— Дядя! — Чеен уже тринадцать, но она всё равно кричит и запрыгивает на спящего альфу. — Дядя, проснись!
Она не может поверить своему счастью, и ей нужно убедиться, что она права в своём наблюдении.
— Чеен, что случилось? — Мужчина протирает глаза, тут же чувствуя сильное похмелье после вчерашних посиделок в касте. Он мысленно обещает себе пить поменьше (в тысячный раз за десять с лишним лет).
— Понюхай меня! — Чеен ползёт выше по колючему грязному однялу и подставляет шею мужчине, который тут же крепко утыкается носом и делает глубокий вздох.
— Ничего не чувствую... — Альфа ещё раз вдыхает у чужой кожи, но никак не может уловить привычный запах манго. — Подожди... значит ли это..?
— Да! — Глаза Чеен блестят от радостных слёз. — Моих феромонов больше нет!
Мужчина подскакивает на месте, чуть не роняя Чеен, но хватает её как раз вовремя и целует в макушку.
— Мы должны сообщить всем! — Альфа ощущает гордость и долгожданное облегчение. — Устроим пир! Дерек как раз смог выкрасть немного мяса. Наша Чеен больше не омега!
— Спасибо, дядя, — Чеен обнимает мужчину за шею, переполненная благодарностью. — Только теперь меня зовут Розанна Пак, — они выбирали это имя вместе ещё год назад, чтобы в своё время на месте омеги Чеен родилась альфа Розанна.
— Как скажешь, Розанна.
***
— Слушай, мне несложно выписывать тебе таблетки, — альфа в белом халате чешет подбородок и разочарованно вздыхает, — но я начинаю беспокоиться. — Вы же знаете, что со мной всё хорошо, мистер Чон, — Розанна умело увиливает от подозрений. — Такое случается. Врач-альфа, тот самый, который принимал её в стажёры три года назад, вскидывает руки и ворчит: альфе уже девятнадцать лет, а она не спешит выпускать своего зверя – нонсенс! — Мисс Пак, — мужчина отдаёт девушке пачку таблеток, стимулирующих альфа-гормоны, — вы прекрасно понимаете, что вам может помочь, но который год игнорируете мои советы. Розанна старается не слишком жадно принимать лекарство, но её альфа так слаб. Она выпивает сразу две капсулы и, как только чувствует небольшую лёгкость, фырчит: — Я не пойду в корпус омег. Это ниже моей гордости. Чон Донсу снова закатывает глаза и машет рукой, отпуская её, – упрямства мисс Пак не занимать, и, раз она не хочет слушать его, то пусть ждёт последствий: он сделал всё, что смог. Не пробуждённая в таком позднем возрасте сущность не катастрофична, но болезни, которые могут последовать за такой халатностью, действительно опасны. — Используй хотя бы своих соседок! — Всё-таки кричит вдогонку альфа, но в ответ получает лишь рычание и смех. Мисс Пак невыносима***
Как только Розанна оказывается в безопасности комнаты, она поддаётся охватывающей её боли и сваливается на пол, скуля от скручивающего ощущения в области груди и живота. Её омега рвётся изнутри и продолжает выбивать альфу из организма – её ядро постепенно пробуждалось, и теперь оно требует своего места, возвращения к истокам. Розанна не хочет быть омегой, не в этом мире точно. Жизнь в качестве альфы продемонстрировала ей все стороны медали, и то, как иногда даже её подруги относились к омегам, было унизительно. Конечно, девушка понимает Джису, Дженни и Лису – в период гона терпеть возбуждение становится невыносимым, все мысли затуманиваются инстинктом и похотью – поэтому все они пользовались услугами корпуса, а после обсуждали партнеров-омег между собой, будто те не представляли никакой ценности. Розанна презирала их за это и ненавидела себя за подобное чувство. Ей всё-таки никогда не понять истинных альф. Розанна поднимается с пола и тащится к кровати, вместе с этим вынимая ещё пару таблеток. Столь долгое время в компании альф оказало своё влияние, и искусственно выращенные в ней гормоны постепенно поглощались просыпающейся омегой – лекарства, предоставляемые ей в YG из-за отсутствия гона, помогали держать её под контролем, но Розанна знала, что это ненадолго. Никакие таблетки не помогут ей избавиться от реальных чувств, которые она испытывает к своим девочкам, а их альфа-сущности заставляли Розанну чуть ли не умолять о прикосновениях, поцелуях и метке (желательно, сразу трех). Сегодня она потратила половину утренней тренировки, чтобы убедить тренера перестроиться в первый ряд на большую часть танца, потому что бёдра Джису были так соблазнительно обтянуты кожаными шортами, а Лиса с Дженни исполняли парную часть, словно танцевали не в студии, а постели. Она предпочла этому свой запыхавшийся и растерянный взгляд в зеркале. И Розанна рада бы отвлечься, забыть, позабавиться с кем-то из стажёров, но никто не смог вызвать у неё таких трепетных чувств и глубоких желаний, как эти трое. К тому же, они часто заявляют как на неё, так и друг на друга права собственности – ревнивая натура проявлялась у каждой по-разному, но последняя интрижка Розанны с Миён закончилась тем, что целый месяц Дженни, Джису и Лиса заставляли её спать с кем-то из них по очереди, чтобы у неё не было шансов улизнуть на ночные свидания. Она же стыдилась им сказать, что в свои девятнадцать дальше поцелуев у неё ни с кем и никогда не заходило. А признаться в том, что её душа и тело принадлежали им с первого дня их встречи, было чересчур откровенно и несправедливо: они до сих пор не знали, что она лишь отчаянная обманщица и трусишка. Такие мысли расстраивают Розанну ещё больше, и она воет, скручиваясь на подушках; суставы хрустят и перегибаются, кровь кипит, но девушка отсчитывает секунды, ожидая облегчения, которое всё-таки приходит. Ей повезло, что в комнате никого нет, иначе успокоить омегу было бы гораздо сложнее. До конца тренировки, с которой её отпустили, ещё полтора часа – Розанна укрывается пледом до талии и хмурится: пусть физическая боль и притупилась, но неприятное острое возбуждение продолжает напоминать о себе в моменты её слабости. Девушка ощущает вязкую тяжесть, расплавленный воск вместо кожи, но учится мириться и с новой проблемой. Терпеть уже осталось совсем немного. Она устало прикрывает веки, решая вздремнуть. — Рози, — раздается неожиданно сквозь некрепкий сон; мята, клубника, пронизанный беспокойством шёпот и мягкое прикосновение ладони, от которого Розанна вынуждена одёрнуться из-за мгновенной волны жара, окинувшей всё её тело, — ты вся горишь. Дженни, очевидно, только вернувшаяся с танцев, садится на кровать, и другой девушке уже хочется скулить в потребности, но она лишь медленно выдыхает через нос и укутывает себя феромонами, не давая омеге внутри себя ни капли продыха. Дженни сморщивается, но не отодвигается, а глушит тяжелый маслянистый запах подруги своим – Розанна болезненно стонет, но всё-таки с поражением ластится к рукам своей онни. — Это снова из-за таблеток? — Почему-то злобно спрашивает Дженни, но другая девушка ясно слышит в её голосе печаль. — Тебе необходимо остановиться. Пожалуйста. Розанна заглядывает в лисьи глаза, читает в них искреннюю заботу, любовь и что-то безумно напряжённое – Дженни ловит ищущий взгляд, тянется к девушке, несмотря на возмущение Розанны и её отчаянную попытку спрятаться. Пак на этих таблетках уже два года, и с каждым месяцем ей становится только хуже; Дженни до сих пор не понимает, почему Розанна так сильно страдает из-за лекарств, если они должны помогать, и почему её запах становится всё более отталкивающим. В любом случае, она, Джису и Лиса всегда будут рядом, чтобы поддержать и, возможно, немного надавить. — Рози, — Ким охватывает ладонями щёки девушки, которая тут же скулит почти что по-омежьи; Дженни встряхивает головой на своё же глупое сравнение, — перестань себя мучить. Идём с нами в корпус. Дженни знает, что это бесполезный разговор: Розанна никогда не пользовалась услугами омег, называя корпус принудительной проституцией, и никогда не давала своим подругам разрешение на то, чтобы помочь ей скинуть напряжение при помощи них. Её точка зрения всегда бросала девочек в ступор, и даже свободных взглядов Лиса считала, что Пак глупит, отказывая себе в сексе. Ответ Розанны был всегда одним и тем же, как и сейчас; она нежно обхватывает Дженни за кисти рук, отводя от себя и оставляя по лёгкому поцелую на каждом запястье. — Я не пойду в корпус омег. Это ниже моей гордости, — на грани слёз бормочет Розанна и прижимается лбом к коленям другой девушки. — Спасибо за заботу. У Дженни разрывается сердце от вида такой ослабленной Розанны, она осторожно тянет голову подруги себе на бёдра и укутывает их своими феромонами (на Рози очень успокаивающе действовала её мята). Ким пропускает пряди каштановых волос между пальцами, напевая песню, – слёзы безмолвно катятся по щекам Розанны: удушенная в ней омега умирает от тоски. Их дебют должен быть через несколько месяцев, надо продержаться ещё немного. Ради Лисы, которая сегодня будет кормить её с ложечки и таскать её форму. Ради Дженни, которая сможет отпросить Розанну с ещё одной тренировки и сможет успокоить боль. Ради Джису, которая выполнит за неё все письменные домашние задания на неделю и поделится любимой мягкой игрушкой. Ради неё самой. Розанна обещает себе, что с дебютом обретёт свободу, сможет раздобыть более сильный наркотик, и тогда всё, наконец, будет хорошо. Ещё немного.***
Жарко, жарко, жарко, жарко... — Чеен-а, ты такая красивая, — облизывается Лиса и мурлычет. Её голос уже сводит девушку с ума, она размыкает губы и ощущает, как сжимается внутри неё омега, предвкушая удовольствие. Чеен открывает глаза и нервно сглатывает: Лиса нависает над ней, обнажённая и тёмная в слабом ночном свете. Чеен поджимает колени, когда понимает, что её нижнее бельё уже промокло насквозь. Терпкий запах перца сводит девушку с ума, она умоляюще выгибается в спине – всё, что ей нужно, это одобрение Лисы, её благословение на чувства и чужой контроль. Её тело горит, мысли плавятся. Она чувствует слишком много. Она не имеет права на это. — Пожалуйста, пожалуйста, — бормочет Чеен и пытается проникнуть рукой под резинку трусов, когда Лиса перехватывает её за кисть, угрожающе цокая, — я прошу тебя, пожалуйста. Рози? Чеен оголяет шею в знак покорности и почти сразу ощущает горячее дыхание на ней. Лиса заводит обе её руки над головой и рычит, проводя языком по тонкой коже, – Чеен громко стонет и сжимает бёдра: ей жизненно необходимо быть разрушенной, покорной, полезной. — Я буду послушной, Лиса-я, — почти плачет Чеен; в её груди спирает сильней, любое движение отзывается кипящей кровью и румянцем на щеках, промеж ног сводит и пульсирует; ей слишком пусто, слишком мокро, — альфа... Лиса царапается зубами возле её уха, одной рукой обхватывает девушку за горло и грубо вонзается клыками, пытаясь оставить метку. — Ты моя, — Лиса целует следы на бархатистой коже и кусает с новой силой, обхватывая бёдрами торс своей омеги. Рози! Сочный фруктовый запах окутывает Чеен, тело пронзает дрожью от макушки до пят, её голос неузнаваем, когда она снова хрипит имя подруги... Проснись! Розанна чувствует толчок в грудь, голодная ухмылка Лисы размывается пятнами, и тогда девушка подскакивает в собственной кровати. Три пары мерцающих глаз смотрят на неё, яркий манговый аромат наполняет её лёгкие, и она закашливается. Девушка цепляется дрожащими руками за одеяло и жмурится от жара, поселившегося в её теле: она никогда не ощущала себя так остро и так неизбежно. Возбуждение, которое Розанна тушила много лет, в эти дни продолжает бесконтрольно вырываться из неё, и она высоко скулит, сводя брови в раздражении от самой себя. — Рози, ты в порядке? — Дженни присаживается на корточки рядом с кроватью и шмыгает носом, распознавая незнакомые ей феромоны. У неё уже был гон в этом сезоне, но сейчас она с удивлением отмечает, как воет её резко проголодавшийся по хорошему сексу альфа. Розанна откидывает волосы, кладёт прохладную ладонь на шею, рассеивая фантомный укус Лисы из сна, и пытается говорить без дрожи в голосе: — Дайте мне таблетки, — густое тепло давит на девушку, она сжимает скользкие бедра, приоткрывает губы и притворяется нетерпеливой, — быстрее! Так правильно, так ведут себя альфы – Розэ почти плачет, слушая мольбы омеги, которой хочется объятий, успокаивающих поцелуев, ласкающих ладоней на груди и тугих пальцев внутри, но она с отчаянием терпит первобытный зов, прогоняя прочь из головы развратные образы. — Почему от тебя так пахнет? — Джису почти крошит стакан с водой в своей руке, сдерживая неожиданное желание наброситься на подругу, и хватает упаковку, передавая Розанне. — Это из-за лекарств? Розэ вынимает десять таблеток – почти в два раза больше её суточной нормы – и принимает их залпом, едва не давясь. Она не отвечает на вопросы, ведя внутреннюю борьбу; её ладони впиваются в простынь, она опускает голову, не способная справляться с силой возбуждения: её тихий скулеж умоляет о помощи, и альфы троих девушек настораживаются, внутренние звери поднимают свои головы в ожидании новых сигналов, но таблетки действуют, и скоро привычная маслянистая аура Розанны заполняет комнату, вытесняя манящий запах. — Всё в порядке, — хрипит девушка, наконец, приходя в чувство и возвращая себе уверенность. — Ложитесь спать. — Но, Рози... — Возмущается Дженни. — Ты меня не слышала?! — В ярости и боли кричит Розанна, слёзы вырываются из её глаз, и она прижимается к стене, едва не утопая в истерике. По её крови растекается жалящий яд, сердце рвётся прочь из грудной клетки, в бешеном ритме перекачивая сильные гормоны из таблеток. — Пожалуйста, — умоляет Розэ, и её сил не хватает даже на рычание. Три девушки растерянно замирают, Лиса слишком яростно изучает лицо и шею Розэ – она первая приходит в себя, до сих пор не произнёсшая ни единого слова. Она хватает своих онни под локти и выводит из комнаты в коридор. Дженни непонимающе переглядывается с Джису, когда Лиса тащит их в общую гостиную, – от макне веет остротой и тихой жестокостью. — Мы оставили её одну в таком состоянии, — шипит Джису, когда Лиса усаживает её и Дженни на диван, — объяснись. У Джису – обострённые защитные инстинкты, неукротимое желание обезопасить своих девочек и слишком большое сердце. Её глаза сияют лиловым, когда она бросает вызов Лисе, посмевшей увести её от Розанны. Дженни рядом молчит и вплетает пальцы в пряди у висков, её разум спутан этими яркими феромонами, клыки чешутся так, будто ей перебежала дорогу хорошенькая омега. Лиса ещё раз обдумывает свою догадку, скрипит зубами, когда вспоминает, как Розэ пару минут назад стонала её имя, бормотала едва различимое альфа. Манобан звенит, как натянутая струна, когда безжалостно обрушивает свой вопрос: — Розанна может быть омегой? Джису тут же подрывается с места и с некоторой растерянностью обхватывает Лису за плечи, она злится на глупость младшей девушки – обозвать альфу омегой было достаточно грубым оскорблением, а уж всерьёз называть так их Розанну... это было чересчур. — Ты хоть понимаешь, что говоришь? — Шипит Ким и слегка встряхивает Лису, пытаясь её вразумить. — Розэ с нами уже три года; её отобрали в агентство, где могут учиться только альфы; она может поставить на место половину стажёров и постоять за себя, — Джису чувствует, как на её предплечья ложатся успокаивающие ладони Дженни, и она выпускает Лису из своих рук, — она не может быть омегой. Ты же знаешь, что у неё серьёзная задержка и всё. Дженни слегка дрожит, когда почти физически ощущает напряжение девушек, она переводит взгляд с непривычно задумчивой Лисы на раздражённую Джису и обратно, замечая, как макне упрямо качает головой в ответ: — Вы должны меня понять, — в голове Лисы до сих пор эхом отзываются стоны Розэ, которые стали ещё одной монетой в копилке её подозрений. — Почему она принимает именно эти лекарства? При задержках разве выдают такие огромные дозы таблеток? Почему мы едва можем почувствовать её альфу? — Дженни поджимает губы и придвигается ближе к хмурящейся Джису, пока Лиса продолжает. — Почему она не ходит в корпус омег? Почему не доверяет нам своё тело? Почему добровольно мучается? Лиса активно размахивает руками, отсчитывая свои наблюдения одно за другим. Ей кажется, что она сходит с ума от своего опасного предположения, но она больше всех сблизилась с Розанной в эти годы и точно знает, что другой девушке до сих пор есть что скрывать. — Это невозможно, — неверяще выдавливает из себя Дженни, но перед глазами вспыхивает ластящаяся к ней Розанна, её ненатуральный маслянистый запах, в ушах звучит её почти омежий скулёж в моменты боли и отчаяния. — Это невозможно, ведь так? Дженни с надеждой смотрит на Джису, ища малейшее опровержение, но старшая Ким поражённо смотрит на Лису и, скорее всего, так же перебирает собственные воспоминания. У Дженни щемит в груди, когда она позволяет словам Лисы укрепиться в своем сердце – она тоже озадачена состоянием Розанны, и обсуждаемые сейчас подозрения когда-то настигали её, но Дженни отмахивалась от них, как от назойливого насекомого. — Почему ты говоришь об этом только сейчас? — Цедит сквозь зубы Джису и неуверенно оглядывает собственные ногти, слегка жмурясь. У неё стучит в висках, когда она сопоставляет некоторые моменты из своих взаимодействий с Розанной. Лиса молчит и резко краснеет смущаясь. Девушка качает головой в неком отрицании, но Дженни порывается вперед и хватает её за запястье: — Пожалуйста, Лили, — Дженни просит открыться, просит довериться, и макне не в силах отказать этим большим глазам, мягкой подбадривающей улыбке. Манобан срывается. — Вы тоже ощутили этот запах! Признайте же! — Лиса слегка рычит, потому что её тело до сих пор в огне, в горле до сих пор сухо, а между ног так влажно, и всё это из-за прекрасного мангового аромата. Запаха, который исходил от Розэ. — Я схожу с ума, я хочу её, я хочу её подчинить. В её голове – представления о послушной Розанне, распластанной под ней Розанне, умоляющей и жаждущей. В её голове – потребность обезопасить, успокоить, спрятать девушку от всех бед, дать ей покой и любовь. Лиса негромко подвывает, когда её альфа просится наружу. — Будь тише, — Дженни ласково кладёт указательный палец на губы Лисы, прогоняя беспорядок в душе девушки этим простым жестом, и слегка обеспокоенно кивает, ведь у неё далеко не впервые появляются аналогичные чувства и мысли, из-за которых ей приходилось частенько контролировать себя. — Я понимаю тебя, Лили, — когда Дженни соглашается с Лисой, то почти сразу ощущает на своём затылке внимательный взгляд, — что скажешь, Су? Джису мнётся и почему-то упрямо встряхивает головой – невозможно, чтобы Розанна, на самом деле, обманула их всех. Это тянуло бы за собой десятки серьёзных проблем от наказания за сокрытие вторичного пола до того, что Джису пришлось бы изолироваться от девушки, чтобы не объявить её своей. Ким не уверена, что выдержит даже пять минут рядом с Розанной-омегой, потому что с самого первого дня ей и её альфе нравится Пак, потому что Джису не одну ночь мечтала о бледных губах девушки, о её поцелуях, потому что Джису каким-то образом влюблена в австралийку с уникальным голосом и ещё более уникальной личностью. Это тяжело понять. Тем более без доказательств. Но доводы Лисы убедительны, нынешняя ситуации также выходит из-под контроля, и аромат дикого манго до сих пор мерещился растерянной Ким – такие сочные запахи были характерны только для омег, в то время как у альф обязательно он был резким, острым или холодным. Всё это могло бы объяснить внезапное пробуждение её альфы и тяжёлое возбуждение, до сих пор не покинувшее её тело. — Мы будем более внимательны к ней, я обещаю, — всё-таки признаёт Джису и мягко обнимает девушек, безмолвно извиняясь за свою эмоциональную вспышку. — Я не хочу пугать её прямыми вопросами. Если Лиса права, то она должна довериться нам сама. Лиса, наконец, расслабленно выдыхает, когда понимает, что и Дженни, и Джису поддерживают её – их мнение всегда было важным для Лисы, которая сильно ценила обеих девушек и, честно говоря, уже не представляла своей жизни без их участия. С ними она чувствовала себя почти неуязвимой; Лиса ближе жмётся в сплетении рук, делясь своим теплом, и, когда Джису неожиданно неловко выворачивается, Лиса возмущённо притягивает её обратно. — Онни, я хочу пообниматься. — Нам пора спать, — строго произносит Джису, и тогда Лиса ощущает тонкую свежесть морского бриза, прохладу снежного дня: феромоны старшей Ким вышли из-под контроля, и это значит только одно. Джису сильно возбуждена и пытается это скрыть. Дженни, очевидно, настигают те же мысли, и она негромко хмыкает, переглядываясь с Манобан. Джису облизывает клыки, режущиеся от тяги вонзить их в кого-нибудь, и внимательно следит за девушками. — Я думаю, что после такого разговора нам всем нужно немного расслабиться, — Дженни берёт на себя ведущую роль, — как считаешь, Су? Джису на доли секунды прикрывает глаза, когда понимает, что ей действительно не выдержать перенапряжение своего альфы без помощи её девочек. — Если ты задаёшь мне такие вопросы, то уже знаешь ответ, — голос Джису опускается на несколько тонов, — вам следует поторопиться и не тратить моё драгоценное время на сон. Это больше похоже на приказ, которому Дженни и Лиса с радостью готовы поддаться, пусть и гордость их альф всегда ущемлялась с подобных колкостей. В любом случае, они всегда были рады угодить друг другу, а, особенно, старшей Ким, которая не так часто проявляла нужду. Дженни коротко кивает Лисе, когда прислоняется к Джису со спины и скользит руками под длинную рубашку девушки, дразня пальцами нежную кожу около груди. Лиса наклоняется к старшей Ким, пользуясь преимуществом своего роста и обхватывает её лицо ладонями, крепко целуя. Они знают, что Джису не нужно много времени на подготовку, ведь свежесть её индивидуального запаха была настолько яркой, что вызывала дикое неконтролируемое желание. Когда Лиса сжимает своими большими ладонями ягодицы Джису, а Дженни скользит прикосновениями по чувствительной пояснице старшей девушки, то Джису не сдерживает стон, и тут же получает угрожающий взгляд прищуренных глаз Лисы. — Будь тише, зайчонок, если не хочешь разбудить половину общежития. Стажёры в любом случае почувствуют их феромоны с утра, но секс в гостиной – это обычное дело для кучки озабоченных альф. Джису раздражает снисходительный тон Лисы, поэтому она кусает губу девушки в поцелуе и грубо обхватывает её за плечи. — Нетерпеливая, — взбудораженно шепчет Дженни и тянет Джису назад, пока не упирается в диван. Ким падает на мягкую обивку и следом усаживает на своих коленях разгорячённую Джису. Лиса довольно ухмыляется этой хитрости со стороны Дженни и уверенно встаёт напротив девушек, наблюдая: голова Джису теперь запрокинута, на её шее лежит, слегла надавливая, ладонь Дженни, а бёдра широко раздвигаются, управляемые чужой рукой. Лисе открывается прекрасный вид на влажное бельё, что теперь не скрывается под рубашкой. Дженни беспрепятственно проникает под резинку тонких трусиков, и Лиса уже знает, насколько сильно возбуждена их онни: мокрые звуки, создаваемые трением пальцев Дженни между ног Джису, хорошо слышны. Старшая Ким порывается из крепкой хватки Дженни и рычит, но та давит сильней и грубо толкается в лоно девушки – у Джису перехватывает дыхание, и она нехарактерно всхлипывает, глубоко впитывая в себя острую мяту; ладонь Дженни крепче сжимает её горло, удерживая на месте, когда Джису насаживается на тонкие умелые пальцы девушки: она хочет большего. Дженни самодовольно ухмыляется, хотя сама чувствует, как горит её тело, но сосредотачивается и даёт знак Лисе. Макне, абсолютно завороженная слабостью Джису, опускается на колени перед ними и стягивает ненужную ткань с подтянутых ног, её рот жадно исследует внутреннюю сторону молочных бёдер, оставляя яркие следы укусов: Джису принадлежит им, Лисе нравилось напоминать своей онни об этом, особенно когда она позволяла своему альфе контролировать ситуацию. — Ещё, — шипит Джису, и на мгновение любые действия прекращаются, прежде чем Лиса резко подскакивает и нетерпеливо убирает одну из рук Дженни, кладя её на чужую талию. — Держи её покрепче, — голос Лисы почти неузнаваем за голодным блеском и безумной жаждой, она обхватывает Джису за скулы и крадёт очередной поцелуй, не размениваясь на нежности. Дженни остро впивается пальцами в тело Ким, готовя её для Лисы и вместе с этим оставляя собственные следы на любимой коже. Манобан громко рычит, забывая о своём же предупреждении, и резко вставляет три пальца в Джису; она не даёт ей и шанса на вздох, продолжая целовать и толкаться в девушку до тех пор, пока прозрачная смазка не покрывает всю её ладонь и обивку дивана под ними. Дженни едва удаётся успокоить перевозбуждённую Лису и задавить её своим влиянием. Манобан послушно отходит от Джису и облизывает пальцы, снова теряя голову. Джису быстро приходит в себя, с лёгким возмущением проверяя покрасневшие царапины и укусы, и машет Дженни рукой на Лису: макне нужно было увести, пока она окончательно не дала своему альфе свободу, что могло закончиться не очень хорошо. Когда они возвращаются в комнату, Розанна спит, неудобно прислонившись к стене и путаясь в одеяле. Джису с заботой укладывает измученную девушку на подушки, трепетно целует её в макушку, на короткое мгновение задумываясь о предыдущем разговоре с девушками, но отметает эти вопросы в сторону из-за затуманенных от желания мыслей. Она идёт к кровати Дженни, которая уже успокаивает удивительно покладистую Лису поцелуями и твёрдым языком промеж её ног. Лиса прикусывает запястье, сдерживая рычание, но Джису тоже наклоняется над ней и грубо хватает её кисти рук, не давая пошевелиться и тем самым позволяя Дженни раздразнить беспомощную девушку ещё сильней. — Будь послушной и тихой, — передразнивает Джису прямо в самые губы тяжело дышащей Лисы, — тогда получишь свою награду. Эти слова поглощаются стоном девушки, когда Дженни резко направляет свои движения на чувствительный клитор и вместе с этим царапает ногтями упругие бёдра. Её глаза игриво сверкают в темноте, когда она замечает, как одна из рук Джису опускается на грудь Лисы – Дженни удовлетворённо понимает, что сегодня они уничтожат обычно наглеющую Лису и издевательски урчит. Чувственный запах мёда сильно выделяется на фоне привычного перца, рассказывая об ощущениях Лисы громче любых слов: она слаба и подчинена, и сделает всё что угодно, лишь бы они перестали дразнить. О, Дженни понимает, что их ждёт весёлая ночь.***
На следующее утро никто из их четвёрки не был выспавшимся (правда, по разным причинам), за что им пришлось выслушивать очередные нагоняи, в том числе и за ночь в гостиной, но это было наименьшей проблемой: после того случая Розэ замыкается в себе ещё больше и действует радикально. Пак избегает их, уходит раньше всех и возвращается после отбоя. Они пытаются подловить её, но тяжёлые дни в лагере трейни забирают все силы, и поэтому они вырубались, как только их головы касались подушки. На переменах между занятиями Розанна постоянно сбегала в компанию других альф, чем заставила своих соседок ревновать. Таким образом, проходит неделя, после которой им объявляют: Розанна съезжает в другую комнату по собственному желанию. Этим она только укрепляет подозрения, и заставляет девушек испытывать разные чувства: Лиса утопает в злости и обиде, Дженни переживает теперь ещё больше, а Джису?.. Джису собирается вернуть их Розанну обратно.