***
Арктурус устало вздыхает и потирает глаза. Альфард понимает его. Действительно понимает. Ведь он испытывает тоже чувство потерянности. Не каждый день узнаешь, что твой мёртвый сын (в его случае кузен) всё ещё каким-то образом жив и выглядит ребёнком. Они оба сидят в комнате, что не трогали на протяжении многих лет. Комната Орфелиуса. Они не заходили сюда в течение десятилетий. – Ты точно уверен? – Альфард, кажется, задаёт этот вопрос в двадцатый раз. – Это- это Орфелиус..? – Арктурус не до конца уверен, но он просто знает, что нужно попробовать. Что-то внутри него буквально кричит, что это он. Что это – его сын. Арктурус даже не может объяснить это чувство. – Я уверен, что нужно попробовать. – Что-то похожее на надежду загорается в его груди. Развал семьи Блэк начался со смерти Наследника. Со смерти Орфелиуса. Его сына. Альфард практически незаметно вздрогнул. Возможно Арктурус бы этого не заметил бы, если бы только в последние годы он не провёл рядом со своим племянником. Арктурус пытается успокоить его, положить руку на плечо, предложить комфорт. Альфард только отталкивает его руку. – Не позволяй себе надеятся. – Говорит Альфард. Его голос тих, а в глазах собираются слёзы. – Я тоже так хочу надеятся.. поверить, что это правда. Но я не могу. Я не хочу, что бы эти надежды разбились. – Арктурус хочет что-то сказать, Альфард это видит, но он прерывает его, прежде чем он успел даже сказать хоть что-то. – Не позволяй себе надеяться. – В этот раз его голос тихий, твёрдый и злой. Их разговор прерывает звук боли от кровати. Ребёнок (Альфард отказывается называть его именем своего мёртвого кузена), даже не выглядящий на пять лет, резко поднялся. Он сидит, смотря на свои руки и начинает быстро-быстро дышать. "Так же, как и Орфелиус", – проноситься мысль в голове Альфарда. Ребёнок даже не осматривается, он фокусирует взгляд на своих руках, будто боится потерять самого себя. И его маленькие резкие вздохи не помогают ему успокоиться. Альфард двигается на инстинкте. Так же, как и Орфелиуса когда-то, он обнимает и укачивает ребёнка, пока тот не успокоиться, не отойдёт от своей паники и не посмотрит на него своими большими глазами- глазами Орфелиуса- В глазах ребёнка проскальзывает узнавание, когда он достаточно фокусирует свой взгляд всё ещё невозможных глаз на его лице. – Альфард... – Выдыхает ребёнок. И это единственное слово заставляет поверить Арктурусу на слово. Заставляет всё ещё маленькое зарождение надежды перерасти во что-то большее, но ему всё ещё нужно знать. Нужно понять. Это его Орфелиус? – Орфелиус? – "Альфард боится", – Думает Гарольд- Орфелиус?- Эван?- Дамиамос?- Нет. Он всё ещё Гарри. Был им с самого начала. Его голос тих. Его голос трясётся- так же, как и всё тело Альфарда. Он вырос. Это заставляет его улыбнуться. И он видит- видит, как в глазах его кузена ещё больше расцветает надежда. Как она буквально бурлит, но прежде, чем он успевает сказать хоть слово, Гарольд начинает кашлять. Он отворачивается от них. Он не хочет, чтобы они видели уже привычные для него последствия того, что он вспомнил так много и так сразу. Гарри кашляет. Как только он начал, он сразу же прикрыл рот рукой. Отвернулся, не позволяя увидеть себя. На его языке привычный, после воспоминаний, металлический привкус. "Ох.. – думает Гарри. – А ведь всё станет хуже, когда ядро будет резче расти, чтобы вернуться в первоночальные размеры." Хотя его ядро в принципе никогда не перестаёт расти.. Он не продолжает мысль. Просто не может, заходясь в очередном приступе кашля. Когда он наконец чувствует, что не развалиться в следующую секунду от силы кашля, он позволяет себе улыбнуться, смотря на гримасы ужаса на лице двух Блэков. Гарольд тихо шепчет очищающие чары, убирая кровь, что накапала на чистое постельное белье его бывшей кровати. Хотя, как Гарри видит, все его вещи остались не тронуты за столько лет. Так что он полагает, что это всё ещё его комната. Чувствуя, как сознание снова покидает его (и Гарри точно знает, что следующее пробуждение будет болезненным). Поэтому он устало улыбается и говорит Альфарду, прежде чем окончательно провалиться в сон: – Да, кузен. Да. – Он мягко улыбается. Позади Альфарда Гарри слышит резкий вздох со стороны своего отца. И наконец проваливается в сон. Проснувшись в следующий раз, ещё даже не открыв глаза, он чувствует боль во всём теле. Его магия сразу же определяет Арктуруса в комнате. Гарри просто лежит какое-то время, привыкая к боли. Открыв глаза, его встречают золотые нити. Они даже горят ярче, чем обычно. Будто приветствуют его. Ему приходится обратно закрыть глаза. Это было слишком ярко. Проморгавшись, и наконец, привыкнув к свету, он попытался подняться, но сразу же повалился на кровать из-за боли. – Орфелиус? Ты в порядке? – Сбоку послышался неуверенный голос Арктуруса. Ощущение всех связей и привязанных к нему людей из прошлых жизней дезориентировало. Знакомая, но в то же время забытая магия его Теней ластится к нему, приветствуя старого друга, их Командира. Гарольд уже знает, что в этот самый момент марка его людей сменилась с метки Пожирателей, на метку Теней. На метку его людей. Он представляет лицо Долохова и сразу начинает хихикать. А ведь только те, кто стал Тенью сможет увидеть, что их метка поменялась. – Орфелиус? – Рука Арктуруса, что легла на его плечо, выводит его из своих весёлых мыслей. Гарри трясёт головой и рефлекторно пытается уйти от контакта с другим человеком. Арктурус сам убирает руку, как только замечает это действие. – Прости, сын. Хотя я не думаю, что действительно могу тебя так называть. Я уже долгое время не был отцом, как и ты ‐ Моим сыном. – Он выдыхает. К концу голос Арктуруса стал тише. 'Он грустит' - Думает Гарольд и он пытается улыбнуться, чтобы успокоить отца. Но он быстро понимает, что, скорее всего у него получилась гримаса боли, нежели полноценная улыбка и быстро бросает это дело. – Спасибо, Арктурус. Даже если я больше и не твой сын, я всё равно благодарен за те годы. – Голос Гарольда выходит хриплым, не громче шёпота. Он давно не говорил. Сразу захотелось кашлять. Арктурус жестом показал на тумбочку, стоящую возле кровати. На ней был стакан с водой. Мальчик с благодарностью кивнул, принимая стакан и выпивая воду. Альфард стоял в проёме двери, смотря за ними с нечитаемым лицом, пока оно резко не стало решительным. Он продвинулся вперёд, закрывая за собой дверь. Альфард присел край его кровати. Было видно, что тот хотел что-то сказать, но он дал Гарольду допить. Как только Гарольд отставил стакан, лицо его кузена (больше нет?) приобрело серьёзное выражение и он наконец произнёс: – Почему ты решил умереть?***
Азкабан всё так же сквозил холодом. Ничего не изменилось за последние несколько лет - уныло думал Долохов. Но, хотя бы Дементоры не приходят уже на протяжении нескольких недель. Антонин не знает почему именно они прекратили свои визиты, но он не станет задавать вопросов и просто насладиться передышкой. Белла видимо ещё сильнее сошла с ума, раз говорила, что к ней заходил сын Сириуса. Вместе со своим кузеном. Августус, как заметил Антонин, просто наслаждался шоу, что состояло из безумного хохотания женщины. Его и Руквуда посадили в одну клетку после смерти Барти. Из-за связи между всеми Тенями, а Барти был Тенью, они оба были уверены, что их юный товарищ ещё жив. Если бы он умер, то Антонин и Руквуд, как последние оставшиеся люди, что сцепляют связь, узнали бы об этом в первую очередь. После смерти Командира вся связь держится только на них. При мысли о Командире, Антонин автоматично провёл по предплечью с маркой Пожирателя Смерти, где раньше был рисунок черепа с розами, что прорасли через него. При воспоминании об этом, Антонин улыбнулся, вспоминая, как потом поддразнивал Командира и называл его романтиком. 'А наш Командир, оказывается, скрытый романтик'. 'Замолчи Долохов...'. Да.. весёлые были времена. Августус сидел рядом с закрытыми глазами. Он был мастером Окклюменции, поэтому периодически закрывался в своём сознании, чтобы восстановиться от постоянных встреч с Дементорами. Антонин признавал, что его сокамерник был даже в лучшей форме, чем он сам, после пяти лет нахождения в Азкабане. Его предплечье начинает чесаться. Он не сильно обращает на это внимание, всё ещё погружённый в свои мысли. Но вот Августус... Руквуд, в тот же момент, что зачесалось плечо Долохова, в шоке раскрывает глаза. Он пристально смотрит на Антонина, но, не найдя чего-то на его лице, быстро переводит взгляд на своё собственное предплечье. И до Антонина доходит. 'Марка..' - Думает он. - 'Почему она зачесалась?' Он переводит взгляд на предплечье сокамерника и.. замирает. Марка, прежде выглядящая, как марка Пожирателя, пульсирует и наливается чёрным. Моргнув пару раз они оба уставились на череп, что пророс розами.. – Метка Теней.. – шепчет Августус. Его глаза широко раскрыты. И они раскрываются ещё больше, когда он приходит к какому-то выводу. Антонин, с худшим состоянием сознания ещё не дошёл до второго осознания, но потом в его голове всплывают слова Командира, как по щелчку пальцев, когда тот объяснял работу метки: "Метка Теней умрёт вместе со мной. Она будет жить до тех пор, пока живу я сам." Тогда это не воспринималось чем-то большим, чем простой шуткой. Ведь не мог такой могущественный волшебник, как их Командир, так запросто умереть. Но сейчас, смотря на вновь ожившую метку, Антонин тихо, всё ещё не до конца веря в сказанное, произносит: – Командир жив..***
– Почему ты решил умереть? – Твёрдо повторяет свой вопрос Альфард, после долгого молчания со стороны кузена. Альфард никогда не был дураком. Когда Том рассказал ему, что Орфелиус оставил им письма, то он был разочарован, зол и ему было больно одновременно. Особенно из-за того, что Орфелиус ничего никогда не говорил им в лицо. Он спас Тома. Может.. он не знал, что умрёт? Но тогда как объяснить наличие писем, адресованным им? Письмо Тому, ему, Ориону, Кассиопее, Арктурусу, Вальбурге. Многим Блэкам и некоторым Вальпургивым Рыцарям. Тогда как объяснить письма? Альфард тогда провёл много часов, сидя на могиле кузена и плача. Он задавал вопрос за вопросом. Он приходил и уходил. На самом деле Альфард и Том были теми, кто больше всего времени провели на могиле Орфелиуса. Потом Том просто прекратил приходить. – Орфелиус.. Скажи, почему ты решил умереть. – Альфард звучал так разбито. Гарольд не хотел ему отвечать. Он повернул голову в сторону, отказываясь смотреть в глаза кому-либо из Блэков. Это было таким неожиданным вопросом. Некоторые жизни всё ещё ранили его, не давая свободно говорить. Гарольд ненавидел говорить о своём детстве жизни Орфелиуса. Он так боялся, что об этом узнают. Что узнают о Сигнусе, о его попытке самоубийства, обо всём. И сейчас его просят рассказать об этом. Магия Замка Блэков ластиться к Наследнику, стараясь его успокоить. Это помогло. Гарольд расслабился в своём сидячем положении на кровати. Он всё ещё не смотрел ни на одного из них. Гарри услышал тяжёлый выдох со стороны Альфарда, а затем и шаги. Арктурус оставался на месте, но освободил место Альфарду. Его кузен сел на кровать, а затем мягко взял его за руки. – Орфелиус.. мы не станем тебя осуждать. Мне лишь нужно знать почему ты решил, что ты нам больше не нужен. – Альфард попытался заглянуть ему в глаза, но Гарольд оставался таким же упрямцем, отказываясь на него смотреть. Он знал, что сразу же сломается, как только посмотрит в чёрные глаза кузена. Они сидели так какое-то время молча. Альфард всё ещё держал его руки в своих. Гарри всё же решил посмотреть на него и сразу же пожалел. На него пронзительно смотрели две чёрные дыры. И в них плескалось столько волнения и беспокойства, столько честности, что Гарольд просто заплакал. За него так давно не беспокоились.. Он освободился от рук Альфарда и обнял его за шею, уткнувшись в ключицы. Ещё осозновая какой-то частью мозга своё окружение, он больше почувствовал, чем услышал, как Арктурус встаёт и садиться рядом с ними. И он начал свой рассказ. Альфард выглядел шокированным. Его кулаки сжимались от злости, что он испытывал, но эта злость не была направлена на его кузена. Никогда на его кузена. Арктурус покраснел от злости и ужаса. Он не понимал, как не заметил ничего. – И.. дедушка Сигнус..– Всхлипнул Гарри. Его голос был сиплым от продолжительного рассказа и плача. – Он.. – Его голос затих. Но оба Блэка поняли, что он хотел сказать. Арктурус и Альфард побелели и в тихом ужасе уставились на него. Первым очнулся Арктурус. Он обнял своего сына и прижал его к себе в немой поддержке, позволяя выплакаться. – Я.. мне так жаль. Мне так, так жаль. – Арктурус укачивал у себя на руках Гарольда. – Мне так жаль, Орфелиус. Я должен был заметить.. хоть что-то сделать. – Гарри продолжал вжиматься в его мантию, тихо всхлипывая. Альфард тем временем расхаживал по комнате в тихом гневе. Он твердил себе под нос гневные восклицания 'Что с ним вообще не так', 'как он мог'. – Он говорил- – его кузен сильнее всхлипывает – Он говорил- что я его маленькая игрушка. – Гарри ещё сильнее вцепляется в мантию Арктуруса. Кажется она трещит от давления. – Я так боялся кому-либо сказать.. я так боялся.. он угрожал. Он угрожал мне.. говорил, что сделает мне намного хуже, если я скажу кому-либо.. – Гарри даже не мог нормально вдохнуть. Его переполняли эмоции, что он держал в себе на протяжении многих лет. Гарольд не выпускал их так долго, что в этот раз это просто вылилось в громадную истерику. – Знал ли кто-нибудь об этом..? – Тихо спрашивает Альфард. Сейчас оба Блэка жалеют, что не знали об этом. О том, что не смогли помочь, что никогда не замечали ничего странного. Орфелиус кивает на его слова. – Да.. – Выдыхает он. – Да.. знал. Том знал. Я никогда ему ничего прямо не говорил.. – Он поспешил заверить, когда увидел, что оба Блэка хотели начать обвинять Тома. Гарри уже чуть больше успокоился и теперь яснее мыслить, чтобы вспомнить конкретные детали и поделиться ими с Блэками. – Том всегда мне помогал залечивать все раны после... всего. Вы же помните, что у меня плохо получались чары исцеления на третьем курсе..? – Нервозный смешок вырвался из его рта. Оба Блэка замерли. – На.. третьем курсе...? – Медленно повторил Арктурус. – Он делал это с тобой уже на третьем курсе.. Мерлин.. На третьем грёбаном курсе.. – Арктурус побелел и сильнее прижал в своих объятиях Гарольда. Уткнувшись ему в макушку, он тихо сидел, долгое время просто вдыхая и выдыхая, пытаясь успокоиться. Гарри чувствовал, как магия Арктуруса кружиться вокруг него, как защитный купол, агрессивно реагируя на любую приблежающуюся вещь или существо. Знакомая магия дарила чувство спокойствия. Альфард просто молчал. Его кулаки сжимались от злости. Короткие ногти оставляли красные полумесяцы на ладони. Его магия желала свободы и он очень хотел хоть что-нибудь сломать. Пустой стакан, что стоял на тумбочке возле кровати, треснул. Звук был как гром среди ясного неба из-за продолжительной тишины, прерываемой редкими всхлипами, поэтому все трое вдрогнули от неожиданности. Орфелиус, незаметно выбравшийся из рук Арктуруса, положил свою маленькую ладонь на руку Альфарду, без слов призывая к спокойствию. Магия, от близкого контакта с родным человеком, сразу же начала затихать в своём бунте. – Так.. как ты оказался жив? –Спросил Альфард, прерывая затянувшуюся тишину. Гарольд не был уверен, что им стоило рассказывать. Он, конечно, доверял и своему кузену из одной из прошлых жизней и отцу, но.. стоило ли им знать всё? Возможно им стоило рассказать не всё, но самую основную часть.. да. Это действительно неплохая идея. Гарольд расскажет им обо всём, когда будет сам готов. А если кто-то сможет выпытать из них информацию? Или проникнуть к ним в головы? Наверное стоит.. хм. – Непреложный обет. – Неожиданно сказал Гарольд. Альфард и Арктурус вздрогнули. – А.. Что? – Арктурус сначала моргнул в непонимании, думая, что ослышался, но затем ему стало немного грусно из-за недоверия сына. – Мне нужно, чтобы вы поклялись Непреложным обетом. – Видя, что Альфард уже собирался протестовать и возмущаться, Гарольд быстро продолжил. – Это не из-за того, что я вам не доверяю. Я прошу это от вас, чтобы обеспечить вам безопасность. – Лицо Артуруса приобрело серьёзное выражение после его слов, когда как лицо Альфарда расслабилось. Губы Арктуруса приподнялись в полуулыбке. – Хорошо. – Гарри даже удивился от его ответа. Он не думал, что они так быстро примут вариант с Непреложным обетом, но быстро потряс головой, концентрируясь на настоящем. Ему ещё нужно было формулировку обета придумать. Только спустя минут тридцать, определившись с формулировкой и рассказав ещё несколько деталей об этой жизни, они начали. Первым принести обет решил Альфард. Арктурус стал третьей партией Непреложного Обета. – Я, Альфард Сигнус Блэк, – Начал он, лишь немного скривившись от отвращения, на произнесении своего второго имени. – Клянусь на своей магии, честью своего рода и своей собственной честью, не рассказывать никакой информации относительно Гарольда Джеймса Поттера - Блэка без его специального на то разрешения. – Гарри и Альфард скрепили руки, на последних словах клятвы на их запястья легла, светящаяся голубым цветом, нить, закрепляя их клятву действительной, а затем она впиталась в кожу Альфарду, привязывая его магию, мысли и душу к Гарольду. Магия Альфарда мягко окружает его. И Гарри ненадолго теряется в этом коконе комфорта. Магия никогда не чувствовалась для него, как что-то плохое. Магия всегда ощущалась для него как.. дом. Будто он дома. Там, где и должен был быть. Магия всего Замка Блэков ощущается для него по разному. Иногда она может ощущаться как прохлада или лёгкий ветерок. Или же магия Замка может окутывать его как одеяло, мягко жужжа под ухо давно забытые мелодии. Легко напевая себе под нос незамысловатую мелодию переплетения магии, Гарольд кивает Арктурусу, без слов говоря ему занять свою позицию. Тёплая рука Арктуруса берёт его ледяную руку в лёгкое рукопожатие. Альфард направляет свою собственную палочку на их скреплённые руки, занимая место 'связывателя' Непреложного Обета. – Я, Арктурус Сириус Блэк ||, клянусь на своей магии, честью своего рода и своей собственной честью, не рассказывать никакой информации относительно Гарольда Джеймса Поттера - Блэка без его специального на то разрешения. – Слова клятвы были теми же, что произнёс Альфард. Все дружно решили, что никто не будет менять слова клятвы и остановятся на этом. После двух полноценных и закреплённых Непреложных обетов, комната буквально искрилась магией. Светящаяся голубым нить впиталась в запястье Арктуруса, привязывая к Гарольду. Поудобнее устроившись на кровати, он призвал кружку чая. Рядом с ней, на небольшом столе, стоял остальной сервиз. Весь чай был немного подостывшим из-за того, что уже просто стоял какое-то время. Когда они втроём обсуждали формулировку Непреложного Обета, они попросили у эльфов чай. Тогда чай был очень тёплым, горячим даже. Всё это время они не покидали его- Орфелиуса комнату. Кружка с чаем в руке, сидя на кровати, Гарри ждёт, когда Альфард и Арктурус удобно устроятся и успокоят себя от такого большого количества магии. Даже спустя десять молчаливых минут комната всё еще (визуально даже) искрит магией. Обычно количество магии в воздухе, после успешного закрепления Обета, зависит от количества магии всех участников. Закрепив Непреложный Обет, определённая часть магии используется. Она разделяется на две части. Одна идёт на сам Обет, а вторая остаётся в воздухе. Из-за того, что Гарри ещё не успел привыкнуть к своему объёму магии, он выпустил слишком много. Так и получилось, что комната сейчас буквально сверкает магией. В первый раз почувствовав его магию, оба Блэка резко втянули воздух. Для них это было слишком. Скорее всего его магия давила на них. Луна как-то описывала его магию. Она говорила, что когда он не сдерживает свою магию под чётким контролем, она ощущает холод и просто сильное давление. 'А ещё' - говорила она. - 'Кажется, будто на кончике языка можно почувствовать вкус Смерти. И ты будто вдыхаешь запах пепла..' - тогда её глаза становились туманными и полны восторга. Она восхищалась его магией. Воспоминание принесло за собой легкую улыбку, полную меланхолии. Альфард напомнил о себе, прочистив горло. Значит, пора начинать рассказ.. – Вы хорошо помните сказку Барда Бидля о Трёх Братьях? – Этот вопрос, казалось бы из ниоткуда, ввел их обоих в ступор. Гарри откровенно смеялся над их реакциями. Ему так сильно нравиться заводить их или вводить в ступор. Тепло посмеявшись, он стал ждать ответа. Они не заставили его долго ждать. – Кхм... Эм. Нет. Не очень хорошо. Но я помню главные моменты. – Всё ещё не до конца понимая зачем вопрос, кивнул Альфард, почему-то резко выглядящий стыдящимся чего-то. Вопросительно посмотрев на Арктуруса, Гарри увидел на его лице только улыбку. – Последние месяцы мы перечитывали книги в библиотеке. Альфарду захотелось разбавить всё это сказками. – Арктурус ещё шире улыбнулся, когда Альфард покраснел. Лёгкий смешок вырвался из горла Гарри. – Хм.. Хорошо. – Как-то задумчивно кивнул ребёнок. – Трёх братьев звали Антиох Певерелл - старший брат и первый владелец Бузинной Палочки. – Оба Блэка подавились воздухом. В сказке никогда не описывались имена братьев, не то, что их фамилии. – Среднего брата, первого владельца воскрешающего камня, звали Кадмус Певерелл. – В лёгкой задумчивости продолжал Гарольд. – И третьего, младшего, звали Игнотус Певерелл. Первый владелец Мантии невидимки, что в последствии передавалась из поколения в поколение в роду, за который вышла замуж его внучка, Айрленд Певерелл. – ...откуда ты вообще всё это знаешь? – Пробормотал потрясённый Альфард. Гарольд на него шикнул. И позвал домового эльфа, Мипси. Он попросил её принести сказку о Трёх Братьев из библиотеки. С тихим хлопком, эльфийка исчезла, только чтобы появиться через несколько секунд с толстой книжкой. Поблагодарив Мипси, он взял из её рук сборник сказок Барда Бидля. Открыв нужную страницу, он начал читать вслух. Гарри решил, что им не помешает освежить память. – "Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит посреди дороги кто-то, закутанный в плащ. И Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от нее, ведь обычно путники тонули в реке. Но Смерть была хитра. Она притворилась, будто восхищена мастерством братьев, и предложила каждому выбрать себе награду за то, что они ее перехитрили. И вот старший брат, человек воинственный, попросил волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, победившего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку с куста бузины, что рос неподалеку, сделала из нее волшебную палочку и дала ее старшему брату. Второй брат был гордец. Он захотел еще больше унизить Смерть и потребовал у нее силу вызывать умерших. Смерть подняла камешек, что лежал на берегу, и дала его среднему брату. Этот камень, сказала она, владеет силой возвращать мертвых. Спросила смерть младшего брата, что он желает. Младший был самый скромный и самый мудрый из троих и не доверял он Смерти, а потому попросил дать ему такую вещь, чтобы он смог уйти оттуда и Смерть не догнала бы его. Недовольна была Смерть, но ничего не поделаешь — отдала ему свою мантию-невидимку. Тогда отступила Смерть и пропустила троих братьев через мост. Пошли они дальше своей дорогой и всё толковали промеж собой об этом приключении да восхищались чудесными вещицами, что подарила Смерть. Долго ли, коротко ли, разошлись братья каждый в свою сторону. Первый брат странствовал неделю, а может, больше, и пришел в одну далекую деревню. Отыскал он там волшебника, с которым был в ссоре. Вышел у них поединок, и, ясное дело, победил старший брат — да и как могло быть иначе, когда у него в руках была бузинная палочка? Противник остался лежать мертвым на земле, а старший брат пошел на постоялый двор и там давай хвастаться, какую чудо-палочку он добыл у самой Смерти, — с нею никто не победит его в бою. В ту же ночь один волшебник пробрался к старшему брату, когда тот лежал и храпел, пьяный вдрызг, на своей постели. Вор унес волшебную палочку, а заодно перерезал старшему брату горло. Так Смерть забрала первого брата. Тем временем средний брат вернулся к себе домой, а жил он один-одинёшенек. Взял он камень, что мог вызывать мертвых, и три раза повернул в руке. Что за чудо — стоит перед ним девушка, на которой он мечтал жениться, да только умерла она ранней смертью. Но была она печальна и холодна, словно какая-то занавесь отделяла её от среднего брата. Хоть она и вернулась в подлунный мир, не было ей здесь места, и горько страдала она. В конце концов средний брат сошёл с ума от безнадежной тоски и убил себя, чтобы только быть вместе с любимой. Так Смерть забрала и второго брата. Третьего же брата искала Смерть много лет, да так и не нашла. А когда младший брат состарился, то сам снял мантию-невидимку и отдал её своему сыну. Встретил он Смерть как давнего друга и своей охотой с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира." Дочитав сказку, он посмотрел на Блэков. Он дал им паузу заново переосмыслить сказку. Попивая свой чай, он сидел в блаженной тишине. Когда у обоих появилось более осмысленное выражение лица, он продолжил. – Айрленд Певерелл вышла замуж за Хардвина Поттера. Так как она была последней Певерелл, знаменитая Мантия Невидимка начала передаваться в семье Поттеров. – Увидев, что Альфард опять собирается его перебить, он немного разозлился. – Альфард.. в следующий раз, когда ты меня перебьешь, я кину в тебя Силенцио. – Альфард резко кивнул. Его нервозность можно было понять, Гарольд мог с лёгкостью исполнить свою угрозу. И Блэк прекрасно понимал, что это была не пустая угроза. Арктурус наблюдал за ними с весёлым выражением лица. Даже спустя столько лет, Альфард не научился терпению. – Так.. о чём это я? Ах, да. – Ещё раз глотнув чая, Гарольд продолжил. – В своей первой жизни, где я был Гарри Поттером, я совершенно случайно собрал все Три Дара Смерти вместе, став Повелителем Смерти. – Где-то на заднем плане Арктурус подавился чаем. Глаза Альфарда стали размером с блюдца. Гарри продолжал пить чай, не обращая на них никакого внимания. – Так уж вышло, что вся моя первая жизнь была одним большим спектаклем. ...не то, что бы я не подозревал об этом.. – Последнее предложение Гарри пробормотал себе под нос. Видимо, он на секунду потерялся в своих мыслях, так как очнулся он от того, что Арктурус положил ему на плечо свою руку. У него было вопросительное выражение лица. Кивнув, Гарри дал ему разрешение спросить то, что он хочет. – Что ты имеешь ввиду под "спектаклем"...? – Настороженно спросил Арктурус. Его брови были нахмурены, а губы сложены в линию. Альфард выглядел таким же настороженным и потерянным. – Так уж вышло, что всю мою жизнь, Альбус слишком-много-имён Дамблдор, манипулировал мной и опаивал меня зельями, что бы я, в конце-концов пошёл по "правильному пути", – На этих словах его лицо скривилось от отвращения. Руками он показал кавычки и закатил глаза. – И умер от рук ужасного и темнейшего Тёмного Лорда. Альфард выглядел готовым взорваться от злости и наговорить всякого дерьма на старика. Гарри, конечно не против послушать, как его темпераментный кузен будет материть старого Директора, но сейчас у них не особо много времени. Да и Гарольд хочет поскорее закончить с объяснениями. У Арктуруса было опасно-пустое выражение лица. Когда у его отца было такое лицо, он всегда знал, что тот действительно зол. Арктурус всегда хорошо контролировал своё выражение лица. Всё таки кинув Силенцио в Альфарда, чтобы тот не мешал рассказывать, он продолжил. Больше даже не обращая особого внимания на Блэков. – И, представляете, этот старый козёл даже поставил блоки на мою магию и на некоторые мои врождённые таланты! А всё для чего? Чтобы я умер в нужный момент. Но даже тут у старика всё пошло не по плану! Я остался жив, а Том умер... – Арктурус аккуратно похлопал его по плечу, как бы спрашивая разрешение задать вопрос. – Спрашивай. – Для чего ему нужна была твоя смерть? – вопрос вышел тихим. Создавалось ложное ощущение, будто Арктурус был спокоен. Это была полнейшая чушь. Арктурус точно не был спокоен. – Знаете что такое крестраж? – Спросил Гарри. Альфард, похоже, уже собрал полную картину. На его лице читался ужас вперемешку с шоком. Арктурус кивнул, в его выражении лица появилась капля отвращения. Даже самые Тёмные Семьи знают какой отвратительной магией являются Крестражи. Если что-то влияет на одно из магии волшебника, души и разума, то и то, на что повлияли, влияет на остальные два. То есть если повлиять на магию волшебника или если магия волшебника меняется, то меняется вместе с магией и душа и разум. – На момент, когда Том пришёл к Поттерам за их ребёнком, то есть за мной, он уже сделал пять Крестражей. Да, да. Опережая твой вопрос, Альфард, именно поэтому все его бывшие планы затерялись в его умной головушке и он практически полностью сошёл с ума! – Улыбка на лице Гарри была страшна. Под нос он себе пробубнил, всё ещё улыбаясь. – ... когда я до тебя доберусь, Том, я обещаю, что очень эффективно вправлю тебе мозги..– Арктурус прокашлялся, привлекая к себе внимание и прося Гарольда продолжить. – Ах. Видите ли, так уж вышло, что в ту ночь на Самайн он собирался использовать меня, как жертву для создания ещё одного Крестража. Жертва моей матери, что практиковала одну из самых тёмных ветвей магии, Магию Крови, смогла спасти меня. Она являлась одной из последних Магов Крови. – Что..? Она была Магом Крови? Но она же магглорождённая.. – Гарри закатил глаза на такое открытое негативное отношение к магглорождённым. Пробормотав 'Все вопросы потом' он продолжил. – Кхм-кхм. И так! Магия разглядела его намерение сделать Крестраж! И когда его собственное заклятие отскочило, часть его души откололась, – Видимо до них обоих уже дошло, что он собирался сказать, но оба Блэка до последнего это отрицали. – И вселилась в единственное живое существо в комнате! – На его лице играла широкая улыбка. Альфард и Арктурус ужаснулись. – В тебя.. – Пробормотал Альфард. Гарольд просто решил его пощадить, вот и снял с него Силенцио. Гарри активно закивал головой и ещё шире улыбнулся. Сейчас он как-никогда подходил своим поведением под свой физический возраст. – Да, всё верно! Ты абсолютно прав, мой дорогой кузен. – Арктурус сделал большой глоток уже полностью остывшего чая. На секунду ему очень захотелось, чтобы это было Огневиски. – Его мизерная часть души вселилась в меня, делая меня его Крестражем. Из-за чего Дамблдору и нужна была моя смерть! Теперь, раз мы закончили с самым основным, можете задавать вопросы. В комнате повисла неловкая тишина. На лице Гарри продолжала оставаться улыбка. Арктурус выглядел обеспокоенным. От прошлой злости не осталось ни следа на его лице. – Почему ты.. ведёшь себя так? – Задал вопрос Арктурус. Гарольд немного нахмурился, но улыбка осталась. Он не совсем понял, что тот имеет ввиду. Его непонимание было очевидно. – Так, как будто тебе всё ещё не больно. – Гарри вздрогнул как от пощёчины. Улыбка не отлипала от его лица. Он немного наклонил голову в показном любопытстве. – Хм? Почему ты так думаешь? – Арктурус ещё сильнее нахмурился. Альфард выглядел обеспокоенным. – Ты.. плачешь. – Был его ответ. Поднеся руку к щекам он провёл по ним. И правда. Его щеки были мокрыми от слёз. Он стёр руками слёзы и потряс головой. На его лице больше не было улыбки. Только всемирная усталость. Он протяжно выдохнул и попросил Блэков перейти к интересующим их вопросам. Альфард нахмурился, но они выполнили его просьбу. – Ты сказал что-то про жизни. Что ты имел ввиду? – Спросил Альфард. Гарри улыбнулся. Он рад, что они перевели тему. Пока что он не готов ещё больше колупать эту болячку. – Когда я умер, то Смерть предложила мне несколько вариантов. Я мог вернуться назад или остаться на какое-то время в Лимбо. Я просто физически не могу оставаться мёртвым. – Гарри пожал плечами. – И был ещё один вариант. Отправиться на круг перерождений. В принципе это даже нельзя назвать 'кругом' из-за того, что перерождения будут продолжаться бесконечно. Перерождаться я могу в разных временах, разных вселенных, но есть вселенные, где есть несколько моих перерождений. Очевидно, что мы не можем пересекаться друг с другом и рождаются перерождения так, что просто физически не смогут встретиться. – Проще говоря Хе- кхм.. Смерть хотела, чтобы я поднабрался опыта.. о и ещё в какой-то момент я могу получить или часть воспоминаний о своих прошлых перерождениях, или все воспоминания сразу. Часто я вообще до конца жизни не знаю о своих перерождениях, но, в момент смерти мне возвращаются все воспоминания. ..это довольно болезненный процесс.. После этого они поговорили ещё немного. Арктурус и Альфард не задевали больше эту тему, но они всё ещё выглядели обеспокоенными. Гарольд действительно благодарен им за это. Блэки позадавали ему интересующие вопросы, а Гарри отвечал. До тех пор, пока спонтанно не наколдовал Темпус и не осознал, что его не было в приюте весь день. Все дети в приюте знают, что он может уходить куда-то. Иногда и на весь день. Маловероятно, что они скажут воспитателем. Так что Гарольд собрался, поблагодарил Альфарда и Арктуруса и сказал, что навестит их на следующих выходных. Отправляться в приют после всего этого было.. сложно. Дементор его уже ждал, когда он выходил в сад, чтобы отправиться обратно. Дементоры будто знали, когда они ему нужны. Наблюдать за полнейшим непониманием и ужасом на лицах Альфарда и Арктуруса было весело. Отдав им шуточный поклон, он забрался на руки Дементора, что сразу отправился в направлении приюта. Уснуть у него не получилось из-за адреналина, что всё ещё был в его крови. За этот день так много всего произошло. Так что, вместо того, чтобы спать, он смотрел на природу. Было захватывающе рассматривать всё с такой большой высоты.***
Когда Орфелиус- нет, Гарри, он сказал звать его Гарри, уходит, Акртурус и Альфард решают созвать совет Блэков. Созвать всех, кто остался, кто ещё жив. Они оба знают, что не смогут собрать всех за несколько часов. Поэтому они идут писать письма оставшимся. Скорее всего встреча состоится через пару дней. С учётом того, что тётушка Касси живёт в летнем домике семьи Блэков в Австралии в Сидней. Сигнус, младший брат Альфарда живёт с отцом, Поллуксом. Они всё ещё живут на Территории Британии, но достаточно далеко от замка Блэков. 'Собрать всех это и значит' - сказал ему Арктурус. Хоть сестрица Вальбурга и выжгла некоторых людей с семейного гобелена на Гриммаулд 12, они не отвергнуты родом. Вальбурга физически не могла их отрезать от семьи, ведь это право всегда остаётся за Лордом Рода. Орион на тот момент уже умер, что значит, что Арктурус снова занял позицию Лорда. Арктурус взялся писать официальную часть писем, а Альфард взял на себя неофициальную часть. Тётушка Касси ушла от семьи жить в летний домик практически сразу же, когда она осознала, что сделали её родители с младшим братом. Мариус Блэк родился сквибом. Виолетта и Сигнус | сделали всё чтобы скрыть эту правду. Они считали, что Мариус - позор семьи. Кассиопея никогда до конца не верила своим родителям. Они соврали ей, что Мариус умер после родов. Что у него был слабый организм и он не выдержал. На самом же деле, как только они узнали, что Мариус сквиб, они оставили его в Лондоне. Как только Кассиопея узнала об этом, она тратила все свои силы, чтобы найти брата, но, когда она его нашла, то было слишком поздно. Мариус умер во время войны, оставив за собой жену и двое детей. После этого Кассиопея не хотела иметь ничего общего со своими родителями. Она всё ещё поддерживала контакт со своим старшим братом и младшей сестрой, даже приходила в дни рождения новых членов семьи. Но не больше. Кассиопея провела много времени с Орфелиусом. Наверное он был единственным, к кому она действительно привязалась из всей семьи. Ещё был, конечно, Джеймс, сын Дореи и Чарльза, и Сириус, сын Ориона, но она никогда к ним не привязывалась так, как она привязалась к Орфелиусу. Когда Чарльз и Дорея умерли от Драконьей Оспы, она забрала к себе Джеймса и Сириуса. Они часто приезжали к ней на лето за все годы обучения в Хогвартсе. Дорея всегда была близка с Кассиопеей. Джеймсу было только семнадцать, когда он лишился родителей. Для Сириуса Дорея и Чарльз тоже стали как родители за последние два года, с тех самых пор, как он сбежал из своего дома. Правда он никогда это бы не назвал своим домом. Альфард очень надеется, что Кассиопея захочет хоть что-либо делать со своей семьёй. Поэтому он пишет письмо. Дорогая Тётушка Касс, Я знаю, что ты, возможно не захочешь иметь ничего общего с нашей семьёй после всего, что произошло, но прошу тебя, давай попробуем ещё раз собрать нашу семью. Попробуем дать этой семье ещё один шанс. С этим письмом тебе придет и официальное письмо-приглашение от Арктуруса. Я очень надеюсь, что ты его примешь. У тебя есть выбор приходить или нет, но я очень надеюсь, что ты выберешь прийти. Арктурус хочет дать этой семье ещё один шанс. Если ты всё же не придешь, то мы поймём, что ты больше не хочешь иметь ничего общего с этой семьёй. Мы не станем винить тебя, Тётушка Касс. Если наши пути всё же разойдутся, то я желаю тебе всего хорошего. С любовью, Альфард Блэк. Закончив письмо, он положил его рядом с официальным приглашением в Замок Блэков, написанное Арктурусом. Он сложил их оба поверх друг друга и обмотал лентой. Его фамильяр, Филин Риджеринатио, до этого сидевший на столе и наблюдавший за тем, как он пишет письмо, уже выставил лапу, чтобы удобно привязать конверты. Это Альфард и сделал, а затем он открыл окно, позволяя филину вылететь. На небе садилось солнце и сгущались тучи. Альфард смотрел за удаляющейся фигурой совы с лёгким беспокойством и надеждой.***
Гарольд тихо крался по лестнице, обходя все скрипучие ступеньки. Было одиннадцать ночи и была вероятность наткнуться на пару воспитательниц. Поэтому он был очень осторожен и тих. Добравшись до третьего этажа, он облегчённо вздохнул. Гарри точно знал, что не одна воспитательница или ребёнок пойдут на его территорию по своей воли. На самом деле это большое облегчение для него. Особенно сейчас, с учётом его эмоционального состояния и большой нестабильности. Сейчас единственное, что ему хочется делать - это закрыться в своей комнате и плакать где-то в уголке. Но он не может это себе позволить. Поэтому все свои эмоции он убирает под свой Окклюменционный щит, вместо того, чтобы пойти, зарыться в угол и плакать, он выбрал разобраться потом со своими нестабильными эмоциями. Тихо подойдя к двери в свою комнату, у него внезапно возникла идея сыграть на своём пианино. Он мягко улыбнулся. Сейчас Гарольду не помешает отвлечься от всего. Музыка всегда помогала лучше всего. Прикрыв за собой дверь, он сразу же пошёл к полке, где стоит уменьшенное пианино. Поставив его в угол на пол и отойдя на небольшое расстояние, он представил, как пианино принимает свою настоящую форму. Направив свою магию и закрыв глаза он позволил сделать всё своей магии. Открыв глаза, перед ним стояло пианино в своём настоящем размере. Подтащив стул к пианино, он присел и поднял руки над инструментом. Его взгляд расфокусировался. Гарри захотелось, чтобы с ним был кто-то. Может мама? Она давно не навещала его. Лили услышала его и улыбнулась, стоя рядом с пианино в своей полупрозрачной форме. Она облокотилась на музыкальный инструмент и улыбнулась ему одной из своих мягчайших улыбок в знак приветствия. Гарольд тоже улыбнулся ей в ответ. Его улыбка вышла вымученная и усталая. Он прикрыл глаза и позволил себе сосредоточиться только на музыке. Присутствие мамы грело душу, хоть он и чувствовал лёгкий холодок от призыва мёртвого. Ноты струились и сыпались через его пальцы лёгкой мелодией. Он вдруг вспомнил, что не наложил звуковой барьер, но эта мысль быстро затерялась между нот мелодии. Музыка была нетороплива и тиха. Усталость Гарри отображала медленность мелодии. Его пальцы, хоть и не сильно длинные, но подходили для такого занятия. Под нос он начал напевать себе тихую мелодию в такт музыке, всё это время прекрасно ощущая, как Лили смотрит на него с лёгким беспокойством, но не задаёт вопросы, прекрасно понимая его желание высвободить эмоции. – Всё в порядке? – Тихо спросила она, когда музыка закончила сыпаться с его пальцев. Он сонно моргает на неё, ещё не до конца поняв вопрос. Гарри медленно моргает и на автомате уменьшает пианино. Он всё ещё напевает себе под нос лёгкую мелодию. Он мягко улыбнулся на неё и медленно кивнул. – Мгм. Просто устал. – Лили всё ещё смотрит на него с лёгким беспокойством, но всё же улыбается на него, не найдя в его словах ложь. Она потрепала его по голове и Гарри почувствовал, как лёгкая прохлада прошлась по его макушке. Подняв музыкальный инструмент с пола и отодвинув стул к своему столу, он подходит к полке и ставит пианино на место. – Долгий день? – Спросила мама, наблюдая за ним. Гарольд только промычал своё согласие и подошёл к ней, обнимая. Мама не совсем призрак, она похожа на призраков чем-то, но всё же это душа Лили, а не её призрак. Ему действительно удаётся обнять, хоть это и не похоже на объятия с настоящим человеком, ему этого достаточно. – Люблю тебя, мам. – Пробормотал Гарри и отпустил её из объятий. Лили улыбнулась на него. – Я тоже, милый. А теперь тебе стоит идти спать. – Гарольд лишь согласно кивнул, он уже засыпает. Ему ещё нужно будет поговорить с Шешей, была его последняя внятная мысль, прежде чем окончательно уснуть. Лили ещё немного понаблюдала за своим спящим сыном и исчезла без единого звука. В этот раз Гарри не снились кошмары.