В твоих глазах я вижу Сибирь..

Немец остановился, когда понял, что колючие ветераны и бледные дети закончились и солнце ударило в глаза. Его лучи ловко бежали по одежде немца .Он потупив несколько минут глазами в землю, побежал дальше. Туда где он ещё не был. Туда где солнце светит ярче. Стараясь не сильно забегать на пустынные места, немец стремительный продвигался вперёд где его ждали новые и не обузданые ощущения, хотя, с началом войны и окончанием лётной школы немец смог ощутить многое на свой шкуре. Свет изредка пропадал за облаками, поэтому скрывшись под деревом, немец с тяжестью в груди прикрыл глаза на несколько секунд. Но усталость в теле била ручьём так что он тихонько задремал, наслаждаясь тишиной. Казалось, что его никто не сможет разбудить, а если и сможет то только самую малость. Хотя сон его стал чутким, только разрушив тишину, немец вновь откроет глаза. И снова будет наблюдать за блеском на снегу. Вот птица слетела с ветки и полетела куда-то. Шуршание мощных крыльев неподалёку разбудило того. " Ich bin so müde. (Я так устал) ": прошептал тот, приоткрывая глаза.Встав на ноги, немец пошатнулся от ветра. Над его головой, а точнее над лесом пролетел самолёт, заставляя того вздрогнул всем телом, зажмурив глаза и стиснув зубы. Оставшийся на небе белый след напоминал разлитое молоко. "Ein rotflügeliger? Oder unsere?.. (Краснокрылый? ¹ Или наши?)": спросил сам себя немец, выходя из-под дерева.Двигаться по пустыным местам нельзя, точнее нужно сократить их. Обходить стороной. Тогда, можно и пропустить какую-нибудь деревушку, там ведь . Еда, вода. Хотя и снег подходит за место воды, но наесться досыта им невозможно. От одной мысли о чем нибудь съестном в животе немца загремел гром. «Zur Hölle mit Vorsicht. Wir müssen ein Dorf oder ein Jagdhäuschen finden. Sonst wird mein Bauch mich umbringen (к чёрту осторожность. Нам надо найти деревушку или охотничий домик. А то мой живот убьёт меня) «: перевести мысли в другое русло немцу удалось на слову. Теперь он забил голову поисками. *** Приближаясь к очередному леску среди поля, немец заметил на земле чьи-то следы. Они тянулись к лесу, разбегаясь в некоторых местах в небольшие кучки. Следы были человеческими, но этот человек шёл без ботинок. Немец хмыкнув, опустился на корточки:"Und wer könnte das sein? (И кто бы это мог быть?)» ". Просмотрев по сторонам, немец заметил, что изначально следы шли по сугробам, а дальше, чутка забежав на соседний, пошли по тропинке. Кто-то побежал по сугробам без обуви так ещё и в такой мороз? Ну даёт, ну дурак.Пройдя спокойным шагом ещё пару метров, немец внимательно осмотрел место где было больше всего следов. Наверное здесь человек замешкался или пытался укрыться от кого-то, но новых следов не было. Когда немец продолжал подходить к лесу, изредко кидая взгляд на землю, он не обратил внимания на алую кровь рядом со следами. Она точками капала на землю, впитываясь и собираясь в небольшие группы. Хотя эти скопления крови выглядели слово человек выплюнул красную жидкость, идя дальше. Как только тот приблизился к лесу на него выскочил пёс. Маленький чёрный с белой грудкой и ещё с большими ушами, что кажется могли бы закрыть ему морду полностью. Такой чудной пёс.Тот смотрел на него, наклонив голову в бок, долго поддерживая зрительный контакт. Они стояли и смотрели друг на друга пока из лесу не вышел мужчина. Его рубаха была покрыта резкими алыми каплями. «Что ты здесь забыл и кто ты?! «: подал голос тот. Это было неожиданно, так сразу, подать голос? Хах, бывают же такие люди. Немец посмотрел на того, но взгляд был никаким. Пустой, холодный. — Я ещё раз спрашиваю.? , — отходя назад, мужчина подозвал пса не отрывая взгляд от немеца, — Евер, пошли. Пёс пошёл к мужчине, размахивая ушами по сторонам, — Гавуу! — ich? Und warum brauchen Sie diese Informationen? (Я? И зачем вам эта информация?), — немец завёл руки за спину, пронзая мужчину взглядом. — Ещё один немец на мою голову! Кх, — мужчина всплеснул руками в стороны и неосторожно выругался, — Черт вас побрал! К ним вышла босоногая девушка, на вид ей было 16 с половиной, но на её руках спал маленький комочек солнца, — Hä? (/Ну/ что?) — Ты зачем вышла? Давай обратно, — мужчина сию секунду подбежал к той, после обняв её за плечи, наклонился к щеке, — Давай, давай, на улице сейчас холодно. Да и твоя рана. Как она? Не болит? , — мужчина взволнованно глянул в лицо той. — Нет, рана уже не болит., — девушка отлично знала русский, только её выдавал сильный немецкий акцент, — Кто это, Миша? Ты его знаешь? Или. За нами кто-то шёл?.. — Я его не знаю, но он не похож на людей из деревни, — Михаил отпустил девушку, но держал руки рядом. — Давай я с ним поговорю? , — девушка уж было пошла к незнакомцу как вдруг тяжёлая ладонь подтянула её назад. Мужчина посмотрел на неё, кротко мотнув головой. «Нельзя. Он может быть опасен ": подумал тот, разглядывая немца. Тогда девушка со вздохом прижала малыша к себе, склонив голову над ним. — Шёл бы ты отсюда, — сказал на последок мужчина, — Эрика, пойдём в дом. — Пойдём., — девушка пошла вперёд, не обратив внимание, что мужская ладонь сбежала с плеча вниз, аккуратно задевая талию. — Sie gehen also so einfach weg? (Значит, вы так просто уходите?), — удивлённо смотря им в след, произнёс Гюнтхер, — ja? (Да?) — Миш. А с ним, что делать?.., — девушка обернулась, и снова повернувшись к мужчине, тихо заговорила, — Давай я всё-таки с ним поговорю? Но сначала уйдём в дом. Я замёрзла. — Я боюсь, что он может быть опасен. Мы не знаем кто это и что ему надо, — коротко отрезал тот. — Машуня, ну. Пожалуйста. Может ему помощь нужна. — Кхаа. Только под моим пресмотром. Хорошо? , — Михаил вздохнул от безысходности. Раз она так просит, а может и вправду помощь какая нужна — надо выполнить. — Kommen Sie, unser Haus ist nicht weit entfernt. (Идёмте, наш дом недалеко), — девушка улыбнулась, остановившись, чтобы то смог их догнать. Гюнтхер ещё больше был удивлён, но всё же пошёл с ними. Идти было недалеко, хотя под строгим взглядом мужчины казалось, что прошла вечность. Когда те дошли, немец остановился, ожидая приглашения. И вот он уже внутри деревянной постройки. Которая с виду казалась очень ветхой, разрушенной, но внутри было уютно, достаточно тепло. Даже несмотря на то что в доме не было хорошего пола, в нём находится было одно удовольствие. Такая приятная атмосфера вокруг, а эта маленькая люлька для ребёнка. Кажись она была сделана недавно. Она была подвешена к массивной палке по обе стороны которой шли две ноги. Словно у пони, на них держалась палка. Сама же колыбель была укутана разной тканью, но больше всего в глаза бросалась телогрейка, что в смятом состояние была похожа на подушку. — Так что ты хотела с ним обсудить? , — мужчина прошёл дальше, подходя к печке, — Воды налить? — Налей, пожалуйста, — кивая, ответила та. Немец стоял у стены, рассматривая телогрейку. В его голове появилась мысль, что Миша — красноармеец, а эта девушка?.. Она ведать немка, но почему они так спокойно живут? , — Entschuldigung, aber wie lange sind Sie schon zusammen? Es sei denn, das ist natürlich kein Geheimnis. Es ist nur so, dass diese Frage vor relativ kurzer Zeit in meinem Kopf hängt und sie kann sehr beleidigend erscheinen, weil wir uns nicht kennen (Извините, но как долго вы вместе? Если, конечно, это не секрет. Просто этот вопрос возник в голове относительно недавно и может показаться оскорбительным, ведь мы не знаем друг друга), — спойным и тихим голосом говорил тот. Девушка отогнула большой палец, затем указательный, а после средний, помедлив и посчитав что-то в голове, она показала полученную цифру Гюнтхеру, — три. , — произнесла она шёпотом.³ — Drei Jahre. Du hast dich also vor dem Krieg getroffen? (три года. Значит, вы до войны встречались?), — так же спокойно говорил тот, но всё же удивление сверкало в глазах. — ja (да), — к девушке осторожно подошёл мужчина, погладив её по голове, и подал стакан, — спасибо. — Ты устала? Может положить ребёнка в люльку? Я покачаю его, — тот мягко улыбнулся, когда руки девушки оторвали ребёнка от себя, протягивая его мужчине. Он же аккуратно взял малыша и также положил его в люльку. — Ich werde Sie wahrscheinlich stören. Und bevor ich gehe, sagen Sie mir, wo das nächste Dorf ist. (я, наверное, буду вам мешать. Но прежде чем я уйду, скажите где находится ближайшая деревня), — немец заговорил в пол голоса, повернувшись к выходу из дома. Девушка внимательно посмотрела на Гюнтхера. Помолчав несколько секунд, она принялась рассказывать где находится деревня, — Wenn Sie nach draußen gehen, gehen Sie geradeaus durch den Wald. In ein paar Metern wird es eine Gabelung geben, man muss nach links gehen, dort entlang der Brücke. Und es wird ein Dorf geben. Aber seien Sie vorsichtig, hier fliegen oft Flugzeuge. Zuletzt gab es einen Kampf am Himmel. (Если вы выйдете на улицу идите прямо через лес, там через несколько метров будет развилка, идите на лево, дальше через мост. И будет деревня. Но будьте осторожны, здесь часто летают самолёты. Недавно в небе был/а битва/бой), — та говорила медленно, произнося каждую букву. Без запинок, чётко, словно уже несколько раз за день рассказывала. Некое чувство страха сковало ноги Гюнтхера, больно странно она это говорит, репетировала? Мотнув головой, немец последний раз посмотрел на телогрейку, на бледное лицо девушки с большими синяками под глазами и на мужчину, который изредка задевал люльку рукой, как-бы покачивая её. А когда вышел и вовсе потер глаза от мелких слезинок на ресницах. Отчего же ему стало жаль этих людей? Он сам этого не понял. Они не были знакомы, но только Гюнтхер не представился, их-то имена он мог назвать — Михаил и Эрика. *** По пути до деревни немец представлял такую же жизнь как у Михаила и Эрики. Он конкретно не знал как устроены их отношения, но судя по ласке мужчины. Он любит её больше чем себя. "Ich will dasselbe.Alexander. (Я хочу того же самого. Александр) ": мысленно начал диалог. Наверное ответ был бы другим, не то что немец представил, но всё же. Хочется верить в чудо. Вдруг тот полюбит его? — Moment, woran denke ich? Ich brauche kein Blyatsky-Russisch. Er wollte mich kürzlich töten! (Подожди, о чем я думаю? Мне не нужен блятский русский. Он недавно хотел меня убить!), — возмущённо прошипел тот, — Khmm. Sollten schneller ins Dorf kommen. Ich fange schon an, vor Hunger zu schwärmen (кхмм. Надо быстрее добраться до деревни. Я начинаю бредить от голода.) Он не надолго отложил эти мысли в долгий ящик, стараясь как можно дольше их там сохранить. Но они всё равно просачивались и лезли во всё дыры. "Ich kann nicht mehr so, wie kann ich aufhören, darüber nachzudenken, wenn sie überall sind? (Я больше так не могу, как я могу перестать думать об этом, ели они повсюду?) ": встряхнув головой в разные стороны, немец дошёл до развилки. И вот он лежит в сугробе, смотря в небо своими зеркалами. В них отражалось серое небо, аккуратные облака, которые были такими лёгкими. Вот бы стать облаком и улететь на небо, забывая обо всём. Плывя по небу, разглядывать людишек снизу — свысока! Как никогда. Как не бывает. Так, чтобы можно было видеть только точки… Но, раз это будет так. То Гюнтхер никогда больше не увидит Александра? Его смущённое лицо, как пару часов (?) назад? "Und wenn es sich gegenseitig ist? Wie soll ich Liebe zeigen?.. Liebevoll und ordentlich… Oder unhöflich? Hmmm… (а если это взаимно? Как я должен проявлять любовь? Ласково и аккуратно . Или грубо?)": прикрывая глаза каменными веками, немец задумался. Он ведь, никогда сам не любил. Нет, любил конечно, но та ли это любовь была? С того момента Гюнтхер запутался, правельно ли он любит людей. Ведь, Хьюго сказал, что надо любить. Грубо? Чтобы под ним трещали кости, стонали черти. Ломались девушки… Как он под ним кусал себя, чтобы сдержать себя и не закричать. А если посмотреть вариант с Александром? Нежные, медленные движения, тепло исходящие от него. Немец углубился в сугроб, выдыхая комок пара. Надо перестать думать об этом, так и не поздно вспомнить все подробности того дня. Где там деревушка? Налево надо через мост и. Ура! Он найдёт себе кусочек хлеба. Может даже два. Нет, два много, одного с солью хватит. Когда он шёл по мосту, то заметил, что на льду появились красивые узоры. Точнее они были, но заметили их только сейчас. Эти узоры вырисовывали силуэт бабочки, котора ловко порхает над цветми. Налюбовавшись узорами, он пошёл дальше. Вот уже покозались первые крыши домиков, а вот уже выходят из-за сугробов. Деревушка оказала очень маленькой, всего пятнадцать домов. Странно, ничего не слышно. Ни лай собак ни разговоры людей в домах. Ничего, только голые улицы вокруг. Тогда немец пошёл дальше, углубляясь в центр деревни. Пока он шёл, то разглядывал окна домов, то сами дома. Они не выглядили заброшенными или разбитыми, наоборот, очень даже живые. На некоторых окнах стояли небольшие стеклянные вазы, что отдавали серебром или зеленой, а рядом глиняные миски в которых судя по-всему было что-то налито. Может, молоко, может вода. Бог его знает. Не видно же. Он не останавливаясь заглянул в последнее окно. Там было пусто и очень темно. Тогда немец остановился, поглядел по сторонам и двинулся к дому. Если дом заброшен — можно остаться там. Всё равно к самолёту уже не вернуться. Немец подошёл к калитке, которая была с другой стороны, распахнул её и медленно прошёл на территорию дома. Ему не пришло в голову мысли о том, что тропинка от дома до калитки была расчищена. А когда тот подошёл ближе, то в окнах прошмыгнула тень. Невысокая, сгорбленная тень явно с недобрыми намерениями. Немец дошёл до крыльца, остановился, прислушался и встал на первую ступень. Она со скрипом прогнулась под ногой, а когда тот встал на неё второй ногой то и вовсе проломилась. Теперь было две деревяшки. «Да кто ж там ходит?!»: рявкнул дед, выходя из дома с ружьём. — Ты! А ну говори, кто и откуда! , — направляя на немца ствол, дед свирепо блеснул глазами, — Чего так смотришь? Немец округлил глаза, его не слушались губы. Они не хотели открываться, но а ноги не хотели уходить. Он стаял как вкопанный или околдованный блеском бело-коричневых глаз. Но тут последовал предупреждающий выстрел куда-то в даль. От резкого шума в ушах затрещал лёд. Это разбудило немца и тот, встав на один уровень с дедом, упал перед ним на колени. «Entschuldigen Sie. (Извините) «: тихо проговорил тот, спрятав лицо в темноте. — А?! , -громко крякнул дед, — Что ты сказал? Повтори! — Entschuldigen Sie. (Извините), — громче потопил немец. — Чиво? , -дед опустил ружьё, — Ещё немцы, ну кто ж вас сюда послал, а? Гитлеровцы поганые, змеи подзаборные, — ругался тот, заходя в гостевую, — Что ж с тобой делать?.. Гюнтхер встал на ноги, пройдя немного, заглянул в гостевую. Там то и был весь хлам. «Autsch! (Ой!) «: вскрикнул тот, когда дед резко обернулся. — Давай заходи, не стой там. Я придумал, что с тобой делать, — дед отворил дверь в комнату, сняв перед этим ботинки. Что ж, ничего не понятно, но походу приглашают в дом. *** Сидя на полу ,немец рассматривал свечу. Она стояла на столе, около глиняной миски с размягшим хлебом . Как сказал дед :" Это еда для таких как вы! " . Точнее Гюнт не понял его слов, но судя по его ухмылке - опять какие-то оскорбления. Но не в этом суть, дед на полном серьёзе заявил, что тот будет спать на полу под фуфакой² . Под старой, уже давно порванной , с разными пятнами. От неё ещё рыбой пахло. Что ж, делать нечего, есть хочется. Ах да, за это он и получить свой хлеб, только утром. Немец вздохнул. Ухватившись за край простыни ,на которой он лежал ,потащил её в угол. Ближе к печке, но там его настигли мысли о Александре. О его улыбке.. И эти.. Руки. Нет, лучше этого есть.. Его смущённое лицо во время случки. Оно прекрасно. Эти капельки пота на его лбу и то как они бегут вниз, потом по шее.. А иногда он капал на его грудь или потная ладонь прикасалась к ноге и это действие было приятным оно обжигает тело, нет, оно прожигает его насквозь. От этого скрутило живот, а низ запекло. Так, достаточно думать о нём.. Надо бы лечь спать, завтра уж точно станет легче и он перестанет об этом думать. Да. Точно. Спать.. Немец растелил простынь, взял со скамьи фуфайку . Уже хотел лечь как дед выдаёт: "Ты это, одежду то сними, останься только в белье" – Was? Ich verstehe nicht, was Sie sagen (что? Я не понимаю о чем вы говорите), - спокойной ответил тот. – Мг.., - дед встал с кровати , – Так, давай-ка. Иди сюда, - подозвать немца дед решил жестом. Но только тот, отказался идти, – Да ты ж черт мохнатый. Ладно, спи так, - махнул рукой тот. Когда в доме стало темно, а храп незнакомца был совсем рядом. Немец забился в угол, то-ли от страха ,то-ли от холода - не понятно. Его глаза не закрывались, смотрели на всё с паникой. Чего же он так испугался? Он схватился за голову, потянулся за волосы, но всё равно не мог унять разбушевавшуюся панику в душе. Она была его изнутри, ломала кости словно жио сухие кости, выворачивала кишки наружу. Из-за чего кровь брызжет на стены, на пол, на всю округу. А после унимается и снова хватается за них. Тянет, сжимает, а они только хлопают и чавкают. "Nein, nein.. Alexander.. Hol mich hier raus, ich kann es nicht mehr ertragen. Bitte..(нет, нет, Александр вытащи меня от сюда, я больше не могу этого терпеть/выносить. Пожалуйста) ": в пол голоса заговорил тот. Ему никто, ничего не ответил.. Пустую тишину пронзал лишь храп незнакомца. И тихо скрежетание ногтей по дереву.. "Bitte.. Wenn du mich liebst ... Bring mich hier raus . Mir geht es hier schlecht , ich kann nicht.. (Пожалуйста. Если ты меня любишь. Вытащи меня отсюда, мне плохо здесь находится) ": молил тот, вставая на колени. Тёплые слезы брызнули из глаз, разбегаясь кто куда. Он сошёл с ума или это и вправду чуства? Что сейчас с ним происходит? Почему такая реакция?.. Но, незнакомц не ответит, ему нет дела до этого человека. Он всего-лишь взял его к себе под крышу, чтобы тот не бродил по деревне. Чтобы не пугал мирных жителей. *** Немец не спал всю ночь, страдая от кошмара. Он ели дышал, когда дед встал над ним и внимательно разглядывал красные от бессонницы глаза. В его взгляде появилось что-то.. Доброе. И это дало свои плоды. Например вместо размякшего хлеба, он получил две картофелены. Одну из них он припрятал в карман, а вторую молча запихал в рот. Это была не очень то и хорошая идея, ведь та не хотела проходить дальше. Она вышла наружу вместе с желтизной, а та в перемешку с пеной. "Ich habe keinen Hunger mehr. Danke. (Я больше не голоден. Спасибо) ":пробурчал тот, вытерая желтезну тряпкой. – Как хочешь, - ответил дед, сидя за столом, – Знаешь. Оставайся у меня, к нам наверняка завтра в деревню приедут наши. А то, немцы уже совсем оборзели и в лесу их пруд пруди стало.. Гюнтхер ни слова не понимал, но слушал внимательно. Стараясь делать вид, что знает о чем тот говрит.