В твоих глазах я вижу Сибирь..

Утром ,после случившегося, немец сидел в дома, рассматривая вазу, что незнакомец поставил на стол. В ней стояли ветки. "Was ist das? (Это что? ) ": тыкнул пальцем тот. Но в доме он был один, так что ответ остался где-то среди таких же вопрос-ответ. Надо бы сходить на улицу, проверить голову.. А то ночью, такая шляпа приснилась. Что аж живот до сих пор крутит.Потупив на вазу ещё пару минут, немец осторожно поднялся на ноги. Он выпрямился во весь рост, полянул сложенные пальцы домиком вверх , издавая при этом звук напоминающий скрежет. После того как он потянулся в дом зашёл дед. Его лицо было ещё сильнее огорчено. Но после резко сменилось , глаза зыркнули на немца и тот рявкнул на него, чем напугал. "А ну брысь! Брысь! ": орал тот. Голос деда стал хриплым, грубым, резким от него хотелось спрятаться, но эхо ходило по дому так,что каждый уголок был осведомлён. " Я кому сказал убирайся!? ": замахиваясь ,сказал дед. Немец ничего не понял, он не знал, что нужно уходить. Поэтому сжался в угол ещё сильнее , а страх иглами пошёл по телу. Дед отвернулся, чтобы посмотреть в окно ,ну а после снова на немца. За спиной, и так напуганного ,сидела рыжая кошка. Откуда она взялась там ,знал только дед, а немцу лишь приходилось думать, почему его пытаются выгнать. Когда та мяукнула, то немец вздрогнул и попятился от того угла в другой. Рыжая же пошла за ним, принюхиваясь к тому, а дед же отошёл в гостиную и вязал оттуда валенок. Чтобы кинуть в кошку.Но когда вернулся, то в углу не было ни кошки ни напуганных глаз немца. – Опять сбежала.., - положив валенок рядом с ногой, дед внимательно осмотрел комнату, – Мгм.. Опять наверно через дырку зашла. Гюнтхер посмотрел на деда, отражая глазами его хмурый вид. – Хах, твои глаза , как зеркала.. Такие тонкие зеркала. – Ha? Haben Sie etwas gesagt? (Ха? Вы что-то сказали?) , – Ничего. Тебе показалось, наверно, - буркнул дед, садясь за стол, - Скоро наши придут, я это чуствую.. А то немцы словно звери, выгоняют каждого. *** В целом, немец спокойно себя вёл. Он даже пытался помочь деду, но тот гнал его от себя подальше. А иногда и подопнуть мог. Но немец не обижался, уходил , но возвращался. – Да иди ты, иди, - отправлял того в дом, – Твоя помощь здесь не нужна. Гюнтхер, глядя на деда, садился около пенька и принимался выслушивать. После вставал , послушно уходил на крыльцо. Вновь садясь у двери, не отрывал взгляд от деда. "Ты меня в дом зовёшь? ": удивлённо спрашивал дед. Тогда немец коротко кивал, будто понял его на некоторое время ,и снова, наклоняя голову в бок, щурил глаза в недоумении. " Погоди маленько, дров наколю и пойдём ": дед отворачивался, замахиваясь топор и раздваивая бревно на двое. *** Когда они закончили с дровами, точнее дед , пошли в дом. Где было тепло, пахло чем-то аппетитно манящим. Это был запах уюта. Тогда разувшись, немец пошёл в свой угол, но на его пути встал дед. – Ты чего? Замёрз поди и в угол идешь? А ну, брысь на печь. Греться будешь!, - по-доброму улыбаясь, говорил дед, – Ты кстати, так и не узнал как меня зовут-то. А зовут меня Фёдор Емельяненко. Наклоняя голову то в один бок, то в другой. Немец так и не понял, что ему сказали. Зато , когда рукой показали на печь и толкнув вперёд, не спеша побрёл к печи. Там он неуверенно забрался наверх , поглядывая по сторонам. "Иди, иди ": махнув рукой, говорил дед. Лести наверх не хотелось, больно уж там тесно, но, когда всё же забрался , найдя самый тёплый край, можно потерпеть. А теперь, надо найти картошку, что осталось. *** Сидя на печи ,немец наблюдал за дедом, что готовил кашу,точнее только начинал её готовить. Он скрючившись достал из-под печи горшок и поставил его на стол. После медленно достал стакан с крупной из серванта, ведать на чёрный день оставил. Но сейчас есть захотелось, вот и достал. После чего он высыпал крупу в горшок, вздохнув от усталости. Стар ведь. Дед глянул на немца, что жевал едва солёную картошку вместе со шкуркой. "Ты чего? Почисти её ": сказал дед, наклоняясь к горшку ,наливая в него воду. Тихое мычание в ответ, дед пропустил мимо уха и принялся ставить горшок в печь. Немец лишь пожал плечами, жуя очередной кусок. Сейчас не было рвотного позыва, он ушёл куда-то вдаль, оставив после себя осадок виде неприятного привкуса. Картошки осталось совсем чуть-чуть,но он пытался растянуть ее,получить то удовольствие от еды,что было раньше. До всех этих серых от пепла дней. Может в скором времени это пройдёт? Когда дед поставил горшок в печь, то немец доел картошку и уже в неком остояние полудремы пытался посмотреть в окно. " Что ж.. Сейчас мы поедим каши.. ": ахнув, произнёс тот. После чего не спеша покочал годовой. – Ты эт.. Кашу ешь?, - опустив брови вниз, дед глянул на немца. Тот наклонился к лестнице, плавая глазами по столу.После поставил ногу на ступеньку, набирая в грудь воздух. А когда вторая нога очутилась на деревянной ступеньке, немец пошатнулся и кубарем скатился вниз. Когда дед подбежал к немцу, что с ширако раскрытыми глазами сидел на полу . Он взял его под руку и попытаться поставить на ноги, но тот, неуклюжо переваливаясь, чуть не опрокинул деда вместе с собой. После второй не удачной попытки дед схватившись за руку немца, потянул его к себе, а тот, словно драная кошка зашипел от боли и, упав на колени, глазами, полные слëз, глянул на деда. Но руку дед не отпустил, он осторожно погладил от запястья до локтя , что-то тихо приговаривая себя под нос, рассматривал её. Тогда немец приоткрыл рот, изображая губами некую букву "о", но она была растянутой и не ровной.Звук не пошёл, он молча смотрел на деда, а когда встал то понять не мог. Почему так сильно болят ноги, особенно стопа? Немец вздохнул, прихрамывая, направился к лавочке, не давая деду прикоснуться к нему. " Давай помогу? ": твердил тот ,встав на против. – Хэй, немецкая рожа, я же помочь хочу, - дед сёл рядом на лавочку, – Не навредить же. Гюнтхер рыкнул на того, а после показал оскал на некоторое время. Оскал на долго засел в голове Фёдора, он не раз встречался с таким явлением,но всё же ужаснулся. "Ну ж, волка в дом привёл. Щас ещё и помогай ему": Фёдор вздохнул, встав с лавочки. – Не нужна моя помощь - помогай себе сам, - сказал дед. Он подошёл к печи, чтобы проверить кашу. Та пустила резкий, приятный аромат по избе, – Готова.., - дед взял ухват, что стоял рядом с печой и поддел горшок. Урчание в животе рвалось наружу. Казалось, что желудок съел сам себе, а кишки завернулись в узел. Слюни набрались во рту, пытаясь пробиться сквозь губы. " Вставай, есть будем ": громко сказал тот. Гюнтхер не понял его слов.А вот желудок потянул его за стол, куда уже поставили две тарелки.На одной из них была большая трещина, которая шла от края до середины после расходилась на две стороны. Немец посмотрел на тарелку, провёл пальцем по ней и ,прищурившись, сел за стол. "Так то лучше, а то. Рычать на меня вздумал было": проговорил дед, ставя горшок на стол. Аромат усилился. – Кстати, нацист, - сел напротив, – Ты кого ночью звал?, - дед пристально смотрел на немца. Может так он его поймёт? Гюнтхер непонимающе посмотрел на деда, а после спрятал глаза под стол. Вздохнув, дед попытался продолжить, – Ты вроде.. Александра звал? Или мне показалось? Просто Сашей мы знакомы, он уже приходил сюда. – Alexander.. (Александр), - Гюнтхер посмотрел на деда, – Alexander, ich vermisse dich (Александр ,я скучаю по тебе) Теперь дед не понимает, что говорит тот. Он смотрит на него , задумавшись о чём-то своём? Фёдор явно не так прост, он знает многое и видел в этой жизни больше, чем немец. Ведь он старый как дуб, мудрый как сова, хитёр ,как лис, а если не окунуться во всё это. То ты не поймёшь его. Вот и немец не понимает, к чему готовится. А сидя за одним столом с ним, немец чуствует, что смог получить то уважение, которое позволяет ему это. Он терпеливо ждал ,когда каша в горшке остынет, а когда та лежала перед ним в тарелке ,ждал. Разрешение. Разрешение на что - спросите вы? На то ,чтобы прикоснуться к ней. Они молча ели за столом, переглядываясь только , когда немец прислушивался к тишине. Чтобы узнать как сейчас на улице. Ну а Фёдор? Фёдор замечал, что тот прислушался и решался тоже послушать. Мало ли что услышал тот. Он же моложе будет, слух лучше. Хотя, не сказать. Он не смог услышать как кошка мяукает у его ноги ,выпрашивая маленько каши. – Даа.., - протяжно вздохнул тот, – Ты оглох что-ль? Немец поднял голову, всматриваясь в пятна на древесине, – Nein. Ich werde nicht dorthin gehen.. (Нет.Я не собираюсь туда идти) , - тихи, уставший голос немца пошёл своей дорогой. Не задивая слух Фёдора. Может и зря он его приютил у себя, но всё же. Что с ним можно сделать то? Оставить на улице, чтобы народ боялся или убить его? Нет, убивать дед бы его не стал, ему не нужен такой грех на руках, а вот пугать народ.. Можно. А то дети всё время в окна снежки кидают. Хотя сейчас успокоились, ведать родители напугали их, что Фёдор выйдет и как даст им по голове топором. И тю-тю. Хехе.