принимать нас за хороших людей
непростительно глупо с твоей стороны
ты просил ночь, наступил день,
но при свете мы были тебе не нужны
♫ Princesse Angine — За хороших людей
Выбор, стоящий перед Юуки, был очевиден и так, а когда Канаме обнял ее, забыв о вальсе, о музыке, о том, что на них наверняка все смотрят, и прошептал «я хочу тебя защитить» — она окончательно решилась. Как только могла помыслить на секунду, что действительно выполнит просьбу той женщины и принесет ей бездыханное тело семпая? Да и убить его Юуки никак не могла — против чистокровного вампира часто бессильны даже опытные охотники, а Юуки, хоть и владела Артемидой, в сравнении с Канаме была подобно цыпленку в сравнении с орлом. Поэтому… все было ясно с самого начала. Пожертвовать собой ради Зеро. В сущности, что она теряла? Дав Шизуке выпить своей крови, она бы не умерла, а превратилась в вампира. Это больно… наверное. Или нет, больно, когда превращение не завершают. Канаме не позволил бы ей страдать так, как Кирию — Юуки не сомневалась, хотя не могла бы сказать, зачем Курану нужно снова спасать ее. Просто была уверена: он сделает все, чтобы облегчить любые ее мучения. И, может, в ее случае Шизука завершит обращение?.. станет ее хозяйкой… последнее нравилось Юуки меньше всего, но если только так Зеро возможно не позволить обезуметь… Юуки сделала вдох, выдох и толкнула дверь комнаты, за которой ее ждала судьба в обличье девочки, хрупкой, милой и на вид слишком безопасной. Мария-сан не выглядела жестокой, скорее — потерянной, как когда-то сама Юуки, и ей было жаль ее… наверное, даже когда стало известно, что это не Мария, было жаль. С чего ей испытывать жалость к Хио, Юуки не знала. Ее эмоции смешались в калейдоскоп, не поддающийся контролю, и единственное, что в этом рушащемся на части мире оставалось цельным, была та самая четкая уверенность на периферии сознания, состоящая из одного слова. Из одного имени. Канаме. Она полагалась на него, как на нечто незыблемое. Как на солнце, что обязательно взойдет на востоке. Как… глупо. В истинном облике Шизука была намного красивее заснувшей Марии, чье тело бережно унес прочь слуга в скрывающей лицо маске. Нечеловечески прекрасная, как все чистокровные, источающая силу и аромат крови вперемешку с нежным благоуханием сакуры, белоснежная, подобно сказочной юки-онне… Юуки завороженно застыла перед ней, как кролик перед удавом, затрепетала, не в силах сказать ни слова, только любоваться и ждать, когда тонкие клыки пронзят ее горло. — Ты же знаешь, что будет потом? — Шизука почти ласково очертила пальцами линию подбородка Юуки, привлекая к себе. В ответ Юуки только прикрыла глаза — знает, конечно. Пусть только не больно… не долго… укус — это не страшно, Зеро кусал ее уже не раз. Зеро. То, что сделает Юуки, пусть и ради него (он же не просил!) — он не простит. Никогда. Его ненависть к вампирам превышала все остальные чувства, и, если Юуки станет такой же, это перечеркнет их дружбу. Он станет презирать ее, возможно, однажды наставит ей в лоб Кровавую Розу, но даже так — она готова, она согласна, и эта готовность тоже пугала — кто для нее Зеро? Почему она так хочет любой ценой удержать его на краю бездны? Потому, что он ее друг? Потому, что он дорог ей? Потому, что ей жаль его? Почему, черт возьми? Все спуталось в клубок алых нитей, переплелось, смешалось, и отличить, где правда, а где ложь, было невозможно. Да и какая разница… — Отойди от нее! Клыки Шизуки остановились в доле миллиметра от шеи Юуки. Зеро стоял в дверях, тяжело дыша, и держал пистолет, целясь в чистокровную. Если он выстрелит… если он убьет ее… — Стой! Нет! Пелена тумана, застилающая разум, слетела. Юуки выхватила Артемиду, преградив Зеро путь, закрыв Шизуку собой. — Не стреляй! Она единственная, кто может тебя спасти! А еще, хотела сказать Юуки, она чистокровная. Неприкосновенная святыня мира вампиров; многие боятся чистокровных, ненавидят их, считают помехой, многим стало бы легче, если бы они исчезли, и все же Сенат берег их так тщательно, как люди не всегда берегут глав своих государств и членов монарших семей. Любой, кто посягнет на жизнь чистокровного или причинит ему хоть какой-то вред, будет приговорен Сенатом к казни. Но это Зеро вряд ли бы убедило. — Если ты выпьешь ее крови, то не упадешь до уровня Е! А взамен я дам ей своей крови! — Юуки крепче сжала Артемиду. Жезл словно придавал ей силы и решимости, даже рукоять потеплела… или показалось. — Если мне достаточно выпить ее кровь, то почему бы просто не убить ее? — фыркнул Зеро. — Нет… — Юуки запаниковала. Она не знала, возможно ли нанести смертельное повреждение Кровавой Розой чистокровному, но даже не смертельная рана… когда на балу есть внук Ичиджо… когда Юуки успела узнать, что дедушка Такумы-семпая — глава Сената? Кто ей это сказал?.. ректор? Канаме?.. В любом случае… Юуки вскинула руку с браслетом. Прижать к татуировке на шее Зеро, парализовать его, вынудить смотреть на все, что случится потом… ужасно жестоко, но он сам виноват, что пришел сюда. — Убить меня? Как самонадеянно, — подала голос Шизука, медленно и грациозно поднимаясь с места. — Ты не сможешь… ты ведь уже понял. Ты не способен ослушаться меня. Я — твоя хозяйка. Держи ее, — приказала она, и рука Зеро против его воли крепко стиснула запястье Юуки. Он в ужасе распахнул глаза. Юуки вздрогнула — так вот, на что еще способны чистокровные. Пугающая сила… и вместе с тем, было что-то в возможности заставить другого беспрекословно подчиняться. Сделать все, о чем попросит или потребует повелитель — или повелительница. Почему ей это нравится? Еще одна непонятная нить в клубке противоречий. — Я могу приказать тебе убить ее, — лениво сказала Хио, и пистолет в другой руке Зеро направился в висок Юуки. На его лице отразился искренний ужас. — Я могу приказать… что угодно, — хмыкнула чистокровная. — Брось оружие, — распорядилась она. С неохотой Зеро разжал пальцы, и Кровавая Роза со звонким стуком упала на пол. Юуки затаила дыхание. — Думаешь, я чудовище? — Шизука склонила голову набок. — Естественно… Но я могу подарить тебе приятное мгновение. Ты будешь вспоминать это каждый раз, закрывая глаза. Видеть во сне. Помнить столько, сколько продлится твоя жизнь. Сладкая боль, нежное мучение… Поцелуй ее. — Что? — вырвалось у Юуки. Зеро властно притянул ее к себе, не позволяя вырваться. Его лицо все еще выражало смесь ужаса, ненависти и отчаяния, в алых глазах плескалась боль, но он не мог сопротивляться, миллиметр за миллиметром склоняясь к приоткрытым губам. Юуки словно впала в ступор — в отличие от Зеро, ее не контролировала Шизука, она могла ударить его Артемидой, парализовать, но не хотела делать ему еще больнее — или? Его горячие губы накрыли ее рот. Юуки закрыла глаза, не зная, что делать, не умея целоваться, испуганно трепеща от осознания происходящего: ее первый поцелуй походил на изнасилование, только по отношению к ним обоим. Ощутив соленый вкус слез, она поняла, что ее собственные глаза сухи. — Хороший мальчик. Шизука шагнула к ним, властно отодвинула Юуки в сторону, почти оттолкнув, и без промедления впилась клыками в горло Зеро, заставив его запрокинуть голову. В его глазах блестели слезинки. Как это — Зеро плачет? Мужчины не плачут… даже когда они еще юные… им не положено… — Прекрати его мучить! — потребовала Юуки. — Хватит! Ты хотела моей крови! — Верно. Стой на месте и не шевелись, — приказала Шизука Зеро, отпустив его и приближаясь к Юуки. — Глупая девочка, — печально сказала она. — Ты хочешь спасти его, а причиняешь ему боль во стократ худшую, чем мои клыки. Лучше всего для него было бы умереть, ибо ты даришь ему жизнь, полную отчаяния. Но это твой выбор… и знай, я не оставлю тебя, как когда-то его. В этом случае я пойду до конца. Не бойся, Юуки-чан, быть вампиром класса D не так уж и плохо… Юуки не могла отвести глаз от Зеро, даже когда ее тело пронзила боль от укуса. Вот и все. Все закончилось. Она обратится… она никогда не станет равной чистокровным, но и человеческое существование останется позади. И, может… так будет лучше? Когда она хоть на одну ступеньку, но приблизится к Канаме? Так она делает это ради Зеро или ради Канаме?.. Или ради чего-то еще? Почему, почему, почему?.. Мир вспыхнул ярко-красным. Голову чуть не разорвал безудержный взрыв красок, звуков, образов и эмоций: Юуки показалось, что она умерла или потеряла сознание. Комната без окон… мужчина с доброй улыбкой… очень красивая женщина, забавно ворчащая на мальчика… снег… на улице снег, но это не она, не Юуки, это другой снег… что такое снег? что происходит? Пахнет кровью папы… Братик обнимает ее, шепчет что-то утешающее, она сжимает в руке его подарок — заспиртованную во флаконе розу… эта роза цветет только раз в десять лет… мама уводит ее за руку в темную комнату, опускается перед ней на колени, чтобы их лица сравнялись, просит прощения, по ее лицу стекают струйки крови… пусть вампир уснет… Шизука в ужасе отшатнулась от нее. Появившийся в дверях человек в маске в изумлении взирал на открывшееся его взору зрелище. Юуки по-прежнему смотрела только на Зеро, отчетливо слыша, как быстро колотится его сердце, и отчетливо ощущая запах его крови. И своей крови. Она… все эти десять лет она… — Не может быть! — вскрикнула Шизука. — Почему же? — услышала Юуки собственный голос. Слишком спокойный для того, что случилось. — Ты ведь хотела чистой крови, не так ли? Неужели не знала? — Проклятье, — пробормотал слуга Хио. И без того открытая дверь слетела с петель, повинуясь вспышке чужой ярости. Если на лицо Зеро было страшно смотреть из-за его боли, то на лицо Канаме — из-за его гнева. Первым опомнился парень в маске, падая на колени — но не перед Канаме, а перед Юуки, и не умоляя о прощении, а восклицая: — Да здравствует ее высочество принцесса рода Куран!