Мамина любовница

Все было спланировано идеально. Мико никогда не думала, что станет той самой невестой, которая проявляет себя как контрол-фрик, но именно так она себя и вела. Эи же было по большей части плевать на все, кроме торта. На их первой встрече с организатором свадеб говорила в основном Мико. Бюджет растягивался с каждым месяцем подготовки. Они заказали четыре вида цветов, которые должны быть на свадьбе — сакура, клематис, глициния и камелия. Обсуждали, что в меню категорически не должно быть ничего маринованного. Как вообще можно вынести эту ужасную вонь? План рассадки гостей стал ужасной головоломкой и проверкой на логику. Возможно, проще было доказать какую-нибудь теорему, чем понять, как рассадить гостей, если Чжун Ли и Гуй Чжун категорически нельзя было сажать с Рейндоттир и Алисой, а Венти и Фурина с алкоголем превращались в какую-то адскую смесь. Стоя перед зеркалом в квартире Райден и глядя на себя в белом платье, Мико не думала, что из всех возможных рисков она не продумает самый идиотский. — А где она вообще может быть?! — орала Мико в трубку. Гнев на ее лице совсем не сочетался с золотым украшением, на котором держалась фата. Тиори, подобравшая им образы на свадьбу, была бы абсолютно разочарована, что в этом платье Мико будет не светиться от счастья, а паниковать и злиться. — Я откуда знаю?! — кричал в ответ Аято. — Это твоя невеста, ты должна за ней следить! Мико издала усталый вздох и бросила телефон на стоящее рядом кресло. Она вновь взглянула на свое недовольное лицо в зеркало и с частичкой радости заметила, что макияж не размазался. Плакать было нельзя, даже если тебя, кажется, бросили перед алтарем. У них было идеальное утро — они проснулись, позавтракали блинчиками с шоколадом и клубникой, потом к ним зашла Тиори с целой командой визажистов. До выезда на место церемонии оставалось всего ничего времени и Эи бросила, что хочет сходить в магазин за сигаретами. А потом пропала. Мико подошла к окну, чтобы посмотреть на лимузин, который их уже дожидался внизу. Она уже видела истории в соцсетях Венти с фуршета в ресторане, тот, конечно, уже успел надраться. То же самое ей доложил Аято, а Мико дрожащим голосом записывала ему аудио, умоляя потянуть время. Лучший день в жизни. — Все в порядке? Голос Куникудзуши напугал ее, словно пушечный выстрел в тишине. Мико повернулась, чтобы натянуть на лицо абсолютно спокойное выражение лица и расслабленную улыбку. — Вы с мамой разве не должны были уже фотографироваться возле лимузина? Откуда этот ребенок все знает? Мико едва заметно поморщилась и вдруг истерически рассмеялась. Куникудзуши посмотрел на нее непонимающим взглядом, но в глазах прочиталось совсем не детское опасение, что тетка тронулась умом то ли от старческого маразма, то ли это передалось половым путем от его матери. Мико же продолжала смеяться и, глядя на приемного сына, подумала, как именно ему объяснить, что мать вышла за сигаретами и пропала. К счастью, Куникудзуши решил больше ничего не спрашивать — от греха подальше. — У нас маленький форс-мажор, — уклончиво ответила Мико с загадочной улыбкой. — Ты не переживай, это взрослые проблемы. Она отмахнулась от Куникудзуши, что, конечно, не могло ему понравиться. Он злобно фыркнул, сложил руки на груди и выдал: — Мама тебя бросила? — Никто никого не бросил. Мико даже не подняла взгляда от телефона, но печатать сообщения стала яростнее. Пока о катастрофе был в курсе только Аято, но все, что знал он, доходило и до Томы. Камисато тщетно пытался успокоить Мико, но она только еще больше злилась. Параллельно Мико пыталась писать Эи, звонила ей раз за разом, но телефон у той был выключен. Это было самым идиотским поступком, который только можно совершить перед свадьбой, но это было так в духе Эи. Конечно, она не могла словами через рот сказать, что не хочет жениться и по-человечески расстаться с Мико. Зато драматично сбежать, исчезнуть и не отвечать на звонки — пожалуйста. Мико бессильно уселась на пол их спальни, посмотрела на себя в зеркало и ее настроение из злобы и обиды вновь перепрыгнуло в истерический смех. Она сама себе казалась невероятно нелепой. Сидела и перебирала пышный подол своего платья, шмыгая носом. Плакать она не хотела, чтобы не размазать макияж, но сдержаться было тяжело. В голове проносились все моменты их недолгих отношений с Эи, начиная с первого свидания в ресторане, неудачного секса и заканчивая предложением. Они просто ужинали на летней террасе, болтали обо всякой ерунде, пили вино и закусывали морепродуктами. Играла живая музыка и, когда Эи заказала очередной десерт, в одном из них она наткнулась на кольцо. Дурацкий и банальный способ сделать предложение, но для Эи не было ничего лучше, чем моти с начинкой из кокоса. Ну и кольца. Мико сквозь слезы снова засмеялась, подумав, что, видимо, ее женщине мозг задурманил сахар, поэтому она ответила согласием. Неужели сразу нельзя было отказаться? Мико бы, конечно, расстроилась, но пережила бы. Даже согласилась бы подождать столько, сколько требуется до момента, когда Эи будет готова. — Ты теперь будешь по очереди плакать и смеяться? Куникудзуши вернулся, чтобы застать ее странные перепады настроения. — Я принес тебе жареный тофу, — он протянул ей тарелку. Мико благодарно ему кивнула и принялась жевать свой обед. Она за сегодня еще ни разу не ела из-за волнения перед свадьбой. Кажется, теперь можно особо не переживать. — Ты не знаешь, где она может быть? — без особой надежды спросила Мико. — Она может выкинуть все, что угодно, — сказал Куникудзуши, присаживаясь рядом с ней.

***

Эи и сама понятия не имела, что с ней произошло. Вот она готовилась с Мико войти в новую жизнь, а вот случайно сбежала в старую. Ну, просто так вышло. Как в ситуациях, когда по ошибке весь январь ставишь прошлогодние даты. Она просто вышла из квартиры в ближайший магазин за сигаретами, прогулялась по району в длинном черном платье. Прохожие оглядывались в сторону ее молочно белой открытой спины и это было даже забавно. Эи купила сигарет и что-то резко переклинило. Так сильно, что пальцы как-то сами заказали по телефону такси на адрес, который она думала, что всем сердцем ненавидела. Их квартира располагалась на окраине города. Там воздух был чище, не открывали шумных баров и ресторанов — самое то для семьи, которая притворяется нормальной. Добираться до центра, честно говоря, было долго, но Райден Рюу обеспечил дочерям личного водителя. О том, что Эи и Макото не всегда хотели проводить время вместе и не везде ходили парой речи, конечно, не шло. В строго определенное время они должны были ждать машину возле школы, чтобы их отвезли на дополнительные занятия. Тратить время на то, чтобы разобраться, кому из его дочерей интереснее спорт, а кому танцы отец не очень хотел. Эи это прекрасно понимала и готова была уступить Макото. Так она начала ходить на танцы. Она сидела на пыльном полу и думала не только детстве, но и о том, что на черной ткани грязь будет только заметнее. Впрочем, Эи никогда не умела аккуратно обращаться с вещами. Ей об этом часто говорила мать, напоминая, что Макото хотя бы похожа на девочку, а тратить деньги на Эи это все равно, что взять купюру и просто ее порвать. Райден Шизуки, правда, никогда в жизни собственно заработанных денег в руках не держала. Сразу после окончания школы ее приметили будущие свекр и свекровь, не желая медлить ни секунды, чтобы женить своего сына. Тот отличался буйным нравом и крутым характером, о чем родители прекрасно знали. Не хуже они понимали и то, что ровесница мгновенно заметит эти проблемы и не захочет быть замужем за человеком, едва контролирующим свой гнев, но желающий контролировать окружающих его людей. Другое дело — молодая и неопытная девушка, очарованная историями о роде Райден, одной из самых знатных инадзумских семей. Поговаривали, что они имели отношение к императорскому роду эпохи сегуната, тому самому, который считался потомками языческой богини гроз. Это все было, конечно, красивой сказкой. Семейная жизнь Шизуки же оказалась совсем иной. Новоиспеченный муж часто жаловался родителям на то, что после беременности характер супруги окончательно испортился. Она стала плаксивой и хрупкой, как фарфоровая кукла, с которой Рюу носиться не желал. У него были дела поинтереснее семьи, тем более, что жена не справилась даже с такой простой задачей как рождение сына, хотя бы одного. Появление двух дочерей он воспринял не с большой радостью. Хватило такта даже переспросить у врачей, мало ли, вдруг это какая-то ошибка. Так или иначе, а в ранних воспоминаниях Эи отец присутствовал каким-то шумным размытым пятном, при чьем появлении лучше было стать как можно меньше и тише. Она точно не помнит почему, но звуки раскатистого, словно гром, голоса вызывали у нее какие-то первобытные реакции. Например, беги или замри. — Тебе необязательно было сбегать. Эи вздрогнула прежде, чем успела понять, что это голос Мико. Достав ключи из-под коврика родительской квартиры, Эи забыла вытащить их из скважины и запереть дверь. Теперь Яэ устало осматривала большую гостиную, покрытый пылью пол из темного дерева, тяжелые задернутые шторы и спрятанную под мутными целлофанами мебель. — Могла просто сказать, что не хочешь на мне жениться, — продолжила Мико. — Но говорить словами через рот, видимо, слишком сложно для великой и могучей Райден Эи. Лучше свалить без слов и заставлять меня разыскивать тебя через бывшего мужа и седьмую воду на киселе. Эи стало на секунду страшно от слов Мико. Она только поняла, что, кажется, в данный момент пропускала собственную свадьбу, параллельно причиняя боль своей невесте. Она ведь не планировала задерживаться здесь. Просто хотела заехать, взглянуть на родительский дом и тут же вернуться. — Здесь часы не идут, — Эи попыталась оправдаться, кивнув в сторону высоких напольных часов, украшенных резьбой. — Остановились. Мико безнадежно вздохнула и присела рядом с Эи. — Я написала Сасаюри, — начала рассказывать Мико. — Он не был уверен, что ты здесь, но предложил позвонить Чие. Вместе они и догадались, что ты будешь тут. Эи кивнула. Образ Чие почти стерся из памяти. Они познакомились на чертовых уроках танцев и Чие была первой, кто не видел в Эи «более тупую и неотесанную» версию сестры. Она стала их общей подругой. По-настоящему общей, а не той, кто хотел общаться с Макото, но Эи шла в приложение. — Я раньше часто сюда приходила, когда жизнь становилась слишком… — Хорошей? Мико видела насквозь, но Эи поначалу ее не поняла. Она хотела сказать иначе — яркой, быстрой, насыщенной. Но Мико была права. Эи часто приходила в старую квартиру родителей, когда не могла поверить, что с ней происходят счастливые события. В такие моменты нужно было срочно вернуться в место, где не было ни уголка, где она бы не успела почувствовать себя плохо. Эи потянулась к журнальному столику, откинула целлофан и достала с него фотографию в рамке. Та под душной пленкой даже не покрылась пылью. Молча Эи протянула ее Мико и та с любопытством начала разглядывать снимок. — Можно я скажу самую очевидную вещь? — Какую? — с непониманием взглянула на Мико Эи. — Ну, ту, которая приходит всем, когда смотришь на твои детские фотки, — объяснила Мико. — Не понимаю тебя. Мико приподнимает брови, взглядом говоря, что не будет позориться, произнося и без того понятные вещи вслух. С фотографии на нее глядела сначала Макото. Ее тяжело было не заметить первой — на ней красовалось белое платье с иголочки, а из заплетенных кос не торчало ни единого волоска. Вот рядом с ней стояло какое-то озлобленное недоразумение, покрытое синяками и ссадинами. — Я тогда психанула и сама обрезала волосы, — с небольшим стеснением объяснила Эи. — Мама попыталась сделать меня похожей на человека, но я закатила истерику. Еще я не хотела надевать платье, но влезла в любимые шорты. Мне после этой фотосессии предстояло наказание, поэтому у меня тут лицо такое злое. — Да, лицо знакомое, — усмехнулась Мико. — Твой сын, кстати, просил передать, что если мы сегодня не поженимся и он зря влез в костюм, то… — Когда он занимается манипулятивным шантажом, это твой сын, — прервала ее Эи. Эи ничему не была так рада, как тому, что Куникудзуши ни разу не был в этом доме. Если бы Райден Рюу узнал, каким хрупким и чувствительным ребенком родился его единственный внук, то не находил бы себе места от такого позора. — Папа как-то раз сказал, что раз уж я родилась, то лучше бы мне не размножаться, — неожиданно произнесла Эи. — Говорил, что у Макото будет счастливая семья и дети, а мне лучше сгинуть в одиночестве. Он бы расстроился, узнав, как жизнь сложилась. — Эи, — Мико сочувственно погладила ее по щеке, — твой отец был нарциссичным и мунипулятивным мудаком, который стравливал тебя с сестрой, чтобы… — Сейчас я это понимаю, — ответила Эи. — Но ребенком я никогда не ненавидела Макото, а отцу верила. В глазах маленькой девочки она и впрямь была бледной тенью сестры. За той бегали мальчишки, а с Эи могли разве что подраться. Дома мать ее вечно отчитывала и считала божьим наказанием. В том возрасте мнение Шизуки казалось ей абсолютно справедливым и обоснованным. Возможно, она и впрямь заслужила таскание за обрезанные волосы и грубые тычки в запачканную одежду. Она давно ее простила как дочь, но после рождения Куникудзуши поняла, что не может простить как мать. Впрочем, возможно, Шизуки так просто пыталась себя защитить. Муж у нее был всего один, а дочерей двое. Одной можно было и пожертвовать ради отношений с супругом. Мать не замечала несправедливого отношения к Эи, а когда его уже становилось тяжело игнорировать, она огораживалась фразами в духе: «Он же твой отец, прояви к нему понимание» или «Он мужчина, будь мудрее». — А почему вы с Макото не продали эту квартиру? — спросила Мико. — Не знаю, — пожала плечами Эи. — Мы все думали, как умнее поступить — сдать ее в аренду, продать или еще как-то поделить. Но здесь же прошло детство. — Крайне хреновое детство, — напомнила Мико. — Ну, были и хорошие моменты, — сказала Эи. — Папа очень красиво говорил на инадзумском. Рассказывал всякие истории и мифы. Мне нравилась про бога грома и бога ветра, там… — Плохой отец, но хороший сказочник, вот это сочетание, — усмехнулась Мико. — Ну, они хотя бы планировали стать родителями, — вспомнила Эи. — Я не особо разбираюсь, но мама рассказывала про старую инадзумскую традицию у молодых семей — они просили женщину, у которой есть дети, сделать куклу. Потом ставили на почетное место, холили и лелеяли, и, если все ритуалы соблюдались правильно, то у пары рождался ребенок. — Кукол лелеять, а детей бить, — закатила глаза Мико. — Хороши традиции. — Папа в любом случае разочаровался в этой. Он же хотел сына. — А, ну если ребенок не тот, значит, можно обращаться с ним… — Прекрати. Эи избегала взгляда Мико. Очень больно было слышать правду. Хотя, возможно, лишь наполовину — с Макото ведь обращались хорошо. Может быть, ей просто повезло родиться соответствующей ожиданиям и заслуживающей долю родительской любви? Эи вспомнила, как отец надолго ставил ее в угол, а Макото стояла вместе с ней. В школе она объясняла сестре сложные правила, а на перемене тянула играть со своими друзьями. Кажется, Эи превосходила сестру только в спорте — быстрее бегала, выше прыгала, могла отжаться больше, чем даже некоторые мальчишки. Правда, в какой-то момент тело начало меняться, а заниматься спортом стало некомфортно. В школьном спортзале к Эи липли неприятные взгляды. Кажется, примерно тогда родители начали отпускать первые шутки про потенциальных женихов. За каждым ужином Эи приходилось слушать, что семейство Райден предлагает «двух по цене одной», а потом язвительные комментарии отца, что Эи не заберут даже бесплатно с ее-то характером. Зря она тогда сказала, что видит себя вовсе не обязательно с мужчиной. Мать сначала не поняла, о чем вообще речь, затем опустила взгляд в пол, будто ничего и не слышала, а потом стала внимательно следить за реакцией отца, чтобы выбрать беспроигрышную тактику. — Он бы с удовольствием повел меня сегодня к алтарю, — вдруг сказала Эи. — Ты шутишь? — догадалась Мико. — Конечно, — призналась Райден. — После каминг-аута он за волосы вытащил меня из дома и сказал не возвращаться. Я несколько дней жила у Чие, а Макото тайком приносила мне вещи из дома. Это при том, что в нашей школе было немало таких же ребят, как я. — Думаю, дело не в его взглядах, — протянула Мико. — Он просто был чокнутый. — А я не чокнутая? — на всякий случай спросила Эи. — При таких вводных данных ты еще прекрасно держишься, — уверила ее Мико. Эи благодарно кивнула и снова оглядела гостиную. В раннем детстве они хотя бы иногда проводили здесь время вчетвером. Когда жить с родителями стало совсем уж невыносимо, Макото начала все больше времени проводить с друзьями, а Эи, будучи более закрытым подростком, эскапировала в мир книг, фильмов и видеоигр. В наушниках не так хорошо слышно, как отец в очередной раз орет на мать за то, что пропали продукты в холодильнике, а она в слезах отвечает, что у нее по его вине вся жизнь пропала. Они с Макото уже учились на первом курсе, когда отец умер. Будучи человеком не слишком обремененным чувством ответственности, Райден Рюу и за себя не был в ответе. В одну из ночей, которую он проводил вдали от жены и дочерей, его машина крайне неудачно угодила в кювет. Полицейский на другом конце провода еще даже не вынес никакого вердикта, когда в голове у Эи пронеслась мысль, что отец может быть мертв. — Мне кажется, я испытала большее облегчение только тогда, когда узнала, что Куникудзуши удачно прооперировали и с ним все в порядке, — призналась Эи, но только потом поняла, что мыслит вслух. — Ну, когда отец умер. — Ну еще бы тут не вздохнуть спокойно. Эи вспомнила, что они с Мико даже бывали на могилах ее родителей на кладбище. Когда хоронили Рюу, супруга озаботилась и своим будущим, заказав себе место рядом. Может быть, она что-то предчувствовала, ведь скончалась всего через несколько месяцев. Эи на тот момент уже не общалась с матерью, а сама Шизуки предпочитала созваниваться лишь с Макото. От нее Эи узнавала все новости, в том числе и о подкосившемся материнском здоровье. — Макото ведь тоже умерла здесь, — вспомнила Эи. Кажется, в этой квартире не было места, где осталось бы счастье. Когда Макото заболела, они обе вернулись сюда, чтобы Эи могла ухаживать за сестрой. Она сгорела быстро, как счастливое мгновение, но запах, стоящий в доме, где есть тяжело больной человек, до сих пор стоял на месте. А может быть, это Эи так казалось. — Пойдем отсюда? — мягко предложила Мико. — Мы, конечно, безбожно опоздали на собственную свадьбу, но в этом даже есть что-то эпатажное. Может, кому-то и понравится такой перфоманс. — Да, конечно, — Эи поспешно вытерла застывшие в глазах слезы. — Тебе необязательно каждый раз напоминать себе, сколько ты настрадалась, чтобы быть счастливой, — напомнила Мико. — Я понимаю, зачем ты сюда приходишь, но… — Я-то сама не понимаю, — прервала ее Райден. — Расскажи, раз такая умная. — Ну, это только моя теория, — замялась Мико. — Каждый раз, когда жизнь становится слишком хороша, ты возвращаешься в место, где тебе было плохо. Наверное, это по той причине, что счастье непредсказуемо. Ты не знаешь каково быть моей женой, но прекрасно знаешь, каково быть маленькой несчастной девочкой. Вот и тянет туда, где, может, и плохо, но зато просто и понятно. Ты же восемнадцать лет выживала в этом доме. Пора бы и учиться жить. Эи опустила взгляд. На этом полу она столько раз рыдала и валялась в ногах у отца или матери, чтобы вымолить прощение за очередной проступок. Какого черта она все еще сидела на этом полу? Она подняла глаза на Мико и приняла ее руку, чтобы та помогла встать.