***
Снятая на этот вечер терраса на крыше фешенебельного ресторана была наполнена негромкими разговорами и приглушенной приятной музыкой, мягкий свет фонариков и общего освещения делал атмосферу более комфортной и расслабляющей. Самые близкие люди были рядом, обменивались приветствиями и дружескими диалогами, персонал ненавязчиво интересовался их предпочтениями, а именинник сверкал довольной улыбкой и новым кольцом от Gucci, что ему подарил возлюбленный. — Я удивлён, что ты не вытащил нас на какое-нибудь побережье,— насмешливо звучит сбоку, и Чан оборачивается, встречаясь с довольной ухмылкой Минхо. Одно его серое ухо игриво дёргается, а кончик хвоста мельтешит позади. Лев зеркалит его ухмылку, встречая друга объятиями. — Тогда вы бы точно задницы не оторвали от своих кресел,— весело хмыкает Чан. — Тут ты прав,— кивает Минхо, доставая из внутреннего кармана пиджака небольшую коробочку в тёмно-синем бархате. — Поздравляю. Слышал, пенсионерам нынче нравятся брюлики. Чан принимает подарок, уже привыкший к подколкам друга. Они подходят к бару, чтобы выбрать себе напитки и продолжить разговор. Минхо оглядывает террасу, замечая знакомые лица, но быстро отводит взгляд, когда тот натыкается на одну неугомонную рысь. Хан Джисон, во всей своей неукротимой красе, уже избавившийся от удушающего галстука, расстегнув рубашку на целых три пуговицы, и закатав рукава, оголил скульптурные предплечья с тонкими запястьями. Он что-то увлечённо рассказывал парочке возле стола с закусками. Ещё одного беглого взгляда Минхо хватило, чтобы заметить, что галстук за ненадобностью был небрежно засунут в карман брюк. Точно так же одного взгляда хватило Чану, чтобы заметить очевидное напряжение между этими двумя, но вмешиваться в дела пумы и рыси он не собирался. Минхо сам переводит взгляд обратно на именинника и больше не поворачивается, решая отвлечься: — Я думал, Хваны во Франции? — его уши вновь заинтересованно шевелятся, выдавая эмоции пумы. — Вернулись на прошлой неделе,— отвечает Чан, кивая в сторону пары Сынмина и Хёнджина. — Они, между прочим, имеют совесть и даже не опоздали. Да и вообще, праздники не пропускают. — Ой, кому ты чешешь,— фыркает Минхо. — Я не пропускаю твои дни рождения, в отличие от того же Бинни. Где он, кстати? — Обещал быть,— размыто отвечает Чан. Он всё ещё надеялся, что этот кошак появится. Утром, по обычаю, поздравил звонком и даже сказал, что постарается освободиться до восьми вечера, но вот уже девятый час, а его не видать. — Как у него ещё жопа квадратной от такого большого кресла не стала,— усмехается Ли, но усмехается грустно, ведь и сам давно не видел друга. Нормально встречались они в последний раз, наверное, года два назад. Стоило Чанбину сменить отца в кресле гендира Со Индастриз, как он пропал. Не буквально, конечно, но для своих друзей точно. Пускай они и знали, что их старый друг был до тошноты серьёзным и ответственным, чуть ли не с пелёнок готовился перенять пост отца, не изменял своим принципам и даже спустя столько лет оставался всё тем же Со Чанбином, что они знали, но его отсутствие было всегда ощутимо. — Не поверишь, но он ещё находит время на качалку,— Чан прячет смешок в бокале с напитком. — Во время своих совещаний железо тягает, видимо. — И ест его на завтрак,— хмыкает Минхо, а после обращает взгляд на гостей, вдруг в удивлении подняв брови. — О, а это..? — Феликс! — широко улыбается Чан, завидев на входе мордашку Ли, выглядывающую из пышного букета. Тот себе не изменял. — Крис, с днём рождения! Ли Феликс прекрасно умел привлекать всеобщее внимание. Рассекая террасу воздушной походкой, он притягивал взгляды ко своей облачной фигурке. Белоснежные цветы в его руках сочетались с полупрозрачной кружевной рубашкой и с такими же жемчужными атласными брюками, что обтекали его ноги при каждом шаге, будто потоки воды. Чужие взгляды ему привычны так же, как и те же брендовые костюмы и дорогие украшения. В них он смотрится естественно и чарующе, будто только что сошёл с обложки. Феликс купался в чужом внимании и чувствовал себя естественно под сотнями направленных на него взглядов, прекрасно осознавая, какое впечатление недосягаемой звезды производит на зрителей, вызывая и восхищение, и зависть, и вожделение. Пушистые его уши на светлой макушке и такой же меховой пятнистый хвост радостно шевелились, когда он подошёл к имениннику, торжественно вручая букет. Чан утягивает друга в долгое объятие, наслаждаясь ненавязчивым запахом цветов и родным запахом самого Феликса. Тот отступает на шаг, чтобы отдать свой подарок, а после оглядеть льва полностью. — А ты вырос! — солнечно улыбается он, сверкая улыбкой и лучиками, что разбежались от его глаз. Небольшие ладошки его накрывают бицепсы поверх пиджака, с удовольствием сжимая мышцы, проверяя упругость. — Чем Чонинни тебя кормит? — Не поверишь, но я тут ни при чём,— ехидно звучит сбоку. Феликс мигом оборачивается и улыбается ещё шире, кидаясь в объятия младшего. Чонин обнимает в ответ, под довольный взгляд Чана. — Наконец-то мы сможем выпить вместе. — Ловлю на слове,— ухмыляется Ли, поворачиваясь обратно к Чану и обращая внимание на другого гостя. — А ты, должно быть, Минхо! Приятно познакомиться! — Взаимно,— Ли протягивает руку, с любопытством оглядывая их пушистого друга. — Тот самый Ли Феликс с обложки Vogue? Надолго к нам? — Планирую задержаться,— мило улыбается Феликс, подмигивая Чонину, что заказывал для них напитки. — Ли Феликс пожаловал! — к бару плавно подплыл Хёнджин, закидывая руку на плечо гостя. Следом присоединился и Сынмин. — Как там твоя шубка в Китае? — Снежные барсы нынче популярны, интересно, из-за кого же? — возникает рядом Джисон, притеснив Феликса с другого бока. — Не имею представления,— игриво отвечает Феликс, а после здоровается с обоими Хванами. В отличие от того же Минхо, эти трое были знакомы и раньше, благодаря тому же Чану. Когда Феликс только начинал свою карьеру, именно Сынмин был одним из первых фотографов, с кем он работал. С Джисоном Феликс познакомился чуть позже, чем с самим Чаном, удивительно быстро найдя общий язык. У них завязывается лёгкая беседа, в которой они поочерёдно узнают, как дела друг у друга, обсуждают работу и, конечно же, не забывают шутить над именинником. Чан был расслаблен и бесконечно доволен тем, что самые близкие его друзья прекрасно проводили время в компании друг друга (на косящихся друг на друга Минхо и Джисона Чан решил закрыть глаза). Когда же внимание гостей было отвлечено на закуски, Чан решил присоединиться к Чонину и Феликсу, что выпивали у бара, уже о чём-то оживлённо переговариваясь. — Точно, это было на прошлое Рождество…— Чонин, держа в одной руке бокал, прерывается, заметив приближение Чана. Лицо его озаряет тёплая улыбка, стоит льву остановиться возле стула, на котором Чонин сидит, и слегка дотронуться до его спины. — Что, уже не такой молодой, чтобы кутить всю ночь? Чан выразительно фыркает, а Феликс заливается звонким смехом, наслаждаясь их взаимодействием. Пускай Чонин и был, в сравнении со львом Чаном, совсем небольшим сервалом, но за остроту зубов в этой парочке отвечал именно он. Чан, казалось, был бесконечно очарован и спокойно позволял тому выпускать коготки и шипеть, покорно кивая головой на каждую шутку, и лишь немногие видели, какой огонь мог загораться в этот миг в глазах льва. Феликс вот видел, поэтому с особым интересом наблюдал за этим их флиртом. Ему было радостно от того, что его друг нашёл себе спутника жизни. Феликс довольно пригубил напиток из своего бокала, прежде чем втянуться в их диалог. — А где же Ханна? Мне казалось, она не могла пропустить такой вечер,— спрашивает Феликс, уместив острый подбородок на ладони, пока заинтересованно оглядывает уютное помещение террасы. Он лениво перекатывает кольца на второй руке, закидывает одну ногу на вторую, позволяя воздушной ткани плавно обтечь изгиб его бедра. Хвост его расслабленно умещается поверх коленей, иногда лениво подёргивая кончиком. Феликс вновь успел словить на себе заинтересованные взгляды некоторых из гостей и стаффа, но подобное лестное внимание ему нисколько не мешало. — Эта неугомонная поздравила меня с утра, передала подарки от семьи и свалила гулять,— ответил Чан, чему-то усмехнувшись. — Сказала, что с нами, стариками, ей делать нечего. — Она ведь права,— пожимает плечами Чонин. — Обожаю её,— смеётся Феликс и поднимает бокал, чтобы стукнуться им о бокал Чонина. — Могли бы и поддержать меня хоть раз,— незлобно качает головой лев. Чонин, сделав нескромный такой глоток алкоголя, выразительно смотрит на него. — Тогда ты задавишь нас своим доминантным влиянием, слишком поверив в себя,— издевается младший, вновь показывая клыки, довольно наблюдая за тем, как темнеет взгляд льва. — Ну нет, Чан, брачные игры оставьте в своей спальне,— тормозит их Феликс, смешно наморщив мордашку от едва хлынувших феромонов этих двоих. Хоть лев Чан и был сильнее и внушительнее барса Феликса, но никогда не действовал на него так же, как на того же Чонина. Ли давящей энергетики Чана и его влияния не боялся, было ли дело в том, что они почти росли вместе, или в том, что барс Феликса просто не отзывался на доминантного самца Чана, понятно не было, но никто и не разбирался. Чан на замечание Феликса только фыркает, но взглядом Чонину обещает сладкую расправу. Чонин же польщённо закусывает губу. — Мы вернёмся к этому разговору,— обещает Чан, поучительно выставив указательный палец вперёд. Чонин с Феликсом одновременно закатывают глаза и фыркают. Чан заказывает для себя новый напиток, прежде чем попрощаться с ними и вернуться к остальным гостям. — Кто ещё кого укрощает,— Феликс многозначительно поднимает бровь, встречаясь взглядом с Чонином, намекая на его влияние над Чаном. — Ты только ему не рассказывай,— Чонин в ответ так же хитро стреляет глазами, вновь поднимая бокал. Феликс с удовольствием поднимает свой следом. — Пожелаем всем доминантным самцам обрести своих хозяев. Феликс мягко улыбается, пряча взгляд в бокале с алкоголем, когда они выпивают. Пускай Феликс и пользовался особым вниманием среди своего окружения и не был обделён особями, что спешили ухаживать за ним, но среди них не было того, кому он захотел бы ответить, кому захотел бы подчиниться сам. Если настроение располагало, он мог и погрустить по этому поводу, но эту слабость он оставлял при себе, окружающим позволяя видеть лишь неприступного и гордого барса из индустрии моды. Да и кто бы осмелился подумать, что такой самодостаточный кот, как Ли Феликс, мог нуждаться в тепле и защите более сильного. Поэтому он только усмехается, не позволяет своим потайным мыслям заполонить голову и вновь старается отвлечься на разговор с Чонином. — Как Чан? Надеюсь, ты не даёшь ему ночевать на работе,— интересуется Феликс, искренне переживая за друга. — Делаю всё, что в силах,— вздыхает Чонин, устремляя взгляд на свою пару. — Мне пришлось долго уговаривать его вылезти из кабинета ради собственного дня рождения. Но это ведь стоило того, почти все его друзья наконец рядом, посмотри, радуется как котёнок. — Почти все? — непонимающе хмурится Феликс, тоже оглядывая гостей. — Я думал, все приглашённые уже здесь. — Ох, нет,— криво усмехается Чонин. — Одного не хватает. — Кого? — Феликс заинтересованно дёргает ушами, он думал, что был знаком со всеми близкими друзьями Чана. — Кого-то с работы, или… Но Феликс не договаривает, обрывается на полуслове, в каком-то забытьи поворачивая голову в сторону входа. Чонин хмурится, не понимая, почему барс вдруг запнулся, уставившись непонятно куда. Но стоит Чонину обернуться следом, брови его поднимаются, а в голове возникает мысль, что он был прав, и перед его глазами происходит кое-что действительно интересное. Феликс сам не замечает, как подбирается на высоком барном стуле, взволнованно обхватывая собственный хвост ладошками. От зоркого глаза сервала не скрывается, как барс слегка ведёт подбородком, будто принюхиваясь, как он сглатывает слюну и чуть приоткрывает свои алые губы, а его зрачок расширяется. Чонин с каким-то внутренним восторгом переводит взгляд обратно на дверь, откуда появляется последний гость этого вечера. Со Чанбин заходит на террасу, и ни у кого не возникает сомнения в том, что появился ещё один доминантный самец. Со Чанбин был чёрным ягуаром, независимым и сильным одиночкой, что каким-то чудом сдружился с таким же сильным и знающим себе цену львом Чаном. Возможно, дело было в детской дружбе и особой связи, но конкуренции и борьбы между ними двумя не возникало, лишь настоящее взаимоуважение и привязанность. Это было видно по тому, как непринуждённо вели себя эти двое в компании друг друга, как привычно они обменялись объятиями и лёгким диалогом, очевидно испытывая радость от встречи. Чан довольно дёргал ушами, сверкая широкой улыбкой, когда принимал от друга небольшую коробочку чёрного цвета, а тот в ответ показал на свет свою фирменную кривую ухмылку, пока его гладкий хвост расслабленно вился у ног. Джисон не мог оставаться в стороне, так же налетая на пришедшего гостя, будто бы не замечая горящего взгляда одной конкретной пумы. Минхо не спешил подходить, и неясно, было ли дело в самом Джисоне. Но Чонина это не интересовало. Было намного увлекательнее смотреть, как всегда собранный и блистающий Феликс вдруг растерял свою спесь и сбросил образ ослепляющей звезды, жадно рассматривая всю фигуру чёрного ягуара. Чонин готов был хлопать в ладоши от восторга, когда Феликс, всё ещё не отдавая себе отчёта, облизал и закусил собственную губу так, будто бы хотел сожрать Чанбина целиком. Феликс ловил каждый жест и движение гостя, то, как дёргался уголок его губ, когда он отвечал на подначки Джисона, как расслабленно двигались его широкие плечи и как, казалось, трудилась изо всех сил пуговка на его чёрной рубашке, что так удачно облепляла мышцы его груди и торса, скрывая самое важное и оголяя лишь небольшой участок смуглой кожи, оставляя место воображению. Чонин, едва веря, наблюдал за тем, как хищный взгляд Феликса спустился прямо к брюкам Чанбина, жгуче рассматривая всё то, что услужливо обтягивала ткань. У Чонина пробежала шальная мысль, что бы с Феликсом произошло, если бы Чанбин снял пиджак прямо сейчас. Чонин ещё никогда не видел Феликса таким. И не мог не воспользоваться случаем, чтобы поймать барса с поличным. — Кажется, кто-то просил сдерживать феромоны, а сам уже распушил хвост? Вздрогнувший Феликс и его осоловевший взгляд стоили того удовольствия, что получил Чонин, посмеиваясь над ним. Хвост того неспокойно завозился, а сам он с трудом вернул взгляду ясность. — Вот чёрт,— прошипел он себе под нос, старательно принимая свой привычный облик: отстранённый и никому не доступный ирбис с обложки. — Я просто задумался. — Ага, вижу, задумался о том, что у него под рубашкой? — не скрываясь, издевался Чонин. — А я и не знал, что пушистенькому нравятся более…массивные коты. — Да я и сам не знал,— ворчит Феликс и подзывает бармена, чтобы тот обновил его бокал. Когда перед ним оказывается напиток, он вновь косит взгляд на чёрного ягуара, но не оказывается готовым к тому, что тот вдруг смотрит в ответ. Феликс замирает, будто пойманная жертва, не в силах оторвать своих глаз от чужих, тёмных, глубоких и цепких, не выпускающих из своего плена. Феликс медленно сглатывает, размыкая губы, и его ресницы едва заметно трепещут, когда он осознаёт. Доминантный самец почувствовал его, он смотрит на него, он оценивает его. Феликс вспыхивает. Он приосанивается и не отводит своего взгляда, давая безмолвное разрешение рассмотреть себя. Берёт обновлённый напиток и медленно отпивает, с удовольствием смакуя и терпкий вкус алкоголя, и тяжёлый, обволакивающий взгляд ягуара. Феликс не сдерживает маленькой шальной улыбки, когда замечает, как тот чуть ведёт носом, без ошибки отыскивая его запах среди множества остальных, и судя по тому, как ягуар чуть приподнимает бровь, а губы его размыкаются в слабой ухмылке, запах барса пришёлся ему по вкусу. Внутри Феликса всё трепещет от внимания сильного самца и его одобрения. Чанбин посылает ему короткую улыбку, предназначенную и замеченную только им одним, прежде чем вернуть своё внимание имениннику. Феликс, кажется, мог бы удовлетворённо заурчать, если бы не Чонин. — Вот же бесстыдники,— весело выдаёт Ян, что с неприкрытым удовольствием наблюдал за этими заигрываниями. Чан в жизни ему не поверит. — Феликс Ли, это что такое? — Нет, это ты мне скажи, это кто такой? — переводит стрелки он, чуть кивая головой в сторону, намекая на нового гостя. — Почему Чан никогда не рассказывал, что… — Что его лучший друг — доминантный чёрный ягуар? А ты заинтересован? — Чонин продолжает измываться, глядя на то, как глаза барса вспыхивают от его слов. — Может быть,— деланно вздёргивает подбородок Феликс, прильнув грудью к барной стойке. Не иначе как демонстрируя глубокий изгиб спины под кружевом рубашки. — Вот это новости,— Чонин облокачивается на стойку рядом, желая получше рассмотреть все эмоции, что покажет снежный барс. — Ну что сказать, Со Чанбин — породистый ягуар, наследник бизнеса, что принадлежит его семье чуть ли не два века. Принципиальный до мозга костей, рассудительный и до хрена строгий гендиректор Со Индастриз. Но для своих он щедрый, учтивый и верный. Когда мы познакомились, я думал, что он старше Чана, но оказался даже младше. А ещё он, кажется, трудоголик похуже самого Чана. Из офиса его вытянуть смогли только угрозы. — Как Чан мог скрывать от меня такого… такое,— Феликс тяжело сглатывает, не в силах подобрать слова, чтобы описать Чанбина и то, как он на него действует. И смотреть в его сторону снова он опасается, боясь потом и вовсе не оторвать взгляда. — Такое сокровище? Чонин задорно смеётся, откидываясь на спинку кресла. Он в полном восторге ещё раз осматривает Феликса, по-новому взглянув на барса. Тот всегда умело отбивался от любых притязаний в свою сторону, игнорировал безумное множество поклонников, не оставлял и шанса сблизиться, и, судя по словам Чана, не встречал ещё никого, кому позволил бы себя завоевать. Кто же знал, что такой нужный придирчивому и самолюбивому барсу самец был совсем рядом? Чонин никогда не пробовал себя в роли сводника, но если такая парочка столкнулась прямо под его носом, то он не мог пройти мимо. Он был обязан узнать, во что это выльется. И нет, он совершенно не собирался лезть в чужие отношения, но если он мог хотя бы подтолкнуть их друг к другу, то почему бы ему не сделать это? — Ого, как мы заговорили,— довольно скалится Чонин, прежде чем допить свой напиток. Он оставляет бокал, а после кивает головой в сторону. — Пора бы представить вас. Феликс едва не подскакивает, а его уши встают по стойке смирно. Он облизывает губы и взбудораженно ёрзает на стуле, предвкушая знакомство с ягуаром. Чонин усмехается, слезает со стула и подзывает Ли. Тот опускается со всей присущей ему грацией, выпрямляется и дефилирует следом, точно по подиуму. Феликс явно знал, что делал, уверенной походкой от бедра рассекая террасу. Их приближение не осталось незамеченным, поскольку Чан оборачивается, а Чанбин ещё раньше обращает на них свой острый взгляд. Чонин в голове делает пометочку о том, как Феликс почувствовал появление Чанбина ещё до того, как тот зашёл в помещение, и как Чанбин безошибочно определил, что Феликс приближается к нему. Что за волшебство такое? — Господин Со, сколько лет, сколько зим,— Чонин плавно ныряет под бок Чана, приобнимая его за локоть. — Господин Ян, рад встрече,— поддерживает деловой тон Чанбин, давая лёгкой ухмылке проскользнуть на лице. Но внимание его на Чонине надолго не задерживается, взгляд сам переплывает на подошедшего снежного барса. Чан замечает интерес, зажегшийся на дне его глаз, но не успевает этого осознать, решает только представить их друг другу. — Чанбин, это Ли Феликс, друг семьи и почти что младший брат,— улыбается Чан, переводя взгляд на Феликса. Тот сияет поярче камушков в его серьгах, когда с улыбкой кивает ягуару. — Феликс, а это Со Чанбин, единственный из моих друзей, кто работает больше меня. — Приятно познакомиться,— низким рокотанием звучит голос Чанбина, когда он протягивает руку барсу. Тот мило улыбается, показывая очаровательно округлившиеся щёки и ямочки. — Взаимно,— игриво отвечает Феликс, мягко вкладывая свою ладошку в подставленную ладонь. Чанбин чуть сжимает пальцы, грея их своим теплом и не отрывая своих глаз от его. Чан в замешательстве бегает взглядом между ними двумя, не сразу осознавая, что это сейчас произошло, и почему это сильные феромоны Чанбина вдруг забились в нос, вместе с призывными феромонами Феликса. Но стоит взгляду Чана упасть на их всё ещё сцепленные руки, как осознание резко бьёт по голове: Чанбин получил своё согласие, а Феликс принял приглашение сильного самца. Чан едва не давится от осмысления этого факта, но Чонин вовремя пихает его локтем. — Вот и познакомились! — радостно заключает Ян. — Надеюсь, вы извините нас, нам нужно обговорить один момент с персоналом. Говорит Чонин и буксиром утягивает Чана подальше от парочки. Чан оборачивается лишь один раз, чтобы увидеть, как хвосты этих обоих дразняще повиливают, а атмосфера между ними внезапно сгущается до бесстыжего сладко. Чан, будто оглушённый, позволяет усадить себя на барный стул, пока Чонин, казалось, едва ли не подскакивает на месте от ликования. — Видел? Видел, да? — пылко интересуется Чонин, то и дело поглядывая в сторону парочки. — Я в восторге! Кто бы мог подумать, а? — Они…они?! — наконец просыпается Чан, широко раскрытыми глазами вновь рассматривая своих друзей. — Как ты понял? — Большой босс даже зайти не успел, а Феликс уже закрутил хвостом,— упоённо говорит Чонин, без остановки подёргивая бровями. — Ты бы видел, как он поплыл! — Феликс и Чанбин? — бормочет Чан себе под нос, вдруг что-то обдумывая. — Ну конечно. Конечно, Феликсу просто нужна была более…подавляющая пара. Мог бы и догадаться. — Так ему хочется больше контроля? — Нет, это работает немного не так,— Чан задумчиво закусывает губу. — Чанбин не из тех, кто будет контролировать его каждый шаг, совсем не такой, скорее… Феликсу нравится получать внимание со стороны, а если он будет ощущать, что среди всего огромного количества самцов рядом с ним будет тот, кто легко перекусит им глотки и задавит своим влиянием, он будет чувствовать себя в безопасности. Это действует в обе стороны. Чанбину так же будет нравится, что Феликс не будет до конца подчиняться, испытывая его терпение и заставляя завоевывать себя. Я действительно мог догадаться и раньше. — А вот умный и внимательный я заметил быстрее! — довольно щурится Чонин, дразня льва. Тот усмехается и качает головой, кинув последний взгляд на парочку. — Кажется, они не останутся на торт. Чонин только смеётся, бесконечно довольный тем, что удался как сводник.***
— Вот чёрт,— прерывисто выдыхает Феликс, чувствуя горячие губы на своей шее и крепкие руки на талии. Тело его бессовестно предаёт, выгибается в сильных руках и ластится к чужому. — Мы ушли не попрощавшись. — Чан не обидится,— усмехается Чанбин ему в шею, посылая кучу мурашек и заставляя колени подгибаться. Феликс сладко улыбается в ответ, за шею притягивая ягуара к себе, чтобы губами напасть на чужие. Поцелуй нетерпеливый и горячий, они сталкиваются языками и напарываются на клыки друг друга, ещё немного, и Феликс натурально замурчит в чужой рот. Стоило Чану и Чонину покинуть их, как они оказались полностью во внимании друг друга. Не ходя вокруг да около, Чанбин окутал Феликса своим запахом, сразу же получая ответную реакцию. Хвост Феликса будто начал жить собственной жизнью, ласково притираясь к ноге Чанбина, в то же время давая ягуару полное согласие на ухаживание. Даже если этот этап они немного и ускорили. Им хватило пары фраз, чтобы понять, что они устраивают друг друга не только физически, но и, как бы цинично это не звучало, практически. Никто из них не собирался начинать ухаживания, если бы потенциальная пара не устраивала его и в материальном плане, ведь подобные союзы редко были кратковременными. Это казалось настоящим наваждением для обоих, ведь только Чанбин продолжил прикосновение, поднимаясь ладонью к предплечью, как внутри Феликса начал завязываться огненный узел, а его инстинкты вспыхнули все разом. Нужна была лишь одна фраза о том, что ещё одно прикосновение, и брюки Феликса точно станут влажными, чтобы взгляд ягуара потемнел ещё гуще, а тяжёлая ладонь опустилась на талию барса, собственнически притягивая к себе. Не тратя ни минуты, он увёл Феликса с праздника, игнорируя все ошеломлённые взгляды вокруг. Водителю хватило короткой команды «домой», чтобы исправно повести автомобиль в нужную сторону. Так же и Феликсу было достаточно близко на себе ощутить чужое горячее дыхание, чтобы нетерпеливо забраться на твёрдые бёдра и наброситься на Чанбина голодным зверем. Не было времени и желания рассматривать интерьер жилья Чанбина, когда его руки властно направляли барса, оставляя отпечатки горячих прикосновений на тонкой коже. Феликс блаженно закатывал глаза, чувствуя клыки на своей глотке, слушая довольное рычание и ощущая, как чужие руки голодно пробираются под одежду. Услышав треск рубашки, он только бархатно рассмеялся, вслух заметив, что это Dior, вообще-то. — Куплю тебе новую,— жарко выдохнул в ухо Чанбин, языком собирая пот с его загривка. Феликс мурчит уже по-настоящему, когда Чанбин всё-таки сбрасывает с него рубашку, а следом и брюки, хищным взглядом рассматривая изгибы его тела. Они двигаются навстречу друг другу, желая вновь почувствовать жар тела напротив и жадные руки на себе. Оба уже достаточно распалены, ненасытно втягивают свои перемешавшиеся запахи, отдаваясь инстинктам. Феликс проворно стягивает с чужих плеч пиджак и вырывает рубашку из брюк, несдержанно дёргая пуговицы, чем только вызывает довольный смех Чанбина. — Ты же в курсе, что нам некуда торопиться? — он накрывает ладонью его щёку, лаская разгорячённую кожу и большим пальцем поглаживая подбородок. Его чёрный хвост так же нежно гладит обнажённое бедро барса, посылая мурашки по коже. Феликс ластится к раскрытой ладони, мажет по ней губами и прикусывает пальцы, вновь притягивая Чанбина к себе, медленно двигаясь к кровати. — Я готов был сожрать тебя, как только ты зашёл,— жарко выдыхает он в чужие губы, опуская руки на его пряжку ремня. Пальцы быстро справляются с ремнём и пуговицей, звук расстегивающейся молнии заставил Феликса сглотнуть. — И я хочу съесть тебя как можно скорее. Он опускается на колени, плотоядно облизываясь и стягивая брюки с Чанбина. Тот тяжело дышит, неотрывно глядя на то, как белоснежная макушка оказывается напротив его твёрдого члена, всё ещё скрытого тканью белья. Феликс блаженно мурчит и закатывает глаза, носом утыкаясь прямо в его возбуждение, жадно вдыхая терпкий, мускусный запах ягуара. Чанбин несдержанно толкается вперёд, выпуская ещё больше феромонов, отчего Феликс чувствует, как голова кружится, рот наполняется слюной, а его тело выделяет ещё больше смазки. Он стягивает бельё и Чанбин услужливо переступает одежду, отпихивая её в сторону. Феликс прекрасно осознаёт, что пялится, когда возбуждённый член покачивается перед ним, но только сжимает крепкие бёдра Чанбина, закусывая губу. Он подаётся вперёд, обхватывая ладошкой основание члена, с восторгом оценивая его размер и чувствуя, как рот ещё больше наполняется слюной. Проводит кольцом из пальцев по всей длине, наслаждаясь ощущением упругой плоти и вздутых вен. Он облизывает губы и накрывает ими мокрую головку, совсем немного скользя вниз. Феликс уже готов стонать в голос от того, как тяжёлая рука опускается ему на голову, пальцы массируют основание его дрожащих ушей и зарываются в волосы, заставляя все его внутренности трепетать и сжиматься. Он до безумия хочет, чтобы этот толстый красивый член оказался в нём, идеально наполняя и растягивая. Барс всё-таки несдержанно стонет, чувствуя пряность смазки и тяжесть плоти на языке, когда опускает голову и начинает двигать ей. Он закрывает глаза, млея от ощущения скопившейся слюны в уголке рта, и настраивается на удобный ритм, насаживаясь глубже и слушая довольные низкие стоны Чанбина. Помогает себе рукой, лаская основание и плотнее сжимая губы, идеально влажно обволакивая твёрдый член. Почти давится, когда Чанбин толкается глубже, но расслабляет глотку и скользит к корню, покорно позволяя тому погружаться в тесноту рта. Челюсть широко растягивается на толщине, Феликс сглатывает, наслаждаясь пульсацией члена в его глотке, непрерывно стонет, слушая влажные звуки того, как член скользит по слюне. Она капает с подбородка, и Феликс отрывается от члена с глубоким вздохом, чтобы продолжить ласкать возбуждение одной рукой и собрать смазку и слюну с губ другой. Под тяжестью взгляда Чанбина он собирает жидкость с подбородка и облизывает пальцы, довольно улыбаясь. Он замечает, как глубоко тот дышит, как напряжены крепкие мышцы его живота и бёдер, как вздулись вены и на руках от того, как он сжимал его волосы. Пальцы ягуара гладят его уши, хваля и вновь наклоняя вниз. Феликс с готовностью опускается ртом на член, втягивая щёки и с удовольствием принимая глубокий толчок, чувствуя, как с каждым грубым движением сам он течёт всё больше. Они стонут в унисон, и Чанбин предупреждающе сжимает его волосы, но Феликс не перестаёт насаживаться, желая распробовать вкус его семени. Бёдра ягуара дрожат и Феликс дополнительно давит языком на чувствительную головку, протяжно мыча в удовлетворении, когда Чанбин кончает в его глотку. Он сжимает белоснежные локоны почти болезненно, но Ли все равно млеет, сжимая щёки на пульсации и жадно сглатывая до конца. Чанбин низко рычит, отрывая его от своего члена. Без усилий поднимает его с колен, подхватывая под бёдра и кусая губы. Жёсткий язык вторгается в рот Феликса, собирая слюну и собственное семя, сплетаясь с чужим. Феликс мурчит, намертво вцепившись в его плечи и оплетая пояс ногами. Нетерпеливо толкается бёдрами и выгибается в сильных руках, лишь бы оказаться ближе, теснее. Чанбин опускает его на кровать, ненадолго отрываясь только для того, чтобы до конца снять свою рубашку и стянуть мокрое бельё с Феликса. Тот послушно приподнимает бёдра и податливо раздвигает колени, когда горячие ладони ложатся на его бёдра. — Уже такой мокрый? — ухмыляется Чанбин, показывая клыки. Он опускается, одной рукой поднимается выше, поглаживая его бедра и сжимая мягкую плоть. Из груди его слышится низкое рокотание, когда Феликс выгибается навстречу и мягко выдыхает от прикосновения к соскам. Феликс не отвечает, но довольно показательно двигает бёдрами и расслабляет проход, чтобы Чанбин точно увидел, как смазка крупными каплями стекает вниз по ягодицам. Ягуар голодно порыкивает, накрывая нежную грудь жёсткими губами, оставляя краснеющие следы и задевая соски клыками. Феликс жмётся ближе, удовлетворённо вздыхая и качая бёдрами, сильнее возбуждаясь даже от лёгких касаний. Чанбин дразнит, облизывая и прикусывая чувствительные соски, отчего удовольствие сладкими спазмами скапливается внизу живота, заставляя Феликса иступлено двигать бёдрами, в надежде получить больше. Когда жадные губы вновь пробуют на вкус его шею, он жалобно скулит, сжав коленями бока Чанбина. Тот прижимает уши, в смятении подняв на него взгляд. — Котёнок, ты в порядке? — он мягко поглаживает пылающую шею, а после ласково треплет его пятнистые уши. Нежные прикосновения успокаивают, и Феликс поднимает на ягуара круглые глаза, смаргивая влагу с ресниц. — Всё хорошо, просто… слишком,— шмыгает тот и крепче обвивает шею Чанбина тонкими руками. Чанбин оставляет лёгкие поцелуи на его лице, медленно приближаясь к губам и коротко чмокая их. — Слишком хорошо, я хочу тебя ещё больше. Не останавливайся, я хочу чувствовать тебя. Везде. Чанбин мажет губами по щеке, носом зарывается в его влажные волосы и вдыхает терпкий запах. Мягко прикусывает пушистое ухо, пока одна ладонь возвращается на бедро, согревая кожу. Феликс тут же подаётся навстречу касанию и шире разводит колени, дрожа всем телом, когда горячая ладонь Чанбина наконец накрывает его член. Рука медленно и чувственно ласкает, а сам Чанбин жадно рассматривает лицо Феликса, что гортанно стонет, в наслаждении закрыв глаза. Слепо тянется к нему губами и Чанбин без промедления утягивает его в поцелуй, языком проникая в его рот в том же темпе, с которым двигается его рука на члене барса. Феликс стонет, чувствуя, как из него выходит ещё больше смазки. Чанбин замечает тоже, в последний раз проводит пальцами по чужому члену, прежде чем скользнуть ко влажному проходу. От прикосновения бёдра Ли дрожат, а сам он впивается ногтями в плечи ягуара. — Давай, котёнок, — Чанбин нависает над ним, приобняв за талию. — Повернись для меня. Феликс, едва осознавая, подчиняется крепким рукам и позволяет уложить себя на живот. Тут же чувствует, как Чанбин обхватывает его бёдра, приподнимая таз и разводя его ноги для себя. Спина податливо прогибается, а Феликс бесстыже раздвигает колени дальше, давая Чанбину рассмотреть его покрытые смазкой ягодицы и трепещущий розовый вход. Ладони с бёдер скользят выше, сжимают ягодицы и ласкают чувствительное место под хвостом, заставляя Феликса мычать в удовольствии. Но в следующий момент он давится собственным стоном, когда Чанбин без предупреждения широко проводит языком по мокрой складке. Бёдра подаются следом за языком, тело крупно дрожит и не перестаёт источать пьянящий животный запах. Спина изгибается сильнее, когда юркий язык вновь и вновь скользит и раздражает припухшие складки сфинктера, губы мучительно втягивают кожицу, а клыки дразнят ягодицы. Феликс течёт и понимает, что Чанбин собирает капли его смазки прямо языком, что подтверждают невыносимо влажные, хлюпающие звуки, отчего он отчаяннее двигает бёдрами, самостоятельно насаживаясь на язык и горячо выдыхая воздух вместе со стонами. Одна рука Чанбина нежно гладит его бедро, помогая себе удержать барса на месте, а пальцы другой присоединяются к языку, окончательно добивая Феликса. Он бесстыдно воет, вцепляется в его руку на своём бедре, не переставая насаживаться на пальцы и искать прикосновения широкого языка. Его хвост сходит с ума, крепко обвивая плечо Чанбина, когда он кончает. Пальцы внутри продолжают двигаться, хлюпает смазка и чмокают губы, собирая его жидкость с кожи. Чанбин довольно жмурится, вылизывая его начисто и собирая последние капли смазки с мягких бёдер. Пальцы его постепенно замедляются, покидают сладкое место и погружаются в голодный рот ягуара. Феликс тяжело дышит, опуская наконец бёдра и расслабляя ноги. Вид блестящего от слюны и смазки подбородка Чанбина слишком нравится ему, чтобы он мог мыслить ясно. Он лишь тянет руку навстречу, а её уже встречают горячие пальцы ягуара, и им не нужно слов, чтобы слиться в крепком объятии. Чанбин шепчет ему в волосы похвалы, говоря, каким хорошим котёнком он был для него, а Феликс глубоко втягивает его запах, готовясь расплавиться на месте под защитой более сильного. Оба громко мурчат, согревая тела друг друга, переплетаясь конечностями и хвостами, продолжая дотягиваться поцелуями друг до друга и бормотать сладкие глупости. — Я всё ещё голодный,— шепчет Феликс, закидывая ногу на бедро ягуара, щекотя кожу пушистым хвостом. Одного лёгкого движения тазом хватает, чтобы Чанбин почувствовал его напряжённый член. Чанбин усмехается, обхватывая его ногу и повыше закидывая её на себя. — Исправим,— коротко отвечает он, оставляя барсу поцелуй в уголке рта. Тот мгновенно отзывается, с жаром нападая на раскрасневшиеся губы и прижимаясь к горячему телу ещё плотнее. Звук мурчания усиливается, движения бёдрами навстречу друг другу становятся более глубокими, и оба блаженно ощущают тяжесть, оседающую внутри. Феликс изворачивается, проворно усаживаясь на ноги ягуара, обязательно сталкиваясь своим членом с его, чтобы поддразнить. Он непременно расскажет Чанбину о том, как хочет, чтобы его член растягивал и наполнял его, чтобы его семя смешалось внутри вместе со смазкой, густыми каплями вытекало и хлюпало, пока толстый член будет всё глубже и глубже вбиваться в него. Он обязательно поведает обо всех своих аппетитах, ведь Чанбин прав, и торопиться им некуда.