Наташа Безухова

С той самой первой минуты, когда ещё маленькая, несозревшая Ростова, лёгкой поступью приблизившаяся к огромному, даже немного несуразному Безухову, с её первой улыбки в его сторону и тонкой руки, её голоса, зовущего его на танец среди le dessus du panier Москвы, он окунулся в негу обаяния и повсеместной любви этой девушки. Пьер тогда вдруг отвлекся от всего мирского, от всех тягот его только выстраивающейся графской жизни с баснословными богатствами и тайно ненавидимой женой. Он попал в царство любви, источаемой этими черными добрыми глазами, взмахов мягких рук, яркого смеха. Она танцевала с ним так, будто бы они были родными друг другу и делали это всегда будничными вечерами после ужина в доме Ростовых на радость старым графьям. Она была так молода, она была ребенком, который стремился каждый день к своему будущему преображению - Наташа была, словно самый первый весенний цветок, тянущийся пуще иных к тёплому весеннему солнцу. Она была этим солнцем на каждом вечере, на каждом балу, где встречал ее Пьер - молодая Ростова, освещавшая всех своей улыбкой и веселившая лёгкой взбалмошностью. Она с интересом выслушивала его толки и очаровательно вырывала из его утверждений самые лакомые куски, повторяла их и любила переспрашивать или наоборот, подставляя руки к подбородку и наклоняя голову, с интересом слушала, вгоняя тучного Безухова в бордовые краски, и клокоча смеялась, без единой мысли престыдить молодого графа. Он так любил смотреть на нее в эти моменты, он с удовольствием замечал на себе взгляды остальных, когда в середине вечера этих двоих ловили за веселой беседой. Он возвращался домой поздними вечерами и, погасив свечи, в темноте с наслаждением вспоминал эти минуты, не стараясь объяснить природу своих теплых, трепещущих в сердце чувств. Пьер никогда не видел такой Элен или других женщин. Безухов ещё помнил тот зимний бал в Петродворце, когда пред ним мелькнула уже взрослая, подросшая и пышущая жизнью молодая девушка. Он не узнал бы ее в первую секунду, если бы не заметил общества, окружавших ее, остальных членов Ростовской фамилии. Молодая, созревшая Наталья Ильинична, ещё застенчивая, будто бы нераспушившаяся птица, смахивающая с щеки блестящие слезинки своей тоненькой рукой в перчатке по напрасной мысли о том, будто бы никто не заметил её в первый выход, ее платье, тонкую шею, ее повзрослевшую натуру среди пестроты платьев и надушенных плеч других женщин этого пышного бала. Она была прекрасна. И пока где-то в центре зала все эти, как казалось Пьеру, глупые камердинеры Александра и халеные гусары пьяно пытались уловить изгибы порураздетой Безуховой, сам граф шел прямо по направлению к Ростовым, зная, где находится самый прекрасный цветок. Встретив на пути своего ближайшего друга Болконского, Петр Кириллович вдруг резко осознал для себя, как далек он был от возможности даже мнимой близости к Ростовой и увидел, как ярко горели жизнью глаза его самого близкого и единственного друга Андрея. Пьер вдруг почувствовал в себе удушающую нужду, будто бы продиктованную ему самим Всевышним, отвечающую его принципу о повсеместном проецировании добродетели - ему необходимо сблизить обе эти души. - Я покровительствую ей, мой друг, и не найдете Вы здесь никого более достойного, чем она... - с доброй улыбкой говорил он Болконскому, пытаясь сокрыть в своем тоне горечь его будто бы непричастности к происходящему. Он представил их друг другу и они под руку унеслись от Пьера в середину залы кружиться под ярким светом и сотней восторженных взглядов. Безухов стоял столбом среди текущих словно сквозь него гостей бала, болтающих о действиях Буонопорте, последних слухах, и смотрел на танец двух ближайших его душе людей. Он видел, как крепко, но уважительно Андрей брал за талию свою даму, как неотразимо Наташа выводила свое "па" и как, положив руку на широкое плечо Болконского, она единожды с благодарностью посмотрела на Пьера. В его душе расцвел в то мгновение прекрасный ветвистый сад, и в ту же секунду он был уничтожен яркой молнией обиды будто бы не на кого-то из них, а на саму судьбу. Почему тогда Господь отвел его от нее? Почему его сердце болело? Он не знал этого, он больше не посещал балов, он видеть не могу свою жену на вечерах в собственном имении. Он больше спал и с неохотой каждый день просыпался, со стыдом признавая в себе гнев за радость окружающих его людей, наслаждающихся жизнью и близостью своих возлюбленных. Пьер видел только Андрея, восторженного, помолодевшего, с влажно-блестящим взглядом рассказывающего о своем новом, никогда ранее не испытанном им чувстве, поразившем его будто вспышка. Они прогуливались по заснеженной алее сада в Безуховском имении, и пока Андрей с придыханием говорил о своей любви к этой девушке, о ее смешных кудрях и ресницах, о ее болтовне, о плавности движений её рук, Пьер только смотрел на белое небо, ощущая на лице падающие и таящие снежинки. Он знал все то о Наташе (он видел, он чувствовал, он знал это в ней), что рассказывал ему Болконский, и не смел перебивать и соглашаться с ним, стараясь не показывать своей больной заинтересованности в образе Ростовой, с которым мысленно он готов был распрощаться ради благодатной жизни друга. Андрей, идущий впереди, вдруг оглянулся на отставшего друга, смотревшего куда-то вверх, и с удивлением заметил: - Ты знаешь, мой друг, я никогда прежде не был так счастлив! Пьер опустил пустой взгляд на Андрея и, постаравшись скрыть свою светлую грусть, пожав плечами, ответил: - Так береги её. Вечером, пытаясь забыться, Безухов перечитывал Священное писание с надеждой изничтожить свою печаль, но сквозь строчки он чувствовал давящий на его широкую грудь груз тоски. Он отложил книгу и, встав с постели, подошёл к морозному окну, облокачиваясь грузными руками на подоконник. Пьер вдруг понял природу своих чувств, ощутив это в себе ледяным колом, с ужасом осознал свою ревность и печаль. "Господи, почему же мне уготовлен был выбор мой жены и жизнь такая, какой живу я и какой стыжусь я теперь. Есть ли мне счастье здесь?" - он закрыл глаза и сжал зубы, пытаясь одновременно избавиться от этих мыслей и в то же мгновение получить так жаждаемых ответов. Ему было тяжело, ему было тяжелее с каждым днём, ему стало горестно от радостного объявления князя Болконского о тайной своей помолвке с молодой Ростовой. Он с радостью и печалью обнял Андрея, скрывая свой отрешенный взгляд, когда тот по приезде в один из дней с улыбкой рассказал о своем предложении. Пьер внимательно слушал и кивал, и вместе с тем болезненно сглатывал на каждом упоминании девушки его другом (он старательно пытался выбросить из головы образ в этом платье и атласных балеточках, тонкие руки и благодарную улыбку, но каждый раз все яснее она возникала в его сознании). - Но как же ты оставишь ее здесь на целый год, Андрей? Таких, как она, совсем немного на нашей земле... - по-семейному спрашивал Безухов у сидящего напротив него красивого, будто бы расцветавшего от любви Болконского. - Затем я здесь, мой друг, - Андрей поднялся с кресла и, направившись к окну, подозвал к себе Безухова. Как только тот подошёл, князь мягко положил свою руку на плечо высокого графа, - Я прошу Вас, будьте опорой и защитой ей, покамест меня не будет здесь. Я дал слово отцу и лишь по договоренности смогу по праву жениться на ней... Не откажите ей, - Болконский взглянул своими яркими глазами на Пьера, - если она придет к Вам за помощью, лишь одному Вам могу я вверить ее спокойствие и честь, не умалите же их. - Я обещаю, мой друг, - со вздохом и улыбкой сказал Пьер, стараясь не пустить слезы от радости доверия его друга и в тот же момент от горечи своей о происходящем. Несколько ночей подряд с той встречи с близким ему Болконским Пьер мучался от одного и того же кошмара, каждый раз происходящего в одном и том же порядке. Ему снилось, как он посещает семейный прием в доме Болконских в теплую летнюю пору - молодого графа усаживают в центр стола, полного различных явств, как самого желанного гостя, и не дождавшись остальных приглашенных, навстречу графу, как на показ, выходит беременная светящаяся жизнью Ростова, которая с шутливым кокетством начинает восторгаться своим положением, в то время как князь с упоением и тенью гордыни любуется своей женой перед Безуховым: - Мой милый Пьер, вы видите, я ношу ребенка! Я так счастлива, что моим мужем и отцом этого дитя будет Андрей, - от вида Наташи в таком ее положении Пьеру становится дурно, но стоит только ей с материнской нежностью озвучить все, как Безухов начинает чувствовать в своей душе страшный пожар, изничтожающий все изнутри. С каждым её словом граф чувствует, что будто бы умирает и почти скуля умоляет Болконских отпустить его с приема из-за резко появившихся дел. - Нет, что вы, мой милый Пьер! - Наташа берет его за большие ладони и тянет ближе к себе, - Останетесь, я прошу Вас - сегодня случится чудо рождения, мне хотелось бы, чтобы Вы видели это! В это мгновение Пьер просыпался в холодном поту в полном одиночестве на своей огромной холодной кровати. Ощущение радости за близких ему людей и вызывающее при этом тошноту осознание потери им Наташи, его нескончаемая ревность по отношению к Андрею убивала его изнутри, но этот сон, представляющий из себя квинтесенцию ужаса, в котором Пьер видел свое будущее и её положение - этот сон был тем, чего Безухов боялся и ждал одновременно, чтобы уже пережить и проглотить этот миг. Он не знал, что ему делать со своим трепетом к ней. Он ничего не понимал и меньше стал показываться на людях. А затем случилось то, что случилось. Он прибыл в дом Ахросимовой в четыре часа вечера в день после поездки к Болконским, когда мороз объял собой заснеженную землю, а ледяной ветер и затянутое серостью небо сдавливало дыхание, стоило Пьеру только выбраться из кареты. Он не знал, что говорить, не понимал, зачем он приехал сюда. Он будто отдаленным шумом слышал восклицания Марьи Дмитриевны о судьбе ее крестницы, в его голове стояла лишь одна картина - жадный и грязный взгляд Курагина в сторону Ростовой, которому она внемлела, будто бы непосильным чарам, как смотрит несчастное травоядное на хищника в моменте перед атакой, осознавая опасность своего положения и невозможность спасения. Взгляд, который Пьер не заметил в тот день в опере, взгляд, от которого хотелось отмыться как можно скорее тем, кто знал натуру этого человека - взгляд, присущий только Курагинской породе. В горле стоял ком непринятия, он думал о том, как она могла так поступить с его другом, чувствами которого он дорожил. Он думал об этом мерзком, недостойном подлеце Курагине, который... вызывал в нем ещё более ревностные чувства к молодой княжне. В голове Пьера мешались мысли о том, как могла Наталья Ильинична сделать такой выбор, о ее нежности к Анатолю - он помассировал переносицу, приподняв очки другой рукой, пока барыня провожала его к гостиной, где уже ждала его Ростова. Наташа, совершенно одинокая, будто бы брошенная всеми, стояла в середине комнаты, ожидая графа. Она просила его передать Болконскому ее извинения, она хотела лишь прощения и более ничего - он вдруг увидел, что она не ждала понимания со стороны и будто бы осознавала всю повсеместную греховность своего поступка, который с каждым часом все дальше разносила Московская илита в своих светских беседах. Пьер видел, как она содрогается перед ним, как она поднимает голову, чтобы не дать слезам орошить ее прекрасное, но усталое лицо - и в его сердце пробудилось совершенно новое чувство к ней, которое он хотел бы исполнить сейчас же. Он желал в эту минуту лишь обнять ее и спасти от всех напастей этого жестокого мира, он хотел помочь ей, защитить ее, ревностно изничтожить всех тех, кто мог навредить ей. Он сострадал ей. Ему было так жаль её, Пьер был готов сейчас на все. Она говорила ему о том, что недостойна и минуты его внимания, ни единого его слова, а Пьер... Безухов был готов пасть пред ней на коленях и целовать ее тонкие руки, убаюкивать ее на своей широкой груди, вытирая её слезы. Он готов был объяснять своему другу все по сотне раз, лишь бы тот услышал его, услышал то, о чем просила она. - Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей. Он, совершенно неожиданно для себя, признался ей в своих чувствах. Но Наташа в беспорядке собственных эмоций не поняла и тех слов, которые с нежностью и в то же время возбуждённостью сказал ей граф. Но она приняла их. Благодарный взгляд, ее благодарный взгляд снизошёл до его неотёсанной персоны. Пьер был так счастлив, глядя в эти черные глаза. Уже в ту секунду он понял, что готов был всю жизнь тихо любить Ростову в одиночестве, сокрывая свой секрет от кого бы то ни было, оберегая в своем сердце её образ - и не было до этого мига в его душе большего спокойствия и миропонимания, чем в ту минуту, когда он, слово отказываясь от прежней свой жизни, обрёк себя на это безответное, но светлое чувство. "Пускай она лишь улыбается мне при встрече и дает поцеловать ее тонкую руку, лишь позволит мне быть рядом с ней хотя бы иногда, чтобы просто насладиться её обществом". С этими мыслями он покинул дом Ахросимовой.