«Не отдавай, любимый, жизнь свою! На то ль последним мать тебя носила! Не отдавай, любимый, жизнь свою! Нет, не родители твои вложили Меч в руку сына, чтоб разить людей! Не для того они тебя растили, Чтоб дать наказ: погибни, но убей!»
— Йосано-тян, пошевеливайся! Почему печенье ещё не готово? Невысокая упаковщица в запачканном белом фартуке завязывала изящный бантик на картонной коробке. Когда её окликнул хозяин кондитерской, она лишь кинула на него полный недовольства взгляд, никак не подходящий её красивому личику. — У меня не десять рук, сэмпай. Посетителей сегодня очень много. — Так трудись усерднее! В конце концов, ты самая молодая среди моих работников, — покачал головой хозяин, пряча снисходительную улыбку за приказным тоном. Это был полненький мужчина с лысиной на затылке, необычайно серьёзный в любом деле, но столько же и добродушный в глубине своей души. Именно он взял к себе случайно найденную в заброшенном подвале одиннадцатилетнюю девочку, когда от рук Портовой Мафии погибла вся её семья. С тех пор прошло пять лет, и Йосано достаточно хорошо изучила его характер, чтобы придавать значение их ежедневным маленьким перепалкам. Усмехнувшись, она передала коробку клиенту и отправилась на склад за новой партией. «БУМ!» Выстрел за дверью застал Йосано врасплох. Покачнувшись на лестнице, она едва не упала со ступеньки, но удержала равновесие и поспешила выйти наружу. — С-сэмпай?.. Все посетители кондитерской стояли на коленях, беспомощно моргая и в страхе держа руки над собой. Хозяин лежал лицом вниз в луже собственной крови, которой насквозь пропиталась его белоснежная рубашка. Голова была пробита пулей — смерть наступила мгновенно. Йосано и глазом моргнуть не успела, как в её затылок упëрлось дуло пистолета. — Упаковщица номер пять, Акико Йосано, верно? — из-за спины вышел крупный татуированный человек. — Да она это, она, точь-в-точь как на фотографии! — Его помощник продолжал находиться сзади, угрожая нажать на курок, а несколько других членов банды следили за заложниками. — Что вам от меня нужно? — слегка дрогнувшим голосом спросила Йосано, сглатывая подступивший к горлу комок. Она понятия не имела, зачем подобным людям может понадобиться беззащитная шестнадцатилетняя девчонка и как в данной ситуации избежать жертв. — Хах, думаешь, мы знаем, зачем ты нужна нашим заказчикам? Тебе придётся пройтись с нами, малышка, поскольку за тебя обещали немалую сумму. Вперёд, если не хочешь, чтобы перестреляли всех. Йосано вновь кинула короткий взгляд в сторону мёртвого тела своего единственного защитника. Её способность «Не отдавай, любимый, жизнь свою» могла исцелить тех, кто находился на грани смерти, но не тех, кто уже умер. Сдерживая слëзы, она молча кивнула мучителю. — Ох, ради Бога, простите за опоздание! И преступники, и заложники одновременно посмотрели на входную дверь. Неожиданно появившийся на пороге высокий брюнет с военной выправкой виновато провёл ладонью по растрепавшимся на ветру волосам, собранным в небрежный хвост. Несмотря на внушительный вид, он был крайне смущён и напуган. — На работе полнейший завал, — объяснял он, словно не замечая труп на полу и людей с оружием, — у нас, докторов, скоро совсем не останется свободного времени. К счастью, мне дали небольшой перерыв, так что я сразу побежал сюда. Надеюсь, в булочки добавили достаточно мака? Праздничную упаковку необязательно, мне бы что-нибудь подешевле. — Ты не вовремя, — татуированный направил на него пистолет. — На колени, побыстрее! — Я не вполне знаком с порядками вашего заведения, и мне жаль нарушать установленные тут обычаи, однако я действительно спешу. Можно, пожалуйста, забрать мой заказ без формальностей? Было бы лучше, если бы вы отпустили упаковщицу, а то ведь не самому же мне копаться на складе! Татуированный, не желая более выслушивать его болтовню, решительно выстрелил, но проворный доктор пригнулся — пуля вдребезги разнесла витрину. В тот же миг, подобно призраку, светловолосая девчушка с громадным шприцем в руках, возникнув из ниоткуда, нанесла сокрушительный удар в отместку. Йосано бросилась обратно на склад, когда преступники отвлеклись, и прижалась к стене, боясь даже включить в помещении свет. «Он одарённый!», «Его подослали!», «Не дайте ему уйти!» — доносились до её слуха обрывистые фразы. Вскоре всё стихло. Дверь отворилась, пропуская во мрак слабый, почти холодный луч солнца с улицы. — Ты не ранена, Йосано-кун? Йосано вся дрожала от ужаса. Она подняла на доктора заплаканные лиловые глаза. — Н-нет. — Что ж, тебе ранения нипочëм, — он присел на корточки, задумчиво наматывая на запястье бордовый шарф. Его чёрный плащ местами окрасился свежей кровью. — Потому-то они и хотели забрать тебя, да? — Я не знаю, кто они... И что им надо, тоже не знаю. Может, они из Портовой Мафии... — Йосано воскресила в памяти день, когда её родители стали случайной жертвой в войне преступных группировок. — О нет, Портовая Мафия не столь безнадёжна. Эти ребята явно были из очередной стихийно сформировавшейся шайки, каких в наше время пруд пруди. — Они сказали, что кто-то обещал им за меня большие деньги. — Ещё одна никчëмная банда, осведомлённая о твоей способности? — Доктор улыбнулся, и улыбка его была жуткой, лишëнной малейшей капли тепла. — В любом случае, её больше нет. Вот оно как. — Ты... ты ведь не обычный человек, сэнсей? — Меня зовут Мори Огай, я военный врач. Ты что-нибудь слышала об Острове вечной тьмы? — Получив отрицательный ответ, Мори ничуть не удивился. — Информация о нём доступна далеко не каждому: этот остров не принадлежит ни единому государству, но в последние годы на его территории ведутся ожесточённые бои. Из-за того, что полярное сияние влияет на электромагнитные волны, битвы в основном проходят на ближних дистанциях, практически врукопашную. Там я и работаю, ежедневно вытаскивая с того света сотни солдат. Стояла ли за его словами печаль, Йосано понимала с трудом. Острый взгляд опасных фиолетовых глаз был направлен на неё выжидающе, однако в её мыслях из обломков информации по-прежнему не складывалась целая картина. — Ты настоящий герой, но... почему ты здесь? — А разве не ясно? — Мори протянул руку, не прерывая зрительного контакта. — Я пришёл за тобой. Йосано вскочила на ноги и попятилась назад, будто спасаясь от неминуемой гибели. — Теперь ясно! Ты, как и они, хочешь подчинить себе мою способность. Слухи о ней ходят по Йокогаме с тех пор, как я вылечила мою коллегу, которая случайно уронила на себя горячий чайник и получила ожоги. Я помогла ей, потому что никто другой не мог помочь! Я хочу помогать тем, кто нуждается в этом прямо сейчас, но не хочу делать дар своей работой! Я останусь и продолжу дело сэмпая... — Решение за тобой, конечно, но разумно ли оставаться здесь после произошедшего? — пожал плечами Мори. — Наверняка иные группировки попытаются завладеть твоим даром, и тогда я уже не смогу предотвратить катастрофу. А на острове ты будешь в безопасности, так как под моим руководством тебе вряд ли что-то может угрожать, да и не намерен я пользоваться твоей способностью насильно. Просто мне кажется, что такая сила не должна растрачиваться впустую; столько солдат умирает, не успевая попрощаться с семьями... Не хочешь делать дар своей работой? Спасать жизнь — не работа, это призвание. Я думаю, оно у тебя есть. Йосано снова опустилась на пол, не сумев сдержать под контролем нахлынувшие эмоции. В её воображении замелькали фигуры бойцов, что падали на землю, сражённые врагом, а где-то вдали от острова их напрасно ждали матери, жëны, дети... И она, тут, в кондитерской, та, кто может вернуть им возможность сказать родным: «Я люблю вас». — Полагаю, особого выбора у меня не имеется, — буркнула Йосано, скрепив рукопожатие. — Я готова дарить солдатам свет на Острове вечной тьмы.***
Месяц спустя. Авианосец «Schwalbenritter». Войска национальной обороны. Пехотная дивизия. Подразделение 356.
Большинство раненых не в состоянии было пошевелить и пальцем. Оторванные в бою руки и ноги — привычное на войне дело. Потерявшие зрение невнятно стонали, лëжа на неудобных твёрдых койках, и стоны их смешивались с гулом страдающих от невыносимых мук товарищей. — Эй, бездельники, долго вы собрались отлынивать от обязанностей? Раненые вздрогнули, узнав голос своего Ангела. Ангелом была студент-стипендиат по профилю военной медицины Акико Йосано, юная девушка с непростым характером и добрым сердцем. — Способность: «Не отдавай, любимый, жизнь свою!» Яркий свет озарил тесную комнату, где едва умещалась толпа покалеченных солдат. Все они в мгновение ока вдруг стали совершенно здоровыми, словно секунду назад не боролись со смертью и болью. — Я снова вижу! Наша спасительница! — Рука на месте! Ангел наш, твой лик должен стать нашей эмблемой! — У-а-а! — запротестовала Йосано, отталкивая назойливых поклонников. — Отвалите, прилипалы! Скрип досок под ногами заставил солдат насторожиться. Возгласы поутихли — в комнату вошёл сержант первого класса Мори Огай. — Вам действительно так по нраву моя Йосано-кун? — усмехнулся он, заряжая пистолет, который служил его самозащитой в случае нападения врагов. «Что вы, Мори-сэнсей! — забормотали вокруг, шепча: — Чëрт, он точно сделает лекарства из наших внутренностей...» Однако поступил приказ продолжать битву, и бойцы вернулись к исполнению долга перед родиной. Под завязку набитое людьми помещение опустело за считанные минуты. — «Моя Йосано-кун»? — вдруг переспросила девушка, по-детски недовольно встряхнув тёмными волосами, едва доходившими до плеч. — С каких пор я твоя собственность? Пообрываю я тебе уши, Мори-сэнсей! — Хм... Интересно. Как твой командир, я могу наказать тебя за такие выражения... — Ха, мне нет дела до порядков вояк! И мне плевать, что ты старше на десять лет. Ты же сам затащил меня сюда, хотя до недавнего времени я работала в кондитерской. — О... — только и смог выдавить из себя Мори, прикрывая лицо ладонью. — Какая сила духа... — Да ну тебя, специально так говоришь! — фыркнула Йосано и, ощущая лёгкий румянец на щеках, поспешила покинуть наставника. Когда она уходила, ей показалось, что он смотрел ей в спину, странно улыбаясь — не как обычно, а вполне себе искренне. Неподалёку от медпункта сидел молодой шатен. Он почему-то не горел стремлением рваться в бой, а спокойно читал книгу. — Чуть встал на ноги — и уже забиваешь голову романами? — нахмурилась Йосано, уперев руки в боки. Парень негромко посмеялся. — Это не роман, а сборник поэзии. — А?.. Я, конечно, не упрашиваю благодарить меня со слезами на глазах, но если ты в порядке, почему бы не возвратиться к товарищам? Вместо ответа он что-то зарисовал в своей книге карандашом. Изображение, как по волшебству, стало живым: нарисованная бабочка вспорхнула, обернувшись золотистой заколкой, и застыла в волосах Йосано. — У тебя тоже есть сила! — По сравнению с твоей способностью, назвать мою способность силой язык не поворачивается. Ты права, сейчас я пойду помогать товарищам. Там, где всем известно, кто проиграет, — грустно пробормотал шатен, ни к кому не обращаясь и глядя куда-то в стену. — С появлением одарённых появилась новая возможность превратить войну в бессмысленную мясорубку. Мори же завербовал тебя по этой причине? Лишний раз предотвратить капитуляцию, которая давно последовала бы в обыкновенной армии, — значит выиграть время. «Наверху» столько планов на одарённых, и кажется мне, что эта кровавая бойня не закончится никогда... Выходя из медпункта, Мори зазвенел ключами, закрывая дверь на замок. Однако лязг ключей не заглушил тихого разговора, который будто бы рассëк воздух невидимым клинком. То был слабый стук в его огороженное стеной изо льда сердца. — Что? О чём ты? Мори-сэнсей спас меня, чтобы я спасала вас... Я приехала на остров, чтобы... — Йосано-кун, вот ты где, — на хрупкое плечо легла тяжёлая рука. — Ты ещё успеешь поговорить с ребятами, а пока тебя ждут раненые. Тачихара, — на парня Мори взглянул так, словно надеялся заморозить его одним словом, — вам, по-моему, тоже пора: будет нехорошо, если ваше отсутствие заметят. Вы любите читать засекреченные документы? Моё послание к властям не должно становиться предметом бытовых споров. И не рассуждайте о том, чего не знаете сами. Йосано проводила ушедшего собеседника рассеянным взором. — Мори-сэнсей, о каком послании речь? Он сказал, ты завербовал ме... — Послушай, — Мори присел на корточки, дабы оказаться на одном уровне с подопечной, совсем как тогда, на складе, месяц назад. Йосано сглотнула, когда он успокаивающе провёл пальцем по её подбородку. — Каждый солдат, находящийся здесь, сталкивается с ужасами войны. Каждый хочет домой, к родным и друзьям. И, естественно, каждый ненавидит предстоящее сражение. Для них, — как ты выражаешься, — вояк, нет справедливости там, где идёт битва, вот они и ищут виноватых, забывая порой, что обязаны отстоять Японию. Что же до моих посланий, я объясню тебе их суть позже, ты ещё не готова к информации такой сложности. Неужели ты думаешь, что я могу действовать не в интересах нашей страны? Йосано испуганно поморгала, прекрасно зная, какой ответ будет считаться правильным, но с Мори ей хотелось быть честной до конца. Он был для неё вторым наставником после смерти прежнего сэмпая, и ей казалось, что если не быть откровенной с ним, то не найдётся другого человека, с кем можно было бы выстроить подобные отношения. Его серьёзный, хладнокровный тон всегда завораживал, отчего Йосано чувствовала себя жалким ягнëнком, которому остаётся лишь смиренно молчать, принимая судьбу, когда появляется волк. Пока она обдумывала своё положение, её внимание невольно привлекла мелкая надпись, вышитая белыми нитками на шарфе Мори; раньше она почему-то не замечала её. — «Ринтаро», — неосознанно прочла она вслух. — Кто такой Ринтаро? Доктор глухо рассмеялся. — Так меня называли в детстве. Я решил увековечить прозвище на одежде, чтобы хоть иногда вспоминать, что было в моей жизни до сегодняшнего дня. Я ведь и правда часто забываю. — Я могу называть тебя этим прозвищем, — заявила Йосано. — Тогда, если наши дороги однажды разойдутся, ты не забудешь меня. — А с чего ты взяла, что они разойдутся? И ты ведь не ответила на мой вопрос. Ты не доверяешь мне? — Меня ждут раненые. Вырвав из цепких пальцев сэнсея крепко сжатую ладонь, Йосано побежала в комнату, где во второй раз за день требовалась её способность. «Какая сила духа», — одними губами произнёс Мори, смотря ей вслед. «Почему её заинтересовали слова этого парня?»***
— Ты в порядке? Шатен, подаривший Йосано заколку, открыл глаза после тяжёлого ранения. Впрочем, никто не поверил бы, что смерть грозила ему совсем недавно: на нём не виднелось ни царапины. — Да... Спасибо тебе. В который раз спасибо... — За что? — Йосано опустилась на деревянный стул, стирая со щёк багровые пятнышки с примесью пыли. — Я исцелила восемьдесят человек, у половины из них пустяковые переломы, с ними справился бы обычный врач. Одного солдата разорвало на две части, я «соединила» их в целое тело, но душу его уже не спасти. Он даже имени своего назвать не может... Солдат, создавший мой портрет; солдат, что говорил, как я похожа на его сестрёнку; солдат, умевший варить самый вкусный кофе, — все они сегодня погибли в бою. Не используй я способность, они могли бы остаться в живых. — Но твоя способность не проклятие, — возразил парень и показал металлическую подвеску на своей груди. На ней Йосано разглядела четыре коротких чёрточки. — Я веду счёт, сколько раз ты открывала для меня новый день. Это пятый, — он аккуратно вывел новую чёрточку. — Получился иероглиф «справедливость». Скажешь, совпадение? Справедливость, безусловно, может быть страшным оружием, но в добрых руках она способна вершить добрые дела. Ничего не говоря, Йосано смахнула с кончика носа непрошенную слезу.***
— Элис, следующую медкарту! — Да, господин, — послушно пропищала миниатюрная девочка Элис — способность Мори, которая месяц назад защитила Йосано от ворвавшихся в кондитерскую преступников. — Перелом лучевой кости, — удручëнно заключил Мори, осмотрев очередную травму бойца по фамилии Тачихара. Прошёл всего час с тех пор, как на нём был испытан дар «Не отдавай, любимый, жизнь свою», однако он снова был ранен. — Стрелять не сможет. На исцеление, и без морфия: у нас мало времени. — Мама... папа... — шептал Тачихара, уже не осознавая, что происходит вокруг. — Я вернусь... Йосано, измотанная и грязная, решилась дёрнуть наставника за рукав. — Ринтаро! Он не при смерти. Я не буду его исцелять. Мори недоумëнно уставился на неё. — Что это значит, Йосано-кун? Ты отказываешься спасать людей? Проблема в том солдате, что намеревался убить тебя? Его тут больше нет. — Я отказываюсь лечить тех, кому может помочь обыкновенная медицина. Пусть он отправится в госпиталь на несколько недель, как и поступали с ранеными на прошлых войнах. — Ах, вот оно что? Не хочешь, чтобы он вернулся на поле боя? Йосано судорожно вздохнула. Не нужно пытаться обмануть того, кто видит тебя насквозь. Мори Огай — её защитник и последняя надежда. Однажды он протянул ей руку во мраке, и с той поры в любую трудную минуту она всегда обращалась только к нему. Сейчас же его злят такие простые, очевидные вещи. Этот парень со сборником поэзии — преграда к использованию исцеления? Или же к чему-то ещё?.. — Но он был прав! Моя способность привязана к солдатам камнем, и камень лишь тянет нас ко дну! Армия должна капитулировать в случае неудачи, ведь право на поражение — естественное право людей, его тоже нельзя отнимать! Всё давно могло закончиться, но не закончится никогда... Потому что я здесь. — Думаю, я обязан прояснить ситуацию, — спокойно кивнул Мори, поглаживая девушку по макушке. Та заворожëнно смотрела ему в глаза, ища поддержки. — Как командир, я могу дать приказ, и тебе придëтся повиноваться во всяком случае. Однако... я не в состоянии проигнорировать просьбу моей милой Йосано-кун. «Решение за тобой, конечно», — так сказал он, забирая её из кондитерской на Остров вечной тьмы. Так сказал он, забирая её из одного ада в другой. «Моя милая Йосано-кун...» — Правда? — Взгляд Йосано был полон наивных детских надежд, возлагаемых на кумира. — Конечно. После громких выстрелов Тачихара согнулся пополам, харкая кровью на пол. Йосано услышала пронзительный крик и зажала уши, боясь, как бы этот крик не убил её. Но кричала она сама. — Ты не хотела лечить его потому, что он не был при смерти, — твёрдый голос заглушил все звуки в комнате. — Вот — он при смерти. Исцеляй.***
Я нахожусь в одиночной камере. Не знаю, сколько времени меня уже здесь держат, да и знать не хочу. Даже если бы дверь была открыта, я никуда не ушла бы отсюда. Говорят, года два-три назад я попыталась заложить бомбу на авианосце и потопить его, когда меня схватили. А ещё говорят, что закончилась война. Разумеется, она закончилась. Ведь я здесь. «Ангел, ты слышишь меня? Это мои последние слова перед тем, как всё закончится». Я потеряла заколку. Её нужно найти, ведь она — подарок моего друга. Но поиски обрываются, потому что он сам вдруг начинает говорить со мной через громкоговоритель. «Все звали тебя Ангелом, а ты больше, чем он. Ты — Ангел смерти, парящий над полем брани. Справедливость — мощное оружие и на стороне добра, и на стороне зла. И иногда они переплетаются настолько, что первое не отличить от второго». Я иду по длинному коридору, пытаясь определить, где находится мой друг. «Попрощайся за меня с моей семьёй, если будет возможность. А я прощаюсь с тобой, Ангел смерти. Мне так жаль, но...» Я врываюсь в маленькую комнатку без окон, где над опрокинутым стулом висит тело парня, которого я не смогу спасти ещё раз. «Мне так жаль, но...» «Твоя “справедливость” слишком тяжела», — лежит посреди комнаты коротенькая записка. — Йосано-кун. Йосано не смогла посмотреть в лицо человека, заговорившего с ней впервые за долгий срок. Одному Богу известно, как он сумел проникнуть сюда. — Идём со мной, Йосано-кун. Мне вновь нужна твоя способность. Девушка не отреагировала и теперь. Мори сел рядом с ней у стены. — Я не успел ничего сделать, тебя схватили за считанные минуты. Вышестоящие органы запретили любые контакты с тобой до самого окончания военных действий. Я пришёл к тебе, как только у меня появился малейший шанс... Если думаешь, будто я не понимаю, что всё произошло из-за моей ошибки, то это не так. Я понимаю. — Ну и что? — равнодушно и до жути хрипло произнесла Йосано. — Мне не стоило давить на тебя, но в тот миг я не видел иного выхода. Ты не осознавала, что способность создана для великих дел, и я совершенно отчаялся... Мне надо было учесть твой возраст, а я понадеялся на твой волевой характер. Мы с тобой очень похожи: оба имеем призвание в медицине, оба выносим все тяготы судьбы, оба обладаем тем, что изменит мир. — У меня — способность исцеления... А чем же ты изменишь мир? — А у меня, — Мори приподнял её голову за подбородок, — а у меня есть ты. Отвернувшись, Йосано прикрыла веки, стараясь погрузиться в вечный сон, который вытащил бы её из кошмарной реальности раз и навсегда. Мори ошибался и сейчас: то, что он называл ею, было лишь физической оболочкой убитой им девушки. Волки не жалеют ягнят, сколько бы те ни молчали в смирении.***
На самом деле, в моей жизни всё не так уж и плохо. Меня зовут Акико Йосано, мне тридцать лет, я врач Вооружённого Детективного Агентства. Мой директор, Юкичи Фукудзава, помог мне устроиться несколько лет назад. Я стала причиной ссоры с его коллегой по сохранению порядка в Йокогаме, Мори Огаем. Впрочем, потеряв меня, Мори не остался ни с чем: он успешно руководит Портовой Мафией, нелегальной организацией эсперов. Я слышала, он изменил характер Элис: она постоянно капризничает и зовёт его «Ринтаро». Товарищи уважают меня, и я пользуюсь даром по собственной воле, чтобы спасать тех, кого люблю. Мой близкий друг Эдогава Рампо сказал мне когда-то: «Твоя способность не нужна в Агентстве. Твоя доброта куда ценнее». И я действительно больше не отделяю использование способности от проявления своих чувств. Конечно, Мори не оставит попыток найти способ затащить меня в Мафию, но в данный момент я стараюсь не думать об этом. Моё единственное желание — работать под руководством Фукудзавы-сана, а потому я всеми силами, пока могу дышать, буду удерживаться на стороне света. Даже если поступит прямой приказ уйти в Мафию, я останусь собой, где бы ни была. Мною слишком долго пользовались. Моё сердце слишком долго рвали на части. «Начнëшь думать о разбитых сердцах — всегда будешь в проигрыше», — часто повторяет Мори-сэнсей. Увы, моя «справедливость» слишком тяжела.