Приоритет пользователя - высший

      Цинхуа никогда не был хорошим притворщиком. Он неплохо скрывал свои чувства — ну, по крайней мере не слишком сильные, — но играть какие-то роли ему не приходилось. Последние годы он провел в добровольном заточении и беседовал разве что с собственной помятой физиономией, которая отражалась в темном экране ноутбука за секунду до того, как древняя техника заведется и выплюнет картинку с приветствием.       Он ни разу и не влипал в неприятности из-за неумения притворяться, даже в школе как-то умудрялся обходить конфликты, а в школе сложнее всего, это вам любой неудачник скажет. И вот теперь, в реальном возрасте где-то между двадцатью и тридцатью (он не мог, никак не мог вспомнить, сколько ему!) и в теле трехлетнего малыша ему пришлось призвать на помощь все свои актерские способности.       Как, скажите, дети вообще познают мир? Ходят и романтично нюхают цветочки? Отрывают хвосты котам?!       По крайней мере, тут не было розеток, в которые положено засунуть глупые пальцы.       Цинхуа не выпускали из дома дальше крошечного дворика, а вот в пределах крыла для слуг в перемещениях не ограничивали. Конечно, воспитание тут хромало — раз уж до трех лет дожил и не помер, то и дальше как-нибудь справится, все равно до ножей на кухне не достает!       Это наплевательское отношение немедленно побудило Цинхуа пробраться на кухню и порезать себе рукав, но он сдержал все недостойные порывы и принялся вспоминать свое детство.       Не стоило привлекать внимание, а то сдадут еще каким-нибудь местным недозаклинателям, а те найдут вселенную душу, и что потом делать? Болтаться привидением и грустно завывать из-под кроватей? Нет уж, раз уж этот мир им придуман, то и тела тут его!       Припомнив щедро раздаваемые другим персонажам достоинства, Цинхуа немного приуныл.       «Ты не могла засунуть меня в тело Лю Цингэ?»       «Лю Цингэ? — с легким недоумением переспросила Система. — Пользователь не сообщал о своем желании переселиться в Лю Цингэ до начала процесса.»       «Так пересели меня прямо сейчас?»       «Я не могу менять правила после того, как пользователь уже внедрен в мир! — укоризненно отозвалась Система. — Вы уже заняли подходящее тело. Бросать его и переселяться в другое ненаучно!»       Цинхуа сердито зашипел. Ненаучно! Сама ты ненаучная и логика у тебя ненаучная, никчемная ты пародия на искусственный интеллект, и где только слов таких нахваталась!       «Я могу предоставить вам любую информацию, — соблазнительным голосом предложила Система. — Что вы хотите узнать?»       Как я умер и за какие такие грехи попал сюда, мрачно подумал Цинхуа. Счастье еще, что он не писал всякие извращения вроде омегаверса. Не писал ведь?!       «Напомни, как ведут себя маленькие дети».       Система на мгновение замолчала, а потом вывалила на него плотный поток информации. Цинхуа аж зажмурился от мелькания строчек, а потом решительно сполз с кресла и побрел к выходу.       С этого дня в доме господина Мина не было ни единой спокойной минуточки.       Следуя примеру прочих детей по предоставленной Системой схеме, Цинхуа первым делом наведался на кухню и с диким грохотом перевернул огромное фарфоровое блюдо, на которое выкладывались целиком зажаренные поросята и рыбины. Он едва успел отскочить — в три года координация движений все еще была неидеальна.       Блюдо рассыпалось на несколько частей. Цинхуа задрал подбородок и отправился дальше.       «Зачем вы это делаете?», озадачилась Система, пока Цинхуа пытался выбить окно мячом.       «Затем, что родители что-то подозревают», мрачно отозвался Цинхуа и прицелился.       Родители, особенно мать, и вправду нарадоваться не могли на тихого, разумного и послушного ребенка, но в глазах отца все чаще мелькало подозрение. Это для мамы Цинхуа был единственным и неповторимым, а у господина Мина дети уже были. Нормальные дети, которые мажут голову кашей и ревут с такой силой, что сопли до груди свисают. Фу!       При всем желании Цинхуа не мог заставить себя выглядеть вот так. Дети… слишком глупые, слишком! По крайней мере лет до семи. Но выделяться тоже не стоит. Система сказала, что в три года ребенок вступает в какую-то там активную фазу, что заканчивается разрушениями и разбитыми коленками. Цинхуа составил план и решил крушить с такой силой, чтобы у отца никаких сомнений в его натуральности не осталось.       А еще чтобы у отца из головы повылетали все мысли о том, что Цинхуа стоит оставить в поместье. Нет, нет, отмена миссии! До одиннадцати лет Цинхуа успеет внушить им мысль, что либо поместье уцелеет без него, либо трагически превратится в руины с его непосредственной помощью!       Изловили его в тот момент, когда не рассчитавший усилий Цинхуа почти поймал карпа за хвостик, но не удержался на скользких камнях и головой вниз нырнул в пруд. Наглотавшись зеленоватой воды, он успел попрощаться с жизнью, но неведомо откуда взявшийся отец поймал его за шиворот.       — Что ты творишь? — в крайнем изумлении вопросил господин Мин и тряхнул насквозь промокшим отпрыском.       — Рыбка, — Цинхуа надул губы. Лобик пошел складочками.       — Хотел поймать рыбку? — ошеломленно переспросил отец. Потоки воды понемногу слабели, превращаясь в бодрую капель; под висящим ребенком натекла лужа, а на рукаве извивался головастик.       — Рыбку, — Цинхуа жалобно сморщился и приготовился зареветь. Толком реветь он тоже не научился, только вот совсем маленьким, тогда само как-то получалось.       Глядя на перекошенное лицо ребенка, перепуганный отец почти бегом потащил его обратно в дом и сдал матери с рук на руки.       Демарш имел совершенно непредсказуемые последствия — Цинхуа заперли.       «Ничего не понимаю, — бубнил он наутро, ожесточенно размазывая кашу по тарелке. — Кажется, я не слишком хорош в причинно-следственных… Они решили, что я слишком опасен?»       «Они решили, что вы убьетесь, — любезно подсказала Система. — Утопитесь, расшибетесь…»       «Хватит, не продолжай. И что мне делать?»       «Для меня люди тоже совершенно непредсказуемы».       Просидев дома целую неделю, Цинхуа был отпущен на волю и за ручку отведен к другим детям. Как оказалось, в поместье их довольно много: слуги жили здесь десятилетиями, приводили на службу супругов, воспитывали следующее поколение и умирали, ни разу не сменив место работы.       При виде оравы разномастных ребятишек Цинхуа окончательно впал в уныние.       Нет, не то чтобы он малышей не любил, просто взрослых еще можно одурачить, а вот с детьми все куда сложнее. Любой родитель радостно купится на то, что ребенок у него тишайший и идеальный, и даже на мелкие недостатки внимания не обратит, но где вы видели рассеянных детей? Они мигом чуют, что ты какой-то не такой…       В общем, ровесников по телу Цинхуа как-то побаивался. Во-первых, они непредсказуемые, а во-вторых… как с ними взаимодействовать вообще?       Побросав какие-то палки, орава не слишком чистых будущих слуг развернулась к Цинхуа. Один из самых старших мальчишек, лет семи, даже добросовестно вытер лицо рукавом.       — Тебе одному скучно, вот вместе и поиграете, — доброжелательно шепнула госпожа Шан и подтолкнула насупленного сына. — Заодно присмотрят за тобой.       Дети на новичка смотрели с интересом, но немного подозрительно. Цинхуа нервным жестом спрятал кулачки в рукавах и нахмурился.       «Мне нужно бить палкой по траве?» — неуверенно предположил он. Система глубокомысленно щелкнула базами данных.       «Просто участвуйте в играх. Человеческие дети легко находят общий язык»       «Просто? Как человек заявляю, что это все совсем непросто, вообще все очень сложно!»       Госпожа успела уйти, пока Цинхуа беседовал с Системой. Без взрослых дети расслабились и перестали пытаться казаться старше; мальчишка лет четырех плюхнулся на землю, а самый старший с удовольствием почесал оттертый рукавом нос, заново оставив на нем серое пятно.       Цинхуа сделал крошечный шажок назад. Конечно, он не боялся других детей, чего там бояться? Он их просто… просто…       Разумно опасался, да. Они ведь могут его выдать.       Еще шажочек.       В сопровождении удивленных взглядов и полной тишины Цинхуа задом добрел до скамеечки, взгромоздился на нее и чинно сложил ладошки на коленках. Делайте что хотите, а он и тут прекрасно развлечется, в тишине и одиночестве.       Прогулка прошла замечательно: дети поначалу бросали на Цинхуа странные взгляды, но вскоре увлеклись игрой в великого заклинателя и ужасно опасных демонов. Солнце припекало, от голосов звенело в ушах. Задумавшись, Цинхуа едва не свалился со скамейки, клюнув носом. Оглядевшись, он улегся на бок, сложил ладони под щеку и прикрыл глаза.       Тело у него, может, и было детское, но внутри-то ему вовсе не три года и даже не пять! У детей слишком утомительная жизнь, да еще и перед родителями приходится притворяться.       Ветер шевелил листья, и на лицо падали попеременно то пятна послеполуденного солнца, то редкая тень. Под веками становилось горячо и красно от света.       В прошлой жизни он держался подальше от людей, потому что добра от них не жди. Но он все-таки мог — чисто теоретически, — найти друзей или там девушку, например. Возможно, его бы даже приняли таким, какой он есть. Но здесь…       Существует ли вообще это место и люди, которые его окружают? Реальны ли они? Он останется тут на всю жизнь или все это в один день внезапно закончится? Чего ему ждать?       Тяжело вздохнув, Цинхуа перевернулся на живот и спрятал лицо от солнца.