Приоритет пользователя - высший

      — Такой упорный, — с умилением заметила госпожа Шан, подперев щеку ладонью. — И такой милый!       Она очень устала — болезнь все быстрее пожирала хозяйку дома, и жизнь всех собравшихся под одной крышей людей становилась только сложнее. Юные наследницы рода Мин старались не плакать, но детям нелегко сдерживать свои эмоции. Господин срывал свою злость на ком попало, а потом каялся и чувствовал себя хуже некуда.       Он, в сущности, был неплохим человеком, просто слишком слабым.       С тяжелым пыхтением Цинхуа снова вцепился в свисающее с постели тяжелое покрывало и сделал несколько неуверенных шагов. Крошечное тельце раскачивалось, как корабль в шторм.       — Не спеши.       Цинхуа угрюмо насупился. Он лежал слишком долго, непозволительно долго, ясно? Это как будто тяжелая болезнь, после которой приходится заново учиться ходить. Нет человека, который болел бы несколько лет, а потом решил бы еще немножечко полежать!       Ноги принялись дрожать. Слишком толстая и грубая ткань неудобно ложилась в ладошки, и Цинхуа не удержался — выпустил опору и шлепнулся на пол.       Мир дрогнул и сместился, став куда больше.       Я наблюдаю мир с высоты роста таракана, мрачно подумал Цинхуа и попытался встать.       — Отдохни немного, а потом попробуешь еще раз, — госпожа Шан поднялась на ноги, со стоном потерла спину и подхватила ребенка на руки. — Как же мне повезло с тобой, такой спокойный и тихий ребенок!       Еще бы! Цинхуа поджал губы. Тебе достался младенец глубоко за двадцать, вполне себе осознанная модель человека. Он ведь закончил работу над романом незадолго до смерти, и было ему…       Было ему…       Цинхуа завис и засунул в рот палец. Это странным образом стимулировало процесс мышления. Он бы и всю кисть целиком туда засунул, но она пока не помещалась.       Сколько же ему было? До тридцати он вроде бы не дожил. Или дожил?       Последние годы жизни подернулся сплошной пеленой тумана. Он знал, что по-прежнему торчал в своей крошечной квартире и сутками строчил, пытаясь заработать на единственном призвании, но вспомнить этого не мог. Это как знать таблицу умножения, но совершенно не помнить, где и когда ты ее увидел.       Раздражающе, раздражающе! Может, смерть что-нибудь в мозгу повредила?       Но он ведь переселился вообще без мозга. Только душа. Но память о прошлом все еще с ним, значит, она не в мозге хранилась, а в душе? Душа делает резервное копирование?       Голова предупредительно заболела. Цинхуа сморщился и приготовился зареветь.       Своих потребностей он больше не стеснялся. Все равно их контролировать не получается, так почему бы и не бросить это неблагодарное дело? Реветь в голос очень полезно, замечательно просто, зря взрослые люди этим не пользуются.       — Ну, ну, что ты там такое натворил? Прикусил пальчик?       «Почему ты не отобрала у меня память? — сердито вопросил Цинхуа у Системы. Со стороны это выглядело забавно: милый малыш вдруг задумался и приоткрыл рот, недовольная гримаса растаяла без следа. — Помучить решила, да? Я прошел все круги унижения один за другим! Я до сих пор с трудом контролирую свое тело! Неужели нельзя было сделать меня взрослым?»       «Не понимаю вопроса, — запнулась Система. — Приоритет пользователя — высший. Тело подобрано для успешной адаптации к миру. Сохранение всех ключевых знаний обязательно».       «Ключевых? — Цинхуа принялся раздраженно болтать ногами. — А были не ключевые, так? Сколько ты стерла? И не смей опять исчезать вот так, ничего не объяснив!»       — Давай-ка вытащим пальчик…       Неугомонная госпожа Шан завладела его рукой и вытерла пальцы передником. Она улыбалась, но глаза оставались печальными.       Невозможно думать в такой обстановке, решил Цинхуа. Совершенно невозможно.       Ходить он научился за неделю. Да не просто ковылять, как остальные малыши, то и дело отвлекающиеся на огромный и непознаваемый мир. О нет, к тому времени Цинхуа совсем мало походил на остальных детей.       Первым неладное заметил отец. За всю свою недлинную новую жизнь Цинхуа виделся с ним от силы раза четыре, поэтому господин Мин все изменения замечал куда острее, чем уставшая мать-служанка.       — У него очень осмысленные глаза, — заметил он, присев на корточки. Цинхуа в это время сопел с таким усердием, что у него даже щеки покраснели. Он уверенно и целеустремленно шел вперед, только изредка кренясь набок. — Осмысленные и серьезные.       — Он понимает, где появился на свет и какое будущее его ждет, — суховато отозвалась госпожа Шан.       Между родителями дела не ладились, и тут Цинхуа был полностью на стороне матери. Изменяющие люди отвратительны! Свое негодование он выразил на второй же встрече с папой, срыгнув часть молока на его парадный наряд.       Помнится, тот аж четыре месяца носа не показывал. Сам Цинхуа эти самые месяцы насчитать бы не сумел, но мама считала и даже отмечала на крошечном клочке бумаги.       Поймав себя на сентиментальном «мама», Цинхуа вконец обозлился, загудел и ускорился, едва не врезавшись в отца.       — Какой он милый! — немедленно растаял господин Мин и поймал крошечное тельце, подбросив его в воздух.       Мама твоя милая, с ненавистью подумал Цинхуа. Скажи спасибо, что ел я давно!       — Вырастет, будет помощником, — продолжил отец. — Женим его на приличной девушке… Хоть кто-то останется здесь, а то дочери мои…       Не договорив, он виновато замолк.       — Это ведь твое имение, зачем ему оставаться здесь? — пожала плечами госпожа Шан и ненавязчиво отобрала Цинхуа. — Даже фамилия у него другая. Выдадите дочерей замуж, пусть их мужья и мучаются. У моего сына другая судьба.       — В заклинатели не пущу, — ощерился отец. — Никакого толку от этого, все мечтами живешь. Знаешь, сколько детей туда идут? Тысячи! А известными заклинателями единицы становятся. Хочешь, чтобы он по деревням бродил да мелкую нечисть за еду истреблял?       «Система, — Цинхуа тяжело вздохнул и снова заболтал ногами. Недавно ему купили новые мягкие сапожки такого чудесного изумрудного цвета, что один их вид мигом поднимал настроение. — А я точно должен попасть на хребет, да?»       «Ключевая точка», — равнодушно отозвалась Система.       «А если родители меня туда не отправят?»       На этот раз Система думала куда дольше.       «Вам придется справиться с этими сложностями! — жизнерадостно заявила она и выстрелила в воздух розовыми лепестками. До сих пор Цинхуа не понимал, как ей удается этот фокус: лепестки существовали только внутри его головы, словно Система могла насылать на него галлюцинации. — Пора огласить полный перечень правил, поощрений и наказаний! Если вы забудете, ничего страшного. Я с удовольствием вам напомню!»       «Не сомневаюсь, — Цинхуа снова сунул в рот палец и зажмурился. Родители самозабвенно переругивались, отец уже пошел красными пятнами. — Ну, давай, оглашай».       «Уважаемый пользователь! Рада напомнить вам, что вы не должны сообщать о существовании Системы или о своем перерождении. Вам нужно выполнить задания в двух ключевых точках, после чего дождаться синхронизации с сервером и получить список следующих заданий. Между ключевыми точками будут генерироваться случайные квесты, за которые вы можете получать баллы. Если вы не сможете выполнить квест или воспользуетесь баллами для приобретения вещей в специальном магазине, то их количество может снизиться. Если количество баллов дойдет до отрицательных отметок, то будет создан специальный штрафной квест, который позволит вам выровнять количество баллов».       «Магазине? — Цинхуа заерзал. — И что там можно купить?»       «Магазин будет доступен только после восстановления сервера».       «Который сломал Юэ Цинъюань», — подхватил Цинхуа и крепко задумался.       При всем уважении к своему писательскому таланту, персонажей Цинхуа прописывал не слишком подробно. Нет, он мог и подробно, еще как мог, но кому оно надо?! Читателей по большей части интересовали совсем другие моменты. Например, первая ночь любви между Бинхэ и Лю Минъянь или величина груди демоницы Хуалин.       Припомнив свои бесконечные страдания над словарем синонимов и безбрежные нежные лепестки, створки наслаждения и рубиновые зерна, Цинхуа вздрогнул и пообещал себе никогда-никогда больше не писать ничего эротического. Будь у него опыт, он справился бы куда лучше, хотя…       Наверное, было бы еще труднее. Ну какой мужчина в такие минуты будет подбирать метафоры для женского тела? Голова же совсем другим должна быть забита.       Теперь ему вообще не придется писать, осознал вдруг Цинхуа. Совсем ничего.       В его романе литературу не жаловали. Не до литературы, знаете ли, когда в подвале духи воют, из-за забора демоны скалятся, а гордые заклинатели туда-сюда на мечах летают и крошат всю эту нечисть в капусту.       Задумавшись, он совершенно позабыл о родителях и скандале, но те раскричались с такой силой, что пришлось выныривать из собственных размышлений.       — Я не могу сделать его наследником, — шипел раскрасневшийся господин Мин. Он подрастерял достоинство и выглядел весьма всклокоченным. Неужели госпожа Шан зашла настолько далеко, что успела вцепиться в его идеальную прическу?       Цинхуа даже успел мимолетно возгордиться своей новой матерью, но потом понял, что все еще болтается у нее на руках.       — Тогда не смей указывать, как ему жить, — отчеканила та и крепче сжала пухлое тельце. — Ни ему, ни мне. Твой долг перед семьей велик, не делай его еще больше. Расти дочерей, выдавай их замуж, а мы можем и уйти!       Цинхуа заизвивался в крепкой хватке, как гусеница. Мать с такой силой сжимала его в объятиях, что было сложно дышать; он неуверенно захныкал, привлекая внимание.       Он не писал таких драм, определенно не писал. Никакой бытовой составляющей, сплошные подвиги, психическая нестабильность и страсть, а это что? Переругивания изменника со служанкой-любовницей?! Пожалуйста, не надо, оставьте себе!       Госпожа Шан очнулась, с тревогой всмотрелась в покрасневшее личико сына и усадила его на постель. Ругань к тому моменту стихла, и Цинхуа снова ушел в себя.       Ему вдруг показалось, что как-то слишком легко он к этой ситуации относится. Почему он умер? Никак не получалось вспомнить ни последних дней, ни какой-нибудь болезни. Даже возраст никак не удавалось определить.       Переселение в собственноручно написанный роман тоже не вписывалось в рамки нормальности, с какой стороны не посмотри. Да и его ли это роман? Раз тут появились новые персонажи, о которых он не писал, то мир каким-то образом развивается самостоятельно. Это логично, потому что у горного лорда Цинхуа наверняка были какие-нибудь родители, как и у любого другого персонажа, просто о них ни слова не написано. Но не может же персонаж просто появиться из ниоткуда! Вот Система и латает дыры…       Родители тем временем примирились и шептались, держась за руки. Цинхуа порадовался, что выражение лица все еще контролировать не умеет, и решил стянуть с ноги новый сапог.       Во-первых, сапог был красивый, а во-вторых, стянуть его и правда хотелось очень сильно.       Наверное, все происходящее настолько его шокировало, что эмоции приглушились. Или младенческое тело не располагало к глубоким философским размышлениям и потрясениям. Ну какие тут потрясения, когда жизнь легка и приятна, а бодрствовать не получается дольше пары часов.       А теперь вот он подрос, и все произошедшее совсем не так пугает… Если обрывочные знания о детях не врут, то ему уже не меньше года. Дни идут слишком быстро, слишком, а у него до сих пор нет плана!       Еще и упоминание Юэ Цинъюаня торчало занозой в сердце. Что-то такое было с ним связано, но что?..       Отбросив остатки сомнений вместе с надоевшим сапожком, Цинхуа взялся за второй.       Итак, ему надо поступить в ученики хребта Цанцюн. И, если отец не сменит гнев на милость, то делать это придется тайком. Впрочем, у него еще столько времени про запас, за эти годы может всякое случиться!       А ему не хотелось бы перебиваться сухими корками и ночевать в поле, совершенно не хотелось. Он же не главный герой, с ним осторожнее обращаться нужно.       На хребте придется учиться не просто сносно, а очень даже хорошо. Второе требование Системы — стать старшим учеником. Цинхуа не очень твердо помнил, что там расписывал про юность лордов, если вообще что-то расписывал, но даже в его собственном выдуманном мире вряд ли делают старшими учениками за красивые глаза.       А вот лордом можно вовсе не становиться, только вот сделают ведь даже против воли… Сюжет и все такое.       Значит, придется полордствовать. В то время он уже станет предателем и грушей для битья у прекрасного ледяного демона, который чуть позже вообще прикончит его безо всяких угрызений совести.       Фу.       Ему определенно нужен план.       Ни в какие главные герои он не полезет, ясное дело. Это же его мир, он имеет полное право расслабиться и жить как нравится!       Только вот мир-то развалится стараниями не слишком мудрого и очень ненормального Ло Бинхэ. Развалится и даже у создателя не спросит.       На время отвлекшись от отковыривания пряжечки, Цинхуа устало вздохнул. Придется кое-что взять в свои руки.       Например, заранее сообщить Юэ Цинъюаню, что он лопух и клинический идиот, а потом придать ускорение в поисках названного братца, пока тот окончательно не почернел в руках своего агрессивного хозяина. А еще это нужно сделать так осторожно, чтобы Система ничего не пронюхала. Хотя какая осторожность? Про Систему-то он ничего не скажет!       Только вот нужно еще и к Юэ Цинъюаню в доверие втереться.       Может, с более нормальным наставником жизнь Бинхэ не будет уж совсем ужасна, и миру удастся избежать опасности? А если Цинцю начнет-таки зарываться, то придется и на него как-нибудь повлиять…       А еще Мобэй.       Была ведь там какая-то читерская глупость вроде дополнительных тел. Помнится, он очень смеялся, представляя торчащие на грядках заклинательские венцы. Но выбора не было, пришлось придумывать очередные идиотские варианты спасения, чтобы вытаскивать Бинхэ из еще более глупых бед.       Значит, надо вырастить тело и смирно погибнуть в руках Мобэя. А потом выбраться из земли, перебраться в глушь, писать романы и выращивать розы. Или редиску сажать, почему бы и нет.       Досочиняв план, Цинхуа почувствовал себя просто великолепно и снял наконец второй сапожок.