Приоритет пользователя - высший

      Всю дорогу до следующего пика Цинхуа продолжал хихикать и даже не слишком внимание обращал, куда идет. Какая разница, мимо какой-нибудь очередной горы точно не промахнется!       Судьба привела его на Цюндин.       — Вот это хорошо, вот это правильно, — пробормотал Цинхуа, обыскивая свою сумку в поисках нужной шкатулочки. Руки у него немного дрожали.       Он планировал позже встретиться с Юэ Цинъюанем, точнее, саму встречу он пока вообще не планировал, но она может вот-вот случиться ввиду стечения каких-то дурацких обстоятельств безо всяких усилий с его, Цинхуа, стороны! Противная сбоящая память отказалась выдавать подробности, однако Цинхуа припомнил, что будущий глава Юэ был постарше остальных пиковых лордов, только вот насколько? Он уже в школе или еще бродит по улицам, оберегая младшего братца?       Ему обязательно нужно подружиться с Юэ Цинъюанем и с Шэнь Цинцю, хотя последний пункт вызывал некие опасения. Все-таки жизнь под крылом более одаренных товарищей со всех сторон выглядела поприятнее негероической смерти в лапах Мобэя. Дело даже не в том, что можно изменить сюжет, а в том, что Цинхуа еще не один год будет бродить по этой школе, учиться всяким вещам и принимать участие в соревнованиях. Зачем себе жизнь портить, если ее можно облегчить?       Да и Юэ Цинъюань наверняка будет благодарен за вовремя ниспосланный пинок и спасенного Шэнь Цзю. Только бы этот пинок действительно был послан вовремя, а не с опозданием…       Полностью, по самую макушку погруженный в свои размышления, Цинхуа откопал нужную шкатулочку и побрел на поиски главы пика Цюндин. Как этого достойного заклинателя звали, он не знал, поскольку ничего такого не прописывал.       Цюндин полностью заслуживал свою славу. Мощеные дорожки под ногами оказались ровными и прямыми, кустики — подстриженными, а нечастые бамбуковые заросли радовали глаз симметричной посадкой. Тут и там мелькали невысокие строения с плоскими крышами, но людей Цинхуа так и не смог заметить.       — Сейчас Юэ Цинъюаню должно быть… может, одиннадцать? — вслух размышлял Цинхуа, рассматривая ровные камешки под ногами. — Двенадцать там, не знаю… Какая разница в возрасте у них была с Лю Цингэ? Да какая разница, они же все одного поколения, я не собирался так углубляться. А как теперь понять, кто когда появился на пике? В следующий раз заведу отдельную тетрадочку и запишу все дни рождения, оттенок глаз и даже клички любимых собачек!       Камешки подогнали один к одному, не придраться. Цинхуа сначала наступал на каждый, потом принялся перепрыгивать через один, потом решил прыгать через два камушка и только по диагонали…       А потом заблудился. Уперся носом в какую-то стену, остановился и несколько секунд просто смотрел в серый камень, забыв, куда вообще шел. Потом медленно обернулся и глазам своим не поверил.       Вокруг раскинулся настоящий лабиринт. Дома, похожие на заброшенные сараи, теснились стена к стене, между ними кое-где пробивались кривенькие деревца и странная желтая трава, а аккуратная дорожка смотрелась диковато между небольших пней и покосившихся стен.       — Это что, Цюндин? — недоверчиво уточнил Цинхуа. — Вообще непохоже…       «Это Цюндин», вежливо подтвердила Система.       — А почему он такой убогий? — сунув шкатулку в сумку, Цинхуа побрел обратно. Ноги гудели от долгой ходьбы, а прыгать по камням больше не хотелось. Хотелось верить, что дорожка и правда прямая, безо всяких ответвлений, в которых Цинхуа непременно запутается.       «Это запретная часть пика, — Система сегодня была на удивление информативна. — Несколько поколений назад путь сюда преградили защитной печатью.»       — Оно и заметно, — проворчал Цинхуа и запнулся о торчащий из земли корешок, веревкой протянувшийся над дорожкой. — Такая замечательная печать, что необученный ребенок прошел ее насквозь.       Никакого корешка по дороге сюда он не заметил и похолодел, убеждая себя, что в первый раз его перепрыгнул. Просто перепрыгнул, а не забрел снова неизвестно куда.       «Насколько мне известно, печать можно временно отключить путем последовательного нажатия на определенные плиты, — жизнерадостно заявила Система. — Возможно, вы случайно деактивировали ее!»       — Возможно?! — Цинхуа замер как вкопанный и от злости сжал кулаки. — Ты же должна знать, что и как я сделал! У тебя же есть информация обо всем происходящем!       «Есть, — подтвердила Система. — Но некоторую информацию я вношу в зашифрованные файлы и никогда туда не заглядываю.»       Цинхуа открыл рот, проглотил многочисленные ругательства, закрыл рот и звучно хлопнул себя ладошкой по лбу.       — Это чтобы интереснее было? — сдавленно пробормотал он.       «Подтверждаю.»       — А ведь можно решать судоку, — забормотал Цинхуа и побрел дальше, глядя под ноги и от усердия вытягивая шею как цыпленок. — Просчитывать проценты выигрыша на каких-нибудь соревнованиях… тут же есть соревнования?       «Я все просчитываю, — грустно согласилась Система. — Но разве это делает мое существование интереснее?»       — Это уж тебе решать, — Цинхуа передернул плечами и подтянул сползающий ремешок сумки. — А насколько тебе интереснее будет существовать, если я не смогу выйти обратно к людям и умру тут, за печатью?       «Это совсем не увлекательно и в корне противоречит всем моим настройкам.»       — Замечательно, — проворчал Цинхуа и полез по карманам в поисках какой-нибудь завалящей печенюшки. Не стоило вот так вот весь сверток Лю Цингэ отдавать…       Уже нащупав в дальнем уголке бездонного кармана маленькую круглую печеньку, Цинхуа внутренне возликовал и со всего маху влетел лбом в затвердевший воздух.       Воздух ответил басовитым гудением и упруго качнулся, лоб отозвался тоненьким звоном, а печенька от удара рассыпалась в крошки.       «Вы обнаружили печать!»       Голова от удара пошла кругом, и Цинхуа мешком осел на землю, зажимая пострадавший лоб и почему-то нос.       — Чтоб тебя закоротило, — мрачно пожелал он и ощупал лицо. На лбу прямо под пальцами надувалась шишка. — Признайся, ты не помогаешь мне, а пытаешься пооригинальнее угробить. Вот как я ее снимал, а? Ты же знаешь!       «Файлы уже зашифрованы и скрыты.»       — Чтоб тебя закоротило, — повторил Цинхуа, зажмурился и с трудом поднялся на ноги.       Боги, ему и десяти лет нету, а он бродит по опасным горным склонам, попадает в изощренные заклинательские ловушки и спорит с голосом в собственной голове! Это совершенно неправильно и ненаучно, как и перерождение в детском теле, ну и куда этот мир катится?!       Как будто он мечтал оказаться здесь и изнутри увидеть все свои косяки! Да гори оно огнем, ну нельзя книгу так написать, чтобы она в мир воплотилась и была идеальна, безо всяких сюжетных дыр. Или мир этот должен быть крошечным, два на два метра, или смиритесь и любите какой есть! Разве в реальном мире все происходит логично и правильно?!       Едва поднявшийся на ноги Цинхуа скрестил руки на груди и с независимым видом бухнулся обратно, благодаря небеса за пока еще по-детски пухлое тело, способное переносить такие внезапные приключения.       — Никуда не пойду, — заявил он, сунул руку в карман, вытащил покрытый крошками палец и слизнул жалкие остатки печеньки. — Сяду тут и умру, поняла? Сама сюжет двигай.       Система озадаченно промолчала. Внутренне возликовав, Цинхуа сунул обратно в карман обслюнявленный палец и поймал еще больше крошек.       «Если вы не попытаетесь выбраться, я не засчитаю квест, — неуверенно пригрозила Система. — Вы не получите очки.»       Цинхуа громко фыркнул.       — Досада какая, — язвительно отозвался он. — Если ты не заметила, я тут собираюсь лечь и умереть с голоду. Прямо вот тут, в закрытой области, куда никто много лет не совался, правильно? Ну-ка придумай мне наказание страшнее смерти, ты, консерва болтливая!       «Приоритетный персонаж не имеет права умирать!»       В голосе Системы прорезались какие-то истерические и вместе с тем совсем механические нотки, даже звук начал немного потрескивать.       — Ой, ну и попробуй запрети, — проворчал Цинхуа, перевернулся на бок и подложил ладошку под щеку.       Как-то бестолково все. Бестолково, нелогично и неправильно, и от этой нелогичности Цинхуа устал куда сильнее, чем от брожения по непонятной закрытой территории. Ноги гудят, конечно, но голове намного хуже, и дело совсем не в шишке на лбу, нет!       Все дело в том, что воплощенный сюжет похож на сказку, которую вечерами рассказывает нетрезвый отец. Там может быть прекрасная принцесса или мудрец, пустившийся в путешествие, а на следующий день мудрец обернется ослом, а принцесса — бабочкой, а потом вообще все умрут, потому что отец устал на работе и хочет побыстрее отбыть ежевечернюю повинность и убежать обратно к пиву и телевизору. Нет никакой связи, никакой последовательности, вещи просто происходят, потому что могут происходить, а потом искажаются до неузнаваемости, и как жить со всем этим, непонятно совершенно.       И если сам мир — это отец, то Система — бестолковая мать, принимающая какие-то таблетки горстями на завтрак, обед и ужин. Она глупо улыбается и заворачивает ребенка в зимний комбинезон, хотя на улице лето в разгаре, тащит его играть на улицу, а потом забывает на лавочке, потому что в голове у нее свой мир и в этом мире была зима, и ребенка следовало одеть потеплее, а потом в этом ее мире ребенка вообще не стало! Не рождался никогда или умер, или вообще пропало слово такое — ребенок, пропало вместе со смыслом, и мама ушла по своим делам, даже не осознавая, что творит. В этом микромире, порожденном таблетками, она никогда не виновата, потому что делает все по правилам, только вот в реальном мире эти правила не работают.       А в этом, искаженном, вполне работают. Прыгать по плиткам и случайно снять сложную заклинательскую печать? Почему бы и нет, прекрасный сюжетный ход.       — Тупой сюжетный ход, — пробормотал Цинхуа. Система что-то бубнила, но слушать ее не хотелось; плитки вобрали в себя солнечное тепло и щедро отдавали уставшему телу Цинхуа, а глаза закрывались сами собой.       Только вот в желудке тянуло все сильнее и сильнее. Чтобы отвлечься и от мук голода, Цинхуа решил подумать о том, как встретится с Юэ Цинъюанем и расскажет ему о брате и о мече, с которым никак нельзя связывать жизнь. Может, тогда Юэ Цинъюань тоже от меча откажется?       Представив сурового главу школы с цветущей палочкой на поясе, Цинхуа истерично хихикнул и поежился под порывом прохладного ветра. Он забрался демоны знает куда, лежит на грязной дорожке, не пытаясь найти выход, и совершенно серьезно решает, какая палочка больше подошла бы Юэ Цинъюаню. Яблочная, в нежных белых цветах? Или вовсе бамбук? Интересно, цветет ли бамбук?       Система устала бубнить и вскоре затихла.       Может, братец И Чжу заметит, что кормить-то больше и некого, и начнет носиться по пикам, разыскивая Цинхуа? Было бы неплохо, только вот кому придет в голову лезть в заброшенную кладовку пика Цюндин, еще и накрепко запертую?       Немного полежу и попробую попрыгать по плиткам, решил Цинхуа и протяжно зевнул. Просто буду прыгать в обратном направлении… Вдруг снова повезет.       Ему снились яблони в цвету, под водоворотом их нежных лепестков носился крошечный Лю Цингэ с кривой палкой в руках и кровожадно пытался побить двух огромных лохматых псов. Псы только поджимали хвосты, отбегали в сторону и иногда смешно чихали, когда случайный лепесток падал им на влажный нос.       Крики Лю Цингэ становились все громче и громче, а потом малыш вдруг оказался рядом с Цинхуа, упал на колени и принялся тормошить его изо всех своих немалых сил. Цинхуа вяло отмахнулся и попытался перевернуться на другой бок, но задел шишкой камень и взвыл от резкой боли.       Тряска мгновенно прекратилась.       — Ну наконец, — недовольно проворчал человек, оказавшийся вовсе не Лю Цингэ. — Как ты тут вообще оказался?       — Гулял, — хрипло отозвался Цинхуа и перевернулся на спину.       Небеса над ним полыхали закатно-рыжим, редкие облака отливали цветом свежей малины. Видимо, квест я сегодня не закончу, угрюмо подумал Цинхуа и попытался отыскать в себе хоть капельку радости от внезапного спасения.       Не нашлось даже капельки.       — Вставай, — человек легонько пнул Цинхуа по сапогу и наклонился ниже. — Я не позволю тебе дрыхнуть в запретной части пика.       Силуэт, охваченный огненным ореолом, показался Цинхуа неразличимым, от яркости заслезились глаза. Только спустя несколько мгновений ему удалось сморгнуть выступившие слезы и разглядеть своего спасителя.       Рядом с Цинхуа сидел ученик лет тринадцати на вид, достаточно худощавый, но не тощий; острый подбородок и узкий нос выдавал не истощение, а скорее изящность черт. Черная с серой окантовкой одежда указывала на принадлежность к пику Цюндин.       — Ты же не собираешься валяться тут до ночи? — уточнил юный спаситель и прищурился. — Маленького хомячка наверняка потеряла наставница, разве нет?       Глядя в сине-зеленые глаза собственноручно написанного и убиенного антагониста, Цинхуа не испытал никаких эмоций, кроме легкого шока.       — Поднимайся, — повелел Шэнь Цзю и легко вскочил на ноги. На поясе у него висел массивный меч, кажущийся слишком тяжелым для такого юного и хрупкого создания. — Иначе оставлю тебя здесь и уйду. Скажу, что не смог найти. Ну?!       Цинхуа сел так резко, что голова закружилась, а фигура Шэнь Цзю на мгновение расплылась перед глазами.       — Я должен передать шкатулку главе пика Цюндин, — механически проговорил он и попытался встать. После сна на несомненно теплой, но слишком уж каменной поверхности все тело затекло. Шэнь Цзю сердито цокнул, схватил Цинхуа за шиворот и вздернул на ноги.       — Пойдем, отдашь свою шкатулку. Глава Кан как раз ждет меня с вестями о том, какой такой наглец осмелился сунуться за печать, да еще и смог ее снять.       Цинхуа сухо сглотнул, ощущая, с какой силой воротник впивается в его горло.       Шэнь Цзю на Цюндин.       Юэ Цинъюань, выходит, машет веером на Цинцзин? Или вовсе обратился девушкой и теперь обучается на пике Сяньшу?       И кто же теперь будет мучить Ло Бинхэ?