— Слюни подбери, костюм запачкаешь.
Минхо вздрогнул, когда Чан присел рядом на стул, вырывая его из собственных мыслей. Лидер, не скрывая, посмеивался, глядя, как опешивший Ли мгновенно натягивает на лицо маску безразличия в попытке сделать вид, что это не он только что сидел с открытым ртом хрен знает сколько времени, откровенно пялясь на стоящего в другом конце павильона Джисона. Джисона, мирно переговаривающегося с Чанбином и одетого в
блядскую юбку.
Окей, справедливости ради, это были шорты. Минхо уже видел, как подобное надевали Феликс и Чонин. Красивая и одновременно практичная вещь, в которой спокойно можно танцевать, не боясь потерять достоинство, но дополнительный слой ткани спереди создавал иллюзию, что это самая что ни на есть настоящая
юбка, дай бог здоровья тому, кто додумался его пришить.
Ли вздохнул, понимая, что его спалили и ломать комедию перед Чаном не имеет никакого смысла. Усмехнувшись над самим собой, он хрустнул пальцами, крепко сжатыми в кулаки, и проговорил как-то обречённо:
— У нас сцена вместе.
Чан уже откровенно веселился.
— Ага.
— Тут съëмок на несколько часов.
— Часов на пять минимум.
— Хëн, я ëбнусь, — честно отрапортовал танцор, упираясь локтями в колени и прижимая пальцы к губам, по-прежнему не сводя с Джисона глаз. Тот в этот момент будто нарочно потянулся к телефону, лежащему на столе, о который он опирался. Проклятая юбка качнулась на его бëдрах, открывая умопомрачительный вид на стройные ноги в белых гольфах.
— Я серьёзно. Вместо «Super board» будем «Taste» снимать.
Старший поперхнулся смехом, наблюдая за его страданиями, но ничего не сказал, только, сочувствующе похлопал по плечу и удалился к стоявшим в отдалении менеджерам, оставив Минхо один на один с его разбушевавшимся воображением.
Это будет очень долгий день.
Чанбин, который стоял рядом с Джисоном, развернулся к нему как бы невзначай и сказал шëпотом, так, чтобы слышал только Хан:
— Он тебя сейчас сожрëт глазами. Мне страшно.
Младший, который вышел из гримëрки последним и на протяжении последних минут пятнадцати делал вид, что он великий и слепой и не замечает прожигающего в нём дыру пристального взгляда, усмехнулся одними губами, продолжая делать вид, что занят телефоном.
— Не бойся. Он хорошо готовит.
Вопреки своему же прогнозу, Минхо справлялся на ура. Всё же его самодисциплина и самоконтроль были делом нешуточным, особенно, когда это касалось работы, поэтому, стоило режиссёру собрать их в кучу, проговорить все важные детали и дать отмашку к началу съëмок, он вполне успешно начал изображать из себя серьёзного взрослого человека, который не думает о всяких непотребствах. Поначалу вынужденно, а потом на самом деле вошёл в раж, потому что весь процесс, под стать песне, оказался до того вайбовым, что бегать и дурить, как того требовал сценарий, было только в радость.
У них с Ханом было мало совместной работы, к тому же в голове нужно было уложить кучу информации о том, что от тебя требуют, поэтому думать о посторонних вещах было особо некогда. Даже в их единственной парной сцене Минхо умудрился переключить свои мысли с горизонтального русла на приемлемое на людях нейтрально-вертикальное, только пальцы неконтролируемо теребили колëсико зажатого в руках скейтборда, выдавая внутренний раздрай, пока Джисон с абсолютно непроницаемым выражением лица кормил его пиццей с рук. Ли старался на него вообще не смотреть без необходимости, не доверяя своей красноречивой мимике, а Джисон никак не комментировал явно витавшее в воздухе напряжение и молчаливость старшего, выглядя полностью сосредоточенным на работе, так что и здесь всё, на удивление, прошло как по маслу.
Пока кое-кто не решил его поджечь.
Минхо уже почти расслабился. Оставалась последняя сцена перед небольшим перерывом на смену локаций и костюмов, после чего можно будет облегчëнно выдохнуть и перестать неустанно мониторить траекторию собственного взгляда.
Он занял своё место за небольшим, покрытым скатертью столом и принялся рассеянно теребить всю ту декоративную ерунду, которая на нём валялась, витая в собственных мыслях в ожидании, пока к нему присоединятся Хан и Ким Сынмин, а режиссёр раздаст команды.
Итак, что за
херня с ним происходит?
Конечно, он любит своего парня. Он
хочет своего парня. У них активная сексуальная жизнь, в конце концов, которую они каким-то образом умудряются вести с учётом их профессии и занятости, а Джисон иногда выкидывает такие фортели, что у Ли сами по себе поджимаются пальцы, твердеет член и раздвигаются ноги. У них обоих довольно высокое либидо, в чëм они идеально сочетаются друг с другом, подкрепляя статус двух половинок одного целого, но они не грëбаные кролики, в конце концов, и не думают о сексе двадцать пять на восемь триста шестьдесят пять дней в году. Банально никаких ресурсов на это не хватило бы. Конечно, случалось и такое, что Минхо залипал на младшего во время работы или на концерте, где тот спускал с поводка всю свою харизму, и в голове старшего проскакивали мысли в духе «Боже, трахни меня прямо здесь», но Ли не припомнит, чтобы когда-нибудь чувствовал себя
настолько сексуально озабоченным, и уж тем более не замечал за собой кинка на собственного парня в условно женских вещах.
Собственная реакция на совершенно обыденную деталь стала неожиданностью для самого Минхо. В Джисоне вообще замечательно уживались рэпер-старшеклассник, самый горячий парень колледжа и хрупкая аниме-девочка, и каждая из этих граней вписывалась в общую картину максимально органично. Хан не гнушался откровенно феминных образов и поведения — хотя, скорее, для него вообще не было никакой разницы — не боялся показаться беззащитным, особенно рядом с Минхо, и его совершенно не парило, что для кого-то это могло быть «не по-мужски». Он абсолютно по-мужски имел член и своего парня, параллельно с тем весьма откровенно наслаждаясь возможностью временами казаться хрупким и маленьким и теми ощущениями, которые это дарило.
Минхо любил заботиться. Ему это было необходимо. Джисон любил Минхо и его нежную и ласковую опеку. А чужое мнение они вертели на пластинке с «I got it». И эта незыблемая гармония была между ними с первых дней знакомства, а сейчас Минхо испытывал экзистенциальный кризис из-за какого-то жалкого куска ткани. Уму непостижимо.
Из этих пространных размышлений на конкретную тему Ли выдернули способом, которого он, будучи слегка оторванным от реальности, ожидал в последнюю очередь.
Погружённый в свои мысли, он не заметил, как Джисон прокрался под стол, скрытый длинной скатертью, из-под которого по сценарию должен был явить миру весь свой сияющий свэг, поэтому, когда Ли внезапно сильно ущипнули за внутреннюю сторону бедра, он вздрогнул так, что больно вписался коленом в столешницу. В панике озираясь по сторонам, надеясь, что никто ничего не заметил, Минхо бездумно схватил попавшиеся под руку палочки для еды и принялся ковырять ими в раскиданном по столу серпантине, пытаясь выровнять сердцебиение.
Место щипка саднило. Это даже нельзя было назвать двусмысленным жестом, Джисон ущипнул его практически возле колена, а его сдавленное хихиканье из-под стола буквально кричало «ШАЛОСТЬ УДАЛАСЬ». Но Минхо было вообще не смешно. Из-за того, в какой плоскости витали его мысли, такое неожиданное прикосновение к одному из его самых чувствительных мест отдалось мощным импульсом туда, куда оно в такой обстановке вообще отдаваться не должно, и Ли в ужасе начал перечислять в уме языки программирования в алфавитном порядке, запоздало пиная под столом ойкнувшего Хана, который тут же прекратил посягательства на его сокровенные части тела.
На этом приключения закончились. После перерыва, за который Джисона переодели в то, что не вызывало острого желания совершить грехопадение на глазах у всей съëмочной группы, Минхо окончательно угомонил своих внутренних бесов и спокойно доснял весь необходимый материал, успев даже подурачиться с Джисоном, в привычной обоим манере пытаясь облапать его грудь. Они радостно распрощались с командой на площадке, уставшие, но довольные, после чего исключительно по-братски выразили абсолютно взаимное желание «подольше не видеть ваши рожи» и, пожелав друг другу сладких снов, разошлись по служебным машинам. По пути домой Минхо отключился от мира под любимую музыку и пребывал в состоянии, близком к медитации, удовлетворённый продуктивностью минувшего дня. Зудящий голос внутренних чертей, разбуженных сегодня фантазией их стилистов, притих, приглушëнный усталостью, однако, неведомо для самого Минхо, никуда не делся, затаившись и выжидая своего часа.
В то же время во второй машине Джисон увлечëнно скролил ленту онлайн-магазина женской одежды, задумчиво покусывая лак на ногте, и довольно ухмылялся собственным мыслям. Когда его палец ненадолго замер над экраном, а затем решительно нажал на иконку корзины, он повернулся к сидящему рядом Чану с озорным блеском в глазах.
— Хëн, окажи мне небольшую услугу.
19:41 Хан-и:
ну ты где
19:41 Хан-и:
хëëëëëëëëн
19:41 Хан-и:
Лино-хëëëëëëëн
19:42 Хан-и:
Лииинооо-хëëëн Лииииноооо-хëëëëëн
19:42 Хан-и:
ЛИНО-Я
19:42 Хан-и:
я сейчас начну смотреть без тебя
19:45 Хан-и:
ух какое мощное начало интересно что будет дальше
19:46 Линорин:
Какая жалость, пойду верну в магазин мармеладки с Аней Форджер, раз они уже не нужны
19:46 Хан-и:
НЕТ СТОЙ Я ПОШУТИЛ
19:46 Хан-и:
я пошутил хëн только не мармеладки
19:47 Хан-и:
ты просто долго я тебя уже потерял
19:47 Линорин:
Я уже подхожу, не бухти
19:48 Линорин:
Несу мармеладки.
Минхо убрал телефон в карман, не осознавая, что улыбается, как идиот. Перехватив поудобнее пакет с закусками, за которыми он отстоял неожиданно длинную очередь, парень ускорил шаг, уже видя вдали очертания общаги «столового набора», как он окрестил про себя её жильцов в лице названной созвучно соусу 3RACHA и Хëнджина ака Салфетницы.
Вся прошедшая неделя была забита под завязку, сил не оставалось не то что на рефлексию, но элементарно на то, чтобы заставить себя умыться перед сном, поэтому с того памятного дня об инциденте с юбкой Минхо больше не думал, а обычный пятничный вечер кино в компании своего парня ощущался, как глоток свежего воздуха.
Окей, нельзя сказать, что он
вообще об этом не вспоминал, но дальше томного тоскливого вздоха от всплывающей в памяти картины открытых любимых ножек и одного совершенно обескураживающего сна эротического характера дело не доходило. Почему? Он сам не понимал. Он мог бы спокойно обсудить это с Джисоном, последнее, что тот сделал бы — это осудил его за такие фантазии. В конце концов, это тот Джисон, который время от времени гладил его за ухом и называл котëнком, вынуждая кончить со звëздами перед глазами, так что Ли смущала вовсе не реакция младшего на безобидное в общем-то предложение надеть для него юбку. Скорее его смущало то, что он вообще такого захотел.
Минхо знал о своей ориентации ещё со средней школы и принял это довольно спокойно, как факт, после того, как в один День Пепперо увидел пару старшеклассников, по традиции кусающих сладкую палочку с разных концов, и понял, что завидует не парню, а девушке.
Так оно и продолжалось много лет. Минхо не испытывал никаких романтических или сексуальных чувств по отношению к девушкам и со временем понял, что он — стопятидесятипроцентный гей. Вот Джисону нравились женщины, он любил смотреть на них, восхищался их эстетикой, чем иногда заставлял старшего раздражëнно закатывать глаза и ревниво дуться, но для самого Ли женщины были просто… женщинами. Он замечательно общался с ними, даже завёл подруг в танцевальной студии, где раньше занимался, но этим дело ограничивалось, и никогда никакая женская атрибутика вроде юбок, кружевного белья или яркой помады не становилась для него спусковым крючком, это казалось попросту неуместным. Он любил мужчин. Да, в их времена границы значительно расширились, общество становилось более гибким и уже не смотрело косо на женщину в брюках или парня с накрашенными ногтями, особенно в их профессии, где макияж был обязателен для всех без исключения, да и его собственный парень даже с натяжкой не попадал под категорию супер-маскулинного мужика. Но Минхо всё равно чувствовал себя неуютно от мысли, что возбудился от чего-то женственного, будто это шло вразрез с его ориентацией. Однако даже это не усмиряло внутренних чертей, которые опаляли жаром все внутренности, стоило Минхо подумать о Джисоне и его умопомрачительных ногах, подчëркнутых юбкой.
Улицы Сеула в это время были многолюдны даже в спальном районе: кто-то возвращался домой после насыщенного трудового дня, кто-то выходил на вечерний променад, стремясь урвать перед сном глоток свежего воздуха и насладиться чашечкой кофе, но Минхо плыл в этом потоке людей совершенно ничего не замечая вокруг, погружённый в собственные мысли, пока не обнаружил себя рядом с общежитием Джисона. Ноги сами принесли. По привычке оглядевшись по сторонам на всякий случай, старший прошёл внутрь, кивая знакомому охраннику, и нырнул в только что подъехавший лифт.
— Приве-е-ет!
Минхо закрыл входную дверь, код от которой знал лучше, чем от своей собственной, и огласил квартиру раздражающе громким приветствием, рассчитывая на перепалку с Чанбином, который обычно восседал на диване, игнорируя собственную комнату. Однако ответа не последовало, и Ли, разувшись, в недоумении заглянул в гостиную, а затем на кухню, сразу же атакуя чужой холодильник и с удивлением подмечая непривычную тишину. Сгрузив часть продуктов на полки, он прошёл вглубь квартиры к комнате Джисона, по пути заглянув на балкон, где часто пропадал Хëнджин. Даже там пусто.
— А где все? — без предисловий спросил старший, открывая дверь к Джисону. — Я что-то пропус…
Минхо оборвал себя на полуслове и так и остался стоять в проходе, изо всех сил стиснув дверную ручку. Лежащий на кровати спиной к нему Джисон повернул голову на звук, откладывая телефон и в нетерпении дрыгая ногами.
Его домашняя безразмерная футболка была заправлена в
короткую чёрную юбку.
— Йоу! — Младший лихо перекатился на бок, поворачиваясь лицом к Минхо. — В кафешку пошли. Чанбин весь день ныл, что хочет самгëпсаль… Ты чего стоишь?
— А…
Очень развёрнуто. Браво, Ли. Моргнув пару раз, Минхо отцепился от двери, закрывая её за собой, и медленно подошёл к кровати, настороженно поглядывая на Джисона. Младший в это время подтащил к себе ноутбук, вбивая в поисковике название фильма, который они собирались смотреть. Начнёт он без него, как же.
Танцор присел на закреплённую за ним сторону кровати, сверля взглядом одну конкретную часть тела младшего — тоже, к слову, закреплённую за ним — и изо всех сил пытался осмыслить то, что видел. У него окончательно фляга свистнула? Он довёл себя своими размышлениями до галлюцинаций?
Хан вёл себя абсолютно непринуждённо, как будто это не его задница не ровëн час откроется на всеобщее обозрение, стоит ему ещё раз неаккуратно шевельнуться. Он что-то понял? Минхо спалился, и он решил устроить ему сюрприз? Ли почувствовал, как против его воли от одной этой картины в паху скапливается напряжение, а сердце ускоряет ритм, но Джисон не подавал ни одного признака, что это было сделано с целью порадовать своего парня, теша его недавно приобретённые кинки. Да и как он мог узнать? Лёжа на животе поперёк кровати, младший продолжал увлечённо скролить браузер в поисках нужной ссылки, преспокойно болтая в воздухе ногами в белых,
сука, носочках и всем своим видом заявляя, что они сейчас мирно и дружно сядут смотреть кино, как и договаривались.
Минхо не мог отвести взгляд от его нагих бёдер и чувствовал, как у него медленно, но неотвратимо съезжает крыша.
— М, нашёл, — Джисон развернул видео на полный экран, ставя на паузу, и поднялся, устраиваясь спиной на подушках поближе к Минхо. Взяв ноутбук, он водрузил его на обтянутые джинсами бëдра старшего и внезапно смял пальцами одно из них.
Минхо крупно вздрогнул от неожиданности, хватаясь за лэптоп. От места, которое сжала ладонь Хана, по телу прокатилась жаркая волна, и Ли пришлось медленно выдохнуть сквозь зубы, чтобы сдержать удивлённый, но довольный стон.
— …хочешь?
Старший перевёл на Джисона недоумëнный взгляд. Так они фильм смотрят, или всë-таки…
— А?..
— Я говорю, переодеться хочешь? — Джисон дëрнул его за ткань штанов возле колена. — Неудобно же в джинсах.
Минхо смотрел на него, хлопая глазами, и мысленно раздавал себе лещей. Молодец, Ли, самонакручивание на твёрдую пятёрку, в каждой мелочи видишь двусмысленные намёки. Спермотоксикоз при живом парне, а чего добился ты? Крыша явно сказала прости-прощай, не выдержав позора.
— А… Нет, всё нормально.
Джисон взглянул на него, чуть нахмурившись.
— Ты в порядке? Рассеянный какой-то… Не простыл? — Младший потянулся к нему, касаясь лба тыльной стороной ладони. Минхо мягко перехватил его руку, клюнув коротким поцелуем костяшки. Хотелось гаркнуть во всё горло, мол, нет, нихрена не в порядке, ты в блядской юбке, а у меня почти стояк, который ты спалишь, как только я сниму штаны, поэтому я буду лежать в грёбаных давящих джинсах и пытаться сохранить остатки достоинства, потому что всё ещё не понимаю, что происходит, и не хочу выглядеть перед тобой озабоченным маньяком. Но вслух он этого не сказал.
— Я в этом месяце уже простывал, не буду нарушать график, — отшутился старший. — Устал, пока шёл из магазина, он далеко-о-о…
Джисон только закатил глаза на привычную отмазку, но с вопросами отстал, едва заметно чему-то улыбаясь и слегка приглушая свет от стоящей на тумбочке настольной лампы, а Минхо нажал на «плэй», шурша рукой в лежащем рядом пакете со снеками и мысленно воя от того, что расслабиться за сегодняшним просмотром у него точно не выйдет. Не тогда, когда Хан прижимается к его боку, закинув к нему на колени свою восхитительную голую ногу.
Какое-то время прошло в тишине, если не считать бормотания из динамиков, редких комментариев Джисона и рассеянных угуканий Минхо в ответ. В любой другой день Ли назвал бы её уютной, но не сегодня. Сегодня он лежал, замерев, как статуя, мышцы в теле были напряжены до предела и весь он словно был взведëн, как натянутая пружина. Ноутбук лежал на его бёдрах совершенно не скрывая пах, и Минхо не шевелился во избежание разоблачения, прекрасно понимая, что тогда станет ясно как день, что топорщится это вовсе не молния на ширинке.
Сердце бешено колотилось, и старший боялся, что Джисон, лежащий у него на груди, всё почувствует, но даже это не могло удержать его от того, чтобы пялиться на его задницу в этой треклятой юбке, совершенно игнорируя происходящее на экране.
Джисон же, в свою очередь, умиротворëнно наслаждался жизнью и просмотром. Время от времени он тянулся через Ли к сваленным кучкой закускам, и Минхо приходилось изо всех сил стискивать зубы и тяжело сглатывать от сухости во рту, потому что каждый раз младший или проезжался кончиками пальцев по его соскам под тканью лëгкого свитшота, или мучительно медленно, словно целиком поглощëнный фильмом, скользил рукой по его напряжëнному животу, а на предложение старшего переложить еду поближе отвечал, что ему и так удобно.
Ему удобно, а Минхо кусает внутреннюю сторону щеки до крови, чтобы побороть стояк.
Примерно на тридцатой минуте
пыток фильма, Джисон фыркает, ставя его на паузу:
— Тебе не кажется, что всё уже довольно очевидно?
Минхо физически ощущает, как кровь приливает к его ушам.
— Ч-что именно?
Хан снова ухмыляется.
— Мужик погибнет, спасая женщину с ребёнком. Персонажи с таким послужным списком до конца обычно не доживают. Классика жанра.
Старший мысленно отвешивает себе очередную пощёчину, чувствуя, как горят уши. Фильм. Они смотрят
фильм.
Минхо снова согласно угукает, злясь не то на себя, что не может контролировать собственный член, не то на ситуацию в целом, когда Хану хоть бы хны и он в упор не видит, в каком раздрае Ли сейчас из-за его вида и действий. Ведь не может же он на самом деле ничего не замечать? Выпуклость в штанах Минхо уже настолько внушительная, что никакая молния такую не создаст, а его сумасшедший пульс должен бить набатом по чувствительным ушам младшего, прижавшегося к его груди.
И тут, словно в ответ на его мысли, засранец потянулся к пакету мармелада, который лежал чуть дальше общей кучки, и фактически перегнулся через бëдра старшего, сильно надавив животом ему на пах.
— О... Извини, наверное, тяжело, — пролепетал Джисон, не оборачиваясь, и улыбка в его голосе буквально кричала о том, что ему
совершенно не стыдно.
Минхо со свистом втянул воздух, сжав челюсть и подавляя громкий стон. Видит бог, он пытался. Но он больше не выдержит.
— Да ты... Блять!..
Старший размахнулся и хлестнул рукой по выпяченной, слегка выглядывающей из-под юбки упругой заднице, оглашая комнату неприлично громким звуком шлепка.
— А!..
Джисон громко вскрикнул от неожиданности, роняя пакет со сладостями.
— Замри, как есть. Не двигайся, — отрывисто прошипел старший сквозь стиснутые зубы. Его грудь часто вздымалась от тяжëлого дыхания, пока он сжимал в кулаке складки тонкой ткани над местом удара, бередя и без того горящую кожу.
До затуманенного похотью сознания Ли с запозданием, но в полной мере доходило, какой спектакль Джисон перед ним разыгрывал, и это, в свою очередь, говорило о том, что недавний кинковый кризис Минхо не просто не остался незамеченным, но был принят во внимание и побудил младшего на это тщательно спланированное восхитительное издевательство.
Джисона хотелось сожрать. Господи, просто нырнуть носом под подол этой
блядской юбки, зарыться лицом между упругих половинок, и Ли бы уверовал. Но что-то внутри старшего не давало ему сорваться с тормозов, несмотря на то, что за эти полчаса провокаций он уже успел
охренеть как возбудиться. Мало ли, ну вдруг у Хана просто все вещи были в стирке, или внезапно захотелось потешить свою феминность. Это было, откровенно говоря, маловероятно, учитывая всё происходящее, но всё же не невозможно. А сделать что-то без его прямого согласия у Минхо банально не поднимется рука.
Он медленно выдохнул, прикрыв глаза.
— Цвет?
Минхо прибегнул к привычному способу, который они однажды нашли крайне удобным в подобных неожиданных ситуациях, которых в их жизни было с избытком, и Джисон, который всë это время лежал абсолютно недвижимо, только часто и поверхностно дыша, заскулил на одной ноте:
— Боже, зелëный, блять,
ярко-зелëный!
Минхо зарычал и замахнулся вновь.
Ли не был убеждëнным активом, как раз наоборот, считал, что оргазм от стимуляции простаты — лучшее, что есть в его жизни после его котов, и, вопреки распространённому мнению, которое какого-то хрена существовало, именно Джисон в их паре чаще брал контроль на себя и проявлял ту свободолюбивую и властную сторону своей натуры, которая со сцены сводила с ума миллионы. Но Хан был многогранен, и иногда его перемыкало, и тогда он скулил под Ли, прогибался до хруста позвонков и тем самым пробуждал в старшем первобытную собственническую сущность, которая обычно проявляла себя в неустанной опеке, защите и трепетной заботе о младшем.
Обычно.
Но не в постели.
Ладонь Минхо с громким, вызывающим звуком опустилась на упругие ягодицы.
— А-ха!.. Блять!..
Джисон дёрнулся на его бёдрах, высоко вскрикнув от жгучих ощущений. Несмотря на одержимость старшего его задницей, будучи сверху он не доходил до порки, ограничиваясь дразнящими шлепками во время секса, как минимум потому, что Минхо было сложно применять к нему силу даже в таком контексте. Но сегодня младший упорно нарывался на это «наказание», которое своей беспрецедентностью дарило им обоим незабываемые острые ощущения.
Минхо с нажимом огладил ладонью место удара.
— Ты этого добивался, бесëнок?.. Хотел, чтобы хëн тебя отшлëпал? Разыгрывал тут шоу, сводил меня с ума, надел эту... Где ты вообще её взял? — Заныл старший, благоговейно ныряя ладонью под чëрную складчатую ткань, и замер рукой на горящей заднице. На Джисоне не было белья.
В немом шоке Минхо гладил его кожу, чувствуя, как зажатый Ханом член неконтролируемо дёргается от осознания этого факта, а затем услышал странный сдавленный звук. Повернув на него голову, Ли понял, что Джисон смеётся, уткнувшись лбом в сжатые в кулаки руки.
Всё ещё хихикая, младший повернул чуть покрасневшее лицо, встречаясь с ним ласковым взглядом.
— Думаешь, ты такой беспалевный? — Мягко спросил Хан, слегка наклоняя голову набок. Выражение его лица неуловимо изменилось. — Я видел, как хëн пожирает меня глазами. Хотел сделать хëну приятно, — пролепетал Джисон воздушным тонким голосом, намеренно обращаясь к нему в третьем лице, что вкупе с вызывающей улыбкой и лихорадочным блеском глаз выглядело ну
совсем порнушно. — Хотел, чтобы ты смотрел на меня так, как сейчас. Чтобы сжимал мои бока до синяков, пока я сижу на твоём члене в этой короткой юбке и изо всех сил стараюсь сделать тебе приятно. — Он слегка прогнулся в пояснице, оттопыривая голую задницу, тем самым сильнее надавливая животом на член Минхо. — Хëну это понравится?
У Ли отвисла челюсть. Он не знал, что встречается с инкубом.
Минхо с силой закусил губу, в красках представляя всё то, что младший ему нашëптывал. Пальцы неконтролируемо дëрнулись от потребности сжать его тонкую талию, а член — от волны неистового жара, прокатившегося по телу. Джисон всегда знал, буквально
чувствовал, за какие ниточки дëргать, чтобы свести его с ума независимо от позиции, и Минхо просто до чёртиков любил его за это. Возможно, Ли не переживёт сегодняшнюю ночь, но он готов был продать свою душу этому милому демону, извивающемуся на его коленях. А возможно, он уже это сделал.
— Поднимись, — рыкнул старший, напоследок ещё раз шлëпнув его по заднице. Дождавшись, пока Джисон выполнит его указание, он захлопнул забытый ноутбук, почти отшвыривая его на тумбочку. Рывком поднявшись на колени, он устроился за Ханом и с силой дëрнул его за бëдра, вынуждая встать в коленно-локтевую посередине кровати. Младший уткнулся лицом в подушку, заглушенно постанывая от таких властных действий и послушно разводя ноги в стороны. Он не признавал этого вслух, но его до чëртиков заводило, когда Минхо, обычно сдержанный, или же скулящий под ним, показывал свою настоящую силу, вполне способный при желании свернуть кому-нибудь шею одной рукой. Собственный член Джисона уже значительно оттягивал спереди лёгкую чёрную ткань от будоражащего кровь предвкушения того, что его ждёт.
— Сними футболку, — отрывисто скомандовал Ли, и Джисон, не разворачиваясь, стянул её с себя через голову, отбрасывая на пол и возвращаясь в прежнее положение.
Минхо надавил ему на поясницу, вынуждая прогнуться, и завёл обе ладони под юбку, оглаживая, сминая и оттягивая порозовевшие ягодицы с благоговейным мычанием, упиваясь ощущениями, пока не сдвинул ткань выше, проводя большим пальцем между половинок и... Замер, как громом поражëнный. Джисон словно этого и ждал, только ещё сильнее прогнулся ему навстречу, бесстыдно поглядывая на его реакцию поверх плеча.
В неверии разведя его ягодицы в стороны, Минхо с мученическим стоном качнулся вперёд, утыкаясь в них лбом и хватаясь Джисону за бëдра.
— Да су-ука-а-а...
Джисон был идеально гладко выбрит, а его розовая дырочка, поблëскивающая от смазки, сжимала аккуратную хромированную пробку.
— Хан-и, ты хочешь, чтобы у меня совсем крышу сорвало? — Прохрипел старший, тяжело дыша, и отцепился от него, упиваясь представшим зрелищем и мягко поглаживая основание пробки кончиком пальца, слегка вдавливая её внутрь. Джисон под ним заскулил как по команде, подаваясь бёдрами назад, навстречу прикосновениям. Неизвестно, сколько времени младший проходил с ней внутри. Минхо помнил эту игрушку, она была довольно широкой в диаметре, так что у Хана должно было уйти немало времени на подготовку, а к его приходу он был уже абсолютно спокоен.
Минхо снова надавил на пробку, прислушиваясь к мелодичному скулежу. Джисон редко был снизу, поэтому процесс его растяжки всегда проходил сложнее и занимал больше времени. Но его мальчик всё предусмотрел заранее, и всё это для того, чтобы его порадовать.
Джисон снова повернулся к нему лицом, облизывая покрасневшие от укусов губы.
— Возможно. А ещё хочу, чтобы ты быстрее смог в меня войти. Ты же тоже этого хочешь, хëн, я прав?
Даже лëжа перед старшим задом кверху и сокращаясь вокруг анальной пробки Хан продолжал дразнить его так, словно это он контролирует ситуацию. В какой-то степени Минхо был с этим согласен — Джисон при желании мог из него верёвки вить, особенно в таком-то виде — но жгучее возбуждение внутри нарастало, пробуждая внутри старшего хищные инстинкты и требуя доходчиво донести до Хана, кто сегодня командует парадом.
Пронзительные глаза опасно сузились, Минхо подцепил пальцами края гладкой пробки, наклоняясь к Джисону и опираясь на руку рядом с его головой. Зубы коснулись его покрасневшего уха, прикусывая за хрящик, а пальцы тем временем потянули игрушку на себя, раскрывая податливый вход. Джисон под ним несдержанно задохнулся, сминая пальцами покрывало.
— Я войду, Сон-и. Но не быстро.
Бинго. Младший протяжно заскулил, дëргаясь назад в попытке вернуть ускользающее чувство наполненности, но вцепившаяся в его шею рука не дала ему сдвинуться с места. Так было каждый раз. Когда Джисон был снизу, старшему приходилось шаг за шагом подавлять его волю и усмирять свободолюбивый нрав, который вынуждал его дерзить и открыто нарываться. Хан был абсолютно неугомонным пассивом, но в Минхо-активе всегда просыпался азарт охотника, так что они оба ловили кайф с этой игры в «Нагни меня, если сможешь», и сейчас старший нарочно использовал милое прозвище, которым называл Хана только в такие моменты. До полной победы было ещё далеко, но Джисон был чувствителен к вербальным манипуляциям, так что это
уже давало старшему несколько очков вперёд.
— Низко играешь, хëн, — засопел младший, вытягивая шею и содрогаясь от тяжёлой, горячей хватки, лишающей его возможности своевольничать.
— Кто бы говорил, — парировал Минхо и без предупреждения резко выдернул игрушку.
— Блять!.. — Джисон вскрикнул от внезапной яркой стимуляции. Он проходил с этой пробкой несколько часов, дважды кончив, пока растягивал себя, пытаясь её принять, и его адаптировавшиеся мышцы не были готовы к такому неожиданному извлечению.
Младший снова содрогнулся в его руках, хватая воздух ртом, пока Минхо жадно впитывал его реакцию, оглаживая пальцами скользкую от вытекающей смазки дырочку.
— Смотрите-ка, что тут у нас... — Минхо снова склонился к его уху, влажно облизывая ушную раковину. Пальцы продолжали оглаживать сокращающуюся мышцу. — Такой разговорчивый, а стоит лишь слегка надавить... — Он ввёл два пальца на одну фалангу, чувствуя, как младший дëрнулся, выпуская воздух сквозь стиснутые зубы, — ...и он уже потёк.
— Лино, блять...
— О, я уже не хëн? — Притворно расстроился старший и выпрямился, отпуская шею Хана и перехватывая тут же метнувшийся в него острый взгляд. Пристально глядя младшему в глаза, он поднёс руку ко рту, собирая языком приторную смазку. Джисон не шевелясь смотрел на него огромными глазами.
— М-м-м, — Ли с упоением облизывал собственные пальцы, в удовольствии закатывая глаза. Джисон наблюдал за движениями его языка тяжело и неконтролируемо сглатывая. С его члена сорвалась крупная капля смазки, пачкая внутреннюю сторону юбки и растягиваясь вязкой нитью между тканью и покрасневшей головкой. Минхо и его
блядские губы. Ещё одно очко в пользу старшего.
— Всегда говорил, что ты у меня вкусный, — сказал танцор, облизываясь с довольной улыбкой. — Я распробую как следует, не возражаешь?
Джисон не успел ничего понять, как старший уже схватил его за запястья, заводя руки назад и роняя грудью на кровать. Юбка задралась сильнее, и младший почувствовал, как по голым бёдрам стекает тëплая вязкая смазка... И тогда до него дошло.
— Ты... серьёзно? — Только и успел спросить Джисон, когда старший, вытащивший ремень из своих брюк, крепко, но аккуратно зафиксировал его запястья за спиной, на что взбудораженный младший даже не сообразил возмутиться.
— Более чем, — ответил Ли, и Хан, прижатый к постели со связанными руками, блаженно вздохнул, прикрывая глаза.
Минхо был одержим многими частями его тела. Он обожал ему отсасывать, сминать в руках тонкую талию и безостановочно целовать мягкие щëки. Но ни для кого не было секретом, что больше всего он обожал его задницу, как и то, что Джисон отлетал душой на небеса каждый раз, когда он самозабвенно её вылизывал.
По молчаливому обоюдному согласию они делали это редко. Отчасти из-за того, что на такую растянутую прелюдию у них попросту не всегда хватало времени, а отчасти из-за того, чтобы не пресытиться таким смущающе откровенным способом сближения, приносящим крышесносное удовольствие им обоим. Но сегодня по скромным предположениям старшего о том, с чьей подачи остальные мемберы решили дружно освободить общежитие, времени было полно, не говоря уже о сумасшедшем желании, и Минхо устроился между разведённых ног задыхающегося Хана, дëргая его за таз и подтягивая ближе к себе.
Пару секунд он рассматривал сжимающуюся дырочку в напряжëнной тишине, которую нарушало только загнанное дыхание младшего, а затем наклонился, широко проводя языком от мошонки до самого копчика, собирая капли ароматизированной сладкой смазки.
— С-сука... А-а-ха!..
— М-м-хм!..
Они застонали одновременно. Минхо ещё раз провёл языком снизу вверх и прижался губами ко входу, с силой всасывая припухшие края.
Джисон под ним заметался загнанным зверьком, его стройные бёдра подрагивали от напряжения, пока он сдерживал стоны и всхлипы, вцепившись зубами в край подушки, так как старший намеренно лишил его возможности заглушить себя рукой.
Мышцы на руках Хана вздулись от напряжения, когда Минхо сжал его ягодицы, разводя их в стороны ещё шире, и дразняще прикоснулся к нему языком, едва проникая внутрь самым кончиком и вновь отстраняясь, не в силах сдержать дьявольскую улыбку во всё лицо, когда Джисон разразился потоком несдержанного мата. Он облизал его по кругу, вырывая всё новые и новые изощрённые ругательства, пока не отстранился совсем, наблюдая, как Джисон сжимает кулаки в бессильной злости. Старший не ждал, что тот начнёт его умолять. Ему это было не нужно, да и Джисон не был к этому склонен, разве что в совсем бессознательном состоянии. Но не довести его до точки кипения, не проверить, на сколько его хватит, прежде чем он сорвётся от нетерпения, было бы непозволительным упущением.
Минхо держался на расстоянии, изредка касаясь его кончиком носа и опаляя чувствительную кожу горячим влажным дыханием, отсчитывая секунды и мысленно умоляя Джисона сдаться. Его рот наполнился слюной, как при виде самого лучшего лакомства, и он, не сдержав громкого вздоха наслаждения, ощутимо укусил его в паре сантиметров от покрасневшего входа.
— Ëб твою мать, Минхо! Давай же, ну!..
Старший победно усмехнулся ему в кожу и резко зарылся в него лицом, ввинчивая язык так глубоко, как было возможно.
— Блять, да, сука,
да!
Джисон вскрикнул, подаваясь бёдрами назад и насаживаясь на острый язык, который Минхо проталкивал внутрь в устойчивом темпе, порыкивая от наслаждения.
Младший стонал, как порнозвезда, забыв про влажный уголок подушки, от которого к его рту протянулась тонкая ниточка слюны. Его колени неконтролируемо разъезжались в стороны, пока комната оглашалась звонкими причмокиваниями и хлюпаньем слюны и смазки. Минхо чувствовал, как он сокращается вокруг него, сжимая язык, а затем полностью расслабляется, пытаясь втянуть его ещё глубже. Член старшего, всё ещё зажатый плотными джинсами, ныл и пульсировал, пока он внимал этим восхитительным звукам, вылизывая его изнутри так, словно действительно пытался сожрать. Ещё раз пройдясь языком по кругу, он отстранился, напоследок легко прикусив зубами покрасневший краешек сжимающегося входа, и наклонился, втягивая в рот одно из яичек.
Джисон под ним неожиданно выматерился, завозившись и пытаясь приподняться на разъезжающихся коленях. Связанные руки не давали ему толком пошевелиться, и это ощущение беспомощности распаляло младшего, как ветер угли. Минхо наблюдал за его попытками с плохо скрываемым самодовольным восторгом.
— Подними меня, — сдавленно скомандовал Джисон, выглядя уже не таким уверенным, как несколько минут назад. Его волосы растрепались от того, что он ëрзал на постели, как уж на сковородке, сбивая тонкое покрывало, несколько прядей прилипли к потному лбу, а мягкие щëки горели лихорадочным румянцем.
Минхо выпрямился на коленях, с неохотой отрываясь от его задницы.
— Зачем это?
— М-хм, — Хан предпринял ещё одну провальную попытку. —
Минхо.
— Не-а, — старший снова ощутимо укусил его за ягодицу, оставляя след от зубов, на что младший пронзительно вскрикнул. — Сначала скажи, чего хочешь.
— Да блять... — Джисон повернул к нему голову, насколько позволяла его поза, и отчеканил, глядя в глаза:
— Я хочу сесть тебе на лицо,
хëн.
Святое искусство...
Моргнув пару раз, Минхо внезапно вспомнил, что нужно дышать. Не задавая других вопросов и бессовестно игнорируя откровенную
наглость ради собственной выгоды, Минхо молча потянул его за запястья, усаживая на колени, и поменялся с ним местами, устраиваясь спиной на кровати. Джисон над ним тяжело дышал, пока он помогал ему перекинуть через себя ногу, придерживая за талию. Стоящий колом крупный член Хана бесстыдно задирал юбку спереди, не оставляя места воображению, и Минхо в экстазе несколько раз провёл ладонями по его бёдрам, прежде чем потянуть младшего на себя, крепко удерживая за ягодицы. Джисон глубоко вздохнул и опустился ниже.
— Твою ма-ать!..
Протяжно застонав на одной ноте, Джисон тут же принялся покачивать бëдрами, удерживаемый от падения сильными руками старшего. Минхо почти не шевелился, позволяя ему задать собственный темп, только ритмично двигал языком, подстраиваясь под его движения и вылизывая пульсирующую дырочку.
— Вот так... А-ха!.. Сука, как же... М-хм!..
Джисон продолжал бессвязно бормотать, покачиваясь на его лице и коротко вздрагивая от особенно приятных ощущений, и этот летящий шëпот проникал во всё тело старшего раскалёнными иглами, вынудив его потянуться к собственным штанам. Кое-как расстегнув пуговицу и молнию одной рукой, он спустил их ниже, ослабляя давление на готовый взорваться член, и громко застонал от облегчения, посылая волну вибрации по сверхчувствительной мышце, от чего Хан громко вскрикнул и опустился ещё ниже в попытке почувствовать его глубже.
Тяжело дыша через нос, Минхо крепко ухватил его за бëдра, сгребая юбку в кулаки, и снова протолкнул язык внутрь, насаживая Джисона на себя.
— Минхо!..
Хан покачивался на нëм вверх-вниз, игнорируя зарождающуюся боль в мышцах и не закрывая рта. Это было горячо, жарко, мокро и так
вызывающе, что ещё чуть-чуть, и станет пошло, но он гнулся в руках старшего, как лебедь, его стоны, льющиеся непрерывным потоком, были настолько певучими, что почти складывались в мелодию. Он был само воплощение эстетики, и это произведение искусства хотелось лишь боготворить, что Минхо и делал, с нескрываемым благоговением лаская его изнутри, как идола его собственного личного культа.
Крепко ухватив Хана за бедро одной рукой, Минхо вслепую нырнул под топорщащуюся ткань, обхватывая ладонью его горячий член и сжал у основания, после чего задвигал рукой в такт движениям своего языка.
Джисона выгнуло дугой. Он судорожно хватал пальцами воздух, бесцельно дëргая связанными руками. С его закушенных губ срывались сладкие стоны, вперемешку с отборным матом, пока он соблазнительно двигал бëдрами, стремясь глубже насадиться на юркий язык и одновременно толкнуться в крепко сжатый кулак. Минхо ободряюще мычал под ним, доводя до исступления, чувствуя, как подрагивает в ладони налитый член, пока Джисон не вздрогнул, отстраняясь и загнанно хватая воздух ртом.
— Хëн... Твою мать, Минхо, м-хм!.. Не могу больше. Хочу тебя, — отчаянно заскулил младший, замирая над ним и едва удерживая собственный вес на трясущихся от удовольствия ногах. Качнувшись вперёд, он уткнулся в стену перед собой горящим лбом, глядя на Ли сверху вниз совершенно невменяемым взглядом.
Оторвавшись от него, старший жадно глотнул воздух, позволяя себе немного отдышаться и поддерживая Джисона за ягодицы. Его волосы в беспорядке прилипли ко лбу, подбородок блестел от слюны, а в глазах полыхала такая похоть, что Джисон задохнулся, встретившись с ним взглядом, а его самонадеянная бравада вспыхнула, как спичка, осыпаясь горсткой пепла.
Еле как восстановив дыхание, Минхо прохрипел:
— Смазку где спрятал?
— Под подушкой справа.
— Умница.
Лихорадочно нашарив рукой необходимый тюбик, Минхо вытащил смазку из-под подушки и чуть не зашëлся гомерическим хохотом, осознавая, что ощущал приторную сладость на языке из-за того, что она была с ароматом чизкейка. Нет, он точно извращенец... Как же он его любит.
Выдавив вязкую жидкость на пальцы, Минхо чистой рукой развёл в стороны ягодицы младшего, проникая внутрь него сразу двумя и разводя их в стороны. Они скользили совершенно свободно, Хан хорошо подготовился, но Ли было необходимо убедиться, что он не причинит ему вреда. Да и с чего ради ему отказывать себе в удовольствии растянуть его, даже если низ живота скручивает уже почти болезненной судорогой.
Джисон над ним дëрнулся, стукаясь лбом о стену с откровенным стоном, и качнулся назад, в попытке сильнее насадиться на пальцы.
— Не брыкайся, — старший смачно шлëпнул его по заднице, пресекая самодеятельность. Довольно с него выкрутасов. Если Минхо не хочет позорно спустить в штаны, даже не притронувшись к себе, дальше руководить процессом он целиком и полностью должен сам.
Плавно вынув пальцы, он приставил ко входу три и осторожно надавил, раскрывая податливые стенки. Джисон зашипел от стимуляции, но принял их целиком, мысленно возблагодарив себя за тщательную предварительную подготовку. Если бы сейчас ему пришлось пережить весь процесс растяжки от и до, он смог бы смело претендовать на премию Дарвина как первый человек, умерший с пальцами в заднице, потому что терпеть болезненное возбуждение было уже практически невозможно, а старший ещё даже простаты ни разу не коснулся.
Минхо ритмично раскрывал его, наслаждаясь видом над собой. Джисон упирался в стену потным лбом, мотая головой из стороны в сторону, и уже давно рухнул бы вниз на подкашивающихся ногах, если бы старший его не удерживал. Вена на его шее вздулась и пульсировала в такт учащëнному сердцебиению, а едва прикрытые юбкой бëдра тряслись, словно он только что без отдыху отпахал десять часов в зале танцевальной практики. Хан понимал, что этот шаг пропускать нельзя, но спустя мучительно долгую минуту вынужденной покладистости, не выдержал:
— Хëн, достаточно. Я готов, давай же... — Плаксиво протянул Джисон, выпрямляясь над ним и бросая сверху вниз голодный отчаянный взгляд. Минхо тяжело вздохнул и уступил, вынимая пальцы и размазывая остатки смазки снаружи.
Мягко придерживая Хана за поясницу, старший приподнялся, садясь повыше, и чистой рукой не без труда стянул джинсы вниз по покрытым испариной бëдрам. Сердце билось где-то в горле, пока он смазывал изнывающий член трясущейся рукой, крепко удерживая Джисона за талию. Младшего пошатывало, он тихо скулил, не отрывая от Минхо пристального взгляда, а грудь тяжело вздымалась от учащëнного дыхания.
От его былой дерзости будто не осталось ни следа, всё было выжжено подчистую острым, обжигающим возбуждением, и единственное, на что его хватило — это податься вперёд, прижимаясь ко лбу Минхо своим и глядя вниз между их телами, пока тот проводил головкой члена между его ягодиц, помогая себе рукой.
— Знаешь, если я умру, объезжая твои шикарные бëдра, я войду в загробный мир победителем, который взял от жизни всё, — откровенно выдал младший, немного восстановив силы, и тяжело сглотнул, выпрямляясь, когда горячая головка прижалась к его входу.
Минхо коротко хохотнул.
— Поверь, если умру я, зная, что на моих бëдрах сидишь
ты, то кого в этой ситуации считать победителем — это ещё большой вопрос.
Привычно перебросившись с Джисоном шутками, в которых от шуток была лишь половина, Минхо обхватил руками его талию и плавно опустил на себя.
— А!..
Хан коротко вскрикнул, запрокинув голову, и замер в немом стоне, пока Минхо осторожно, но уверенно входил в него, изо всех сил стискивая зубы, чтобы не завыть. Тугой горячий жар, обволакивающий его член сантиметр за сантиметром, сводил с ума, вены на руках вздулись от напряжения, а пальцы побелели, до глубоких вмятин впиваясь в медовую влажную кожу тонкой талии. Войдя чуть больше, чем наполовину, Минхо замер, давая им обоим привыкнуть и прислушиваясь к тяжëлому дыханию притихшего Хана.
Джисон крупно вздрагивал, уронив голову на грудь. По его виску скатилась капля пота, обрываясь на подбородке и скатываясь по тяжело вздымающейся груди, пока он привыкал к чувству наполненности. Минхо был толще него в обхвате, невероятно горячий и проникал так глубоко, что, казалось, был способен пронзить насквозь, но острое возбуждение притупляло как ощутимый дискомфорт, так и голос разума, и вскоре Джисон осторожно качнул бëдрами, невнятно проскулив от резко пронзивших тело острых ощущений. Его собственный член призывно дëрнулся, качнув ткань юбки, и младший расслабил дрожащие бëдра, с протяжным стоном резко опускаясь на Минхо по самое основание.
— Хан-и, блять! — Старший вскрикнул, зажмурившись и сильно кусая себя за губу. Внутри Джисона было так горячо и узко, что перед глазами взрывались звëзды, и своим несдержанным движением Хан умудрился одновременно напугать его до чëртиков и едва не довести до преждевременного оргазма. Талантливый человек, что сказать.
Крепко вцепившись в его бëдра, Минхо прошипел:
— С ума сошëл? Ты ж так навредить себе можешь!
Но Джисон, уже попривыкший к ощущениям, только перевёл на него совершенно ошалевший, обезоруживающий взгляд.
— Мне не больно. Честно, хëн, всё в порядке, ну же... — Хан слегка приподнялся на трясущихся ногах, снова падая вниз со сдавленным стоном. — Минхо, ну же... Двигайся!
Какой, нахер, контроль над
ним Минхо пытался сохранить?
Откинув голову на подушку с мученическим стоном, старший приподнял его за задницу, с громким шлепком опуская обратно на себя.
— А!.. Да!
Джисон крепко зажмурился, закусывая губу почти до крови и надрывно вскрикивая каждый раз, когда Минхо насаживал его на себя. Он начал осторожно, не доверяя Хану и его восторженному «мне не больно», сказанному в полубреду, но постепенно ускорился, оглашая комнату влажными звуками шлепков кожи о кожу, до скрипа стискивая зубы и поджимая пальцы на ногах от крышесносных ощущений.
— Сон-и... М-м-хм,
блять, какой же ты тугой...
Джисон ничего не ответил, только издал пронзительный всхлип, когда Минхо сжал его бока и несдержанно толкнулся глубже, чем до этого, проезжаясь головкой по комочку нервов. Глаза младшего закатились в экстазе, истекающий член подпрыгивал, задирая колышущуюся юбку, связанные за спиной руки неконтролируемо дëргались, и Минхо запоздало подумал, что младший может содрать себе запястья о кожаный ремень, но самого Джисона это, кажется, волновало в последнюю очередь.
— Сильнее... Хëн, сильнее, пожалуйста, я... Хëн!..
Младший открыл слезящиеся глаза, пытаясь сфокусироваться на Минхо. Старший видел, как он заламывает брови, как хрипло дышит открытым ртом, даже не пытаясь заглушать собственные стоны, чувствовал, как он бешено сокращается вокруг него и знал, что тот уже на грани, доведëнный их прелюдией. Успел изучить за столько времени.
— Хëн, помоги мне кончить.
И этой тихой просьбы, прозвучавшей для Минхо, как неоспоримый приказ, было достаточно, чтобы старший размашисто вошёл в него на всю длину, сбавляя осторожность.
Он взял изнуряющий быстрый темп, каждым толчком подбрасывая Джисона над собой, пока тот не качнулся вперёд, падая ему на грудь и сталкиваясь с ним губами в остервенелом поцелуе, кусаясь, облизываясь и вскрикивая ему в рот охрипшим голосом. Минхо отвечал ему тем же, прижимая ближе, сминая искусанные губы и глубоко врезаясь в узкий жар его тела, пока Джисон не задохнулся, сдавленно всхлипнув. У старшего потемнело в глазах от того, с какой силой он сжал его член, конвульсивно сокращаясь в нахлынувшем оргазме и безбожно заливая спермой истрëпанную юбку, зажатую между их телами.
Минхо замер внутри, позволяя Джисону пережить один из самых ярких оргазмов за последнее время. Собственное возбуждение требовало схватить Хана и вытрахать из него остатки его дурости, но Ли не мог. Не с ним. Так что он терпеливо поглаживал его по влажной спине, слушая сбитое дыхание и прижимаясь губами к его плечу.
Однако, не успев толком отдышаться, Джисон выпрямился, целуя его в кончик носа и глядя из под прилипшей ко лбу чëлки.
— Помоги мне лечь.
Стиснув зубы, Минхо мысленно выматерился, но послушался, осторожно выходя из младшего. Джисон выглядел так, словно душа была готова покинуть тело, стоит ему шевельнуть хоть пальцем. Крепко подхватив его под бëдра, Ли поднялся, разворачиваясь на кровати, и осторожно опустил его на влажный плед, отстранëнно думая, что ему теперь поможет только химчистка. Но стоило ему потянуться к ремню, чтобы освободить наверняка затëкшие руки младшего, тот повернулся на бок и согнул в колене верхнюю ногу, открывая вид на покрасневшую растраханную дырочку.
— Ты ещё не кончил.
Минхо физически ощутил, как земля уходит из-под ног.
Он оторопело глядел на Джисона в его зазывающей позе, мокрого, раскрасневшегося и практически голого, если не считать заляпанной спермой юбки на бëдрах, которая ничуть не прикрывала его всё ещё твëрдый член, тогда как сам Минхо был почти полностью одет, только пояс спущенных джинсов неприятно стягивал объëмные бёдра. Но несмотря на такой расхристанный вид, младший смотрел на него совершенно осознанным уверенным взглядом, терпеливо дожидаясь ответа. Старший тяжело сглотнул, понимая, насколько это пошлое зрелище, и его член неконтролируемо дëрнулся от этой мысли, что не ускользнуло от пристального внимания Хана.
— Давай, хëн.
— Хан-и, тебе не обязательно...
— Минхо. Я хочу. — Младший завозился на постели, сильнее выпячивая задницу.
Ли всегда был с ним предельно осторожен, и это даже могло бы раздражать, не понимай Джисон причины его поведения. С его силой Минхо вполне реально мог травмировать, сорвись он с цепи, а такое старший себе бы точно не простил. Но иногда Хану всё равно до дрожи в коленях хотелось почувствовать, каково это — когда он не сдерживается.
Минхо словно в трансе стянул с себя насквозь промокший свитшот, неотрывно глядя на Джисона. Его тяжëлый взгляд блуждал по покрывающемуся мурашками телу, он тяжело сглатывал, словно мысленно пробуя его всего на вкус, пока не стянул с себя мешающиеся джинсы и не придвинулся ближе, молча нависнув над Ханом и внимательно всматриваясь в его лицо, выискивая что-то, известное ему одному.
— Уверен?
— Да.
— Одно слово, и я остановлюсь.
— Я знаю.
— Я люблю тебя.
— И я тебя, хëн. Не сдерживайся.
Пожалуйста.
Выдержав пару секунд зрительного контакта, Минхо склонился, словно в поклоне, упираясь лбом в его ягодицу и со свистом выпуская воздух. Его рука вслепую нашарила валяющуюся на постели смазку и он выдавил на ладонь неприлично большое количество, сразу же распределяя её по члену.
Было сложно. Минхо и так из последних сил сопротивлялся желанию затрахать Хана до полубессознательного состояния, а этот чëрт ещё и упрашивал его об этом. Ли боялся, это правда. Джисон, конечно, не хрустальный, при желании сам мог швырнуть его по постели, словно он ничего не весил, но одно дело применить уместную резкость, когда вы оба на пике возбуждения, что только распалит внутренний огонь, и совсем другое — когда Джисон лежит перед ним, лишëнный всякого контроля, сверхчувствительный к стимуляции после недавно пережитого оргазма. Но младший смотрел на него таким взглядом, словно видел восьмое чудо света в раскрасневшемся, постепенно уступающем своим инстинктам парне. Минхо знал этот взгляд. Джисон этого хочет. А кто он такой, чтобы ему отказывать?
Напоследок ещё раз проведя по всей длине, Ли придвинулся ближе, раскрывая округлую задницу, и приставил головку ко входу, направляя себя рукой. Джисон задышал чаще, подаваясь бëдрами ему навстречу, его связанные руки напряглись, сжимаясь в кулаки, когда Ли надавил, проникая внутрь. Сейчас податливые мышцы были полностью готовы для него, но из-за повышенной чувствительности пронзившие Джисона ощущения оказались такими яркими, что он тонко застонал от неожиданности, чувствуя, как старший несдержанно толкнулся внутрь. И на этом он не остановился.
Минхо впился пальцами в его бедро, сильнее вдавливая в матрас, и с протяжным рыком вошëл на всю длину, врезаясь в него бëдрами с громким шлепком. Он без перехода набрал ровный темп, не быстрый, но глубокие толчки были настолько мощными, что каждый откидывал Джисона вверх по кровати. Младшего выгибало, он едва мог держать глаза открытыми, вскрикивая в голос каждый раз, как Ли вбивался внутрь. Это было... почти по-животному.
Хан с трудом перевёл на Минхо взгляд, содрогаясь в его руках, словно пытался выжечь на сетчатке глаз то, каким старший предстал перед ним, отбросивший свои опасения: волосы прилипли ко лбу, по напряжённой шее к блестящей от пота груди спускался лихорадочный румянец, а вцепившиеся в младшего руки оплетала сеть вздувшихся вен. Джисон не мог отвести слезящиеся глаза. Минхо весь стал как будто ещё больше, глядя на него сверху вниз и втрахивая в ходящую ходуном кровать. Рот Хана не закрывался, он не отдавал себе отчёта в том, какие звуки издаёт от обжигающе острых ощущений, граничащих с болью, но стоило ему взглянуть старшему в глаза, как он оборвал себя на очередном вскрике, замирая в немом неверящем стоне.
Такого взгляда он ещё никогда не видел.
Минхо смотрел исподлобья, тяжело дыша через рот, верхняя губа приподнялась в подобии оскала. Он не опускал взгляд к месту, где соприкасались их тела, но не отводил его от лица Джисона, вглядываясь ему в самую душу, и в его потемневших глазах бегущей строкой пульсировало
«мой, мой, мой, мой» в такт его остервенелым толчкам. Хану казалось, что мир вокруг сузился до размеров луча, которым этот взгляд пронзал его насквозь.
Горло саднило от надрывных стонов, а покрасневшую кожу ягодиц жгло огнём при каждом столкновении с влажными бëдрами старшего. Джисон непозволительно ярко ощущал, как горячий член раздвигает изнутри его податливые, болезненно чувствительные мышцы, и каждое попадание по простате посылало по телу ударную волну, скручивающуюся узлом в животе.
Джисон пронзительно заскулил от чрезмерной стимуляции, чувствуя, как истекает ноющий член в преддверии второго оргазма за пятнадцать минут.
Крепко зажмурившись, он уткнулся лицом в кровать, зажал в зубах ткань скомканного покрывала и взвыл на одной ноте, судорожно дëргая руками и сокращаясь вокруг Минхо, во второй раз выплëскиваясь себе на живот.
— А!.. А-а-ха!..
Младший рыдал от переизбытка ощущений и бился в руках Минхо, как раненый зверь, переживая последние судороги опустошившего его оргазма.
Старший сдавленно застонал сквозь зубы, замедляя глубокие толчки и наблюдая, как Джисон под ним разваливается на части. У него кружилась голова от зашкаливающего адреналина, а в тяжело вздымающейся груди зарождалось неконтролируемое утробное рычание. Он смутно осознавал, что нужно остановиться, пока пронзающие Джисона ощущения не стали невыносимыми, и не понимал, откуда у него самого вообще взялась такая выдержка, но собственное возбуждение всё же достигло пика, и он толкнулся во влажный жар обессиленного тела ещё пару раз, прежде чем резко выйти, вызвав ломкий, жалобный стон.
— Сейчас... Сейчас, потерпи немного, — пробормотал Минхо, не уверенный, что Джисон вообще его слышит, и провёл ладонью между его ягодиц, собирая вытекающую смазку.
— Сожми, — потребовал Ли осипшим голосом, выпрямляя согнутую в колене ногу, и провёл между его бëдер скользкой от смазки рукой. — Давай, Сон-и, ещё чуть-чуть.
Сердце старшего колотилось где-то в горле, пока он ждал, что Джисон выполнит его указания. Балансируя на грани невменоза, Хан перевёл на него затуманенный взгляд через плечо и сомкнул трясущиеся бëдра, вложив в это действие все свои последние силы.
Минхо лёг на бок позади него и накрепко зафиксировал на месте, вцепившись в бедро и сгребая в кулак ткань юбки, а затем качнулся вперёд, скользя истекающим членом между плотно сведëнных ног.
Джисон не мог его видеть, но прекрасно слышал, как загнанно он дышит, вколачиваясь сзади с неприлично громким хлюпающим звуком трения о влажную кожу. Хватка на бедре была почти болезненной, но находящемуся в прострации Хану было плевать абсолютно на всё, кроме хриплых несдержанных стонов, раздающихся рядом с его ухом. Последних крупиц осознанности старшего хватило только на то, чтобы выйти из Джисона, и сейчас он бездумно гнался за подступающим оргазмом, используя так отчаянно любимое им тело Хана для своего удовольствия. Хаотичные толчки потеряли всякое подобие ритма, и, качнув бëдрами в последний раз, Минхо отстранился и впился зубами в место соединения плеча и шеи младшего, со сдавленным криком изливаясь на его ягодицы и пачкая спермой подол окончательно осквернëнной юбки.
Воцарившаяся тишина нарушалась только их сбитым дыханием. Минхо крупно потряхивало, он лежал, уткнувшись лбом в прокушенное плечо, перебарывая головокружение от оглушившего его оргазма.
Джисон был неестественно неподвижен, и как только в голове Минхо немного прояснилось, старшего окатило волной беспокойства, словно вылили на разгорячëнное тело ведро ледяной воды.
С трудом приподнявшись на трясущихся руках, Ли принял неустойчивое вертикальное положение, заглядывая младшему через плечо.
— Хан-и? Боже, милый... Ты в порядке? Где-то болит? — Спросил старший дрожащим голосом, лихорадочно расстëгивая стягивающий его руки ремень. Кожа на запястьях горела, но ссадин не было видно. — Хан-и, ответь мне, пожалуйста.
Джисон слабо завозился, кое-как двигая затëкшими руками, и медленно перекатился на спину, глядя на Минхо затуманенным и абсолютно
сытым взглядом. Его губы тронула едва заметная улыбка, и при виде неё старший не смог сдержать вырвавшийся у него вздох облегчения.
Усталость от эмоциональной и физической перегрузки обрушилась на Минхо многотонной плитой, и он обессиленно упал на бок рядом с Джисоном, осторожно обнимая его поперёк груди и глядя сверху вниз на его расслабленное, умиротворëнное лицо.
Спустя пару минут, во время которых оба пытались прийти в себя, младший разлепил искусанные губы и выдохнул на грани слышимости:
— Вау.
Минхо обескураженно повернул голову, встречаясь с ним глазами. Младший смотрел на него, будто впервые видел, и в его взгляде читалось такое неприкрытое восхищение, что становилось даже неловко.
— Вау?
—
Вау, — повторил Джисон, как заведëнный, выглядя так, словно в одночасье растерял весь свой богатый словарный запас. Он зашевелился, поворачиваясь на бок лицом к Минхо с замеревшим на губах третьим «вау». Но вместо него вырвалось следующее:
— Знаешь... Если я ещё хоть раз почувствую, что ты со мной сдерживаешься, я тебе больше не дам.
Показалось. Словарный запас на месте.
Старший смотрел на него не моргая, но его душевное равновесие за сегодняшний вечер было настолько расшатано устроенными Джисоном эмоциональными качелями, а сердце переполнено такой всепоглощающей эйфорией и облегчением, что вся эта буря чувств вырвалась наружу неконтролируемым звонким хохотом.
— Сумасшедший, — выдавил старший сквозь смех, смаргивая выступившие в уголках глаз слëзы. Джисон смотрел на него, ласково улыбаясь.
— Я всё ещё нормальный в сравнении с тобой, не забыл?
Минхо только покачал головой, заливисто хихикая.
— Так ты с самого начала этого и добивался? — Спросил он, отсмеявшись и поглаживая талию младшего, — чтобы я сорвался и трахнул тебя без нежностей?
— Для ясности: я люблю, когда ты трахаешь меня с нежностями, — честно поделился Джисон, на что Минхо только закатил глаза. Для полноценного фэйспалма было слишком лень. — Просто мне всё время казалось, что ты не можешь... расслабиться.
Старший нахмурился, разом растеряв всë веселье и ласково выводя пальцами узоры на медовой коже.
Он понимал, о чëм тот говорит. Минхо действительно контролировал каждый свой шаг, когда был сверху, панически боясь сделать больно и стремясь только к тому, чтобы доставить младшему как можно больше удовольствия, поскольку сам он каждый раз сходил с ума в его руках. Ли было хорошо от одной только мысли, что он способен сделать ему приятно, но он и не думал, что его сдержанность станет для Джисона поводом для беспокойства.
— Почему не сказал?
Джисон вздохнул. Поморщившись от ломоты в суставах, он протянул непослушную руку, укладывая её старшему на грудь.
— Я не знал, как к тебе подступиться. Думал, если скажу в лоб, ты откажешься, или того хуже — сделаешь вид, что согласился, а сам будешь контролировать каждый шаг с удвоенной силой. — Он мягко поглаживал кожу кончиками пальцев, ладонью ощущая биение сердца. — А потом увидел, как ты смотришь на меня в том костюме, и решил, что смогу тебя довести достаточно, чтобы ты себя отпустил.
Какое-то время Минхо молчал, погрузившись в собственные мысли. Весь абсурд сегодняшнего дня внезапно обрёл смысл, и такой поступок Хана... обескураживал. Они знали друг друга, как облупленные, но даже с учëтом этого Джисон не мог знать наверняка, как поведёт себя Минхо, сорвавшись с тормозов, однако всё равно решился на такую авантюру. И всё для того, чтобы Ли смог расслабиться.
От осознания уровня доверия младшего к нему у Минхо защемило сердце. Он сглотнул вставший в горле ком и посмотрел на Хана.
— И как тебе результат?
Губы Джисона расплылись в ослепительной улыбке.
— Думаю, я определённо сохраню эту юбку.
