Анна-Мария

Я всегда ненавидела ее. Мою сестру. Она была во всем лучше меня: красивее, умнее, желаннее... Все были без ума от нее. Лишь я знала ее истинную суть. Лишь я. Но никто не понимал меня. Все считали меня странной, злобной и грубой. Никто меня не любил. Никогда. Все считали меня сумасшедшей: зачем мне было любить их? Я не то, что моя сестра, говорили они. Вот она добрая девочка, всегда готова помочь, бери с нее пример, говорили они. Черта с два - всегда отвечала я, а сестра лишь укоризненно глядела на меня и ласково извинялась за мое поведение. Как это бесило, как выводило из себя ее лицемерие, ее ложь! Ты такая же, как я, ты мой близнец, ты не можешь быть другой, говорила я. А она смеялась мне в лицо, обвиняя в предвзятости. Как это бесило. А впрочем, Мария всегда была такой. Вечная святая, как и ее имя. Еще в садике, когда я рассказывала, какая она на самом деле, воспитательница доброжелательно качала головой и давала мне игрушку. Она мне не верила. Никто не верил. Никто не хотел понимать, каким чудовищем может быть златовласый голубоглазый ребенок-кукла. Лишь я знала, кто она такая. Мама тоже не верила. Она плакала и умоляла меня замолчать. А я отрывала от ушей ее руки и кричала ей в лицо правду. Она отказалась от нас. Она отвела нас в детский дом и оставила. Мария тогда зарыдала и вцепилась ей в юбку. Мама тогда отцепила ее руки и грустно покачала головой. Береги себя, она сказала и навсегда ушла. Много лет прошло. Мы выросли. Мы ушли из детского дома. Марию хотели забрать к себе, много раз, но она отказывалась уходить без меня. Меня брать никто не хотел. И вот, нам исполнилось восемнадцать, и мы ушли. Мы сняли комнату вместе и стали там жить вдвоем. И тут всплыла страшная правда - Мария - лесбиянка. Когда я узнала об этом, я спросила ее, так ли это. Она подтвердила. И все время странно на меня смотрела и улыбалась. Мне было страшно. Ведь я знала, кто настоящий монстр. Но это было не худшее. Далеко не худшее. Вскоре я поняла, что может быть хуже. Намного хуже. Моя сестра хотела меня. Однажды она подошла ко мне вечером и стала целовать и гладить мое тело. Это сводило меня с ума. Я пыталась отбиваться, но она была сильнее. Мария быстро раздела меня, ей явно было не впервой. Она уложила меня на кровать, все продолжая целовать и говорить, что любит. Бред какой-то. Как можно любить сестру? Но она была умелой. Дорожкой торопливых поцелуев, прикусывая и посасывая мою кожу, она добралась до моей по-мальчишески плоской груди, совсем такой же, как и у нее. Потом ее глаза словно зажглись тьмой и продолжали пылать, когда она чувственно облизала губы и расстегнула застежку на моем бюстгальтере. Она резко и жестко втянула в себя мой сосок, и все мысли исчезли, растопились под жаром ее губ, умело исследовавших каждую частичку моего тела. Кто-то жалко застонал, и только потом я осознала, что это я. Ярость всколыхнулась во мне. Я не шлюха! Я снова попыталась вырваться, но именно в этот момент Мария перехватила мои руки и поцеловала мой клитор. Меня выгнуло дугой, отбросив назад, на подушки. Я не знала, почему я так остро реагирую на каждое прикосновение. А сестра стала медленно и чувственно вылизывать меня круговыми движениями, с каждым кругом все приближаясь к заветному центру наслаждения. Она дразнила мое влагалище, быстро засовывая и высовывая свой язык, пока по моим бедрам и гениталиям не размазались моя смазка и ее слюна, а я не стала жалко поскуливать. Мария оторвалась от меня, но только для того, чтобы аккуратно войти в меня пальцами. И я, как последняя сука во время течки, стала насаживаться на ее пальцы, а она нащупала какое-то место во мне, от стимуляции которого по телу разносились короткие импульсы, заставляющие меня дрожать от удовольствия. Я быстро дошла до оргазма. Плохо помню, что было дальше. Но точно знаю, что я думала. Я ненавижу свою сестру. Я заставлю ее пожалеть об этой ночи. И я пошла в магазин и купила большой черный нож. Тогда я помню, когда засыпала, все поглаживала его и точила о брусок. Я уже любила его. Мой большой красивый черный нож.