Кошмары бывают разными

      Гостиная была погружена во мрак, и лишь свечение экрана телевизора и огонь в огромном камине освещали помещение. В кои-то веки мы собирались в одной комнате и могли расслабленно беседовать на различные темы, не связанные с работой или учебой. Мы с Итачи частенько заезжали к Мадаре, а вот Саске, живущий за границей, был редким гостем. В моменты, когда вся семья собиралась под одной крышей, суровый Мадара превращался в того самого доброго дядюшку, к которому тянулись все от мала до велика. Детей среди нас, конечно же, не было, мы ведь уже взрослые, но для взрослого Учихи мы всегда будем теми самыми детьми, за которыми нужен глаз да глаз, и то трепетное внимание с примесью родительской любви.       На экране громадного, что было неудивительно в масштабах огромной комнаты, телевизора шел фильм, на который мало кто обращал внимание. Мадара со стаканом бренди в руках величественно восседал в резном кресле с кроваво-красной бархатной обивкой, закинув нога на ногу и слушал, о чем рассказывает Саске. Младший Учиха зеркально отражал своего дядю, за исключением стакана с алкоголем в руках. Мы же с Итачи облюбовали диван и пристроились на мягких подушках, обитых таким же бархатом цвета крови. Итачи сидел с закинутой ногой на ногу, у Учих это, по всей видимости, было в крови так же, как и любовь к красному, и обнимал меня за плечи, прижимая к себе и мягко поглаживая. Мне как будущей невестке и любимице Мадары позволялось чуть больше, чем его племянникам. Если парни хоть и в домашней обстановке старались держать деловой вид, то я как ребенок, забравшийся с ногими на диван, лежала укрытая теплым шерстяным пледом, в объятиях любимого мужчины, который совсем скоро станет моим мужем.       Мадара внимательно слушал своего младшего племянника, не перебивая и лишь иногда утвердительно качая головой, про себя отмечая важность слов и правильность действий, на его губах играла теплая улыбка. Мой Итачи, как всегда, старался быть бесстрастным и отстраненным, но при этом внимательно слушал, о чем говорят, в свободной руке он держал свой телефон и в очередной раз шерстил форумы с рассказами молодоженов о лучших местах для медового месяца.       - Рен, милая, - окликнул меня Мадара, как только закончил беседу с Саске.       - Да, дядюшка? – я тут же выпрямилась, выскользнув из-под тяжелой руки Итачи и посмотрела на мужчину.       - Что же ты вскочила, девочка моя, – он помахал мне рукой в знак того, что я могу вернуться под крыло любимого. – Скажи мне, дорогая, а то из Итачи и слова клещами не вытянуть, чем еще я могу вам подсобить с предстоящим торжеством?       Итачи оторвался от телефона и посмотрел на дядю, а потом на меня, но в наш диалог встревать не стал. Почему-то Итачи с самого начала горел идеей организовать нашу свадьбу самостоятельно, без помощи родителей, и уж тем более финансирования со стороны своего добренького богатого дяди, у которого везде были свои ходы и лазейки. В итоге то место, которое мы выбрали для церемонии, уже было занято на выбранную нами дату, но благодаря проныре Мадаре и его широкому карману наше венчание, как и планировалось, стоится в храме Мэйдзи. Итачи был не против помощи дяди, но то, что вопрос церемонии был решен не лично им, задевало гордость и заставляло беситься.       - Вы и так помогли нам более чем следовало, - я мягко улыбнулась старшему Учихе. – Мы благодарны за ту лепту, что вы внесли в организацию нашей свадьбы, дядюшка.       Мадара был хитер, он прекрасно знал, что с Итачи разговор будет короткими, и что в случае чего давить нужно именно на меня, ведь я сдамся под натиском умелого манипулятора, а у Итачи не останется иного выбора.       Вечер плавно перетек в ночь, кино уже давно закончилось, сменившись какой-то непонятной телепередачей о жизни полигамных семей в странах востока. Мадара вспомнил древнюю историю, передающуюся от мужчины к мужчине в их клане. Немногословные Учихи неожиданно нашли тему для бурных обсуждений, кажется, это было что-то о родственных связях дальних лет. Как бы я ни хотела поприсутствовать и понаблюдать за пылкими дебатами, но усталость накатила на меня, и я, пожелав всем прекрасного вечера и сладких снов, удалилась в библиотеку, где были собраны тысячи старинных книг. Читать я любила, люблю и буду любить. Вот и сейчас мной было принято решение скоротать вечер за чтением «Айвенго» Вальтера Скотта.       

***

      Я ощутила, как меня бережно поднимают с софы и аккуратно несут на руках, словно я сокровище. Мужской голос звучал приглушенно и сквозь сон я не могла различить кому он принадлежит. В том, что голос принадлежал не Итачи, я была уверена на все сто процентов. Он бы не стал ничего говорить, дабы не прервать мой сон, и просто перенес бы меня в кровать. Мадара? Нет же, гордость джентльмена не позволила бы ему прикоснуться ко мне, и тем более куда-то нести. После обеда прислуги в доме не было, а это значит, что остался только Саске. И, скорее всего, голос принадлежал именно ему. Я не слышала, о чем он говорил. Приоткрыв глаза, я попыталась разглядеть его, но увидела лишь темный размытый силуэт. Веки мои были настолько тяжелы, что тут же закрылись, и, кажется, я снова провалилась в сон.       Мое тело было настолько легким и невесомым, что мне показалось, будто я парю над облаками. Меня обволакивало нежностью с ног до головы. Порхающие в животе бабочки нежных чувств оседали где-то внизу и тяжелели… В какой-то момент я осознала, что эта обволакивающая все тело нежность на самом деле была чьими-то поцелуями, горячими и нетерпеливыми. А те самые бабочки – возбуждение. Я распахнула глаза и была ошарашена происходящим. Итачи, тяжело дыша от возбуждения, приспустил с меня трусики и расцеловывал каждый сантиметр кожи чуть ниже моего пупка. Его горячее дыхание опаляло мою кожу, будоражило каждую клеточку моего тела. Тяжелое чувство возбуждения после долгого воздержания потихоньку распаляло меня, тело само начинало отзываться за ласки. Я хотела было простонать от прокатившейся по всему телу волны возбуждения, но меня остановили на первом же глубоком вдохе, закрыв мне рукой рот. Дыхание, такое же горячее, как и моего Итачи, опалило мою щеку, а над ухом раздался шепот.       - Тише, малышка Рен, нас могут услышать. – Я узнала этот голос с первого же звука. Это без сомнений был Саске. – Ты же не хочешь, чтобы дядюшка узнал, какая ты развратная девочка?       Черт, почему я лежу в объятиях Учихи Саске, почему он держит меня? Почему он ласкает мою грудь, пока что скрытую под тканью бюстгальтера, и Итачи ничего не говорит по этому поводу? Он, собственник до мозга костей, ничего не говорит своему брату, не пытается укрыть меня от чужих глаз. Что же это получается? Меня перенесли в нашу с Итачи спальню и уложили в кровать, вот только не под одеяло, а в объятия живого человека.       Медленно поворачиваю голову и в подтверждение своих догадок вижу Саске. Он голый, я чувствую это всей спиной. Чувствую, как он возбужден, его член упирается мне в поясницу. Саске целует мое ухо, висок, постепенно спускается к шее и оставляет едва ощутимый укус там, где обычно ставит его Итачи. Мое дыхание сбивается, и я хватаю обеими руками Саске за руку и пытаюсь ее убрать от своего лица, стоны вырываются из моей груди, и даже крупная мужская ладонь не может их заглушить.       Итачи, не желая больше копошиться с нижним бельем, просто рвет мои кружевные трусики, разбрасывая непригодную более ткань в стороны, шире разводит мои ножки и с утробным рыком опускается вниз. Его горячий язык скользим по моим половым губам, вызывая во мне бурю нервных импульсов, тут же проносящихся по всему телу и взрывающихся фейерверками в глазах. Его ловкие пальцы тут же нащупывают мой клитор и нежно начинают его массировать, пока горячий язык играет с уже давно влажным от ласк влагалищем. Я извиваюсь как уж на сковородке, пытаясь выпутаться их цепких рук, ерзаю ягодицами во возбужденному члену и, выгибаясь в пояснице как кошка, подаюсь бедрами навстречу губам Итачи, стараясь прижаться к его лицу сильнее.       Наконец-то Саске убирает от моего лица свою руку, и я могу вдохнуть полной грудью, могу издать ровно столько звуков, сколько я хочу. Обеими руками он сжимает мою грудь, до сих пор скрытую под кружевом бюстгальтера, и раздосадованно рычит мне на ухо. Терпением он не отличается, собственно, так же, как и его старший брат. Резким движением сильных рук младший Учиха разрывает перемычку между чашечками и полностью оголяет мою грудь. Теперь я полностью обнажённая нахожусь между двух огней, между двумя братьями. Я хочу прикрыть свою наготу руками и у меня почти получается, но сделать мне этого не дают. Сильный и властный младший Учиха перехватывает мои запястья разводит руки в стороны.       - Неужели ты не научил ее?.. – спрашивает Саске у своего брата.       -Не научил что? – хрипло переспрашиваю я, зная, что Итачи точно не ответит Саске.       -Знаешь, Рен, - он чеканит каждый слог, - за столько лет в постели с этим монстром, – Саске указывает на своего брата, - ты уже должна была привыкнуть к наготе, киска.       От последнего слова меня с ног до головы окатывает волной холода. Какие-то непонятные чувства всплывают в моем сердце и превращаются в сотни иголок, впивающихся в мягкую плоть. Я не сразу могу понять, что именно я чувствую, волнение или же что-то другое. Более липкое, вязкое и затягивающее в омут. Страх. Да, это именно он. Я с трудом вырвалась из цепкой хватки Саске. Мне хотелось соскочить с кровати и со всех ног бежать. Бежать туда, где меня защитят, к тому, кто меня защитит.       - Отпусти меня! – кричу я осипшим голосом. – Пусти!       Я срываюсь с места, не обращая внимания на Итачи промеж моих ног, не замечая ничего, я вскакиваю на кровати, и как загнанная в клетке птица мечусь в поисках той самой крошечной лазейки, выискиваю тот самый путь к свободе. Мне хочется кричать, и я кричу, кричу во все горло.       - Итачи, что же ты творишь? – мои слова вовсе не доходят до ушей моего парня. – Как ты можешь так поступать после всего, что…       Резко теряю опору под ногами и всем телом падаю на кровать, надо мной нависает Итачи, он смотрит в мои глаза. Он ничего мне не отвечает, лишь смотрит на меня, смотрит вглубь меня. Пытаюсь разглядеть толику здравого разума в его черных омутах, но вижу лишь животное желание. Я знаю этот взгляд. Взгляд хищника, поймавшего дичь, за которой отходился не один час. Мне становится еще больше не по себе, мое тело словно не мое. В месте со страхом я чувствую, как желание овладевает мной, как возбуждение затмевает разум. Дрожащими руками притягиваю Итачи к себе за шею и впиваюсь в его губы. Чувствую свой собственный вкус на его губах, на языке, чуть солоноватый и пряный. Итачи целует меня страстно, жадно, напористо. Он как истинный самец и малейшего шанса не оставляет мне, своей самке, сбежать. Мне не сбежать, и, если признаться, сбегать от Итачи я не хочу. Его крепкие руки ласкают мое тело, очерчивают каждый мой изгиб ладонью, задевают подушечками пальцев все мои эрогенные точки.       - Ах, еще! - Я громко выдыхаю в губы любимого, когда Саске пальцами проникает во влагалище, от чувства наполненности я снова начинаю таять. – Еще, прошу…       Он по-хозяйски поглаживает меня межу ног, пальцами размазывая мои соки по половым губам и клитору. Итачи уступает брату место и тот тут же склоняется к моей промежности и начинает кусать нежную кожу лобка, оттягивать зубами капюшон слегка припухшего от ласк клитора, ласкать его языком и посасывать словно леденец. Ловкие длинные пальцы ни на секунду не прекращали ласкать меня, проникать в меня и доводить до темноты в глазах. Итачи не уступал Саске ни на йоту и продолжал ласкать меня сверху. Он умело пользовался знанием моего тела и делал упор ласками именно на те точки, от которых я сильнее всего возбуждаюсь. Пока он ласкал мою грудь, стискивая ее, покусывая и сжимая пальцами твердые соски, я не знала куда деть свои руки. Я цеплялась за Итачи, царапала кожу где только могла достать, сминала в ладонях простыни и просто запускала пальцы в жесткий волос Саске, давила на его голову, прижимая к себе плотнее. В момент особо ярких ощущений мои бедра схлопнулись как капкан, заточая в свой плен голову Учихи на все то время, пока я содрогалась в оргазме.       Никогда не думала, что буду настолько развратной и жадной до членов, но стоило Итачи грубо войти в меня, как я потеряла остаток разумных мыслей, и единственное, что могла - это только стонать от каждого грубого, напористого толчка в мое податливое тело. Учиха не изменял себе и во время секса был груб, он брал от моего тела все, что я могла ему дать. Оставлял белые отпечатки пальцев на моих бедрах, которые позже перерастут в синяки, кусал меня за грудь, отталкивая от меня Саске, и душил меня на пике оргазма. Я захлебывалась слюной и спермой Саске. По моим щекам текли слезы, но я улыбалась как наркоманка под кайфом. Моему телу было мало, я жаждала большего.       Мы меняли позу за позой. Начиная от самых простых для двоих, до поз, до которых я даже не додумалась бы. От наездницы с Саске к позе «69», где участвовали только я и Итачи. Он ласкал меня своим напористым языком, пока я медленно принимала его горячий член в свой рот. Саске лишь смотрел нас со стороны, неспешно лаская свой член. Я тоже наблюдала за ним из-под опущенных ресниц в те моменты, когда головка члена Итачи упиралась мне в глотку и я хрипела вместо стонов. Я видела, как меняются эмоции на лице младшего Учихи, как он напрягается всем телом, чтобы не сорваться с места и не наброситься… Он желал меня, он хотел владеть мной. Мысли об этом будоражили мое сознание еще больше.       Новая волна наслаждения накатила на меня вместе с грубым проникновением, тут же переросшим в быстрый темп. Мое тело содрогалось от каждой фрикции, от каждого касания горячего языка и губ к моему клитору, от того, с какой силой Итачи выкручивал мои соски и как глубоко толкался в мою глотку. Я стонала так, как до этого еще ни разу не стонала. Меня настолько поглотило это чувство необузданной страсти, что я просто-напросто выбросила из головы все мысли о правильности наших действий. Сейчас я хотела раствориться в этих мужчинах, таких грозный и таких опасных.       Я лежала сверху на Итачи и покрывала поцелуями его идеальное лицо, аккуратный подбородок. Ласкала как могла его шею, шрамы и татуировку черного ворона на груди, целовала везде, где могла дотянуться. Я цеплялась за его плечи, впивалась в кожу ногтями, опасаясь сползти с крепкого тела Итачи вслед за его грубыми движениями. Мои опасения были напрасны - крепкой хваткой Итачи держал меня за ягодицы, до боли сжимая мягкую плоть, и чуть разводя в стороны для Саске. То, с каким усердием он лизал мой анус, поражало. Черт, никогда бы не подумала, что анилингус настолько приятен, или это просто я в состоянии эйфории от всего происходящего? Мое тело само двигалось навстречу каждому грубому и рваному толчку Итачи, каждому движению горячего языка, едва ощутимо проникающего в сжатые складки ануса. Мне даже на мгновение показалось, как бы было хорошо, проникни он в меня сейчас не только языком.       Итачи на мгновение замер, вызвав во мне бурю негодования, о котором я тут же поспешила сообщить разочарованными стонами. Негодование длилось не так уж и долго. На смену привычным ощущениям наполненности членом Итачи пришли новые, более красочные ощущения, граничащие с болью. Я выгнулась в спине и почти что соскочила с Итачи и его твердого после стольких оргазмов члена. Меня остановили властные руки Саске, ухватившие за талию и удерживающие на месте. Младший Учиха медленно вводил в мое истерзанное влагалище свой член. Я чувствовала, как горячая головка скользит вдоль стенки влагалища, плотно прилегающей к члену Итачи. Мгновение - и меня захлестнуло новой волной, от которой меня пробрало крупной дрожью. Саске вошел в меня почти на всю длину и утробно прорычал, вгрызаясь зубами мне в плечо. Итачи туманным взором своих бездонно-черных глаз смотрел на нас, на то, как Саске накрывает мои груди ладонями, зажимает мои покрасневшие сосочки меж костяшек и потирает их, доводя меня до немого крика. Он хищно облизывает свои пересохшие губы и, не прекращая улыбаться, смотря прямо на меня, начинает двигаться вместе с Саске.       -Черт! Черт-черт-черт! – кричу я, не слыша саму себя. – Вы чертовы изверги, ммм!       Движения, братьев были такими хаотичными, если один ускорялся, то второй тут же замедлял темп или вовсе прекращал движения, давая волю насладиться действующему лицу. То оба останавливались, и даже полностью вынимали свои эрегированные члены, давая мне мгновение на перевести дыхание, то так же в унисон друг другу вторгались в мое лоно, задавая только им понятный бешеный темп. Стимулировали меня, лаская клитор, и без того подрагивающий от приближающейся и такой долгожданной разрядки. Впервые мне хотелось поскорее кончить. «В который раз за эту ночь?» - спрашивала я сама себя, точно не зная ответа на свой же вопрос.       Итачи и Саске двигались из последних сил, настолько рваными и тяжелыми были их движения. Саске всем телом навалился на меня, прижимая меня к Итачи. Он тяжело дышал, уткнувшись мне в мокрые волосы на затылке.       «Скорее, кончайте скорее» - молилась я про себя, желая закончить эту пытку. Мое сердце бешено колотилось, отзывалось звенящие отголосками в ушах. Сил не хватало даже на то, чтобы просто пискнуть, даже стоны стали глухими и почти беззвучными.       - Не могу… - шептала я, лежа между двух мужчин. - Не могу больше.       Крепкое объятие Итачи плотнее прижало меня к его влажному от пота телу, а сам он из последних сил начал двигаться, высекая из наших тел самые невообразимые влажные шлепки. Младший брат двигался все так же, резко и размашисто он вгонял в меня член, хрипя, кусая меня за затылок.       Толчок. И еще толчок. Еще несколько быстрых и грубых поступательных движений. А за ними последние, самые тяжелые и размашистые, такие, что я на мгновение теряю дар речи, и, через секунду вскрикнув «Кончаю», бьюсь в экстазе, не понимая, отчего так горячо внутри и снаружи. От мужского семени, изливающегося внутрь меня, или от моего собственного оргазма, бьющего неконтролируемым фонтаном и стекающего по нашим телам.       ***       Резко вскакиваю с немым криком, хватаясь за собственное горло в поисках того, что так удушает меня. Вместе со мной подрывается и Итачи. Он крепко хватает меня за плечи и пытается дозваться меня. Я слышу его голос, такой громкий и успокаивающий одновременно. Непонимающим взглядом блуждаю по комнате, прежде чем сфокусировать свой взор на лице любимого мужчины. Итачи прижимает меня к себе, к своей обнаженной груди и убаюкивает как ребенка, шепчет: «Это всего лишь кошмар, все хорошо, Рен, я с тобой», и понемногу я начинаю приходить в себя. Осторожно пытаюсь глотнуть воздуха, но дыхание все еще спирает где-то в грудной клетке.       Мгновение - и к моим губам аккуратно прижимают стакан с прохладной водой, которую я пью жадно, проливаю большую половину мимо рта. Мне безумно жарко, но в то же время я вся дрожу от холода. Мое тело все мокрое и липкое от пота, а между ног предательски влажно и от этого меня пробивает еще более крупная дрожь.       Итачи обнимает меня, и я жмусь к нему всем телом, ощущая его утреннюю бодрость и томно сглатываю, мысленно возвращаясь в свой сон.       - Рен, дорогая, спокойнее, это был просто кошмар. – Он гладит меня по голове, шепча одни и те же слома как мантру. – Просто кошмар, любимая.       Я нахожу в себе силы отстраниться от приносящего мне умиротворение тела и посмотреть на Итачи.       - Нет, это был не кошмар, Итачи, – шепчу я.       На меня смотрят два черных омута полных непонимания.       -Но ты задыхалась, Рен. – Он обеспокоен моим состоянием. – Не кошмар?       Я стыдливо опустила глаза и сжалась в комочек, не решаясь сразу же ответить. Мне понадобилось несколько долгих минут для того, чтобы собраться с мыслями. Итачи ждал. Он терпеливо ждал, когда же я соберу мысли воедино.       - Я только что кончила, – едва слышно произнесла я буквально за секунду до того, как провалиться в сладкое забвение.