новый год хоть каждый день

Cemeteries — Sodus

они гуляли вместе каждое воскресенье — обыденность, привычка, вошедшая в обиход. никита часто со вздохом говорил, что хотел бы видеться чаще, но вероника только молча качала головой, подразумевая, что у них, хоть они и дети, все еще много дел и обязанностей. неприятное, тяжелое чувство ответственности придавливало, возвращая с небес на землю, погребая под собой, но воскресенье потому и воскресенье, что в него у них обоих получалось воскресать. забавно и символично, что именно сейчас они проходили мимо церкви архангела михаила. молча. вероника не относила себя к людям с высокой эмпатией, да и со стороны совсем не выглядела такой, однако никита был, наверное, тем самым единственным человеком, за чье состояние она хоть и не очевидно, но волновалась, и именно поэтому сейчас демонстративно остановилась на месте, заставляя друга обеспокоено обернуться. девочка флегматично пробежалась взглядом по растерянному и печальному выражению его лица. оно всегда было таким — грустным и тревожным, но обычно все происходило так, что вместе с вероникой никита веселел, мило и смущенно улыбался, заставляя в глубине души смущаться и ее, не подавая вида. а еще с ней никита становился открытым и болтливым — в противовес тому, что она наблюдает сейчас. — что случилось? — отчеканила вероника, скрещивая руки на груди. ее миловидные хвостики сильно контрастировали с суровым выражением лица, и никита в очередной раз поразился тому, какой очаровательной и одновременно пугающей может быть его подруга. он почувствовал укол совести и опустил голову, вырисовывая на снегу кончиком ботинка хаотичные узоры, отвлекающие от нервов. — ни-ки-та. енисейский вздрогнул. каждый раз, когда вероника обращалась к нему подобным образом, это не сулило ничего хорошего. нет, она не была обидчивой, но атмосфера сильно менялась в худшую сторону — ей просто очень не нравилось, что она будто не заслуживает чужого доверия. какой бы взрослой для своих лет она ни казалась — она все еще в первую очередь ребенок. чувствительный, хоть и скрывающий это. никита вздохнул и нерешительно поднял глаза. удивительно, какими разными они были: вероника — твердая, решительная, уверенная, он — полная ее противоположность. — мне просто стыдно об этом говорить... — чуть ли не шепчет мальчик, стараясь смотреть подруге в глаза и не отводить взгляд, что давалось ему достаточно тяжело. — по-твоему я стала бы тебя за что-то осуждать? — вероника склонила голову набок, хмурясь, и уперла руки в бока. никита все же отвел взгляд, разглядывая ее белые варежки, которые, на удивление, почти не запачкались, несмотря на то, что на дворе первое января. девочка, тем временем, недоумевала: серьезно, что ли? иногда она его искренне не понимала. они же друзья! лучшие друзья, ради справедливости, в конце концов! — нет, но... — тогда рассказывай, — настояла на своем вероника, и никита издал тихий вздох, который обычно означал, что он сдается. девочка смягчилась, показывая всем своим видом, что ему не о чем переживать. енисейский слабо улыбнулся в знак благодарности. — просто... вероник, ты любишь новый год? — новый год? не знаю. я никогда его не праздновала. даже вчера просто съела сырок на ночь и пошла спать. а что? — вкусно было? — ты опять от ответа уйти пытаешься? — ладно, прости-прости... — никита поднял руки в примирительном жесте, а вероника только цыкнула, закатывая глаза на заезженные приемчики, которые она успела заучить наизусть. нашел дурочку. — я просто... я очень люблю этот праздник, их и так очень мало в моей жизни, а руслан... он сказал, что он слишком занят сейчас, чтобы праздновать со мной... и, в общем... — тебе грустно из-за этого? — если честно, очень. — дурак, — вероника легонько стукнула его кулаком по шапке. никита мог бы почувствовать себя виноватым и оскорбленным, но он слишком хорошо знал свою подругу, чтобы обижаться на нее. он только смущенно улыбнулся, зная, что за этим упреком последуют только хорошие слова. — почему ты сразу не сказал? я знаю, что мы гуляем практически только по воскресеньям, но ты даже не попытался меня позвать... неужели ты просто провел тридцать первое в одиночестве? — никита кивнул. — дурак, ну дурак! значит, будем праздновать сейчас. в воркуте новый год чуть ли не каждый день, знаешь ли. — правда? — мальчик воодушевился, вдохновенно глядя на подругу. вероника покраснела, когда никита благодарно схватил ее за руки, но была уверена, что он не заметит этого из-за мороза, румянившего щеки. как же это глупо... но сердце по-детски трепетало, и она не знала что с этим делать. — правда. я никогда тебе не вру. — я знаю, — енисейский улыбнулся, неосознанно сжимая ее руки сильнее и тут же отпуская в смущении. иногда он совсем не контролировал свои порывы тактильности... — но-о... как? что мы будем делать? — для начала накупим сырков. — накупим? — мальчик ухмыльнулся, выгибая бровь. — ты хотела сказать, наворуем? — тс-с, — она приложила палец к губам, улыбаясь и подмигивая. подмигивала она крайне редко, и обычно это давало понять, что она либо в очень хорошем настроении, либо всеми силами старается поднять настроение другу. вероника взяла его за запястье, намереваясь повести за собой, но... — ты опять без перчаток? дурачина... что ты за человек вообще? — я привык к холоду, — никита пожал плечами, но девочка недовольно цыкнула, перехватывая его руку, опускаясь от запястья к ладони, в надежде, что тепло от варежки поможет согреть промерзшие пальцы. — здесь совсем недалеко есть магнит, на московской улице. пойдем, — совершенно невозмутимо сказала вероника, делая вид, что не услышала резкий выдох в тот момент, когда взяла никиту за руку. дошли они действительно быстро, минут за пять. перед этим на повороте никита увидел памятник и зачем-то спросил чей он: вероника сказала, что кирова, но не стала вдаваться в подробности. не хотелось говорить о революции в попытке создать праздник. магнит ничем не отличался от кучи своих копий, а вероника, кажется, успела обворовать все магазины своего города, учитывая то, как уверенно она шла к нужному отделу. никита, по правде говоря, боялся каждый раз, несмотря на то, что их никогда и не ловили. чувство тревоги пронизывало изнутри, но одновременно с этим занятие казалось веселым — тем более, что вероника была рада. "пока ты жив, нужно брать из жизни все". это правда, чем бы это "все" ни было. девочка уже оперативно запихивала сырки в карманы и под куртку, совершенно ни о чем не заботясь. ощущение, что в этом городе всем плевать. так только кажется, но... как минимум, енисейский успокаивал себя этой мыслью. он взял гораздо меньше, чем подруга, потому что страх все еще не отпускал его, наряду с волнением, но этого было вполне достаточно. по пути к выходу вероника краем глаза заметила фиолетовую коробочку, которая могла бы им пригодиться, и, максимально незаметно от никиты, схватила ее, засовывая туда же, куда и несчастные сырки. девочка легко улыбнулась, догоняя друга. они спокойно прошли мимо полок с товарами к выходу, покидая магазин и отбегая на пару метров подальше на всякий случай. никита тут же достал из карманов свой улов, протягивая подруге. та довольно улыбнулась, щелкая его по носу через варежку. у никиты брови подлетели вверх от удивления: — за что?! — просто так. на улице уже потемнело — снег красиво поблескивал розоватым цветом в свете уличных фонарей, пара из которых оказались перегоревшими. слова были не нужны — они просто интуитивно двинулись вперед. никита доверял веронике, а вероника знала, что в двух шагах отсюда городской парк — именно то, что им нужно. снежинки красиво и плавно спускались с небес. никита подставил им обнаженные пальцы, разглядывая узоры с улыбкой. говорят, если загадать желание, пока снежинка не растает — оно сбудется. правда, это должно происходить в полночь, под бой курантов, но... он все равно загадывает, прикрывая глаза и на мгновение останавливаясь на месте. вероника оборачивается, но не отвлекает, молчаливо ожидая. никита открывает глаза — растаяли. он немного расстраивается, будто примета действительно реальна, но подруга похлопывает его по плечу, кивая вглубь парка, ближе к давно замерзшему пруду. — не расскажешь что загадал? — интересуется вероника, но в голосе слышится компромисс, она не настаивает и практически никогда не настаивала, чувствуя, как будет лучше. — не-а, все равно ведь не сбудется. — не будь так категоричен. жизнь складывается далеко не из одной снежинки. растаяла одна, растает вторая. но растает ли третья? есть множество факторов и обстоятельств, которые могут повлиять на твою жизнь и на исполнение твоего желания. никогда не отчаивайся, судьба любит преподносить сюрпризы, — девочка говорила тихо и размеренно. в парке было практически безлюдно, и они быстро дошли до берега пруда в тишине, нарушаемой лишь ее спокойным голосом и завыванием редкого ветра. никита сжал пальцы в кулак, рассматривая свою правую руку и держа левую в кармане. все-таки холодно. — ты очень мудрая, вероника. мне так это нравится. — жизнь... мой лучший наставник. — это точно. девочка достала из кармана два сырка, протягивая один никите. мальчик тут же взял его из чужих рук, и они практически синхронно разделались с упаковкой. вероника упала на снег, кусая сырок, и молча смотрела в небо, пока никита осторожно пристраивался рядом, не спеша приступать к своему. снежные хлопья смешивались с редкими звездами на небе. это было так красиво и завораживающе, что хотелось лежать так до самой смерти. было бы это правильно? одному только богу известно. но это точно было бы поэтично. — никита, дай зажигалку, — попросила вероника, несмотря на отсутствие слова "пожалуйста". она уже доела свой сырок, а вот никита чуть ли не подавился от такой просьбы. — и не отнекивайся. я знаю, что ты куришь, подлец. — я... ну только если чуть-чуть... очень редко... — не оправдывайся, дурачок. мне просто нужна зажигалка, — она улыбнулась, присаживаясь на пушистом снегу. никита поднялся следом, отправляя последний кусок в рот и залезая в карман, вынимая оттуда нужный предмет и отдавая подруге с небольшой долей стыда и страха. вероника сняла варежки, положив их рядом с собой, и поудобнее перехватила дешевую зажигалку, доставая из кармана ту самую коробочку, сворованную из магнита. — это?.. — пораженно, неверяще шепчет никита с блеском в глазах. — бенгальские огни, — девочка улыбнулась, и они встретились взглядами. енисейский еле сдерживал себя от того, чтобы не наброситься на подругу с объятиями. какая же она все-таки хорошая! вероника достала две палочки, чувствуя, как пальцы начинают коченеть. удивительно, как никита все это время пробыл без перчаток и даже ни разу не пожаловался... она попыталась чиркнуть зажигалкой, но у нее едва ли получалось, поэтому никита с улыбкой перехватил ее обратно, задевая своими пальцами чужие. — давай лучше я. огни загорелись. никита быстро спрятал зажигалку в карман и взял один огонек в руку, чувствуя исходящее от него тепло. взгляд завороженно следил за разлетающимися во все стороны искрами, и мальчик почувствовал, как глаза начинает жечь от подступающих слез счастья. он перевел взгляд на подругу, которая с таким же интересом наблюдала за огоньком, словно никогда его не видела, и его отражение так красиво блестело в ее глазах, что сердце у никиты стало биться чаще. руслан говорил, что любви не существует, особенно у детей, но почему сейчас ему кажется, что он любит искреннее любого взрослого? так чисто и невинно... слеза все-таки стекла по щеке, и вероника, посмотревшая на него в этот момент, замерла от удивления. — почему ты плачешь? — я просто очень люблю тебя, — сквозь слезы протараторил никита, понимая, как глупо это звучит. — ты... что? — она поморгала, думая, что ей послышалось, но енисейский улыбнулся, повторяя все то же самое, и теперь вероника знала, что то, как покраснели ее щеки, не скроет никакой жесточайший мороз. слов не находилось. она открывала и закрывала рот, опускала взгляд, поднимала его обратно, но так и не могла ничего из себя выдавить. — ...дурак. никита рассмеялся. огоньки догорели ровно в этот же момент, поэтому он смог, наконец, обнять ее — со всей силы, так, как этого требовало беснующееся сердце. да, это глупо, да, это по-детски, но... в новый год чудеса случаются? — с новым годом, вероника. — с новым годом, — прошептала девочка, обнимая его в ответ. воркута маленький город, исчезающий город. но до тех пор, пока он будет жить, будет жить и надежда, и вера, и любовь в сердце никиты — здесь все, в чем он так сильно нуждается. он не хочет возвращаться к себе в норильск, не хочет видеть руслана, не хочет отпускать веронику. ведь в воркуте новый год хоть каждый день, и он верит в это. верит, потому что вероника никогда ему не врет.