***
Когда в субботу его помощник не появился на работе к десяти, Сокджин слегка занервничал. Это было совсем не похоже на Чимина, такого не по годам ответственного, который даже не опаздывает никогда, а то и вовсе приходит за полчаса до смены. Но, с другой стороны, вчера он собирался на танцы, может, загулял немного и проспал. Дело молодое. Сокджин помнил себя в шестнадцать — это тот возраст, когда хочется почувствовать немного свободы и проверить на прочность границы дозволенного. Даже самые послушные дети могут взбунтоваться. К тому же, рюкзак и школьная форма Чимина остались в мастерской. Сокджин думал, тот вернётся в ателье после танцев, чтобы переодеться — в конце концов, «строгие родственники» вряд ли оценили бы его образ, если бы Чимин показался им на глаза в том своём костюме. Так что он должен был зайти за одеждой, но не зашёл. Похоже, и правда гулял допоздна и спешил домой… Но когда он не явился на работу ни к двенадцати, ни к часу, Сокджин занервничал уже всерьёз и позвонил ему. Вот только ответил почему-то не Чимин — голос был взрослее и заметно ниже: — Слушаю. Сокджин проверил номер — всё верно, записан как телефон Чимина. Странно. — Прошу прощения, а вы кто? — вежливо уточнил он. — Мне нужен Пак Чимин. — Я его опекун. Ещё страннее. Опекун? Не папа, не отец, а опекун? Чимин никогда не говорил, что его «строгие родственники» — приёмные. Не то чтобы это было важно… хотя нет, эта мысль отчего-то показалась важной. Но Сокджин решил отложить её и позже подумать, почему. — Это Ким Сокджин, владелец магазина, в котором работает Чимин. Он сегодня не пришёл на смену, с ним всё в порядке? — Он в больнице, — сухо ответил опекун. — Что?! — Сокджин аж со стула подскочил. В каком это смысле — в больнице? Его Чимини в больнице?! — Что с ним? Что произошло? — Это вы мне расскажите, господин Ким Сокджин, — неожиданно ядовито произнёс опекун. — Объясните, что произошло с моим ребёнком, что его нашли в таком состоянии, да ещё и в таком непотребном виде на автобусной остановке у школы, когда он должен был находиться у вас в магазине? Что? Какой ещё «непотребный вид», о чём этот человек вообще говорит? Сокджин вдруг разозлился. — В каком таком состоянии его нашли? Что с Чимином? — Жить будет, — отрезал опекун и… сбросил. Сбросил, мать его! А не охренел ли? Сокджин отнял телефон от уха, взглянул на него, приоткрыв рот, и поражённо выдохнул. — Вот ведь сука невоспитанная, — прорычал, перезванивая. В висках гулко стучало, разболелась голова. Он даже не заметил, как начал нервно мерить шагами мастерскую. — Да возьми ты трубку, чёрт тебя дери!.. Но невоспитанная сука его игнорировала. Сокджин отбросил телефон на стол и потёр лицо ладонями. Думай… Чимина нашли в «таком состоянии» — каким бы оно ни было — у школы. Скорее всего, его увезли в ближайшую больницу. Сокджин открыл карту, выставил фильтр на больницы и клиники и принялся обзванивать те, что располагались в нужном районе. К счастью, повезло уже на третьей: — Пак Чимин, Пак Чимин… Да, есть такой, — ответил приятный юношеский голос. — Поступил вчера. — Что с ним? Как он? — Извините, мы не можем разглашать информацию о состоянии здоровья пациента посторонним. Кем вы ему приходитесь? Сокджин был уже на грани того, чтобы обругать ни в чём не повинного медработника, но сдержался. Да господи, почему никто не может просто сказать ему, что с мальчиком?! «А ты этому мальчику вообще кто?» — язвительно спросил воображаемый голос опекуна Чимина. Сокджин вздохнул и нехотя буркнул: — Я его работодатель. Конечно, работодатель — не член семьи, и юноша из приёмной отказался выдавать ему врачебную тайну, зато любезно сообщил часы посещений. — А меня пустят к нему? — уточнил Сокджин. — Он не в реанимации, вы можете навестить его. Естественно, уже через минуту Сокджин стоял на улице и одной рукой вызывал такси в приложении, а другой закрывал замок на входной двери. Пока ехал в больницу, успокаивал себя тем, что Чимин хотя бы не в критическом состоянии, так что нет смысла паниковать. Как будто это помогало. В приёмной молодой омега подсказал, куда идти, и Сокджин, услышав, что ему в отделение репродуктивного здоровья, напрягся. Что вообще происходит? Чимин просто пошёл на безобидные школьные танцы, во что такое он умудрился вляпаться, что ему понадобился омеголог? Или его кто-то тронул? Жертв насилия ведь осматривают омегологи, да?.. О господи, только не это… Сокджин поднялся на четвёртый этаж, нашёл нужное крыло, но немного заплутал в поисках палаты. Он как раз заметил сестринский пост и подошёл туда — и здесь, когда до цели оставался всего один шаг, встретил неожиданное препятствие. Препятствие представляло собой высокого худощавого омегу, который стоял у стойки и заполнял какие-то бумаги, и который отреагировал на имя Чимина, когда Сокджин вежливо поздоровался с медсестрой и спросил, где найти его палату. — Господин Ким Сокджин, полагаю? — как-то недобро спросил этот омега, отложив ручку и выровнявшись. — Он самый. А вы?.. — Опекун Чимина, — ах, ну да, точно. Голос похож. — Чхве Миншик. Зачем пришли? Ну точно сука, — мысленно отметил Сокджин. Лицо Чхве Миншика очень уж напоминало бульдожье. Возможно, из-за нижней губы, которая была намного полнее верхней, и опущенных уголков рта. Или из-за тяжёлых век. Или этот человек просто Сокджину не нравился… — Я к Чимину, а не к вам. — Он спит. Ему нужен отдых и покой. Сокджин резко выдохнул и сощурил глаза, Чхве Миншик упрямо поджал губы. — Значит, зайду позже, — собрав в себе остатки самообладания, нейтрально сказал Сокджин. — Не утруждайтесь, не думаю, что Чимину будет полезно ваше общество, — на этих словах Чхве Миншик скользнул по его фигуре таким откровенно осуждающим взглядом, что Сокджин и сам стрельнул глазами вниз, пытаясь понять, что не так. А потом до него дошло — а, ну да, «строгие родственники» же. Как там было — «непотребный вид»? И не то чтобы он как-то по-особенному наряжался на работу, просто не считал необходимым прятать то, чем его наградила природа, одеваясь в мешок из-под риса. К тому же, он — лицо своего личного бренда, и его внешний вид должен говорить о том, что у него есть вкус и чувство прекрасного. Возможно, Чхве Миншика смутила его рубашка из тонкого жемчужного атласа, которая была маленьким реверансом в сторону трендового бельевого стиля, или же незавязанные ленты воротника-банта, которые свободно свисали и открывали шею и ключицы, или что-то ещё настолько же безобидное. Сокджин хорошо знал такой тип людей — они считают, что приличные омеги носят исключительно неброские ткани, невнятные свободные фасоны и обязательно застёгивают воротник под горло, чтобы не дай бог не показать лишний участок открытой кожи. Хотя, что странно, на лицо этот Чхве Миншик казался не таким и старым, ему точно не больше сорока. А Сокджин наивно полагал, что подобное ханжество осталось только среди поколения за пятьдесят… — Слушайте, — не выдержал он, — если у вас есть ко мне какие-то претензии, можем обсудить их в любое другое время, а сейчас я просто хочу узнать, что с Чимином. Я беспокоюсь о нём! Чхве Миншик несколько удивлённо посмотрел на него. — Не разводите драму, у мальчика просто… течка, — последнее слово он сказал тише, словно стеснялся. Господи, стесняться таких слов в отделении репродуктивного здоровья… — И нечего к нему ходить, у вас собственных дел нет или что? Обойдёмся без посещений. Он забрал свои бумаги и гордо скрылся в ближайшей палате. Сокджин повернулся к медсестре, которая молча наблюдала всю эту сцену, поймал её недоуменный взгляд — да, он тоже хотел бы знать, что это было — и спросил: — Он ведь не может мне запретить, правда? — Вообще-то может, — ответила та, и в голосе её послышалось сожаление. — Пациент несовершеннолетний, а это его опекун. Сокджин тяжело вздохнул и снова посмотрел на дверь палаты. Возможно, он бы и удовлетворился объяснением «у него просто течка», если бы до этого воображение не нарисовало ему множество ужасных картин, где Чимина, этого милого беззащитного мальчика, тронули альфы. А так — озвученный диагноз только заставил нервничать ещё больше. Господи, у бедняжки началась течка прямо на танцах? В толпе школьников, которые и без того дуреют от гормонов? Или он был с тем своим другом? Но тот мальчик — как раз альфа, в этом Сокджин не сомневался, а ещё он тоже подросток. И каким бы хорошим он ни казался в переписке, рядом с течным омегой, да ещё и таким красивым, как Чимин, ему могло просто снести крышу. Альфам в подростковом возрасте вообще очень сложно контролировать себя, а уж в подобной ситуации… Мучаясь предположениями о том, насколько плохо всё могло обернуться вчера, Сокджин немного отошёл от сестринского поста и прислонился спиной к стене, делая вид, что очень занят своим телефоном. Здесь будет его наблюдательный пункт. В конце концов, не станет же Чхве Миншик сторожить Чимина весь день? Однажды он выйдет из палаты — кофе там выпить, или новые бумаги взять, или ещё что… Вот тогда Сокджин и проскользнёт за дверь. Ему нужно просто увидеть Чимина, живого и здорового, хоть бы и спящего… Пока он ждал, до него долетали редкие разговоры медсестры с докторами. Поначалу он не слишком прислушивался, но вдруг уловил знакомое имя и навострил уши. — Пак Чимин не просыпался? — Пока нет, доктор Ким. Только ночью один раз. Но показатели в норме, я проверяла его утром. И ещё пришли новые результаты анализов, взгляните. Сокджин присмотрелся к этому доктору Киму, который как раз взял из рук медсестры планшет и что-то там проверял. Высокий и статный — судя по телосложению, альфа. Час от часу не легче. Не могли найти мальчику врача-омегу? Чимин должен обсуждать свою первую течку и, возможно, её последствия со взрослым альфой? Ужас… Все омегологи-альфы, которые до этого попадались Сокджину, оказывались чёрствыми и высокомерными. Общение с такими — не самый приятный опыт даже для него, что уж говорить о шестнадцатилетнем мальчике, которого всё это и без того наверняка пугает. Но когда доктор Ким, облокотившись одной рукой на стойку, повернулся так, что можно было получше рассмотреть его лицо, Сокджин с удивлением отметил, что этот человек кажется… милым? Даже слишком милым как для альфы. Странное дело, но он не выглядел ни высокомерным, ни хоть немного пугающим. А модная короткая стрижка с выбритыми висками и вовсе делала его похожим на мальчишку, словно он интерн, который только недавно закончил университет. — Это интересно… — пробормотал он и отложил планшет на стойку. — Сообщи мне сразу, как проснётся, нужно с ним поговорить. Сама видишь, нуна, случай нестандартный. «Нестандартный»? И вот что бы это значило?.. В каком таком смысле он нестандартный? Ох, господи… Сокджин вдруг понял, что ему срочно нужно успокоительное. А доктор Ким тем временем направился по коридору как раз мимо него. И было что-то такое в его невозмутимом лице и задумчивом взгляде, что внушало доверие — Сокджин даже не мог понять толком, что именно, просто… Может, ему просто подсказывала омежья интуиция. Но отчего-то казалось, что этот альфа совсем не чёрствый и, быть может, войдёт в положение, если его по-человечески попросить… Попробовать? Хуже-то не будет. — Доктор Ким! — окликнул его Сокджин, быстро догнав и преградив ему путь. Тот остановился и взглянул вопросительно. — Вы ведь лечащий врач Пак Чимина? Шестнадцатилетний мальчик, которого привезли вчера на скорой… — Да-да, я понял, о ком вы, — перебил доктор Ким нетерпеливо, хотя в его голосе вроде бы не было раздражения. — Вы правы, это мой пациент. А в чём дело? Сокджин мило улыбнулся. Он специально использовал одну из своих самых невинных и обаятельных улыбок, рассчитывая очаровать доктора и немного отвлечь его внимание, чтобы без проблем выведать необходимую информацию, — с другими альфами обычно работало… — О, я просто хотел узнать, как он. Но этот альфа что-то не повёлся. Выражение его лица осталось всё таким же серьёзным, а взгляд внимательным. — А вы, простите, кто?.. — Ох, извините, я совсем забыл о вежливости, — спохватился Сокджин, продолжая играть глуповатого милашку. Вдруг ещё прокатит? — Ким Сокджин, — и учтиво поклонился. Но доктор Ким беспощадно уточнил: — Я имел в виду, вы член семьи или родственник? — Да чёрт бы его побрал! Ну почему всем обязательно надо задать этот вопрос? И почему же это так чертовски раздражает?.. Сокджин уже подумывал о том, чтобы соврать — мол, да, родственник. Но здравый рассудок подсказывал, что прибегать к такой откровенной лжи — не лучший вариант. Ведь заподозрить здесь неладное будет очень легко. Лечащий врач Чимина наверняка уже знаком с его законным опекуном и может засомневаться, что у мальчика, которого усыновил посторонний человек, есть взрослые родственники, готовые навещать его в больнице и беспокоиться о его здоровье. И если враньё не прокатит, на простое человеческое участие уже можно будет не надеяться, так что Сокджин решил быть честным. — Нет, я его начальник, — признался он и заглянул в тёмные глаза доктора Кима в надежде найти там немного понимания. — Но я очень беспокоюсь о нём… Этот мальчишка мне как родной, понимаете? Я просто хочу узнать, что с ним произошло вчера, в порядке ли он вообще, а этот цербер меня даже в палату не пускает! Последнее уже вырвалось на эмоциях, и Сокджин прикусил язык. Уголки губ доктора Кима слегка дёрнулись, будто он сдержал улыбку. — Цербер, — повторил он с неопределённой интонацией. — Ну, этот… — Сокджин помахал ладонью перед лицом, намекая на бульдожью морду, и с досадой процедил: — Опекун Чимина. — Я догадался, о ком вы, — доктор Ким всё же усмехнулся краешком рта. — Видел вашу недавнюю стычку. Сокджин не мог понять его реакцию. Ему вся эта ситуация весёлой кажется? Потому что вот Сокджину — вообще нет. — Вам не стоит так переживать, — добавил доктор Ким, но вкупе с его усмешкой это отдавало снисходительностью — и неожиданно задело. — Ну да, я ведь могу просто взять и перестать переживать, — съязвил Сокджин, не сдержавшись. — У меня же переключатель внутри стоит, клацнул — и больше не переживаешь, удобно-то как! Доктор Ким удивлённо поднял брови, явно не ожидая такой резкой реакции, и как-то сразу стало неловко. Чёрт, разговор шёл совсем не так, как было задумано. Грубить человеку, от которого ждёшь помощи — вообще последнее дело. Сокджин устало потёр лицо ладонями, пытаясь успокоиться, и пробормотал: — Извините. — Протяжно выдохнув, он рукой зачесал волосы назад, собрался с мыслями и снова поднял взгляд на доктора Кима. — Просто этот… Чхве Миншик сказал, у Чимина началась течка, а он же был на танцах, рядом с кучей альф, подростков, которые себя плохо контролируют, они могли… — Сокджин неожиданно для себя запнулся. Произнести остаток фразы вслух отчего-то оказалось трудно, как будто если он это сделает, смутные страхи обретут вес и силу. Он невольно сглотнул, но всё же закончил: — Его ведь не тронули?.. Доктор Ким несколько секунд просто смотрел на него, раздумывая. Его взгляд снова стал серьёзным и внимательным. — Я действительно не могу обсуждать с вами своего пациента, — наконец заговорил он. — Но если бы вы меня спросили, например, как у меня дела, я мог бы ответить, что смена сегодня выдалась на удивление тихой. Обычно если к нам поступают жертвы насилия, это тот ещё переполох. Мы вынуждены вызывать полицию, заполнять кучу протоколов, да и в целом такие случаи угнетают морально… Впрочем, этим всё равно занимаются в основном травматологи, нас вызывают только для консультаций и далеко не во всех случаях. О, вот оно что… Сокджин потерянно кивнул. Странно, от этих слов ему должно было стать легче, ведь доктор Ким сейчас толсто намекнул, что Чимин — вовсе не такой случай, но засевшее внутри беспокойство почему-то никуда не делось. И хотя следовало бы на этом поблагодарить и уйти, а не разводить драму, как сказал бы Чхве Миншик, что-то не давало Сокджину так сделать. Он просто… Просто не мог оставаться в стороне. — Но вы ведь не успокоитесь, пока не увидите своими глазами, что мальчик в порядке, — вдруг тихо добавил доктор Ким, и под его проницательным взглядом стало даже как-то неуютно. — Так ведь? И он был прав. Удивительно, как быстро он всё понял. Даже сам Сокджин до сегодняшнего дня не подозревал, что настолько привязался к Чимину. А теперь осознание пришло вместе с чужими словами — такое до очевидного простое, что даже странно, как он не заметил раньше. И всё же, в какой момент этот мальчишка перестал быть для него просто милым ребёнком, которому захотелось помочь? В ту их первую встречу, когда Сокджин увидел его у «Муары», он узнал в стеснительном школьнике себя в том же возрасте — как будто оглянулся на тринадцать лет назад. И поэтому он сделал то, что хотел бы, чтобы в своё время сделали для него: приоткрыл дверь в мир, на который юный омежка робко смотрел через витрину, считая, что вся эта красота — для кого-то другого, но не для него. Сокджин взял его за руку и повёл за собой, показав, что здесь рады всем, нужно только найти немного смелости и открыть сердце навстречу прекрасному. Он знал, каково это — мечтать о недоступном, и видел в глазах мальчика тот чистый, искренний интерес, который ни с чем не спутать. Конечно он не мог пройти мимо. С тех пор всё, что он делал для Чимина, было продиктовано простым желанием помочь ему. Да, довольно быстро Сокджин проникся к этому милому и доброму мальчику искренней симпатией, но то, что он чувствовал сейчас… Наверное, что-то подобное он бы испытал, если бы в больницу вдруг попал Тэхён. Это уже не простое человеческое участие, это что-то значительно глубже и сильнее — что-то едва осознаваемое, инстинктивное, берущее начало в омежьей потребности оберегать близких и заботиться о своей семье. А инстинкты, как известно, глухи к доводам разума. Поэтому слова не успокаивают. Поэтому Сокджину нужно — нет, необходимо — увидеть Чимина и лично убедиться, что с ним всё в порядке. Но его омежья сущность — это, конечно, его проблема, а не доктора Кима, и усмирять её придётся как-нибудь самому. Так что Сокджин поблагодарил врача, поклонился и уже собирался уйти, но его остановил вопрос — внезапный, как гром среди ясного неба: — Выпьете со мной кофе? Сокджин удивлённо посмотрел на доктора, затем оглядел коридор, по которому время от времени сновал медперсонал — может, это вообще было адресовано кому-то другому? — и снова уставился на это совершенно невозмутимое лицо. Серьёзно? Доктор Ким думает, это сейчас хоть немного уместно? Совсем никакого чувства такта нет, что ли?.. Сокджин, уже мысленно формулируя не очень дружелюбный отказ, открыл было рот, но вдруг передумал, захлопнул его и нахмурился. Нет, здесь что-то не так. — Поверьте, — абсолютно спокойно добавил доктор Ким, — вы хотите выпить со мной кофе. Да, вот оно. Это сейчас не звучало, как типичное проявление этого бесячего альфьего самомнения размером с Эверест, которое «я такой невообразимо охеренный, что меня хотят все, а кто не хочет, тот просто ещё не осознал своих истинных желаний». Господи, да этот альфа даже не пытался флиртовать — значит, либо вообще не умеет, даже на самом элементарном уровне, а такого Сокджин ещё ни разу в жизни не встречал, либо… А чёрт его знает. Что это вообще значит? — Допустим?.. — неуверенно предположил Сокджин, надеясь, что доктор Ким как-то прояснит свои намерения, но тот лишь деловито проверил время на смарт-часах и быстро проговорил: — Мой перерыв начнётся через полчаса, но меня могут задержать пациенты, сами понимаете, такая работа. Подождёте? Рядом с больничным парком есть несколько кофеен, выбирайте любую. Я напишу, как освобожусь, оставьте свой номер. Какая-то часть Сокджина — в основном та, которая любила крутить альфами как заблагорассудится и разбивать чужие сердца, — возмущённо вскинулась и хотела уже спросить, а не слишком ли много этот человек о себе возомнил. Ким Сокджин ещё ни разу в жизни ни одного альфу дольше пяти минут не ждал! А если и ждал, то это были заказчики. Вот только доктор Ким выглядел так, словно они тут бизнес-ланч планируют. Нет, так на свидание не приглашают… В конце концов любопытство победило гордость, и Сокджин, тихо вздохнув, вынул из бумажника свою визитку и протянул её доктору Киму. — Здесь есть мои контакты. Тот сунул её в нагрудный карман белого халата, даже не взглянув, и Сокджин, бездумно проследив за его рукой, только сейчас обратил внимание на бейджик, прикреплённый там же. И, раз уж они кофе собрались вместе пить, то узнать имя лишним не будет… Ким Намджун, значит. — А теперь мне пора, я уже опаздываю на приём, — сказал Ким Намджун, коротким кивком обозначил вежливый поклон и быстро ушёл, оставив растерянного Сокджина с одними вопросами без ответов. Что я вообще здесь делаю? — удивлялся Сокджин сам себе позже, устраиваясь за столиком в одной из кофеен рядом с больничным парком. Не в его правилах было ждать альфу, проверяя каждые пять минут оповещения на телефоне, но — ужас какой — именно этим он сейчас и занимался. Ладно, на самом деле вся эта ситуация неплохо отвлекла его от иррационального волнения за Чимина, но всё равно — ерунда какая-то. Наверное, просто день сегодня выдался странным… Или же странным был этот доктор Ким Намджун. Да, как бы ни хотелось это признавать, пока что из всех правил, которые работали в жизни Сокджина, он оказывался исключением.***
Первый раз Чимин очнулся ночью, когда вокруг было темно и лишь свет фонаря заглядывал в окно. Он не понимал, где находится: сознание путалось между сном, в котором взорвавшееся в небе солнце испепеляло его, и реальностью, в которой ему было так холодно, что пробирала дрожь. Под закрытыми веками расстилалась красная пустыня, но когда он открывал глаза, видел очертания незнакомой комнаты и это пугало. Ужасная слабость не давала пошевелиться, Чимину казалось, что он даже палец поднять не сможет. Кто-то приходил — он запомнил женский голос, уговаривающий его поспать ещё, что-то холодное касалось запястья, и чьи-то руки убирали волосы со лба. Но эти прикосновения не приносили облегчения. Поэтому Чимин послушался и постарался заснуть. Он надеялся, что снова увидит Юнги, только теперь сможет дотронуться до него. Но сны больше не приходили. В следующий раз он очнулся, когда солнце заливало палату. То, что это именно больничная палата, он понял, когда увидел капельницу и катетер, закреплённый пластырем на его руке. Во рту было ужасно сухо, побаливала голова, саднило левую руку у плеча и у локтя, но в остальном Чимин чувствовал себя намного лучше, чем ночью. Он хотя бы мог различать, где сон, а где явь, да и в целом соображал — что уже неплохо. Он повернул голову и заметил, что на соседней заправленной койке сидит его отчим и заполняет какой-то бланк. Лицо его казалось хмурым, на лбу, между бровей, залегла морщинка, губы были плотно сжаты. О, это плохо… Чимин пошевелился, чтобы привстать и оглядеться, но двигаться было тяжело, он всё ещё чувствовал сильную слабость. — Проснулся? — вскинул голову отчим, заметив его неуклюжие попытки, и сухо поинтересовался: — Как самочувствие? Чимин сглотнул противную вязкую слюну и прохрипел: — Пить хочется. Отчим отложил ручку на тумбочку, взял стоящую там же бутылку воды и протянул ему, после чего тут же встал. — Схожу позову медсестру. Он вышел, а Чимин немного утолил жажду и наконец-то смог подтянуться на подушке повыше. Он осмотрелся. В палате было десять коек, но заняты оказались только четыре. Остальные пациенты не обращали на него никакого внимания и занимались своими делами: один был увлечён телефоном, другой читал книгу, третий, казалось, спал. Никто из них не выглядел тяжело больным. Ещё одна кровать была не заправлена, а на тумбочке лежали чьи-то личные вещи. Чимин попытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера и понять, что произошло, но последнее, что вспомнил — как прибежал на остановку, а дальше — провал. Но кто-то говорил с ним перед тем, как он потерял сознание, должно быть, эти люди вызвали скорую. Если он весь вечер и ночь пробыл в отключке, отчим наверняка начал ему звонить, чтобы выяснить, где это пасынок смеет шляться так поздно, и трубку мог взять медработник и сообщить о его состоянии. Поэтому отчим здесь — конечно же он, как опекун, обязан был приехать в больницу, ведь Чимин несовершеннолетний. Вот только его присутствие здесь означало, что Чимин в большой заднице. Сейчас он был в больничной рубашке, одежду с него, скорее всего, сняли, когда осматривали, но никто точно не стал бы заморачиваться с тем, чтобы смывать ему макияж или краску с волос, а значит, отчим уже видел. Хотя и костюм тоже наверняка видел, если ему отдали вещи, которые были при Чимине. Легенда о том, что пришлось задержаться на работе из-за инвентаризации, полетела к чертям, и Чимину ещё предстоит как-то объясняться перед очень злым опекуном. Он отчаянно застонал сквозь стиснутые зубы и сполз на подушке. Да, он определённо в заднице. Отчим вернулся, вместе с ним в палату вошла медсестра — средних лет женщина с добрыми глазами, в уголках которых залегли морщинки, делающие взгляд улыбчивым. Она проверила температуру Чимина, сообщив, что ночью у него был сильный жар, расспросила о самочувствии и измерила давление. Он узнал её голос и руки — именно эта женщина приходила к нему ночью. — Так что со мной? — спросил он у неё, но медсестра ответила только: — Уже всё в порядке. Сейчас придёт доктор Ким, он тебя ещё осмотрит и всё подробно расскажет. Чимин перевёл вопросительный взгляд на отчима, но тот тоже не горел желанием что-либо ему объяснять — он вернулся к своим бланкам и, стыдливо понизив тон, пробормотал одно единственное: — Ничего опасного, это просто течка. Дождись врача. Чимин с облегчением выдохнул — а, так это просто… что-что, простите?! Течка?.. По правде, звучало как бред. Не то чтобы он имел большой опыт течек, у него их пока не случалось вообще — да куда ему, у него элементарно запах до сих пор не проявился. Но Чимин, как и любой современный подросток, в своё время вычитал в интернете на эту тему всё, что мог, чтобы знать, чего ждать в будущем, и морально подготовиться. Так вот, течка длится от трёх до семи дней, и если она у него вчера началась, то сейчас он должен ощущать на себе все прелести типичных симптомов: интенсивное выделение смазки и феромонов, обострённая чувствительность к запахам и тактильным ощущениям, нервная возбудимость, отсутствие аппетита, повышенная температура тела, периодические приступы ноющей боли внизу живота, реже — спазмы, и дискомфорт в области гениталий, из-за которого кажется, что если не засунешь в себя что-то очень большое, длинное и твёрдое, то сойдёшь с ума. Что там ещё было? Ах да, постоянные мысли о сексе, а также странные необъяснимые порывы и навязчивые идеи, продиктованные инстинктами, — всё это превращает омегу в непредсказуемое капризное существо с острой потребностью к спариванию. Ощущал ли Чимин хоть что-нибудь из этого сейчас? Абсолютно ничего. Он скорее чувствовал себя так, будто переболел тяжёлым затяжным гриппом и только-только оклемался. И ему при этом говорят, что у него течка… Странно. Может, отчим что-то не так понял? Не зная, что и думать, Чимин молча дожидался своего врача. Наконец-то тот появился — доктор Ким Намджун, так он представился. Альфа — это Чимин понял сразу, из-за чего тут же стушевался. Хотя доктор Ким не выглядел устрашающе, скорее даже наоборот, у него было такое милое лицо, что больше подошло бы омеге, и приятный размеренный голос с мягкими интонациями, просто… Обсуждать течку со взрослым альфой в присутствии отчима — это прямо джекпот. Чимин не мог представить себе более неловкую ситуацию. Хотя нет, мог: если бы у него действительно была течка и он бы сейчас начал приставать к доктору на глазах у отчима — вот это был бы самый настоящий джекпот, точно. Доктор Ким, пока прощупывал ему живот, задавал всё те же вопросы о самочувствии, что и медсестра, но Чимин не мог сказать ему ничего нового. Он и правда был в порядке, если не считать слабости. — А что насчёт вчерашнего дня? — спросил доктор Ким, что-то печатая в планшете, а затем заблокировал его, вальяжно облокотился на спинку Чиминовой койки и поднял пытливый взгляд. Он и во время осмотра вёл себя свободно и непринуждённо, разговаривал неформально, словно они не врач и пациент, а хорошие знакомые, которые просто убивают время за светской беседой и обсуждают, например, погоду. — И за несколько дней до этого? Было что-нибудь необычное? Чимин только потерянно хлопал глазами. Симптомов течки у него точно не было, такое он бы не пропустил… — Упадок сил и постоянная сонливость, но вместе с тем — проблемы со сном, — вдруг начал перечислять доктор Ким с поражающей точностью. — Плохой аппетит, проблемы с пищеварением, боли в животе, повышенная раздражительность или тревожность — что-нибудь из этого, может быть? Чимин даже рот приоткрыл от удивления. — Да… — пробормотал он. — Но я думал, это от волнения. — Было из-за чего волноваться? — участливо спросил доктор Ким. Чимин покосился на отчима, поймал его испытующий взгляд и быстро отвёл глаза, закусив нижнюю губу. Не мог же он сказать при нём, что переживал из-за школьных танцев и встречи с другом, который неожиданно пробудил в нём совсем не дружеские чувства… Судорожно обдумывая, что бы такое соврать поубедительнее, Чимин неосознанно начал теребить краешек тонкого больничного одеяла. — Ну, я же старшеклассник, — он нервно улыбнулся. — Все старшеклассники постоянно о чём-то переживают, разве нет? Оценки, школьный рейтинг, экзамены… Доктор Ким несколько секунд недоверчиво смотрел на него, но расспрашивать дальше, спасибо ему, не стал. Вместо этого снова разблокировал планшет и начал что-то печатать. — Ещё какие-нибудь необычные симптомы были? — Мне становилось плохо от сильных запахов, — вспомнил Чимин. — Не только от неприятных, даже от самых обычных, вроде кофе или там цветов… Доктор Ким коротко кивнул и заключил: — Что ж, всё примерно так, как я и думал. У тебя была так называемая течка со слабо выраженной симптоматикой, иначе говоря — скрытая течка. Чимин недоуменно нахмурился, снова взглянул на отчима, но тот, судя по непониманию, отразившемуся на его лице, тоже слышал о таком впервые. — Это довольно редкое явление в наше время, — пояснил доктор Ким, верно расшифровав их реакцию, — но не опасное, беспокоиться не стоит. Основная причина подобного состояния — хронический стресс и нестабильный гормональный фон, поэтому такое иногда случается у подростков во время первой течки. — Подождите, — нахмурился отчим, — а что тогда произошло вчера? У Чимина же были все симптомы, я имею в виду, обычные симптомы, вы сами сказали… — Да, верно. Судя по всему, имел место сильный гормональный выброс, из-за которого ненадолго проявилась привычная симптоматика. Поэтому мы все решили, что у тебя, Чимин, началась течка. Но утренние анализы дают понять, что она уже прошла. — То есть… — растерянно пробормотал Чимин, пытаясь уложить всё это в голове. — То есть течка у меня уже закончилась, поэтому я сейчас чувствую себя нормально? А всё это время я её даже не замечал? И если бы не этот гормональный выброс, я бы даже не узнал, что она была? Это типа такая… недо-течка? Доктор Ким усмехнулся. — Что ж, можно и так это назвать. Вот только Чимину смешно не было. В уголках глаз вдруг защипало, и он быстро опустил лицо, уткнувшись взглядом в свои руки, сжимающие краешек одеяла. Получается, одноклассники, которые насмехались над ним, были правы — он действительно недо-омега. У него даже течка какая-то «недо-». А запах? Ведь после первой течки он-то должен был уже раскрыться, разве нет? Чимин поднял руку и, сделав вид, что чешет нос, принюхался к запястью. Ничего. Конечно же, а на что он рассчитывал? Что ни с того ни с сего станет нормальным? Ну да. — Это как-то лечится? — упавшим голосом спросил он. — Или так теперь будет всегда? — Что ты, конечно же не всегда, — заверил доктор Ким. — Как только твой цикл стабилизируется и общее состояние улучшится, всё встанет на свои места и течка будет проходить как обычно. Не беспокойся, в лечении нет необходимости, это не патология. Но мы можем помочь твоему организму быстрее справиться с гормональной бурей и выровнять цикл. Я выпишу таблетки, их нужно будет принимать несколько месяцев, дальше будем смотреть по анализам. Он говорил мягко и успокаивающе, и его слова заставили Чимина немного воспрянуть духом, но тут неожиданно вмешался отчим: — Вы уверены, что это необходимо? — он смотрел на доктора, и лицо его выражало недовольство. — Вы ведь сказали, это не патология, и ничего опасного в таком состоянии нет, так нужно ли вмешиваться в естественный процесс? Может, пусть его организм развивается так, как было задумано природой? Уж простите, но течка, которая проходит так легко, что её можно не заметить — это не проблема, как по мне, а большая удача. Чимину вдруг стало так обидно. Как будто все его переживания — пустяк, который выеденного яйца не стоит, и вообще, радоваться должен, это ведь такая большая удача — быть бракованным. Но возражать отчиму бесполезно. Тот просто не поймёт. По его мнению всё, что привлекает альф, будь то красивая внешность, запах, или та же течка — это огромная проблема и даже опасность для омеги, и если всего этого нет — так это только к лучшему. Он скорее бы согласился на лечение, благодаря которому Чимин бы на всю жизнь остался неполноценным. Зато не загуляет с альфой и не останется папой-одиночкой в шестнадцать — одни плюсы ведь! — Вы правы, господин Чхве, вмешиваться необязательно, — вежливо согласился доктор Ким. — Но то, что у Чимина почти не было симптомов, отнюдь не означает, что его течка прошла легко. Когда его привезли к нам, он был истощён. Понимаете… — Он на несколько секунд задумался, потирая подбородок. — Дело в том, что течка — очень энергозатратный процесс сам по себе, но когда организм омеги саботирует любые её проявления, на это требуется ещё больше ресурсов. Такое состояние очень изматывает, особенно если игнорировать плохое самочувствие и вести привычную активность. Полагаю, эти несколько дней были для тебя довольно тяжёлыми, разве я не прав? Чимин не сразу понял, что последний вопрос был адресован ему. Но не успел даже рот открыть, как отчим скептически заметил: — Не думаю, что если бы его течка проходила как обычно, он был бы бодр и полон сил. Это всегда изматывает. Чимин молча проглотил обиду. Ему нечего было возразить, даже если бы он решился спорить, — откуда ему вообще знать, как это происходит обычно? — Что ж, решение в любом случае за вами, — нейтрально проговорил доктор Ким. — У вас есть ещё ко мне вопросы? — Больше нет. — Чимин? — доктор Ким выжидательно смотрел на него, но Чимин стрельнул взглядом в сторону отчима и заметил, как тот, закинув ногу на ногу, нервно дёргает носком туфли. Несложно было догадаться, что отчим злится на него — за враньё, за то, что вчера пошёл на танцы без спроса, за то, в каком виде там был, за все эти проблемы, которые теперь нужно решать. Сейчас он сдерживался, потому что для него всегда было важно, что подумают люди, и конечно же он не стал бы устраивать скандал на глазах у всех. Но Чимин понимал, что рано или поздно ему придётся столкнуться с последствиями своих поступков, и усложнять себе жизнь ещё больше не стоит. А задай он сейчас вопросы, которые его волнуют, отчим может решить, что он так интересуется этим из-за желания поскорее загулять в каким-нибудь альфой. Естественно, Чимин не должен даже думать об альфах до совершеннолетия как минимум, а в идеале — до выпуска из университета, а поэтому его не должны беспокоить такие несущественные мелочи, как отсутствие запаха или неправильные течки… — У меня тоже нет, — пробормотал он. — Спасибо вам, доктор Ким. Он учтиво поклонился доктору — насколько вообще мог это сделать, полулёжа в кровати, — но тот не спешил уходить. Только проверил время на наручных часах, кивнул каким-то своим мыслям, а затем снова заговорил: — Раз вопросов нет, можем тебя выписывать. Но сначала я бы хотел сделать ультразвуковую диагностику пахучей железы. Это не займёт много времени, медсестра как раз успеет оформить выписку. — Подождите, это ещё зачем? — удивился отчим. Доктор Ким повернул к нему голову и пояснил: — У Чимина ведь поздно раскрылся запах. Это может быть всего лишь особенностью его полового созревания, но иногда отсутствие запаха указывает на некоторые серьёзные заболевания. Я просто хочу убедиться, что мы не упускаем чего-то важного. Не волнуйтесь, господин Чхве, это простая диагностическая процедура, она покрывается страховкой. Он растянул губы в вежливой улыбке, которая показалась Чимину какой-то холодной. Отчим согласился на обследование, хоть и выглядел не слишком довольным, и вышел из палаты следом за доктором, чтобы оплатить счет и подписать необходимые документы. А через несколько минут доктор Ким вернулся с креслом-каталкой, которое припарковал рядом с Чиминовой койкой и кивнул на него: — Присаживайся. — Но я же могу ходить, — возразил Чимин. — Правда, я в порядке… — Таков больничный протокол, — несмотря на непререкаемый тон, взгляд доктора Кима казался неожиданно озорным. — Не стесняйся. В конце концов, когда ещё тебя доктор по больнице покатает? Чимин с сомнением поглядел на кресло — как-то всё это странно, — но всё же послушно перебрался в него, прикрыв ноги пледом, лежавшим на сиденье. Ладно, протокол так протокол. Пока доктор Ким вёз его по лабиринту коридоров, Чимин решил воспользоваться подвернувшейся возможностью и робко спросил: — Так вы думаете, я всё-таки чем-то болен? Доктор Ким не спешил отвечать. Сначала они вошли в лифт, он нажал на кнопку первого этажа, и только когда дверь закрылась, как ни в чём не бывало сказал: — Нет, я уверен, что с тобой всё в порядке. А насчёт УЗИ я соврал, мы едем не на обследование. Чимин удивлённо распахнул глаза и вскинул голову, пытаясь заглянуть в лицо стоящему у него за спиной доктору. — А куда мы тогда едем? — Просто немного прогуляемся и поболтаем, — пожал плечами тот, поймал его взгляд и по-доброму улыбнулся. — Не беспокойся, тебе ничего не угрожает. Но я вроде как украл тебя из-под носа у законного опекуна и этим немного нарушаю больничные правила, так что буду благодарен, если ты мне подыграешь. Чимин настолько растерялся от такого заявления, что не придумал спросить ничего лучше, чем: — Как подыграю? — Не вставай с кресла. Мне будет неудобно объяснять это медицинское чудо коллегам. На самом деле, вопросов в его голове было намного больше, чем он задал. Например, с чего бы ему подыгрывать человеку, который украл его у опекуна? А вдруг этот Ким Намджун — чёрный трансплантолог, и хочет продать его на органы? Чимин читал, что как раз такие вот юноши от шестнадцати до двадцати лет на чёрном рынке ценятся больше всего. С другой стороны, если бы у доктора Кима были плохие намерения, зачем бы он вообще признавался жертве, что похищает её, когда они даже из больницы ещё не вышли и можно легко позвать на помощь? Это нелогично… Или расчёт как раз на то, что Чимин именно так и подумает и поэтому не станет сопротивляться? Но ведь это слишком рискованно, а вдруг он всё же станет?.. Он так долго не мог определиться, что же ему делать — звать на помощь или сидеть тихо, — что всё-таки непроизвольно «подыграл» своему похитителю, и тот без проблем вывез его из здания и покатил в сторону больничного парка. Никто их даже не остановил и не спросил ничего. Как только доктор Ким свернул на узкую аллею между цветущих клумб, где на удивление не было никого, хотя ясная и тёплая погода определённо располагала к прогулкам, Чимин не сдержал любопытства и снова начал расспрашивать: — А зачем вы нарушаете правила, если мы будем просто гулять и болтать? — Отличный вопрос, — как-то непонятно хмыкнул доктор Ким, но после небольшой паузы всё-таки пояснил: — Видишь ли, из-за того, что ты несовершеннолетний, я не могу просто выгнать твоего опекуна с консультации, чтобы поговорить с тобой один на один. А мне показалось, что при нём ты не можешь говорить открыто. Чёрт, это было так заметно? Чимин немного смутился. — Просто отчим очень строгий… — стал он оправдываться. — Это я заметил, — понимающе отозвался доктор Ким. — Собственно, именно это меня и беспокоит. Такие строгие взрослые зачастую считают, что ребёнка до совершеннолетия необходимо ограждать от любой информации о сексе и репродуктивном здоровье, как будто бы тогда он не станет интересоваться этой темой, и это убережёт его от ошибок молодости. Но, по правде, большинство ошибок юные омеги совершают как раз из-за недостаточной осведомлённости. Ведь сколько ни выставляй ограничения, интерес к неизведанному и тяга к запретному никуда не деваются, а бушующие гормоны требуют своё. А мне потом приходится лечить этих подростков от гонореи и консультировать по вопросам абортов… — Он тяжко вздохнул и повёз Чимина мимо небольшой беседки со скамейками, где о чём-то оживленно переговаривалась парочка пациентов. — Я ведь правильно понимаю, что господин Чхве — единственный взрослый в твоём окружении, к которому ты мог бы подойти с вопросами интимного характера? Чимин на секунду задумался, ведь первым делом почему-то вспомнил про господина Кима, но потом понял — нет, к нему бы он с подобной темой подойти не дерзнул, все же это его начальник. И как бы хорошо господин Ким к нему ни относился, нельзя же терять границы и быть настолько навязчивым и бесстыдным. — Да, наверное… — с плохо скрытым сомнением ответил Чимин, потому что, в общем-то, и отчим не был тем человеком, с которым он бы решился говорить о сексе. Похоже, в его окружении таких взрослых вообще не наблюдалось. — Так я и думал. — Доктор Ким свернул кресло-каталку на очередную аллею, которую укрывали тени молодых кедров. — Он хотя бы о течке тебе рассказывал? Или мне стоит объяснить, что и почему происходит с омегой в этот период, какие меры предосторожности нужно соблюдать?.. — Нет-нет, это я знаю, — быстро заверил Чимин. Ему не хотелось выглядеть совсем уж необразованным. — Я читал в интернете. Доктор Ким тихо усмехнулся. — Радует, что хоть с самообразованием у вашего поколения всё в порядке. — Он остановил кресло у ближайшей скамейки и присел на неё, оказавшись лицом к Чимину. — Но наверняка у тебя есть вопросы, ответы на которые не пишут в википедии, правда? Кто-то должен тебе на них ответить, так что этим кем-то могу быть я. Спрашивай о чём угодно. И даже если тебе кажется, что это глупо или не касается медицины, всё равно лучше спроси. У Чимина действительно были вопросы, которые он хотел бы задать знающему человеку, но он замялся и неловко заёрзал на сидении, делая вид, что разглядывает подстриженные кусты рядом со скамейкой. Всё же проще было говорить о чём-то таком, когда доктор Ким шёл сзади, неспешно катил кресло, и оставался только его глубокий размеренный голос и тихое шуршание колёс, а не когда приходится смотреть ему в лицо. — Я понимаю, тебе может быть некомфортно обсуждать это с малознакомым человеком, — верно истолковал его заминку доктор Ким, — тем более, с альфой. Но я врач, Чимин, это буквально моя работа — обеспечить тебя информацией о твоём репродуктивном здоровье и о том, как его сберечь. Так что не стесняйся меня. Забудь, что я альфа… Если хочешь, представь, что я вообще не человек. — А кто тогда? — удивился Чимин. Доктор Ким откинулся на спинку и расслабленно пожал плечами, слегка улыбнувшись. — Голосовой помощник, например. Как там? «Окей, гугл…»? Я даже могу сделать механический голос, — он действительно начал подчёркнуто чётко проговаривать слоги, делая неправильные ударения и неуместные паузы между словами, — чтобы тебе проще было представить. Чимин не сдержался и прыснул, прикрыв рот ладошкой. Всё же этот врач странный. По-хорошему странный, и такое его поведение действительно немного сглаживало неловкость, но всё же. — Пока ты думаешь над запросом, я закажу кофе, — вдруг добавил доктор Ким, доставая из кармана брюк телефон. — У меня вроде как перерыв. Может, ты тоже что-то хочешь? — Нет, спасибо, — помотал головой Чимин. Несколько секунд он отрешённо наблюдал за быстрыми движениями его пальцев, порхающих над экраном. Пожалуй, эта маленькая пауза была ему нужна, чтобы собраться с духом, и когда доктор Ким спрятал телефон обратно в карман, Чимин наконец-то решился в открытую спросить то, что так волновало его: — Почему это происходит со мной? Если я не болен, то почему не могу быть нормальным? И почему у меня нет запаха? Даже течка уже была, а запах так и не появился, почему так? Этот поток вопросов получился больше похожим на жалобы, да и Чимин даже не знал, какой ответ хотел бы услышать, но он решил не задумываться сейчас об этом и лишь выжидающе смотрел на доктора Кима. А тот неожиданно сообщил: — Вообще-то появился. Вчера запах у тебя был. Чимин почувствовал себя так, будто ему сказали, что завтра Соллаль. — П-правда? — переспросил он с робкой надеждой. — Когда тебя привезли в приёмное, у тебя были все симптомы течки, — спокойно подтвердил доктор Ким, — в том числе усилившийся запах. Просто к утру он снова пропал. А теперь Чимину как будто напомнили, что Соллаль в мае — это невозможно, а он, наивный дурак, взял и повёлся… — Тогда почему он пропал? — помимо его воли в голосе уже сквозило отчаяние. — Потому что запах отражает твое состояние. Дело не конкретно в нём, это лишь индикатор гораздо более сложных процессов, которые протекают в твоем организме. Давай я попытаюсь объяснить, что с тобой происходит, более понятно… — Доктор Ким сложил руки на коленях, переплёл пальцы в замок и на несколько секунд задумался, отрешённо глядя перед собой. — Представь, что твоё тело — это космический корабль. Огромный и очень сложный механизм, который даже самый умный и опытный техник не в состоянии изучить полностью, поэтому мы не всегда можем до конца понять, что и как в нём работает. Как думаешь, кто ты на этом корабле? — Капитан? — предположил Чимин самое очевидное. — Нет, — хмыкнул доктор Ким. — Капитан — это твой гипоталамус. Именно он управляет кораблём, регулируя выделение гормонов. И, как и у любого капитана, у него есть протоколы, согласно которым он действует в тех или иных ситуациях. Это довольно сложные сценарии, завязанные на инстинктах, и они регулируют жизнедеятельность корабля на всех уровнях. А вот ты — диспетчер. Ты ведёшь свой корабль через мрак неизведанного космоса, принимая информацию с сенсоров, осмысляя её и докладывая обстановку капитану: здесь у нас всё хорошо и спокойно, летим как обычно, а здесь у нас пояс астероидов в виде экзамена по математике, кэп, запускай протокол паники! Чимин не мог не улыбнуться на это. Да, у него в организме кто-то определённо запускал «протокол паники» во время экзаменов по истории. — Есть протоколы попроще, они регулируют мимолётные эмоции или рефлекторные реакции, а есть посложнее, которые затрагивают множество процессов в организме и влияют на него на протяжении долгого времени. Большинство из них адаптируются под наши потребности, под условия окружающего мира, но некоторые достались нам ещё от первобытных людей и остались неизменными. А есть и те, которые превратились в этакий рудимент. Они уже почти забылись за ненадобностью, но иногда какой-нибудь капитан на своём корабле может обнаружить такой вот старый протокол и пустить его в работу. И вот это как раз твой случай. Видишь ли, в древние времена нашим предкам приходилось выживать в неблагоприятных условиях, окружающий мир был местом, полным опасностей: крупные хищники, которые могли напасть в любой момент, болезни, которые никто ещё не научился лечить, отсутствие дома, где можно укрыться… Не всегда можно было позволить себе расслабиться, часто приходилось быть начеку и прятаться. А такое состояние, как, например, течка, делает омегу очень уязвимым. Усилившийся запах приманивает хищников, затуманенное сексуальным желанием сознание не способно быстро реагировать в критических ситуациях, физическое состояние тоже оставляет желать лучшего. А если нужно бежать? Или сражаться? Поэтому существовал такой вот протокол безопасности, назовём это так. Он был нужен, чтобы омега мог выжить в неблагоприятной среде. Когда он срабатывает, организм блокирует всё, что может сделать его уязвимым, в том числе — выделение феромонов, из-за чего может пропадать запах. Это такой себе режим стелс, если ты понимаешь, о чём я. Чимин кивнул, и доктор Ким продолжил: — Он связан с твоим базовым ощущением безопасности. То есть простого испуга недостаточно, чтобы запустить этот процесс, необходимо именно длительное напряжение, постоянное чувство, что нельзя терять бдительность ни на секунду. Сам понимаешь, в наши дни, в эпоху развития цивилизации люди редко ощущают себя так, поэтому большинство даже не знает о том, что естественные процессы в их организме могут саморегулироваться, а о скрытых течках говорят разве что на лекциях по медицине. Тем не менее, некоторые специфические сочетания внешних и внутренних факторов, ещё не до конца изученные, могут провоцировать такую реакцию организма. Грубо говоря, твой капитан, не зная, как ему действовать, нашёл старый протокол и запустил его в работу за неимением других вариантов. Поэтому твоё тело сейчас как бы скрывается, чтобы максимально слиться с местностью и переждать стрессовую ситуацию. Естественно, оно блокирует и выделение феромонов. Но это ненадолго, поверь. Как я уже говорил, однажды цикл стабилизируется и всё придёт в норму. Чимин слушал внимательно, каждое слово примеряя на себя, и всё больше думал, что да, это всё объясняет. Мир, полный опасностей, где нельзя терять бдительность ни на секунду? Именно в таком он и живёт — по крайне мере, так это ощущает. И дома, и в школе он чувствует себя максимально уязвимым, и даже в ателье господина Кима, в своём тайном убежище, не может полностью расслабиться — всё же он там работает, а на работе он должен быть собранным и готовым к самым разным ситуациям. Ведь когда имеешь дело с людьми, будучи для них обслуживающим персоналом, случается всякое. И ещё вчера днём, если бы его вдруг спросили, Чимин бы сказал, что не помнит, когда в последний раз по-настоящему чувствовал себя в безопасности… Но потом был вечер, и встреча с Юнги, и это непривычное ощущение защищённости и внутреннего спокойствия, которому Чимин так легко поддался рядом с ним. Время, которое они провели вместе, было словно из другой жизни — впору бы и вовсе считать его сном, такой же фантазией помутнённого сознания, как и красная пустыня с пылающим небом, потому что сейчас то чувство близости, которое возникло между ними, казалось чем-то настолько же фантастическим. Как и сам Юнги. Как и вкус его поцелуя, который отпечатался в памяти так ярко, что одна только мысль о нём заставила сердце взволнованно ускорить ритм… Так может ли быть, что из-за него?.. — А на что был похож мой запах? — осторожно спросил Чимин, когда неожиданная догадка посетила его. — Нуна… то есть медсестра Кан сказала, так пахнут цветы белой акации. Выходит, Юнги тогда уловил его запах. Чимин вспомнил их объятия и то странное, доселе незнакомое ему желание, чтобы Юнги был его — во всех смыслах его — альфой. Как раз после этого тот заговорил об акациях, которых никогда не было в школьном саду. Получается, тогда всё и началось… — А гормональный выброс, о котором вы говорили… — озвучил Чимин свою догадку. — Он мог быть из-за… ну… Он замялся, смутившись, но доктор Ким пришёл ему на помощь: — Я почти уверен, что он произошёл из-за контакта с альфой, — он сказал это так легко, словно в этом и нет ничего такого. — И, кажется, его зовут Юнги. Чимин поражённо уставился на него, на несколько секунд даже потеряв дар речи. — А как вы?.. — Ладно, про альфу ещё можно было догадаться, но имя?! — Ты звал его, — спокойно пояснил доктор Ким. — Из-за высокой температуры ты немного бредил, и в бреду шептал, что он тебе нужен. — Чимин густо зарделся, и доктор Ким тут же добавил: — Всё в порядке, это абсолютно нормально. В конце концов, у тебя была течка. И нет ничего плохого в том, что тебе кто-то нравится, в твоём возрасте естественно начинать интересоваться этой стороной своей жизни, что бы там ни говорил твой опекун… Но я должен кое о чём спросить тебя как врач. У тебя был незащищённый секс с альфой? — Что?.. Нет, — выпалил Чимин, неосознанно перейдя на испуганный шёпот. Он готов был поспорить, что теперь покраснел до кончиков пальцев. — Конечно нет, мы ничего такого не делали… — Всё в порядке, Чимин, — мягко повторил доктор Ким. — Я не собираюсь тебя за это ругать или осуждать, просто если это так, нужно будет позже записаться на приём и сдать несколько анализов… — Но я не вру! — Чимин умоляюще свёл брови. — Ничего такого не было, правда, мы просто… — Он зажмурился и на одном дыхании выдал: — Мы просто целовались! Не с омегологом он хотел обсуждать свой первый поцелуй — он не был уверен, что вообще хотел бы его с кем-то обсуждать, — но что ещё оставалось? — Хорошо, я тебе верю, — всё тем же успокаивающим тоном проговорил доктор Ким, и, открыв глаза, Чимин заметил, что тот поднял руки в примирительном жесте. — Но я должен был уточнить этот момент, понимаешь? Учитывая обстоятельства. Всё же у тебя была течка, и я рад, что твоему альфе хватило выдержки не заходить дальше простых поцелуев, мало кто смог бы вовремя остановиться в такой ситуации… Повисла небольшая пауза, во время которой доктор Ким снова расслабленно откинулся на спинку скамейки и периодически то посматривал на часы, то скользил взглядом вдоль аллеи, а Чимин пытался справиться со смущением и понемногу успокаивался. — А можно ещё вопрос? — решился он снова заговорить, когда щёки перестали пылать так сильно. — Сколько угодно, — легко разрешил доктор Ким. — Гугл к твоим услугам. — Вы можете выписать мне те таблетки, о которых говорили? Пожалуйста… Отчиму не обязательно об этом знать, я могу сам их купить. Расслабленное выражение тут же сошло с его лица, а взгляд чуть прищуренных тёмно-ореховых глаз стал испытующим, но Чимин этот взгляд стойко выдержал. Он был настроен серьёзно. Он устал быть посмешищем, по которому даже не понятно, омега ли он, и если для того, чтобы стать нормальным, нужно привести гормоны в порядок и стабилизировать цикл, и существует шанс хоть как-то ускорить этот процесс, Чимин не хотел бы упускать такую возможность. — Выписать рецепт я могу, — наконец ответил доктор Ким, оставаясь всё таким же серьёзным, — но сперва ты должен кое-что мне пообещать. Чимин с готовностью кивнул, и тот продолжил: — Мне не нравится, что ты игнорировал своё плохое самочувствие и не обращался за помощью, пока дело не приняло настолько серьёзный оборот, что ты начал терять сознание от обычных гормональных скачков. Если хочешь сам принимать подобные решения, ты должен ответственно подходить к вопросам здоровья, Чимин. Это не шутки. Если почувствуешь, что что-то не так, сразу придёшь на консультацию, чтобы мы могли скорректировать дозировку или отменить препарат. Договорились? — Да. Я обещаю. Доктор Ким ещё с секунду смотрел на него, как будто оценивал, достаточно ли такого обещания, затем поднял сжатый кулак и вытянул мизинец. — Ты же не думаешь, что я поверю тебе на слово? Чимин непроизвольно усмехнулся, взглянув на его руку. — Мне уже шестнадцать, доктор Ким. — А мне двадцать восемь, — невозмутимо ответил тот. — И что с того? Сила клятвы на мизинчиках не зависит от возраста. — Резонно… — признал Чимин. Он перехватил его мизинец своим, а затем они скрепили клятву «печатью», соприкоснувшись большими пальцами. — Обещаю не игнорировать плохое самочувствие и в случае чего сразу записаться на приём. — Вот и молодец, — сразу же подобрел доктор Ким. А Чимин вспомнил другого человека с фамилией Ким, который любил заключать договоры точно так же. К его удивлению, спустя несколько минут именно этот человек сначала появился неясным силуэтом вдали, а затем стремительно подошёл к ним, не глядя приткнул картонную подставку с двумя стаканчиками на скамейку и присел перед Чимином на корточки, захватив его руки в плен своих больших ладоней и крепко сжав. — Чимин-и! — его взгляд лучился теплом, но в нём было слишком много беспокойства. — Господин Ким?.. — ошарашенно пробормотал Чимин. — Как вы здесь?.. — Боже, почему ты в кресле? — перебил тот, суетливо осматривая его с головы до ног. — Милый, тебе настолько плохо? — Вовсе нет, я… — Это просто больничный протокол, — вставил доктор Ким своим глубоким размеренным голосом. Чимин синхронно с начальником повернули к нему головы, а тот, в свою очередь, забрал один из стаканчиков, заглянул под крышку, удовлетворённо хмыкнул и взглянул на господина Кима. — Спасибо за кофе, прямо как я люблю. И как вы так угадали? — Он загадочно усмехнулся, встал, разминая шею, и небрежно бросил: — Пойду прогуляюсь, у меня всё-таки перерыв. Чимин, минут через десять нам надо будет возвращаться в палату. После чего неспешно двинулся в сторону находящегося неподалеку сада камней. — А вы что, знакомы? — удивлённо спросил Чимин у господина Кима, который с нечитаемым выражением лица смотрел доктору вслед. — Ну как сказать… — рассеянно ответил господин Ким. — Успели немного пообщаться. Он резко встрепенулся и снова повернулся к Чимину, а затем взял его лицо в ладони, с беспокойством оглядывая. — Ты такой бледный… — Я в порядке… — заверил тот, но больше ничего сказать не успел — уже в следующую секунду господин Ким резко притянул его к себе, заставив немного нагнуться, и крепко обнял. Чимин совсем этого не ожидал, поэтому несколько мгновений лишь глупо моргал, замерев в нерешительности. А затем робко скользнул ладошками по худощавой спине господина Кима и прикрыл глаза, позволяя себе насладиться теплом, которое разлилось в груди. Чуть осмелев, он склонил голову и осторожно прижался носом к воротнику атласной рубашки, вдохнув сладковато-пряный аромат сандала. Так хорошо… Губы сами собой растянулись в радостной улыбке. Господин Ким шумно выдохнул. — Я так испугался, когда узнал, что ты в больнице… Не пугай меня так больше, ладно? — Не буду, — послушно пообещал Чимин. И даже не задумался, откуда господину Киму вообще стало известно о его состоянии, потому что слишком откровенно наслаждался тем, как тот гладил его по волосам. — И со мной ничего страшного не случилось, правда. Меня уже выписывают. Господин Ким отстранился и критично оглядел его, придержав за плечи. — Уже? Не слишком рано? Твой опекун сказал, у тебя началась течка… — Ч-что?.. — растерялся Чимин. — Мой оп… вы разговаривали с моим отчимом? Выражение лица господина Кима сделалось таким сложным, что по нему невозможно было что-то понять. — Имел удовольствие, — вопреки словам, довольным он точно не выглядел. Чимин напрягся. По правде, он всеми силами пытался избежать их личного знакомства друг с другом… Оставалось только надеяться, что отчим хотя бы не был груб, потому что он мог, а уж кто-кто, но господин Ким точно не заслужил грубости в свой адрес. Впрочем, поинтересоваться, как прошла их встреча, Чимин не успел, потому что его снова завалили вопросами о том, как он себя чувствует и что с ним произошло. Он в двух словах пересказал то, что понял из объяснений врача про скрытые течки. Оказалось, господин Ким тоже о таком раньше не слышал. — Бедный ребёнок, — он сокрушённо покачал головой. — И ты ещё на работу ходил! Нет бы сказать, что плохо себя чувствуешь? — Но я же не думал… ну… — неловко пробормотал Чимин, пряча взгляд. — В любом случае, всё уже закончилось! В понедельник я приду на смену, извините, что сегодня так подвел… — Не говори глупостей, нашел за что извиняться, — господин Ким заботливо поправил плед у него на коленях. — Твоё здоровье важнее любой работы, запомни это. И вот что, отдохни как следует, я дам тебе больничный на эту неделю. Чимин протестующе замотал головой. — Нет-нет, в этом нет необходимости! Я… — Чимин-и, — мягко оборвал его господин Ким, снова взяв за руку. — Отказы не принимаются. И, скорее всего, отпуск тебе всё же понадобится. Послушай… — он немного замялся. — Когда я сегодня виделся с твоим опекуном, он явно не был от меня в восторге. Похоже, он считает, что я как-то виноват в случившемся, так что может не захотеть, чтобы ты возвращался на работу… Чимин весь похолодел, осознавая, как сильно облажался. Не только потому, что работа в «Муаре» была его отдушиной и он ни за что не хотел её терять, ему также стало очень стыдно, что господин Ким оказался невольно втянут в его ложь. Тот ведь дал ему выходной вчера, даже не подозревая, что он соврал отчиму про смену и пошёл на бал без спроса. — Я ему всё объясню, — испуганно пролепетал Чимин. — Давай дадим ему немного времени, — предложил господин Ким. — Наверняка он тоже переживал, когда узнал, что ты попал в больницу, а у некоторых людей беспокойство трансформируется в злость. Пусть остынет немного, и тогда я с ним поговорю и мы всё решим как два взрослых человека. Чимин закусил губу и кивнул, потому что не хотел сейчас спорить, но про себя подумал, что всё равно разберётся с этим сам. Он и так доставляет своему начальнику слишком много проблем… Они ещё немного поболтали, пока не вернулся доктор Ким и не сообщил, что им с Чимином уже пора. Господин Ким тут же засуетился, встал, сунул в руку Чимину оставшийся стаканчик из тех, что принёс, со словами: — Совсем забыл, я же взял тебе чай! С ромашкой и мелиссой, тебе вроде такой нравится, да?.. — После чего ласково потрепал его по волосам и, поймав взгляд доктора Кима, с чувством произнёс: — Спасибо вам… — Да бросьте, — небрежно отмахнулся тот. — Я разве что-то сделал? Просто вышел на прогулку со своим пациентом, а тут вы. Вот так неожиданная встреча, правда? Бывает же такое… Он подождал, пока Чимин попрощается со своим «случайным» посетителем, а затем неспешно, в легком прогулочном темпе, повёз его обратно в палату. Но пока они ехали мимо беседки и цветущих клумб, Чимин, вскинув голову вверх, заметил, что на губах доктора Кима играет лёгкая улыбка. По правде, тот вообще выглядел слишком довольным собой как для человека, который ничего не сделал…***
Чимин не обманывался внешним спокойствием и отстранённостью отчима, когда они ехали из больницы. Он уже понимал, что его ждёт, как только они будут дома, и морально готовился к худшему. Поэтому немного удивился даже той минимальной заботе, которую к нему проявили его приёмные родственники. Чжиён, как оказалось, приготовил для всех ужин — что было удивительно, потому что обычно загнать его на кухню получается разве что скандалом. Чжихёк не подначивал Чимина и не позволял себе пошлых комментариев в его адрес, хотя наверняка уже знал, из-за чего тот попал в больницу, и уж такой повод для шуточек, как течка, точно бы не упустил. Отчим не загрузил его домашней работой, что было бы в его стиле, а предложил после ужина пойти к себе отдохнуть. Тем не менее, Чимин не верил, что на этом всё закончится. Больше походило на затишье перед бурей. И поэтому он постоянно гонял в голове мысли о том, как будет объясняться и оправдываться, когда буря всё-таки грянет. Оставшись наедине с собой, он ходил по комнате и бездумно перекладывал книги и тетрадки с места на место — ожидание скандала держало его в напряжении не хуже, чем мог бы сам скандал. По ощущениям время тянулось, как резина, но на самом деле мнимое затишье было недолгим. Не прошло и получаса, как отчим вошёл к Чимину в комнату и резким движением сгрузил на письменный стол небольшую спортивную сумку, с которой они уезжали из больницы. — Там вещи, которые были на тебе, когда тебя забрала скорая, — тон его не предвещал ничего хорошего. Взгляд был холодным и пронизывающим. Чимин тяжело сглотнул, невольно сжавшись под этим взглядом, и опустил глаза. Несмотря на то, что он чего-то такого и ждал, ему малодушно захотелось сбежать от этого разговора. Но он напомнил себе, что должен разобраться с проблемой, если не хочет потерять работу в ателье. — Я могу объяснить, — начал он немного дрожащим от волнения голосом, но отчим язвительно перебил его: — Очень на это надеюсь. — Вжикнула молния, он достал из сумки кое-как скомканную блузу из чёрного шифона и кожаный корсет. Приподнял их, демонстрируя Чимину: — Потрудись-ка объяснить, какую такую инвентаризацию ты проводил в этом. Его губы скривились в гримасе отвращения. Чимин понимал, что придётся говорить правду хотя бы частично — он должен отвести подозрения от господина Кима, должен выставить всё так, словно тот вообще ни при чём. — Я соврал, — тихо признался он. — Я не был в магазине, господин Ким дал мне отгул… — Ну и где же ты шлялся тогда, позволь спросить? — Я ходил на школьные танцы. — Чимин осмелился поднять взгляд, нервно заламывая пальцы, и умоляюще посмотрел на отчима. Он ведь не сделал ничего противозаконного, это обычное мероприятие для учеников, Чжиён и Чжихёк не раз бывали на таких… — Я ни разу не был на них раньше и очень хотел сходить, просто посмотреть, как это бывает, потанцевать немного… — О, ну конечно, — обманчиво мягко протянул отчим. — Просто школьные танцы, да? — Его лицо вдруг исказилось от злости, он швырнул в Чимина блузкой и вскричал: — Ты на школьные танцы вырядился как шлюха?! Чимин дёрнулся, словно ему дали пощёчину. Только били не по лицу. Он опустил голову и до боли прикусил щёку изнутри, чтобы не огрызнуться в ответ, хотя очень хотелось, потому что это не просто какая-то одежда — это его костюм, пошитый по его эскизу, и никто не смеет говорить, что в нём он выглядел как шлюха! Это не так… это ведь неправда… Но на глаза всё равно невольно навернулись слёзы, когда Чимин посмотрел на блузку, лежащую у него под ногами небрежно смятым комком ткани. Словно половая тряпка. — Молчишь? Ты хоть понимаешь, чем всё это могло закончиться?! У тебя ещё и течка была! — Но я же не знал о ней! — воскликнул Чимин, всё же не сдержавшись. Это было совсем уже несправедливо! Как будто он это специально! — Ты на меня ещё голос повышать будешь?! — Отчим подошёл ближе и посмотрел на него сверху вниз, угрожающе сощурив глаза. Его резкий запах чайного дерева стал заметно тяжелее, начал горчить — он подавлял Чимина, почти душил, и из-за этого где-то внутри зарождалось неосознанное желание забиться в угол и позорно заскулить. — Слушай сюда, глупый щенок. Тебе несказанно повезло, что вчера на той остановке тебя нашли взрослые омеги, которые всё сразу поняли и вызвали скорую. Потому что если бы тебя, течного, в таком виде нашли альфы, отодрали бы толпой в кустах за школой, как последнюю блядь! Ты это понимаешь, идиота кусок?! Чимин инстинктивно отступил на шаг. Он не впервые видел отчима злым, но впервые — настолько разъярённым и пугающим. Даже закралось сомнение, что тот ограничится только колкими словами, а не ударит его, хотя раньше до такого никогда не доходило. — Я спрашиваю — ты осознаешь, какую дурость совершил? — Д-да, — Чимин непроизвольно перешёл на формальную речь. — Извините, я больше так не поступлю. Отчим тяжело вздохнул и продолжил уже не так агрессивно: — Я очень разочарован в тебе, Чимин… Ты всегда был послушным и ответственным ребёнком, я думал, тебе можно доверять. Видимо, я поторопился с выводами. Следовало внимательнее отнестись к этой твоей работе, проверить, что за человек тебя нанял. Этот Ким Сокджин совсем развратил тебя… — Он здесь ни при чём, — поспешил возразить Чимин, но отчим снова вскипел: — Не ври мне! — Но… — Хочешь сказать, ты эти шлюшьи тряпки взял не у него? — его резкий тон был полон скептицизма, отчим кивнул на валяющуюся на полу блузку, а затем бросил на неё кожаный корсет, брезгливо поморщившись. — У тебя бы денег не хватило купить их самому. И лицо твое разрисованное, словно ты из борделя сбежал — кто-то же разрисовал его тебе, правда? Ещё и серьги… — Он вынул из кармана небольшой прозрачный пакетик с зип-застёжкой, в котором оказались серёжки Тэхена, и поднял их на уровень глаз… — В больнице сказали, они тоже были на тебе. Чимин, где ты их взял? Точно, Тэхён! Это способ всё объяснить, не втягивая господина Кима! — Мне их друг одолжил на вечер, — быстро заговорил Чимин, пока отчим снова не перебил его, — как и одежду. Мне не в чем было пойти, и он одолжил свои вещи… — И ты думаешь, я поверю? — строго спросил отчим. — Думаешь, я не вижу, что это не дешёвые стекляшки из супермаркета, а дорогие серьги? Откуда бы у тебя взялся друг, который станет одалживать тебе такие ценные вещи? Что-то я не слышал, чтобы у тебя вообще друзья были. — Он подозрительно сощурил глаза: — Чимин, признайся честно. Ты эти серьги украл? Чимин не хотел верить, что действительно это услышал. — Украл? — Он смотрел на отчима, неприятно поражённый, и не понимал, как тот мог подумать о нём такое. Весь их разговор он чувствовал себя так, будто с каждым словом его всё больше и больше втаптывают в грязь, но это уже был перебор. — Я говорю правду, — голос стал сиплым от вновь подступающих слез. — Эти серёжки мне одолжил друг, его зовут Ким Тэхён… Отчим сердито вздохнул и спрятал пакетик обратно в карман. Чимин проводил взглядом его руку и нахмурился. — Я должен вернуть их, — осторожно заметил он. — Получишь обратно, когда расскажешь мне правду о том, где их взял. А пока будут у меня. Я больше не могу тебе доверять, Чимин… Ты же знаешь, я терпеть не могу вранье. — Это не… — Я ещё не закончил! С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. Из школы сразу идёшь домой, опоздаешь больше, чем на полчаса — останешься без ужина. А если и дальше будешь врать мне, можешь и про школу забыть. Тебе ясно? Чимин молчал, опустив лицо. — Я спросил, тебе ясно? — Да, — едва слышно ответил он. А когда отчим ушёл, бессильно осел на пол. Он прижал кулаки к глазам, чтобы не расплакаться. В груди жгло от обиды. Почему он должен всё это выслушивать? Он не водился с плохой компанией, не пил и не принимал наркотики, не совершал ничего противозаконного, а просто сходил на школьные танцы, как все обычные дети. Да, он соврал, и это нехорошо, но если бы сказал правду — отчим бы его ни за что не отпустил. Рассказал бы только, что подобные мероприятия — это опасно, потому что все альфы школы спят и видят, как бы отыметь Чимина толпой в кустах, и придумал тысячу срочных и важных дел на этот день. Так уже бывало не один раз до этого, это ведь не первый школьный вечер, на который Чимин хотел пойти. Но каждый раз, когда он спрашивал разрешения, его не отпускали. И он бы не стал врать и в этот раз, если бы не встреча с другом, которого он так хотел увидеть. Роза… Чимин бы всё отдал сейчас за возможность написать ему. Просто поговорить, излить свои переживания, высказать всё, что мерзким осадком осталось на душе после слов отчима, почувствовать, что у него есть человек, который всегда остаётся на его стороне, что бы ни случилось. Чимин подорвался и принялся перебирать все вещи в сумке. Не то чтобы он всерьёз на что-то надеялся — умом он понимал, что забыл свой второй телефон на крыше, когда сбегал. Тот ведь был подключен к колонке и пристроен под бутылку как светильник. Но когда Чимин не нашёл его в сумке, это всё равно больно ударило под дых. И этого удара он уже не выдержал. Судорожно всхлипнув, он забежал в ванную, закрыл дверь на замок и включил воду, чтобы шум заглушал рыдания, которые рвались из груди. Он сел спиной к стиральной машинке, подтянув к себе согнутые колени, и вжался в них лицом. У него больше не было сил держать эту боль в себе… Вчера он сбежал, чтобы спасти свою гордость. А сейчас думал — и какой в этом смысл? Какой смысл в гордости, если её так легко растоптать? О какой гордости вообще можно говорить, если его самого так легко смешать с грязью, назвать шлюхой за творчество, в которое он вложил частичку себя, поставить под сомнение его порядочность за желание хотя бы раз почувствовать себя красивым, пойти на танцы, как обычный подросток? И теперь ему даже некому написать, чтобы выговориться и найти поддержку. Вчера он потерял не только Юнги — он потерял Розу, своего друга. Он потерял всё, что их связывало, даже телефон с перепиской, которая хранила столько прекрасных воспоминаний о нём. Не осталось больше ничего. Чимин только сейчас по-настоящему осознал весь горький смысл этих слов. Даже если бы он нашёл способ снова скачать то приложение, он ведь не сможет как ни в чём не бывало написать Юнги снова, предложить ему остаться друзьями и просто продолжать общение в сети. Не после того, что вчера произошло между ними, не после того, как Юнги говорил о чувствах. Если у него есть чувства, то тут только два выхода — либо ответить на них, либо исчезнуть из его жизни совсем, чтобы он мог забыть Принца и двигаться дальше. Поступать иначе — жестоко. Так что Чимин теперь должен отказаться от Юнги совсем… Только он совершенно не подумал, как в таком случае будет справляться со своими чувствами. Кто же знал, что это будет настолько больно? Кто же знал, что он будет ощущать себя таким опустошённым и ничтожным? Таким ужасающе одиноким? Кто же знал, что за один день Чимин потеряет даже то немногое, что приносило ему радость в его жалкой жизни. У него больше нет друга, который понимал его как никто другой. Работа в ателье теперь под вопросом. Тэхён разозлится и больше не захочет иметь с ним никаких дел вообще, когда узнает, что Чимин не может вернуть ему дорогие серёжки… Похоже, тот сон был вещим. Вокруг осталась лишь выжженная пустыня, где нет никого и ничего. Юнги исчез. Он больше никогда не скажет, что рядом… Мечты рушатся, а надежда сгорает в огне взорвавшегося солнца. И скоро в нём сгорит и сам Чимин. Потому что он действительно остался один.