Увертюра нашей любви

Перспектива возвращения в Невермор меня особо не радовала, но противостоять желаниям родителей я не собиралась. К тому же Ксавьер был прав, пять месяцев не такой длинный срок, чтобы видеть в этом трагедию. Первые четыре я каким-то чудом пережила. Вот и оставшиеся выдержу. Да и коли знаешь, что тебя ожидает за поворотом, к этому уже проще подготовится. Вздохнув, я посмотрела в окно и подивилась тому, насколько тихие тут пейзажи. Словно они замерли в предвкушении бури и забыли отмереть. И такое начинается с того момента, как ты пересекаешь невидимую черту владения полоумного некроманта. Огромный, суровый и непроходимый лес утопал в полумраке вечерних сумерек и прохладе зимнего зноя. Он как бескрайний живой организм, перешептывался шуршанием и отблесками теней на дороге. Это зачаровывало и в тоже время ввергало в панических страх перед неизведанным. Как-будто у меня не было шансов выбраться отсюда, сбежать от Невермора и его вездесущих объятий. Вздох сожаления сам собой сорвался с моих губ. Как бы странно это не звучало, но я не хотела становится частью мира, который не понимала. Для меня он был чем-то выходящим за рамки нормального. Я бы даже сказала, слишком… Чересчур пугающим и шатким. Выросшая в заботе и любви родителей, я не представляла, что простое место, имеющее стены и крышу, будет внушать в меня столько страха, сколько не внушало в брата предстоящее посвящение и ритуальный танец с клинками. А это, между прочим, определяло его статус в социальной лестнице нашей фамилии. Аддамсы всегда считались странными и немного чокнутыми, но даже для нас подобное поведение было перебором. Причем это свидетельствовало не только о том, что мне следовало как-то поменяться, а о том, что подобная ситуация, не должна была оказывать на меня никакого воздействия. Я фейри, мне заведомо должно быть стыдно перед предками, за то, что я трушу, как малолетний ребенок, едва научившийся говорить. Что вообще могло испугать чистокровку? Наверное, только возможность перестать быть высшей и лишится своей великой крови. Стать низшей, это то, чего я реально боялась и никогда бы не смогла пережить. Пусть на одно короткое мгновение, но представлять это у себя в голове было странно и неправильно. Словно я с жизнью прощалась раз и на вечность. И это даже без самобичевания и самокопания в расшалившейся не на шутку психике. Будь на моем месте мать, она обязательно что-нибудь придумала бы и нашла решение на этот вопрос. Причем такое, которое устроило бы всех и его бы написали в учебниках по практикам саморазвития и психологической поддержки. Как вообще можно было затеряется в тени матери? Таким вопросом меня периодически баловали все окружающие. Но они не понимали, что значило иметь яркую, амбициозную и всеми обожаемую Мартишу Аддамс в матерях. Для них она была лишь ярким и искрометным образом впечатавшимся в мозг. Для меня же она была той, кто стоял на пути и вечно угнетающе смотрел в душу своими пронзительными черными глазищами. И если однажды я хотела выйти из ее тени, то для этого надо было совершить нечто по-настоящему безумное и грандиозное. А с моим характером замкнутой социопатки, только и делать, что бороться с матерью, которую до сих пор считают одной из самых блистательных женщин в стране. Ее красота, ум и грация будоражат миллионы сердец. А я… Рядом с ней никто и вообще не могу называться полноценным членом общества. Как в сказке о гадком утенке. Но по какой-то нелепой причине, кто-то где-то решил, что для нас с ней это нормально. Быть такими неправильными и непохожими друг на друга, что это убивало. Реально… Вот словно контрольный в голову, каждый раз, как я с ней разговаривала. И чтобы после подобного остаться в здравом уме и трезвой памяти, надо было очень сильно постараться. И я реально лезла из кожи вон, чтобы показать всем, на что способна. Да, только толку в этом не было никакого… Как бы я не билась головой о стену, ничего не получалось. Я оставалась простой тенью своей восхитительной матери, которая затмевала всех, кого только можно и нельзя. И если бы в один прекрасный день, я лишилась бы своей идеальности, то, наверное, просто умерла бы. ибо в таком состоянии я вообще стану изгоем! Пусть я и не любила общество посторонних, но для меня было важно мнение окружающих людей, даже на дистанцирование. Вот такая нелогичная картина мира, противостоящая любому понятию здравого смысла. В этом тоже было приятно винить слишком популярную мать, но я понимала, что не все мои тараканы в голове из-за нее. Были и те, которые завились исключительно потому, что я была самой собой и никак иначе. В противном случае, пришлось бы на самом деле рассказывать психологу на занятиях о своих фобиях. Правда, зачем меня вообще записали к этой недалекой фее, я так и не поняла. Занятия с ней не приносили мне никакой пользы, напротив, только усугубляли и без того шаткую ситуацию. Порой мне начинало казаться, что подобным образом надо мной проводился какой-то эксперимент. Сколько я вообще протяну в условиях полного помешательства. И как бы смешно это не звучало, отчасти я была восхищена подобного рода догадками. А с другой, пугалась того, что творилось в моей собственной головушке. Я же чокнутая психопатка. Реально… Таких, как я следовало изолировать от нормального общества. Но для такой глупости, я слишком хорошо шифровалась под нормальную. Скорее всего, по этой причине мать и выбрала подобного рода специалиста, который сам был не от мира сего. Достаточно было вспомнить тупую улыбку и бесцветный взгляд ее серых глаз, и все вопросы отпадали сами собой. Ее саму надо было сдавать в психушку на лечение, а не позволять работать с подростками, у которых ветер в голове и полностью неустойчивая и нестабильная психика. По крайней мере, она не сильно мешала моим планам на будущее, так что вполне терпима. Но чем дольше длились занятия с психологом, тем отчетливее я понимала, что все в этом мире, в той или иной степени, сумасшедшие. Так что не было ничего удивительного в том, что я не чувствовала, себя комфортно в окружение толпы, но так сильно жаждала признания общественности. Логика, явно не моя сильная сторона и я никогда не прислушивалась к голосу здравого смысла. Была же возможность придумать красивую сказочку и не возвращаться в Невермор. Но нет, уже сидя дома, я отчетливо поняла, что Ксавьер так ничего толком мне и не поведал. Лишь сильнее запутал все и привел мои чувства в замешательство. Так что я была обязана взвалить на свои плечи сей неподъемный груз и решить кое-какие проблемы. Хотя бы разгадать тайну, которую мой жених, так усиленно от меня прятал и не позволял к ней прикоснуться. И как бы глупо это не звучало, но тем самым он лишь сильнее подстегивал мой интерес ко всему происходящему. Как тут отказаться, когда подобного рода чертовщина происходила под самым носом. Она манила и давала повод задуматься, а так ли безобидны те, кто скрывался за масками в темноте. Что вообще можно узнать, если в одно мгновение сорвать покрывало таинственной завесы и взглянуть в глаза самому жуткому кошмару? Можно ли в этом случае найти ответ на тот вопрос, который занозой сидел в груди? Как вообще можно было верить тем, о ком ничего не знал? И какого черта, именно я должна была стать катализатором какого-то пророчества? Когда уже начинает казаться, что весь сумасшедший мир окончательно и бесповоротно рехнулся, осознание собственной неполноценности отходит на второй план. Вот и со мной приключилось нечто подобное. История, которая никогда не должна была появляться на страницах журналов, совершенно неожиданно ожила и превратилась в реальность. То, что невозможно было предугадать или предсказать. Полное помешательство, которому не было определения ни в одном медицинском справочнике. Вот и как с этим жить? В те короткие мгновение, когда душа готова покинуть тело и устремиться за пределы осязаемой вселенной, она сужается до крошечной точки в голове. И моим контрольным неожиданно стала помолвка. Осознание того, что я не желала делить своего жениха ни с кем, немного напрягало. Да вообще сам факт того, что я готова была принять свое будущее замужество, как нечто нормальное, сильно сбивал и волновал. Оно заставляло и без того путанные мысли, завязываться морским узлом. Я никогда не считала себя дурой, но почему-то чем ближе были стены Академии, тем отчетливее я понимала, что не понимаю вообще ничего. Точнее, я никак не могла осознать собственное бессилие и положение жертвы. Я не была хищником, способным клыками решить любую проблему. Отчего-то на этот раз во мне бушевали совершенно иные эмоции. И как бы матушка не говорила о том, что в конечном счете, я пойму зачем Невермор призвал меня, легче не становилось. Напротив, лишь сильнее вязла в чувствах и эмоциях, которые до сей поры мне были неведомы и на которые я никогда не обращала внимания. Когда полумрак обреченности сковывает со всех сторон это страшно. Но когда это твой единственный путь и другого не предвидится, вот это по-настоящему жутко. Вот только данные безвыходные ситуации, как раз были коньком всех Аддамсов, во все времена. А коли так, то я обязательно должна пройти сей странный и тернистый путь с высоко поднятой головой. Никто не должен понять, что я сама трушу и не хочу возвращаться в жуткую Академию, которая словно была создана специально для меня любимой. Про то, что я не дружу с логикой, я кажется, уже вспоминала. Но чем дольше рассуждала, тем сильнее в этом убеждалась. Ибо в своих собственных мыслях, я путалась подобно мухе в липкой паутине. От этого становилось тошно и хотелось натурально завыть. Вот только моя гордость и упрямство не позволяли опускаться до уровня оборотней и уподобляться их низменной звериной натуре. Я выше этого и должна нести свой тяжкий груз ответственности с гордо поднятой головой, идеально ровной спиной и разведенными плечами. Никто не должен видеть высшую фейри в другом состояние! И если бы кто-то сказал мне, что придется выбирать, между тем, что происходило со мной в момент перевода и попыткой бегства… Я бы не позволила себе струсить. Никогда и ни за что на свете! Аддамсы не пасуют перед сложными задачами. Мы всегда идем до самого конца. Как бы тяжело и сложно не было. Но мы постоянно видим лишь конечную цель и тот результат, который хотим получить. А если ты отшагнул, то лишь для того, чтобы прорваться через сложности. Именно так меня учили с самого раннего детства. И этими принципами я руководствовалась всю сознательную жизнь по сей момент. Менять свои принципы, рад Невермора, я не собиралась! Тряхнув головой, постаралась отогнать прочь непрошенные мысли. И без того в голове гудело и создавалось некое подобие вакуума, в котором я плавала. Такой формалиновый концентрат, затуманивающий видение происходящего и погружающий в перекошенную реальность, от которой больше проблем, чем толку. И как с этим бороться, я пока не поняла. Но у меня не оставалось времени, чтобы разобраться в причинно-следственных связях и отыскать приемлемые решения. Ибо ворота Академии, уже показывались на горизонте, а старинный замок представал во всей своей пугающей и готической красе. В груди словно когтистой лапой что-то сковало и защемило. Я почувствовала очередную волну паники и подбирающуюся к горлу истерику. Но поддаваться на такое было нельзя. Теперь я под очередным прицелом посторонних глаз, а это значило лишь одно… Держаться до самого конца. Пока не станет совсем невыносимо, пока за спиной не захлопнется дверь и пока я не останусь в гордом одиночестве, где смогу дать волю чувствам. И коли, сейчас нет никаких, подходящих для выполнения данного действа, условий, то и реветь бессмысленно. Сжав челюсть, практически до хруста, я наблюдала за тем, как мимо окон машины пронеслись кованые ворота с гербом покойного некроманта. Ну вот и все, вторая половина моего заключения начиналась прямо сейчас. И если я думала, что самое худшее позади, то сто процентов ошибалась. Ибо зловещие и густые тени, уже складывались в причудливые узоры на усыпанном звездами небе. И они предрекали мне лишь беды, печали и опасности. Вот только, стоило ли им верить? Ведь судьба изменчивая вещь, а я наследница Аддамсов, которая рождена для того, чтобы быть кошмаром для всех живых!