Увертюра нашей любви

Решив последовать совету родителей, я не стала ждать подъема. Одевшись в форму для занятий физкультурой, я поспешила обратно в комнату жениха. Все же он как в воду глядел, предлагая остаться. Но я, помыслив о том, что вряд ли сдержу собственные желания, решила уйти от греха подальше. Вот только в такой ситуации, лучше бы я с ним переспала, чем стала неведомой зверушкой. И как еще истерика не наступила? Видимо кровь предков помогает оставаться с холодной головой. Ну, или шок до конца не прошел, и паника не захлестнула с новой силой. — Ты чего в такую рань? — Ксавьер протирал глаза кулаком и смотрел на меня, как на привидение покойной прабабки. — Нам срочно надо поговорить, — мотнула я головой, стараясь не обращать внимания на то, что он в одних трусах. — И это не ждет даже до утра. Кажется, я должна была тебя послушаться и сидеть рядом с тобой, не отходя ни на сантиметр. — Что успело приключиться за ночь? — дроу тут же сменил игривый тон на серьезный. — Понимаешь, — я тряхнула головой и устроилась на своем излюбленном месте, — это сложно объяснить простыми словами. Я сама еще не до конца переварила и осознала, что это творится со мной. В настоящий момент, вот прямо в это мгновение. — Так, рассказывай, как есть, а там придумаем, что с этим делать, — Торп налил мне воды и подал стакан, — мы муж и жена, почти, а это все равно одна сатана. Ни к добру мать мою поминать, но что уж там. Как есть, так и говори. — Сегодня ночью, Энид, под влиянием Невермора, или черт его знает кого, но укусила меня и впрыснула в кровь гормоны оборотня, — начала я в очередной раз пересказывать события ночи, — когда я проснулась уже сердце менялось. А ты сам знаешь, что после него остановить процесс нереально. Эта тварь потусторонняя хорошо подготовилась и все просчитала. Так что не думаю, что это было спонтанно. Хотя меня она уверяла, что все из-за Аякса, с которым я имела честь мило побеседовать. Так что теперь я не чистокровная высшая фейри, а черти кто и сбоку бантик. Жалкая и ничтожная смеска, которую все будут призирать и в которую даже низшие будут тыкать пальцем и смеяться. Как-то так… В комнате повисла тишина, разбиваемая лишь моим судорожным клацаньем зубами о край стеклянного бокала. Я бы тоже с первой же секунды не нашла что ответить. И была даже рада тому, что Торп не кинулся тут же утешать меня, глупыми и ничего не значащими фразами. Значит он хотя бы осознавал всю серьезность ситуации и старался не допустить лишней паники. Такое достойно уважения. Он поставил меня выше собственных амбиций и желаний порисоваться и показать себя с лучшей стороны. Хотя… Мы знали друг друга с пеленок, ни о какой лучшей стороне и речи быть не могло. И все же благодарность была искренней. С другой стороны, я тоже не была идеальной. Хотя… Родители были правы, мы, несомненно, стоили друг друга. Так что можно даже не разглагольствовать на тему того, что у нас тут неправильные и нездоровые отношения. Мы изначально не были нормальными, дабы пренебрежительно относиться к идиотским и немного маниакальным стандартам наших семей. Поэтому мы и сошлись. Каждый прекрасно понимал, что другой видит в нем лишь отражение себя с поправкой на собственных тараканов и закидоны. Вот и на этот раз, враги недооценили тех, кто вырос в условиях полного сумасшествия. Там, где нормальное существо впадало в панику и нервный тремор, нам обычно говорили, а давай еще раз пнем, вдруг результат будет другим. И не важно, что пинали шестилетние дети, хранителя демонических врат. Но, там и Цербира, в энном поколении, можно было только пожалеть, не каждый день, ему на голову сваливались такие бесстрашные придурки. Вот только этот эпизод как нельзя лучше демонстрировал отношение наших родителей, к нам самим. А что могло из этого вырасти? Правильно… Мы! — Спрошу заранее, какой реакции ты от меня сейчас ждешь? — Торп все же отмер и повернулся ко мне. — Если истерики и заламывания рук, не дождешься. Трагичных соплей по поводу и без, тоже не ко мне. Утешения и ласки, ну, я понятия не имею, как утешать баб, так что извини. Могу только налить выпить. На том, мой эмоциональный диапазон душевной поддержки заканчивается. — Да, нет, — покачала я головой, — я жду твоей реакции на то, что твоя невеста теперь смесок, которого будут призирать все от мала до велика. И твоего решения, касаемо нашей помолвки. Что теперь с нами будет? Вот на этот вопрос я и ожидаю ответа. — Нет ничего удивительного и странного, — жених покачал головой и все же плеснул мне в стакан еще водички, — твое отношение с внешним миром ограничивалось привычными рамками, дозволенного и разрешенного. Невермор же заставил тебя посмотреть на вещи под другим углом. Так что можно сказать, что ты теперь частично понимаешь меня. Вот почему тут нет никаких правил и ограничений. По этой же причине законы внешнего мира не распространяются на владения помершего некроманта. И почему все самые важные беседы можно вести лишь в хорошо намоленных местах, куда ему нет доступа. Пусть эта тварь и сдохла много лет назад. Но постоянно находятся те, кто приносит ей клятву на крови и чьими руками он творит безумства. — Тогда нам надо как-то изловить и убить тог, кто сейчас является его хранилищем, — удивленно посмотрела я на спокойного и собранного парня. — Это не выход для решения нашей проблемы, — покачал головой дроу, — нам надо вычислить его и сделать так, чтобы он никому не смог навредить. Как мы в детстве поступали с Мистером Скимморм. Когда тот пакостил и пытался сожрать твоих скорпионов. Для этого предстоит попотеть. Но мы хотя бы понимаем, что ему нужна ты, а это значит только одно. Что будем ловить на живца. Теперь предстоит серьезно потрудиться. — Но, разве ты мне ничего не скажешь про наш брак? — прищурившись я постаралась понять, о чем думает мой жених. — Этот вопрос меня сейчас волнует всяко больше. — А что с ним? — удивленно протянул мой собеседник. — Все так же, как и было. Никаких изменений я не вижу. Так что прекращай страдать дуростью. Пусть хоть монстром пучеглазым с восемью руками, ты моя невеста. И я не собираюсь отказываться от взятых на себя обязательств. Если все еще хочешь разорвать помолвку, я настаивать и держать не стану. Но инициатором нашего с тобой расставания становиться не собираюсь. Надеюсь, ты это прекрасно понимаешь и не будешь упрямиться. Поэтому прошу, не действуй мне на нервы с такими глупыми мотивами. Они у меня не железные и голова без того загружена под завязку. — Ты же понимаешь, что теперь я чертов смесок? — непонимающе уставилась я на него. — Как мне тебе доказать, что все твои тараканы в голове, пустая трата нервных клеток? — потерянно протянул Ксавьер. — Ты серьезно думаешь, что такая ерунда могла бы встать между нами и привести к какому-то скандалу? Мне плевать. Реально… — Но мне нет, — покачала я головой, — мне самой от себя противно. Как ты вообще способен держаться в такой момент? — Потому что мне больше хочется разложить тебя на этом подоконнике и заставить забыть обо всем, кроме того, как стонать, — тихо, но решительно пробормотал блондин. — И сейчас я едва себя сдерживаю от того, чтобы не заняться более приятными вещами, чем убеждение тебя в том, что мне до зеленой лампочки, какая там у тебя кровь. Не мне, неудачному эксперименту высших, говорить о том, имеет ли кто-то право на свои тайны, или не имеет. Меня смущала такая откровенность в мою сторону. Сейчас при свете рассвета до слез хотелось спрятаться от его взгляда. Который смотрел на меня упрямо и серьезно, с капелькой веселья и все тем же молчаливым интересом, которого раньше по своей глупости я не замечала. Задумчивое любопытство в потемневших от желания глазах сбивало с толку, не увязываясь с размеренным дыханием и общей картиной нашего разговора. Как можно было в разгар такой беседы думать только о подоконнике и мне, на нем лежащей, я не понимала. Но, кажется, иное его и вовсе не заботило. Искусанные губы растянулись в полубезумной улыбке, между белоснежных зубов с удлинившимися клыками мелькнул кончик языка. Он еще и улыбался так, что в желудке все переворачивалось и сладко замирало в предвкушении. Вот же гад... Я даже не успела испугаться, что сказала это вслух. Мой жених откинул голову назад, возобновляя убийственно медленное, издевательское приближение ко мне. Светлые кудри, покачивались в такт его движений, солнышко очерчивало фигуру, а отсутствие одежды не оставляло места для полета фантазии. Он был реальным, моим и нужным. В ушах нарастал звон, в комнате слишком поспешно светлело, как будто ясное небо за окном не окрашивалось в розовые лучи рассвета, а было в зените полуденного солнцепека. Я жадно ловила ртом воздух, вдавливая затылок в окно и молилась всем. Правда, о чем конкретно, так и не понимала. Тело наливалось приятным томлением, расцветало в душе предвкушением и осознанием того, что нас реально хотели. Не просто потому, что мы красивые, а потому что «я» для него была на первом месте. И это кружило голову и выбивало все лишние мысли за пределы, сузившегося до размеров подоконника, мирка. — Давай все же подождем до наступления первой брачной ночи? — судорожно сглотнув, я постаралась удержаться на грани нормального. — Потому что уже ни ты, ни я не уверены в том, что нам удастся сдержаться и остановиться. — Поэтому я еще раз говорю, займи голову чем-нибудь полезным, — тихо сказал он, нависая надо мной, — потому что дурости у нас и так с тобой на двоих хватает с лихвой. Не стоит вмешивать сюда еще что-то неадекватное. Я громко всхлипывала, дергаясь всем телом, от обжигающего прикосновения мужской ладони к обнаженному колену. Тепло разливалось по всему телу, оно оседало на коже приятными иголочками, покалывало и дарило покой. К такому нельзя было привыкнуть. Каждый раз сердце останавливалось, как перед прыжком в пропасть, а потом пыталось вырваться из груди, подобно запертой в клетке из костей, птичке. И каждый раз я умирала вместе с невозможностью прочувствовать все до конца, и возрождалась вновь в пелене приятного томления. Прикосновения Ксвьера напоминали легкие, ненавязчивые порхания бабочки. Он трепетно, с упоением поднимал руку все выше и выше. Пока обжигающе горячие пальцы не замерли на моей щеке в немом вопросе. Что побудило меня ответить, я не знала. Но тихий стон, сорвавшийся с губ, словно убивал нас и не давал покоя. Качнувшись, совсем немного, я первая прижалась губами к его губам. Захватывая их в свой плен и окончательно потонув в той нежности, которая повисла, между нами. И это было волшебно… Необъяснимо, но так правильно, что хотелось потеряться в этом коротком моменте навечно. Поцелуй был настолько чувственным, нежным и в то же время ярким. Казалось вокруг меня порхала магия и рассыпалась миллионами светящихся всполохов. Такая нежность и грусть заполняла все внутри и вытесняла думы о дурном. Верно, по какой-то неясной для себя причине, я посмела усомниться в Торпе, но это было ошибкой. Которая едва не стоила мне всего. рядом с ним я чувствовала себя живой и полноценной. Он дарил мне покой и всегда ждал с распростертыми объятиями. Любой, хоть проклятой, хоть больной, хоть до беспредела счастливой. Он был моим, а я была лишь его одной. — Запомни, никогда и никому не доверяй так же, как мне, — оторвавшись от моих губ, медленно проговорил Ксавьер. — Вместе мы переживем все неприятности и все невзгоды, только позволь мне быть плащом, который укроет тебя от них. — Знаешь, мне кажется, что это просто сон, — взяв его лицо в руки, я потерлась носом об его нос, — но рядом с тобой, он почему-то становится реальностью. И это мне нравится. Пугает до безумия, но дико нравится. — Вот и не просыпайся, оставайся только со мной, в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, — он уткнулся мне носом в висок и шептал это на ухо, — пока смерть не разлучит нас, чтобы я вновь тебя отыскал, даже годы спустя, в другом мире и теле. На вечность, до скончания этого временного потока. — Ты так говоришь, словно это уже когда-то было, — так же тихо ответила я. — Кто знает, — рассмеялся он, — вдруг я уже находил тебя. И теперь не намерен отпускать, как бы того не хотел Невермор. — Что ты имеешь виду? — я подняла на него глаза. — Просто знай, — улыбнулся Ксавьер, — я люблю тебя…