О вреде принципов и мармеладных мишках.

Когда утром Бэкхена разбудил крик - он поневоле стал хлопать ладонью по кровати в поисках пульта, чтобы включить телевизор. Но когда крик повторился и в нем было ни намека на что-то эротичное - Бен подскочил на постели, готовясь отбиваться от атаки зомби. Натянув штаны и первую попавшуюся футболку, Бэк, перепрыгивая через три ступеньки, вбежал на кухню и резко затормозил животом о стол, морщась. - Штукатурка??! Серьезно??! - Ну Чонин-а... - ныл Хань. - Я тебя спрашиваю, как ты мог отскребать на лестничной клетке штукатурку и ее жрать??! - Чонин... - робко встрял Бэкхен, но старший брат шикнул на него, продолжая отчитывать своего мужа, - Я тебе разрешаю есть селедку с мармеладом, но ШТУКАТУРКА?! Ты подумал о ребенке?! - Но ведь это малыш хочет... - Йа! Не сваливай все на него! - бухнул кружку о раковину альфа и, подхватив ключи от машины со стола, вылетел из кухни, а затем и из квартиры. Хань зажмурился, потирая лицо ладонями, а потом натянуто улыбнулся Бэку. - Сделаешь чай? У меня где-то в шкафу были отличные конфеты... - и он тоже покинул комнату, дрожа. Бэк испуганно вздохнул и пошел готовить легкий завтрак. Чайник закипел и выключился, бутерброды были нарезаны, когда раздался звонок в дверь. Думая, что вернулся Чонин и забыв, что у него, вообще-то были ключи, Бен бросился открывать. Но за дверью был не брат. Там стоял очень высокий парень с рыжими кудряшками и улыбкой, чем-то похожей на смех Ханя. Он удивленно вскинул брови. - Привет, малыш, а Чонин дома? - Здравствуйте... - робко пробормотал Бэкхен. Альфа пах очень приятно, не так, как брат, иначе. Чем-то теплым и сильным, - Брат вышел куда-то. - Брат? А, так ты тот самый Бэкки, который поступил в Сеульский Национальный? - Эм... Да. А вы? - Меня зовут Пак Чанель. Я друг Чонина с университета. - А, тот самый! - радостно захлопал в ладоши Бен, - Ой... Простите за грубость. Он рассказывал как-то. - Ну, раз встреча "тех самых" состоялась, можно мне хоть Лулу поприветствовать? - А, да, проходите, пожалуйста. Чанель улыбнулся. Оказавшись внутри, - разулся, потрепал по волосам омежку и прошел на кухню: - Лулу! Твой любимый любовничек пришел! Лулу-я!! - не найдя парня на кухне, он прошел в комнату и Бэк не знал, как ему реагировать - судя по всему, Пак был вхож в дом и имел право так себя вести. Он уж хотел пойти готовить чай и на гостя, как вдруг раздался взволнованный крик: - Бэкхен!!! Бен взволнованно прошел в гостиную и в ужасе зажал рот ладонью: Хань без чувств лежал на полу, а возле раскрытого шкафа валялся небольшой стульчик, с которого, скорее всего, старший и упал. - Хань! - Бэкхен упал рядом с ним на колени, пытаясь понять, не убился ли он. Чанель достал телефон, вызывая скорую: он был собран, хотя в голосе и проскальзывали рычащие нотки. Лу никак не приходил в себя, хотя Бэк и по щекам его хлопал, и искусственное дыхание делать пытался. Но через несколько минут на улице раздалась сирена, предупреждая, что врачи приехали. Чанель подхватил беременную омегу на руки, наплевав на предостережения младшего, и сам вытащил его на улицу, передавая врачам. Резко схватив Бена, едва успевшего закрыть дом, за руку, Пак засунул его в свою машину и поехал за скорой, быстро набирая номер Чонина. Тот взял не сразу: - Сейчас не до тебя, шпала! - огрызнулся Чонин в трубку. - Заткнись и слушай меня, Ким Чонин. Ты сейчас же тащишь свою задницу в городскую больницу. Ханя увезли на скорой. На том конце провода раздался судорожный вздох. - Еду. Чанель вертел в руках незажженную сигарету, послав далеко и надолго медсестру, пытавшуюся ему запретить. Он выглядел спокойным, в то время как Бэка трясло - он впервые сталкивался с такой ситуацией и сердце билось о ребра как бешеное. Мальчишка старался не думать о том, что Хань может потерять ребенка, что Чонин может потерять их обоих. Он тихо всхлипывал, уткнувшись в колени и дрожа о легкого холода - все же он не успел одеться, а на улице было далеко не лето. - Эй, еще тебе заболеть не хватало, - мягко улыбнулся Чанель, садясь рядом с омежкой и накидывая ему на плечи свой пиджак. Бен вспыхнул, ему было неловко, особенно от того, что от запаха альфы по телу бежали просто полчища мурашек. - Спасибо, - мягко улыбнулся он и Чанель резко выдохнул, подаваясь вперед и стирая пальцами слезы с щек омеги. Тот дрожал и шумно сглатывал, пытаясь отвести глаза. И это показалось Чанелю очень милым. Он обнял всхлипывающего мальчика, прижимая к своей груди и медленно гладя его по волосам. Бэк так и задремал, не заметив эффектного появления Чонина - тот влетел в больницу, что-то крича и сбивая на ходу пациентов. Его волосы были встрепаны, лицо покраснело. Подбежав к другу, он даже не отреагировал на спящего у него в руках брата, выдохнув одно-единственное: - Хань?.. - Живой, но пока в себя не пришел. Врачи проводят обследование. - Это я виноват... - прошептал Ким, сползая спиной по стене и в отчаянии зарываясь пальцами в волосы, - Если бы мы не поссорились... - Вы два идиота. Хоть бы ребенка постыдились, - возмущенно пробасил Чанель, прижимаясь подбородком к макушке омеги, который пах чем-то апельсиново-теплым и солнечным. - Я бы сейчас тебе оторвал руки, но у меня нет сил... - уперся лбом в колени Чонин, - Поэтому просто помни, что и куда я тебе засуну, если поднимешь на него узел. - Я помню, помню, - нервно засмеялся Пак, - Не волнуйся так. А сам обнял мальчишку крепче, согреваясь его запахом и светлой встрепанной макушкой. Лишь к вечеру вышедший врач разбудил ребят. На Чонина было страшно смотреть: он был заплаканным и бледным, он дрожал, дышал через раз. Чанель и Бэкхен поднялись, смущенно переглядываясь, и подошли к нему, чтобы услышать, что скажет врач. - Вы супруг? - обратился к альфе врач и тот слабо кивнул, - Можете не волноваться, и малыш, и его папочка живы и здоровы. Господин Ким получил парочку ушибов, но ему удалось при падении защитить ребенка, хотя он рисковал получить травмы, несовместимые с жизнью. - Я... Могу его увидеть? -просипел Чонин и после разрешения врача робко вошел в палату. На койке, одеваясь, сидел Хань. Он слегка охал от боли в спине, а увидев мужа - замер. - Прости ме... - Хань... Мой маленький... - прошептал Чонин, падая на колени возле его ног и прижимаясь лбом к коленям мужа, - Это ты меня прости... Я не должен был так с тобой поступать. Да я куплю тебе целое ведро штукатурки, только не оставляй меня. - Дурак, - сквозь слезы улыбнулся Хань, наклоняясь, насколько это было возможно, и обнимая мужа, - Ты от меня так просто не отделаешься. Чанель улыбнулся, взяв вновь всхлипывающего Бэкхена за руку, и увел его из больницы. - Я отвезу тебя домой, мальчишки приедут позже. - Хорошо, хен. - Мм. Мне определенно нравится такое обращение, - протянул Пак, помогая младшему пристегнуться и задерживаясь возле него несколько дольше, чем следовало бы. Бэк испуганно охнул, облизывая губы и чувствуя, как ему хочется еще немного времени посидеть так, впитать запах старшего сильнее. Чанель глухо рыкнул, отстраняясь и вжимая педаль газа в пол. Он обещал Чонину сдержаться. И он постарается. После возвращения Ханя из больницы, Чонин не мог даже отойти от него - если Лу находился далеко - его ломало, ему было плохо. А Хань постоянно куда-то его посылал, чтобы отдохнуть от назойливого внимания мужа. Теперь уже вхожий в дом Чанель почти неделю отгонял супругов друг о друга, чтобы не было ссор. Бэкхен по привычке теперь вставал среди ночи, слыша копошение беременного в коридоре, - он научился мастерски делать бутерброды с колбасой и джемом, и даже тошнота уже прошла. Иногда с Лу спускался и Чонин - тогда ребята выводили омегу на улицу подышать свежим воздухом или походить босиком по влажной траве. Спорить с Ханем было себе дороже - острый язык китайца мог нежно помянуть весь твой род вплоть до двенадцатого колена в различных позах знаменитого любовного трактата. Проще было привыкнуть. Когда Чонин понял, что Бэкхен так и не посмотрел Сеул, все время возясь с его мужем, в календарике бухнул седьмой месяц беременности Ханя. Вызвонив Чанеля, альфа договорился с ним, чтобы тот провел для ребенка экскурсию по городу. Бэк долго крутился перед зеркалом, одеваясь. Он не понимал почему, но ему хотелось выйти из привычного робкого образа и стать интересным для Пака. Однако ничего подходящего у него не было и ярко-зеленая толстовка и голубые джинсы, а затем и пальто снова заняли свое место на его теле. Протерев очки, он сбежал по лестнице вниз и, попрощавшись с братьями, вышел из дома. Пак стоял, оперевшись спиной на свою машину и широко улыбаясь: - Доброе утро, Бэкхен-а! - Доброе утро, хен, - вежливо поклонился юноша, - Прости, что тебя заставили со мной гулять... - Да у меня все равно выходной, хоть с пользой его проведу, - улыбнулся Чанель, помогая омеге сесть в машину и садясь сам. Из Пака получился прекрасный сопровождающий: ребята увидели и улицу Мендон, и Сеульскую башню, и гору Намсан - в общем, то, что обязательно должен увидеть каждый уважающий себя турист, посетивший столицу. Особенно же Бэкхена потряс Сеульский национальный университет, где ему предстояло учиться. Парень стоял, открыв рот, пока Пак ходил за напитками. А когда ему в ладони попал стакан с кофе, неуверенно улыбнулся: - Неужели...я смог поступить? Чанель плотнее закутал мальчишку в шарф, чтобы тот не заболел перед самым началом учебы, до которой осталась лишь пара дней. - Смог, Бэкки. Ты же умный. Мне Чонин рассказывал. - Братец может и не такое наболтать, - прыснул юноша, наслаждаясь согревающим напитком, - Но что дальше? - А дальше, - улыбнулся альфа, - мы поедем тебя собирать в университет. Ким за все платит, так что гуляем! Бэк довольно засмеялся, садясь в машину. - Как бы он не пожалел об этом... Ребята сидели в кафе, греясь от пронизывающего весеннего ветра. Бэк взволнованно разглядывал пакеты со всякой канцелярией, спортивным костюмом и "формой", Чанель довольно щурился, наблюдая за тем, как омежка нервно покусывает нижнюю губу, ерзая под его внимательным взглядом. - Спасибо тебе еще раз за то, что погулял со мной, - Бэкхен поднял руку, поправляя спадавшую на глаза челку, как тут же был схвачен альфой за запястье. - И как я раньше их не увидел... - восхищенно пробормотал он, разглядывая изящные пальчики с аккуратным маникюром, - Это же произведение искусства! - Йа! Обычные руки, что ж вы все... - вспыхнул Бэк, руку, однако, не выдергивая, хотя под горящим взглядом мужчины и было неловко. - Да я бы на тебе женился только за такие руки, - засмеялся Чанель, отпуская мальчишку. - Кто сказал, что я бы согласился? - невинно протянул Бэкхен, наблюдая, как довольно вспыхивают глаза старшего. Но внезапно зазвонил телефон и Бэк ответил: - Чонин? Да, гуляем, а что? В магазин зайти? А сам уже... Ладно, я помню, помню, не кричи. Что купить? Ох... - юноша кивнул Паку и тот стал записывать все в телефон, - Утку по-пекински, брокколи, кислых мармеладных червячков, манго, водоросли вакамэ, бабл-ти со вкусом молочного оолонга, суши с угрем, кимчи, большую пачку чипсов с зеленым луком и клубничную газировку. Все? А, еще туалетную бумагу с запахом персика. - Совместить приятное с полезным, - заржал Чанель и Бэк тоже прыснул, клятвенно обещая брату все найти. Но все оказалось не так просто и покупки заняли несколько часов. Пока Чанель следил, чтобы утка была свежеприготовленной, - Бэк отбивал у сварливой тетки последнюю пачку брокколи, пропуская мимо ушей ее крики про современную молодежь. За манго, водорослями и кимчи пришлось ехать на рынок, где зазывалы-аджосси предлагали столь чудесной парочке попробовать то одно, то другое... В конце концов, Бэк купил для Пака теплые носки, потому что во время их разговора тот жаловался, что у него постоянно мерзнут ноги, а носки все дырявые или деревянные. Этот жест очень тронул альфу, да так, что он сгреб омежку в охапку, поддавшись порыву зарылся носом в его волосы и стоял так, пока Бэк не задрожал, стыдливо чувствуя дрожь по телу от запаха старшего. Мармелад и чипсы с газировкой были куплены в первом же супермаркете, в котором Чанель смутил омегу тем, что уж очень внимательно рассматривал стенд с презервативами, вслух рассуждая о том, какие лучше - с усиками или пупырышками. Но и этот смущающий этап был позади. Купив бабл-ти в любимом магазинчике Ханя, о котором Бену рассказал Чанель, они приступили к выполнению самой сложной части плана. Туалетной бумаги с запахом персика не было нигде. Яблоко, ромашка, апельсин - пожалуйста. Но только не персик. Ребята объехали такое количество магазинов в поисках, что Бену казалось уже смыслом жизни найти эту злосчастную бумагу. И кто-то там сверху смилостивился над ними, обнаружив сие сокровище в крохотном семейном магазинчике на станции. Бэк и Чанель так эмоционально благодарили продавца, что тот даже растрогался и подарил ребятам по банке пива. Бэкхену было неловко - он никогда не позволял себе подобных вещей, это не соответствовало его воспитанию. Но рядом с Паком ему хотелось быть взрослым и серьезным, а потому, когда они оказались на воздухе, он смело открыл банку, делая большой глоток...и тут же закашлялся: - Фу, как горько. Как это можно пить? Чанель хрипло засмеялся, одной рукой обнимая мальчишку за плечи, а другой вытирая пену с его губ и тихо сглатывая. -Тебе не идет пить. Если только что-то столь же сладкое, как ты... - Дурак, - вспыхнул Бэкхен и расширил глаза, когда его губ коснулись сухие и теплые губы альфы. Это был его первый поцелуй. Его целовал красивый и добрый мужчина с потрясающей улыбкой, да еще и тот, кто сделал этот день незабываемым. А потому мальчик просто прикрыл глаза, слегка подаваясь вперед и неумело отвечая на ласку. Пак притянул его к себе, согревая в сильных объятиях, и Бена снова посетила мысль: а может, влюбиться - это не так уж и плохо?.. Бэкхен и Чанель вернулись домой, когда уже стемнело. Они вошли в квартиру, шумно что-то обсуждая, но царящая тишина их насторожила. Сгрузив в кухне пакеты, они на цыпочках прошли к приоткрытой двери в гостиную и замерли, едва дыша. Чонин мягко перебирал струны старенькой гитары, не открывая влюбленного взгляда от Ханя, который, слегка покачивая головой в такт, выводил голосом мелодию, настолько нежную, что парни почувствовали себя неловко. Лу медленно гладил свой живот, иногда поднимая глаза на своего мужа и улыбаясь ему так, что слова были не нужны. Завороженный, Бэкхен не сразу заметил, как по щекам потекли слезы. - For a thousand years... I love you for a thousand years... Проведя пальцами по струнам в последний раз, Ким отложил гитару, тихо смеясь, когда сонный омега положил голову ему на плечо. - Похоже, колыбельная для нашего сына усыпила и тебя, дорогой. - Угу, - пробормотал Хань, прикрывая глаза и расслабляясь в объятиях своего альфы. Чонин, боясь спугнуть его сон, подтянул с кресла плед и осторожно накрыл ими ноги парня. Сев рядом, он взял его за руку, переплетая пальцы и прижимая их к губам. - Спасибо, что нашелся... Чанель осторожно взял за руку Бена, который слегка дрожал, и увел его на кухню. Они в молчании стали разбирать пакеты, а затем юноша плеснул в лицо холодной водой и оперся руками на стол: - Хотел бы я также... - Ждать ребенка? - удивленно приподнял бровь Пак, едва не роняя покупки на пол. - Быть любимым, - неожиданно для себя прошептал юноша, тут же натягивая улыбку по самое не хочу, - В итоге наши поиски мало кому оказались нужны. - Я больше на персики смотреть не смогу, - честно всплеснул руками альфа и ребята засмеялись, стараясь делать это потише, чтобы не спугнуть влюбленных голубков. Чанель возвращался от ребят к себе и с досадой понимал, что ему не хочется в свою холодную квартиру после уютного дома Кимов. Он остановился на мосту, благо полиции поблизости не было, и, выйдя из машины, оперся руками о железные ограждения. Глядя на огни ночного Сеула, отражающиеся в темной воде, он не мог перестать думать о той юной омежке, с которой провел этот день. Бэкхен был робким, красивым и удивительно интересным в общении. С ним можно было болтать на любые темы от аниме до экономики, и тот слушал его с таким живым интересом, что Пак невольно начал восхищаться мальчишкой. Бэкхен спокойно сносил капризы беременного Ханя, мог отлично подшутить над своим братом... И все это при том, что Пак знал, насколько рьяно юноша готовился к поступлению в Сеульский Национальный, знал о том, что тот был серьезным и прилежным в учебе.. Тот робкий поцелуй на улице, его восхитительные пальцы, светящаяся солнцем улыбка. Чанель мог бы потерять голову уже только от этого и после первого дня, полноценно проведенного вместе. И даже возраст Бэка не был причиной предавать наконец вновь забившееся от теплого апельсинового запаха сердце. Пака останавливало нечто иное. То, что Бэкхену лишь предстояло узнать.