༻• ⊰✷⊱ •༺
— Адриана! Адриана, просыпайся! Девушка сонно моргнула и зажмурилась, когда кто-то отдёрнул занавес у окна, и солнечный свет хлынул в комнату. Адриана, недовольно простонав, перевернулась на живот и зарылась головой в подушку, пытаясь поймать остатки сна. — Папа, — приглушенно донеслось из-под перины. — Ещё так рано. — Нисколько, — возразил отец. — Но для того, кто вновь всю ночь провёл за чтением, — он недовольно откинул с постели записи Нострадамуса, не удостоив их вниманием, — разумеется, рано. Адриана, шумно выдохнув, выглянула наружу, сощурив один глаз от слепящего света, заливающего комнату. Отец требовательно возвышался над кроватью, а за его спиной маячил Густав. И, признаться, крайне встревоженный вид Густава пробудил быстрее, чем утро, врывающееся в окно, или неукоснительный взор отца. Адриана подскочила на постели, как ужаленная. — Что случилось? — К твоей тётушке прибыл камердинер Его Величества, — оповестил Рауль. — Будь добра привести себя в порядок и спуститься к завтраку, — он, развернувшись на пятках, направился к выходу. — Сию минуту, Адриана! Дверь за отцом захлопнулась. — Такой переполох из-за слуги короля? — изумилась Адриана, с недоумением моргнув и потерев глаза. Густав пронырливо (насколько это удавалось при его хромоте) бросился к девушке и практически упал на край ее постели, придавив перину. — Это я слуга, а главный камердинер короля — это один из самых значимых людей во Франции, — понизив голос, торопливо произнес Густав. — Не по титулу, разумеется. Однако его снисхождения ищут даже придворные, — приглушенно прошептал он. — Желаешь благосклонности хозяина — прежде завоюй доверие его сторожевого пса. — К нам прибыл сторожевой пёс короля? — в тоне Адрианы мелькнула неприкрытая насмешка. — Тогда я озадачена: вряд ли мы сможем в столь короткие сроки отыскать миску. Густав укоризненно сузил глаза, покачав головой. — Ты ещё во власти сна? — он легонько встряхнул девушку за плечо. — Он уши и глаза короля как при дворе, так и за его пределами. Ближайший друг и верный подданный Его Величества, чьё мнение несказанно важно для короля. И, кажется, только теперь в спутанное ото сна сознание стала проникать реальность. Накануне вечером состоялся визит фрейлины Её Величества, а утром прибыл камердинер Его Величества. — Ты полагаешь, он узнал о визите Бонны? — предположила Адриана. — О, я уверен, о визите Бонны ему доподлинно известно, — без сомнений ответил Густав. — Но потому ли он здесь? Адриана замерла. Взор метнулся к потухшему камину. К дневнику Нострадамуса. К одной из склянок с настоем, что она изготовила. О чём узнал камердинер короля Людовика? Поползли слухи, что она воровка? Или ведьма? При таком раскладе её в лучшем случае ждёт темница, в худшем — казнь. Но неужели что-то из этого заставило бы камердинера короля прибыть лично? Навряд ли. Но вместо того, чтобы успокоить себя этим доводом, мысли закружились в ещё большей тревоге. По спине пробежал холодок. — Он прибыл, чтобы арестовать меня? — непослушными губами прошелестела Адриана. — Не думаю, — мотнул головой Густав. — Это не в его обязанностях. Да и будь это так, с тобой не церемонились бы, а вытащили бы из постели и прямо в исподнем уволокли бы в темницу. Но Адриану уже захлестнул страх, и она, откинув перину, соскочила с постели, принявшись шустро хватать немногочисленные вещи. — Я должна избежать этой встречи. Укроюсь на краю поселения, а ты скажешь, что я… — Нет, Адриана, — Густав поймал её за локоть, остановив метания девушки. — Этим ты только подогреешь подозрения, если они есть, и породишь таковые, если их нет. Дрожащий выдох сорвался с внезапно пересохших губ. Щёки побледнели. — Одевайся и спускайся вниз, — Густав обхватил ладонью затылок девушки, сжав его в наставническом жесте. — Будь любезна и не выказывай страха. Поддерживай беседу, но не болтай без умолку. Не смотри слишком пристально и не щурь глаза — это выглядит подозрительно, когда речь идёт о незнакомцах, но и не избегай пересечения взглядов — это говорит о скрытности. И помни, — он вновь чуть встряхнул её, — ты охотник, а не загнанная в ловушку лань. Веди себя вежливо и аккуратно, но не боязливо. Адриана сжала и разжала кулаки, делая глубокий успокаивающий вдох, а следом медленно выдыхая. Сосредоточилась, отметая тревожность. Постаралась унять бешеное сердцебиение в груди. — Ты меня поняла? — требовательно спросил Густав. — Поняла, — отозвалась Адриана. — Я оденусь и спущусь. Густав, удовлетворительно кивнув, убрал руку и взял трость. — Будем надеяться, что это обыкновенный светский визит к твоей тётушке, — он, опершись на клюку, поднялся с постели. — Ты же в это не веришь. — Верно, — согласился Густав. — Но всегда приятно помечтать. Адриана неловко улыбнулась и, как только дверь за Густавом закрылась, бросилась одеваться.༻• ⊰✷⊱ •༺
В просторную гостевую комнату она ступила с относительным спокойствием. Пугливые мысли удалось обуздать, а присутствие Густава сбоку от дверей придало наибольшей уверенности. Рядом с ним смиренно замер коренастый седовласый мужчина, который, по всей видимости, прибыл вместе с камердинером короля. Стоило Адриане показаться на пороге, как присутствующие поднялись со своих мест. Краем глаза девушка уловила, что Густав опустил глаза, невзначай подсказывая ей первое действие. Адриана почтительно потупила взор. — Месье Бонтан, позвольте представить вам мою дочь, — отец Адрианы, отойдя от накрытого стола, приблизился к дочери. — Адриана де Вьен. Адриана легко поклонилась. — Адриана, нас почтил своим вниманием месье Александр Бонтан — камердинер Его Величества короля Людовика, — более высокопарно добавил Рауль. — Мадемуазель де Вьен, — галантный мужской голос обволок слух. — Я очарован. — Ваш визит — честь для нас, месье Бонтан, — учтиво отозвалась Адриана. Её взгляд скользнул по его затылку, когда он наклонил голову, чтобы коснуться губами тыльной стороны ее ладони. Кожа бегло покрылась незаметными мурашками (страха? да, чего же ещё!), когда он задел её губами. Но как только они выпрямились, и открытые взгляды обратились друг на друга, Адриана обомлела. Какое настояние дал Густав? Не глядеть слишком пристально? Но это невозможно! На Адриану смотрели яркие, серо-голубые глаза. В помещении, залитом солнцем, этот неземной оттенок переливался гранями хрусталя и сапфира. И казалось, что эта немыслимая глубина вот-вот затянет, как в омут, из которого не выбраться. Адриана торопливо отвела взгляд, отчего-то растерявшись. Александр беспристрастно проследил за её смятением. — Вы умолчали о неотразимости своей дочери, — камердинер обратился к Раулю. Адриана приглушённо хмыкнула. Можно поклясться, что наиболее равнодушного комплимента она не удостаивалась ни разу в жизни. Но неискренность, похоже, заметила только она. Отец же, напротив, расцвёл радушием. — Во мне говорит отцовская бережливость, — любезно ответил Рауль. — Вернёмся к трапезе, — тётушка Сюзанна пригласительно указала на стол. — Адриана, милая, присаживайся. За мгновение до того, как Адриана разместилась за столом, над ухом раздался тихий-тихий голос отца. — Неужели у тебя не нашлось наряда поизысканнее? — упрекающе шепнул Рауль. — Или хоть какого-либо украшения? Адриана метнула острый взор на отца, который выглядел не богато, но статно и не совсем скромно. И одному Богу известно, сколько ещё ей придётся красть и не спать ночами, варя лечебные настои, чтобы оплатить прихоти отца, включая и наряд, что сейчас на нём. Девушка молча опустилась на стул и приступила к завтраку. Укор отца так задел, что Адриана не вымолвила ни слова, пока щебетала тётушка Сюзанна. Внимание привлёк короткий, едва слышный стук клюки о пол, и Адриана шустро глянула на Густава. Будь любезна. Не выказывай страха. Поддерживай беседу. Девушка изогнула губы в улыбке и обратила внимание на беседу, готовая поддержать её в любое мгновение. — Что вас привело в наши края, месье Бонтан? — воодушевлённо вопрошала тётушка Сюзанна, пухлой рукой подчерпывая масло. — Поручение Его Величества, надо полагать? — поддержал Рауль. — Разумеется, — спокойно ответил Александр. — Я проезжал поселение неподалёку и не мог упустить возможности нанести визит дочери доброго друга королевы, — короткий поклон в стороны Сюзанны — дочери Нострадамуса и сестры матери Адрианы. — Как греет душу, что память о моём отце по сию пору живёт в сердце Её Величества, — расцвела Сюзанна, прижав ладони к пышной груди. — И Его Величества, — безмятежно сообщил Александр. — Пусть он и был ребёнком, когда месье Нострадамус скончался. Но я, признаться, — он повернул голову к Раулю, — не ожидал встретить здесь вас, месье де Вьен. — О, мы недавно гостим у Сюзанны, — расслабленно ответил Рауль. — Она благодушно приняла нас. Неловкого молчания не возникало, и Адриана не вмешивалась в беседу отца и тётушки с камердинером. Изредка она украдкой глядела на Александра, но тот смотрел только на тех, с кем говорил. На девушку он производил впечатление… двоякое. Казалось, что он непостижимым образом сочетает в себе противоречащие друг другу качества. Вежливость и равнодушие, участие и безразличие, почтение и хладнокровие. Адриане прежде представлялось, что она недурно разбирается в людях, проницательно разгадывает их взгляды и жесты, способна достаточно быстро распознать истинную суть натуры за маской напускных манер. Но составить ясное представление о камердинере короля не удавалось. Он казался одновременно и интриганом, и преданным служителем короны. Тем, кто способен воткнуть нож в сердце, но и при этом тем, кто никогда не предаст. Тем, кто без сожаления столкнёт в пропасть, и тем, кто непременно убережёт от падения. Эта туманность впечатления привлекала ровно в той же степени, как и отталкивала. Уж не по этой ли причине король держит при себе такого неоднозначного человека? Кого нужно — оттолкнуть от короны, а кого нужно — привлечь. И при знакомстве с ним уже кажется неудивительным, что придворные, как сказал Густав, ищут милости короля через камердинера. Наверное, дамы особенно рьяно. Для них, пожалуй, это не только полезно, но и приятно. Ведь… что греха таить! Александр Бонтан невообразимо привлекателен. Адриана покраснела, поймав себя на этой мысли. Украдкой взглянула на камердинера, беседующего с Сюзанной. Чёткость линий скул не скрывает даже щетина средней длины, что покрывает нижнюю часть лица; губы будто очерчены невидимой каймой; а тёмные вьющиеся волосы привлекают особое внимание за счёт того, что одна из передних прядей надо лбом пепельного цвета, словно художник мазнул белой краской, решив придать штрих портрету. — Ты находишь это забавным, Адриана? — в слух вонзился голос тётушки Сюзанны. — Прошу прощения? — растерялась Адриана, отвлекшись от собственных мыслей и отстранённого созерцания посуды перед собой. — Мы говорим об ужасных убийствах близ Парижа, а ты улыбаешься куску хлеба, — тётушка укоризненно воззрилась на племянницу. — Я… — Адриана запнулась. — Я всего лишь задумалась, тётушка. Простите. — Всё в облаках витает, — отмахнулась тётушка Сюзанна. — Вся в мать. Адриана покраснела под упрекающим взглядом отца, а на Александра и вовсе не посмела взглянуть. И только в поддерживающей полуулыбке Густава нашлась опора. — Убийства близ Парижа? — девушка вовлеклась в беседу, приосанившись. — Я не слышала о них. — Да и где тебе слышать о них, — проворчала Сюзанна. — Казала бы нос на улицу да друзей завела, глядишь и узнала бы. А книжки знакомств не прибавят. — Зато прибавят ума, — стала потихоньку закипать Адриана. — Ума при замужестве не спрашивают, — настоятельно изрекла Сюзанна. Снова о замужестве! Эти разговоры тётушки Сюзанны и отца уже в зубах навязли: ни о чём другом они не говорили с той поры, как Рауль вместе с дочерью и слугой прибыли в дом тётушки Сюзанны. По этой причине Адриана старалась реже бывать дома и избегать совместных трапез. — Во мне нет стремления к замужеству, тётушка, — твёрдо изрекла Адриана. Сюзанна недовольно махнула рукой. Густав украдкой улыбнулся. Слуга рядом с ним, прибывший с камердинером, впервые за всё время трапезы с любопытством скосил глаза к столу. Александр, казалось, тоже только в это мгновение проявил интерес к разговору. Отец Адрианы поспешил исправить положение. — Адриана у нас птичка вольная, — торопливо произнёс Рауль. — Душой и мыслями. Но да юности простителен ветер в голове, не так ли? — А что тогда не ветер в голове, папа? — не сдержалась Адриана. — Поскорее отправиться под венец, и неважно, за кого — хоть за старика, хоть за чудище — лишь бы богат был и знатен?! — Адриана! — вспыхнул Рауль. — Как ты говоришь с отцом? — возмутилась Сюзанна. — Да ещё и при госте! Прошу её простить, месье Бонтан, — виновато выпалила тётушка. — Адриана недавно хворь подцепила и, видимо, не до конца излечилась, — поспешила оправдаться она, шустро плетя откровенную ложь. — Она сама не ведает, что болтает! — Сюзанна зыркнула на девушку. — Ступай к себе, милая. — Нет-нет, — камердинер поднял руку, жестом остановив девушку на полпути, как она начала подниматься. — Останьтесь. Адриана медленно села обратно. — Вы сказали, что не стремитесь к замужеству, — пристальный взор Александра обратился на девушку. — Позвольте узнать, к чему же вы стремитесь? Тётушка и отец повернули голову к Адриане, предупреждающе взирая на неё. Только рискни ответить что-то своевольное и невпопад. — Мир огромен, и в нём каждому найдётся место, — негромко ответила Адриана, повертев чашку. — Я всего лишь стремлюсь однажды занять своё, не более того. Слуга, прибывший с камердинером, отвернул лицо, не в силах больше прятать улыбку. Не усмешку, а именно улыбку. Его тёплый взор на мгновение скользнул к Александру, но тот и бровью не повёл в ответ. — Значит, нынче вы не чувствуете себя на своём месте, — камердинер чуть наклонил голову набок. — Тогда где же оно — ваше место? — Я его ещё не отыскала, — мгновенно ответила Адриана. И что-то в её ответе, на миг почудилось, выдернуло спрятанную истину из глубины серо-голубых глаз камердинера, но эта тень исчезла так же скоро, как и показалась. — Узнаю мечтания своего отца, — Сюзанна закатила глаза, затрепетав ресницами. — Хлебом не корми, а дай о странствиях погрезить. Но! — она с важностью оттопырила указательный палец. — Мой отец был мужчина одарённый, которому открывались многие сокрытые тайны. Юной девице, — она обратилась к Адриане, — не пристало мечтать о скитаниях. Адриана открыла рот, чтобы ответить, но отец опередил её. — Позволь поправить тебя, Сюзанна, — деликатно произнёс Рауль. — Адриана не говорила о скитаниях. А своё место можно найти как при дворе, так и в тихом селении. — Не могу не согласиться, — тётушка Сюзанна не стала углубляться в спор. — К тому же, у нас на окраине дивный мастер появился, — она повела разговор в иное русло. Короткий всполох спора исчерпал себя, и Адриана уткнулась взглядом в чашку. — Да, я наслышан, — невозмутимо ответил Александр. — Говорят, он делает недурные кожаные изделия. С удовольствием взглянул бы, — он переместил взгляд на молчащую девушку. — Мадемуазель де Вьен, не окажете любезность сопроводить меня к мастеру? На лице девушки отразилось изумление. Я? Почему я? — О, она с удовольствием! — воскликнула Сюзанна. Но Александр не пошевелился, ожидая ответа от самой девушки. Рауль наступил на ногу дочери под столом, пока она не приблизилась к невоспитанной грани затянутого молчания. — Почту за честь, — учтиво отозвалась Адриана, склонив голову. Александр поднялся. — Тогда не будем медлить.༻• ⊰✷⊱ •༺
Меж торговцев сновали и местные жители, и приезжие — все, как один, явились за товарами. И, пожалуй, только у камердинера здесь совсем иная цель. — Мне думается, что визит Бонны был вызван дружеским порывом, — пожилой мужчина, прибывший с камердинером, склонился к плечу Александра. — Бонна не интриганка. Она верна королеве. — Пусть так, но она же для чего-то отправилась сюда тайно, — настоял Александр. — Возможно, не хотела привлекать внимание двора визитом к племяннице мятежника? — предположил мужчина. — Можешь пронзить меня шпагой, но я не вижу здесь подвоха, Александр, — он покачал головой. — Мне видится, что дочь маркиза, как и Бонна, милая и честная девушка. Несколько взбалмошная, но всё же наивная. Камердинеру даже не пришлось метаться взором по толпе, чтобы отыскать дочь разорённого маркиза. Он и до слов помощника смотрел на неё. Юна. Не писаная красавица, но лицо чистое и ухоженное, а чёрные волосы аккуратно уложены. Пожалуй, в ней много черт близких к детским. Скулы не выразительны, и от этого овал лица видится чрезмерно наивным. Полные губы, прямой нос и круглые, как монеты, глаза. Удивительного оттенка, к слову. Тёмная медь, а на ярком свету — бронза, если приглядеться. — Исключительно внешне, Гарольд, — Александр пожал плечом. — Но в своей сути… Камердинер вывернул свой карман. Тот, где хранил мешочек с монетами. — Тебя обокрали! — ахнул Гарольд, взметнув седые брови. — Угадай, кто, — хитро прищурился Александр. Седовласый помощник неверяще округлил глаза. — Она? — Гарольд мотнул головой в сторону Адрианы. Камердинер, усмехнувшись, кивнул. — Ты уверен? — засомневался он. — Никаких сомнений, — решительно заявил Александр. — У меня запах вишни до сих пор в носу держится. — Вишни? — недоумевающе переспросил Гарольд. — Ты не ощутил? — удивился камердинер. — Мадемуазель де Вьен истончает аромат вишни. — У меня не такой острый нюх. И я к ней близко не наклонялся, — с долей иронии отозвался Гарольд, сложив руки за спиной. — Я тоже, — Александр оправил карман и одежду. — Но кражу с ароматом вишни всё же уловил. — Вот-те раз, — покачал головой Гарольд, посерьёзнев. — Воровка, значит, — он обратил взор на дочь маркиза. — А по виду и не скажешь. Александр придирчиво осмотрел Адриану, беседующую со слугой. Перевёл взгляд на Сюзанну и Рауля, которые говорили с местным торговцем. Вновь вернул внимание к девушке. «Воровка, значит. А по виду и не скажешь». Хм. И правда. По виду не скажешь. Но что, если это рассматривать не как недостаток, а как преимущество?༻• ⊰✷⊱ •༺
— Ты что вытворяешь? — низким голосом упрекнул Густав. — Обокрала камердинера короля? Совсем разума лишилась, дурында! — Тише, Густав, — шикнула Адриана. — Я сделала это уже после того, как он приобрёл всё, что хотел. — А если он хватится? — бдительно прищурился Густав, покрепче опершись на трость. — Не хватится, — возразила Адриана. — А даже если и хватится, то на меня не подумает, — понизив тон, проговорила она. — Что на тебя нашло? — сомнительно протянул Густав. — Я думал, тебя очаровал этот юноша. — Ему до юноши, как Галилею до Луны, — девушка скептически повела бровью. — Знание есть, но не дотянуться. — Он далеко не стар. — Но и не юн, — резонно заметила Адриана. И не поспорить. На первый взгляд, между камердинером и дочерью маркиза разница минимум лет в 12, если не свыше того. — Не имеет значения, очаровал он меня или нет. Мне с ним жизнь не жить, — Адриана оглянулась, проверяя, не слушает ли их кто. — Более того, он сам подстегнул к краже. Кто в здравом уме отправляется в городок на отшибе с таким увесистым мешком монет? Словно сам желает, чтобы его обворовали. — Много, что ли? — изумился Густав. — Достаточно, чтобы закрыть самый въедливый долг, — просияла Адриана. — И, возможно, останется тебе на новую трость, — она заботливо потрепала Густава за плечо. — Да брось, — Густав сделал жест, как если бы вдруг пожелал небрежно отмахнуться, будь у него вторая рука. — Не нужна мне новая клюка. И моя сгодится. Получше себе прикупи что-нибудь — да хоть платьице какое или серьги. — Решим это позднее, — улыбнулась Адриана. — А теперь идём, — она потянула слугу за локоть. — Надо ненавязчиво увести Александра от торговцев, чтобы он ничего более не купил, а то точно хватится. — Это ты мне доверь, а сама ступай к дороге, — успокоил Густав. — Да нигде не задерживайся. А я всё сделаю, — он, хромая, направился к камердинеру. — Месье Бонтан! Позвольте минуту вашего времени. Адриана, беззвучно хихикнув, понеслась к дороге, шустро минуя торговцев. — Красавица, примерь прелестные украшения, — улыбчивый торговец перегородил девушке путь. — Нет, благодарю, — Адриана вежливо отказалась и быстро обогнула торговца. — Да ты только взгляни! — настаивал торговец, завлекая юную девицу в лавку. — Под очи твои прекрасные у меня особенный кулон есть. Ай, покажу! Адриана тяжело вздохнула — торговец явно не из местных. Прежде она его в здешних местах не видела, как и он её, а иначе бы знал, что девушка ходит к торговцам только по хозяйственным нуждам. — Благодарю, я не ношу украшения, — Адриана ловко увильнула от хватки торговца и, рывком развернувшись, клюнула носиком чью-то грудь. — Ой. Прошу прощения. — Это я неуклюж, — вежливо раздалось над макушкой, и крепкие руки аккуратно придержали ее за локти, — мадемуазель де Вьен. Подбираете украшение? Адриана вскинула голову. Александр Бонтан возвышался над ней, снисходительно глядя на девушку с высоты своего роста. — Нет, — Адриана отступила от камердинера, и он убрал руки, отпустив её. — Я направлялась к дороге, когда… — он неопредёленно мотнула головой в сторону торговца, но не стала углубляться в объяснения. — Вы ведь приобрели всё, что нужно? Не пора возвращаться? — Я не спешу, — расслабленно известил Александр. — Густав, мы можем отложить нашу беседу на несколько минут? — камердинер обернулся к пожилому мужчине. — Думаю, будет бесчестно украсть у мадемуазель де Вьен возможность оценить прелестные украшения. Как вы полагаете? Густав всем своим видом дал понять Адриане, что той стоило побыстрее семенить ножками и нигде не задерживаться, как он и говорил. Но вслух пожилой слуга ответил тактичное: — Разумеется, месье Бонтан. Беседы не к спеху. — Прекрасно, — Александр повернулся к Адриане. — Я вовсе не собиралась… — попыталась встрять девушка. — Что вы говорили о кулоне, который подходит к прелестным очам мадемуазель? — камердинер проигнорировал её попытку уйти и обратился напрямую к торговцу. Гарольд за спиной Александра неуловимо улыбнулся и прислонился плечом к деревянному столбу. Густав, отыскав взглядом тонкую перекладину, опустился на её край. — Восхитительный кулон! — торговец с готовностью кинулся к прилавку с украшениями. — Блеск! Сама богиня красоты — чарующая Афина — позавидует красоте миледи, как только её лебединую шейку украсит сея неотразимая подвеска. — Афродита, — тихо поправил Гарольд, кашлянув в кулак. Александр, Адриана и Густав обернулись на мужчину. — Прошу прощения, месье? — осекся торговец. — Богиня красоты — Афродита, а не Афина, — сдержанно улыбнулся Гарольд, почесав седую бровь. — Афина была богиней мудрости. — Тогда ювелирных дел мастер с именем не прогадал, — отметил камердинер. Это комплимент или оскорбление? Или вовсе насмешка? Адриана сузила глаза. — Считаете, что мне ближе до богини мудрости, чем до богини красоты? — Считаю, до любой из богинь вам, как Микеланджело до «Мадонны Медичи» — трудиться и трудиться, — не растерялся с ответом Александр. — Вы ещё слишком юны, — и прежде, чем она успела бы что-то ответить на это, обронил в сторону торговца: — Покажите украшения. — Сию минуту, месье, — засуетился торговец. — Мадемуазель де Вьен? — камердинер сделал пригласительный жест к прилавку. Адриана замялась, но всё же ступила в сторону торговца, пусть и неохотно. Бог с ним! — она взглянет на украшения, скажет, что ни одно из них её не прельстило, поблагодарит и уйдёт. Но тут взор упал на кулон по правую руку от торговца. Камень в незатейливой, но изящной оправе привлёк внимание чистотой серебристого цвета и отблесками голубоватого оттенка. Это хрусталь? Девушка не разбиралась в украшениях, но ей показалось, что такому камню не место на прилавке в небольшом городишке. Александр проследил за направлением её взгляда. — Мадемуазель желает взглянуть на этот кулон, — известил камердинер, хотя торговец демонстрировал совсем иное изделие. — Нет, я вовсе не… — торопливо вмешалась Адриана. — О, прелестно! — мгновенно сориентировался торговец. — Мадемуазель обладает тонким и изящным вкусом! Дивная подвеска очень подойдёт… Адриана протяжно выдохнула. Похоже, ни торговец, ни камердинер не намерены прислушиваться к её возражениям. Девушка опустила глаза, стремясь не смотреть на кулон. Она всегда считала себя равнодушной к украшениям. Без всяческого придыхания смотрела и на украшения тётушки Сюзанны, и на изделия матери, пока та была жива. Но в кулоне, что предстал перед ней сейчас, таилось какое-то чистое очарование, которое приковывало взор. Адриана поморщилась. Ей нужно закрыть долг — это первостепенно. А глупую, внезапную прихоть надо откинуть — не нужен ей этот кулон, сколь обворожительным бы он ни был. В стремлении избежать очередного столкновения взором с украшением, она случайно повернула голову к камердинеру и по совершенной неосторожности пересеклась с ним взглядом. На мгновение вдруг удивилась: цвет камня оказался схожим с цветом его глаз. Адриана поспешно отвернулась. — Благодарю, — она обратила внимание к продавцу. — У вас прекрасные украшения, но, увы, мне не по… — «не по карману», но вслух иное: — Не совсем по душе. — Уверяю, цена весьма приемлема, — завилял торговец, разгадав истинную причину отказа. — Всего несколько монет, и чудное украшение будет вашим. Примерьте! Господи, да что же это такое! Ситуация становилась всё более неловкой: торговец уже и выхватил небольшое зеркальце, а сам обогнул прилавок и прислонил кулон к шее девушки, треща что-то о цвете, красоте и крепкой застёжке, которая вовек не исхудает и не порвётся. Адриана не слушала, вздрогнув от прикосновения холодного камня к коже. И на своё отражение в зеркале старалась не смотреть: кулон и без того буквально подчинял себе, нагреваясь от теплоты её кожи, как если бы на груди была выдавлена выемка именно для этого украшения. Не покупать. Ни в коем случае не покупать! Решимость таяла. Впервые украшение так привлекло её, что почти лишило воли. А если купить, чтобы сейчас не упасть в грязь лицом? А затем вернуть или продать? Господи, чтобы не упасть в грязь лицом перед кем? Перед камердинером короля, которого она же собственноручно и обокрала? Щеки запылали, покрывшись румянцем. — На мой взгляд, украшение невообразимо вам подходит, — в слух, как опутывающий туман, проник голос Александра. — Как Вы считаете, Густав? — Необыкновенно красиво, — согласился он. Согласие Густава подтолкнуло к приобретению ещё ближе. Но старого слугу можно понять — ему хотелось, чтобы девушка чем-то одарила и себя хоть раз в жизни. Адриана замешкалась. Всего несколько монет. Возможно ли один раз потратить несколько украденных монет на себя? На свою глупую прихоть? И пока сомнения обуревали девушку, её рука уже невольно потянулась за монетами. Потому что казалось — если торговец отведёт украшение от её шеи, то жизнь тотчас закончится. — Берём? — проницательно заметил торговец. — Берём! Какое безумие! Вот так враз лишиться рассудка из-за украшения. Но рука скользнула к тканевой сумке — только для вида! На деле же ладонь неприметно нырнула к потайному карману в складках юбки, куда она спрятала украденные монеты. Однако карман оказался пуст. Это будто влепило оплеуху, и Адриана неверяще замерла. Ещё раз обшарила пальцами карман и переметнулась к тканевой сумке — возможно, она переложила монеты в сумку и запамятовала? Но сумка царапала кожу шершавостью грубой ткани и пустотой. — Позвольте вам помочь, мадемуазель де Вьен, — Александр приблизился к торговцу. — Напомните, какова цена? Торговец с готовностью озвучил стоимость изделия. И когда Александр достал кошель, девушка застыла, уставившись на него во все глаза. Густав опешил, приоткрыв рот. В руке камердинера был тот самый мешочек с монетами, который она украла у него. Когда он успел это провернуть?! И как она не ощутила его прикосновения, когда он запустил руку в её карман?! И только незрячий не заметит, сколько при этом самодовольства тлело в виде камердинера. — Благодарю, — Александр забрал у торговца кулон и повернулся к оцепеневшей девушке. — Ваше украшение, мадемуазель де Вьен, — здесь лишь глухой не услышит издёвку. — Прошу принять мой скромный подарок. Подвеска повисла на пальцах камердинера почти перед носом Адрианы. Повисла так издевательски и насмешливо, что, казалось, этот камень в тонкой оправе буквально разразился злодейским хохотом. Адриана сжалась, как затравленный зверёк, получивший по ушам. И точно так же, как затравленный зверёк, недобро сверкнула глазами на того, кто треснул по наглой мордочке и заставил опасливо прижать уши. Невольно захотелось огрызнуться, и Адриана стиснула зубы. — Вы ведь не откажетесь принять его? — Александр качнул подвеской будто маятником. — Не откажусь, — Адриана сверлила глазами камердинера. — Благодарю, месье Бонтан. Это очень щедро с вашей стороны. — Безмерно рад, что вы довольны, — Александр лже-вежливо наклонил голову. — А я, пожалуй, посещу мастера тканей. Он вместе с помощником отправился к другим торговцам, оставив девушку и оторопевшего Густава в лавке под гнётом обвалившегося молчания. — Адриана… — Густав, опершись на трость, поднялся. — Он…? — Да. Да, камердинер понял, что его обворовали, и понял, кто это сделал. Густав, нахмурившись, собрался что-то произнести, но его окликнули. — Густав! — звонко позвала тётушка Сюзанна от соседнего ряда торговцев. — Нам не помешала бы твоя помощь. — Ступай, — успокаивающе кивнула Адриана. — Я догоню чуть позже. Густав, покачав головой, неохотно оставил девушку, а Адриана опустилась на край кривой сидушки около лавки и сжала кулон с такой силой, что грани оправы впились в кожу. Но позвольте, почему она так злится? Ведь это она его обокрала, а он всего лишь вернул своё. Но внутри так кипит, что хочется догнать, швырнуть кулон ему в лицо и выцарапать глаза, в которых — о, она заметила! — плескалось море издёвки. Привлекательность камердинера в миг обратилась в бушующее отторжение. Если бы он поймал ее за руку в момент кражи и, пристыдив, бросил в темницу — это было бы справедливо. Если бы он заметил пропажу и заподозрил её — это и то было бы более честно. Но он прищемил хвост так уничижительно, что ничего, кроме уязвлённой злобы, в душе не осталось. Адриана, небрежно запихнув кулон в сумку, направилась подальше от лавки, не глядя по сторонам.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Что… ?! Адриана почти вскрикнула, когда крепкая ладонь схватила её за локоть и дёрнула за нагромождение досок в перешейке между лавками, где никого не было. — Тш-ш-ш. Не шумите. Девушка испуганно воззрилась на камердинера, который рывком затянул её в сторону от посторонних глаз и ушей. Страх сковал, но не обездвижил. — Что вы себе позволяете?! Адриана попыталась скинуть его ладонь со своего локтя, но Александр и не подумал ослабить хватку. — Не больше, чем вы себе, — едкий ответ камердинера заставил девушку напрячься пуще прежнего. — Пустите! — она вновь дернулась. — Или я закричу. — И что будете кричать? — учтиво осведомился Александр. — «Караул, грабят!»? Девушка, уловив сардонические нотки в его голосе, отвернула лицо к доскам, которые отгораживали её и камердинера от торговых рядов. В просвет между деревянными брусками виделись снующие торговцы и, кажется, даже мелькнуло платье тётушки Сюзанны. Раскаиваться и извиняться не было ни малейшего желания, потому Адриана, упрямо сомкнув губы, обронила короткое: — Что вам нужно? — Уже лучше — ближе к делу, — одобрительно отозвался Александр. — Нас скоро хватятся, поэтому времени на обсуждение не так много, — он мельком глянул в просвет между досками, отпустив локоть девушки. — Скажите, вы всегда столь неудачливы, как сегодня, или бывают более прибыльные дни? Адриана так обомлела от внезапности вопроса, что перестала буравить глазами деревянную щель и подняла взгляд на камердинера. — Вы спрашиваете о… — она умолкла. — Вы прекрасно знаете, о чём я спрашиваю, — снисходительно обронил Александр. На лице Адрианы возникла оглушённая и вместе с тем уязвленная гримаса. — Ни к чему строить оскорблённую невинность, — камердинера не затронул её ущемлённый вид. — И вы, и я знаем, чем вы промышляете. — Вы не понимаете! — бросилась в свою защиту Адриана. — У меня… — Ваши оправдания меня не волнуют, — пресёк камердинер. — Ответьте на вопрос. Адриана втянула воздух через нос, невольно сжав челюсть. Что ж… Уж коль хватило наглости обворовать и глупости попасться, то пора и отыскать каплю стойкости, чтобы ответить за свои действия. — Раз на раз не приходится, — цедя слова, ответила девушка. — А насколько отточены ваши навыки проникновения в жилища и взлома замков? Его вопрос обескуражил окончательно. Он что, считает её не просто мелкой карманницей, но и вовсе разбойницей?! Адриана вспыхнула аж до покрасневших мочек ушей. — Я никогда этим не занималась! — Придётся научиться, — флегматично известил Александр. — Что?! — девушка округлила глаза. Камердинер отступил на полшага назад, одарив её снисхождением с головы до пят. — Вы отправитесь со мной в Версаль. Вернётесь ко двору, где будете исполнять мои поручения. Если я прикажу украсть, вы украдёте. Прикажу проникнуть в чьи-то покои — вы проникнете. Прикажу подслушать — вы подслушаете. Прикажу отвлечь — отвлечёте. Адриана потеряла дар речи, безмолвно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Он произнёс это столь монотонно и беспристрастно, будто бы рассуждал о том, какие блюда подать к ужину. Впору только дивиться, как можно вещать такие требования таким тоном. — Вы замышляете заговор против короны?! Александр мельком поморщился от прозвучавшего вопроса-упрёка. — Я делаю это для короны, — последние слова он выделил особенно твёрдо. — Двор полон персон, желающих перетянуть влияние на себя. И ваши навыки могут пригодиться, — он приподнял бровь. — Там, где мужчина привлечёт лишнее внимание, женщина останется незамеченной. Он это только что придумал? После её кражи? Адриана хлопнула ресницами, усваивая суть. — И я должна красть, подслушивать и доносить? — Исключительно в интересах Его Величества, — подчеркнул камердинер, — кои я и представляю. Адриана помотала головой, всё ещё не веря в услышанное. — Вам не кажется опрометчивым ваше решение? — выпалила девушка. — Ничуть, — не стушевался камердинер. — Вы родом из знатной семьи, навыки этикета вам привили, хоть вы их и попираете, — и всё же без иглы в адрес её манер не обошлось. — Язык у вас острый, но вы не умеете им пользоваться по уму, что, впрочем, поправимо, — и от второй иглы тоже. — Однако, в целом, ваше появление не вызовет особых вопросов при дворе, а ваш юный и наивный внешний вид располагает к доверию. Вы создаёте обманчивое впечатление, но это и нужно. Девушка потрясённо молчала. — Мне представляется, что всё весьма удачно складывается и для вас, и для меня, — уже чуть вежливее продолжил Александр. — Моё предложение выгодно нам обоим. — И в чём же моя выгода? — отмерла Адриана, собирая мысли в ряд. — С чего вы вдруг вообразили, что я стану доносить и красть в ваших интересах?! — суть его слов, наконец, уложилась в сознании. — У меня нет никакого желания отправляться ко двору! — А куда вы желаете отправиться? — любезно осведомился Александр. — В темницу? Или, может, сразу на эшафот? — За что, интересно? — пошла в наступление Адриана. — Я ничего не совершила. А если вы о кошельке, то придётся потрудиться, чтобы доказать мою причастность к краже, — теперь напирала она, отстаивая себя. — Тем более, учитывая, что деньги при вас, а мои карманы пусты. Взгляд серо-голубых глаз стал острее, вонзаясь шилом в её лицо. Александр сделал ненавязчивый шаг к девушке, и та отступила, спиной задев деревянный столб. — Трудиться не придётся, — обещающе произнёс Александр. — Достаточно поднять долговые обязательства вашей семьи и взять счета о доходах и расходах, чтобы понять, что вы или ваш отец нечисты на руку. А если обыскать вашу комнату, то, я уверен, найдутся весьма любопытные заметки с рецептами лекарственных настоев, написанные вашим почерком, — он не сводил въедливого взгляда с окаменевшей, как статуя, девушки. — Вам подсказать, какая участь ждёт женщину-лекаря, которую иначе, как ведьмой, и не нарекут? Или вы уже догадались? Господи, откуда он всё знает?! Адриана потрясённо привалилась к столбу за спиной, на резком выдохе опустив плечи. Капкан захлопнулся с противным скрежетом, и она буквально услышала полязгивание кандалов, скрип тюремного замка, а следом — рёв толпы у эшафота. Будто небеса обрушились на голову, раздавив всей своей плотной массой: в один момент её собственная жизнь перестала ей принадлежать, и она едва ли не физически ощущала его ботинок на своём воровском хвосте. Осознавая: теперь её жизнь и её участь зависят от того, кто прямо сейчас пронизывающе смотрит на неё яркими, как море, глазами. И она поняла, что ненавидит море. Ненавидит эту непредсказуемую глубину, в которой захлебнуться отчаянием и утонуть — проще простого. Казавшийся столь очаровательным — теперь он предстал коварным манипулятором, неистовым интриганом, пауком, плетущим сети обмана и лжи. — Вы не оставляете мне выбора, — едва шевеля губами, прошелестела Адриана. — Рад, что вы так скоро это осознали, — благодушно изрёк Александр. — Вернёмся к дому вашей тётушки? — он галантно указал в сторону дороги. Адриана не поняла как, но будто ведомая вышла из перешейка между лавками и направилась к дороге, не заметив Гарольда, который тенью стоял в небольшом отдалении, наблюдая, чтобы разговору камердинера и дочери маркиза никто не мешал. Александр бегло ему кивнул и, будучи сторонником тех, кто предпочитает ковать железо, пока горячо, быстрым шагом направился за девушкой. — А теперь поведайте мне, — камердинер нагнал девушку и поравнялся с ней, — с какой целью вас навещала мадемуазель де Понс Эдикур? — ох, он явно не собирался позволять ей опомниться. Господи, да откуда ему всё известно?! Адриана, сбавив шаг, едва сдержала это восклицание. Однако, с усилием сохранив крохи самообладания, ответила: — Дружеский визит. Мы с Бонной росли вместе, пока наши семьи не разъехались по разным сторонам. Мысли тяжело ворочались, но раскрывать правду она не намеревалась. Не ему. Только не ему. — Дружеский визит? — переспросил Александр, неторопливо шагая рядом. — И мадемуазель де Понс Эдикур не сочла уместным навестить вашего отца и тётушку, а встретилась лишь с вами? Господи, а это-то он откуда знает?! Откуда он вообще всё знает? О её семье, о лекарственных настоях, о долгах? Девушка покачала головой, как будто это помогло бы утрясти происходящее. — Ваша осведомлённость пугает, — призналась Адриана. — Как и вы сами. — Служба, — вскользь обронил Александр, пожав плечом. Адриана на мгновение замешкалась, остановившись. Это прозвучало так… почти по-человечески. Даже растерянная злоба и обескураженность сдали на полшага назад. И она едва не спросила, не хотел бы он заняться чем-то другим, но вовремя вспомнила, что он только что безжалостно заковал её в обязательства, альтернативой которым может быть только темница и казнь. — Мы с Бонной давно не виделись, — девушка зашагала дальше, смотря прямо перед собой. — Она проведала меня, чтобы поговорить о моём возвращении ко двору. — Возвращении ко двору? — ненавязчиво уточнил камердинер. — Она предлагала что-то конкретное? — Только то, что я могла бы попытаться заслужить милость Её Величества. Утраченное самообладание возвращалось всё стремительнее, что отразилось и на голосе. Камердинер, похоже, тоже уловил твердеющие нотки в её тоне, поэтому далее вопрос прозвучал с чуть более заметным нажимом, чем прежде. — С какой целью? — Бонна выразила надежду, что при дворе я смогла бы отыскать достойную партию для замужества, — ложь слетала с губ так легко, что Адриана удивилась самой себе. — Она волнуется обо мне. — И она решила говорить об этом с вами? Отчего не с вашим отцом? Адриана остановилась. Не без удовольствия камердинер отметил, что мадемуазель де Вьен хоть и пуглива, но в самообладании ей не откажешь. Такая точно приживётся при дворе. — Мой отец во власти грёз, — Адриана перевела взор на Рауля, который вдалеке выходил на дорогу вместе с тётушкой Сюзанной. — Он наивно полагает, что наша семья имеет какое-то значение в обществе, и женихи должны выстроиться у порога дома, чтобы просить руки дочери маркиза. Камердинер взглянул в том же направлении, что и девушка. — Тогда моё предложение касательно вас ему понравится. Адриана намеренно выждала, когда Александр перенесёт внимание на неё, чтобы своим голосом — нарочито тягучим, как мёд — всадить истинный штык презрения: — Не сомневаюсь, месье Бонтан. Короткий выдох, больше похожий на смешок, и Александр галантно пропустил Адриану вперёд, а она проследовала по направлению к дому. Пряча самодовольную улыбку и мысленно ликуя, что ей удалось сохранить в тайне цель визита Бонны. Пустячок, но обвести Александра Бонтана вокруг пальца — пусть и в банальной мелочи! — оказалось немыслимо приятно.༻• ⊰✷⊱ •༺
— А что взамен? Рауль недовольно обернулся на Густава, который задал этот вопрос, как только месье Бонтан вместе со своим помощником отделились от женщин и ушли для беседы в гостиную. — Вы делаете щедрое предложение, — Густав крепче обхватил клюку, будто намеревался ею вооружиться, как шпагой. — Берёте на себя долговые обязательства отца Адрианы, выделяете ему небольшое поместье с садом и штат обслуги, но что Адриана должна будет сделать взамен? А вот маркиз таким вопросом не задался, и как только камердинер озвучил своё предложение — Адриана отбывает ко двору, а её отец получает содержание — согласился с радостью и без раздумий. Густав никакого ликования, напротив, не испытал, потому что, в отличие от Рауля, знал, что девушка попалась на воровстве, и такие дары в ответ на преступление — не к добру. — Сказано же: Адриана займёт место в свите Её Величества вдовствующей королевы Анны, — укоризненно изрёк Рауль. — Ступай, скажи ей, чтобы собирала вещи. Она отбудет ко двору немедля. Угрюмый взор Густава переместился на затылок Рауля, который отвернулся к Александру, но он более ничего не сказал и, стуча клюкой о пол, прохромал к выходу. Спешно, как мог, достиг комнаты Адрианы, которая в этот момент запихивала в сундук трактат. — Что он затребовал? Что намерен с тобой делать?! — Густав грозно обрушился с вопросами, стукнув тростью по боку сундука. — Немедленно признавайся! Адриана изумленно воззрилась на Густава снизу вверх и поднялась на ноги. — Густав… — Не сметь мне тут юлить, — перебил он, хотя она даже ещё ничего не произнесла. — Говори, куда он тебя тащит?! Я стар да не дурак! Девица его обокрала, а он с дарами! — Тише! — шикнула Адриана, покосившись на дверь. Не дай Бог, кто из слуг тётушки Сюзанны или она сама услышат такое. — Не шикай на меня, — от волнения Густав совсем перестал таиться, потому говорил громко. — Против твоей воли ко двору тащит! Да и ко двору ли? Адриана разомкнула губы, чтобы ответить, но в комнату ступил Александр, за спиной которого остановился Гарольд. — Мадемуазель де Вьен? Готовы? — Готова. — Это все Ваши вещи? — казалось, Александр неподдельно удивился. — Да. Одного мимолётного взгляда хватило камердинеру, чтобы сходу определить, что его представление о дочери маркиза оказалось ошибочным. Из небольшого мешка торчит ткань платья — почти такого же, что и на ней. Судя по объёму, там только один наряд. Сундук набит трактатами, свитками, бумагой — можно предположить, что это наследие Нострадамуса. И парой сменных башмачков — потресканных и стоптанных. На этом всё. Ни украшений. Ни нарядов. Ни приличных туфель. Александр замер. Нет, очевидно, что дочь маркиза промышляет воровством не от хорошей жизни. Но она не просто бедна. Она вопиюще бедна. В особенности, для воровки. А он-то подумал, что настолько скромный наряд, в котором она вышла к завтраку, — это уловка. Мол, юную особу в таком бедственном положении многим мужчинам захочется взять под покровительство. Но её образ оказался не маской, а правдой. Значит, все ворованные средства она тратит на долги отца и его приличный вид, а не на себя. Вот почему так мешкалась, не желая покупать кулон. Чёрствость и снисходительность отступили из облика камердинера, уступая место… чему? — уловить не удалось, потому что Густав быстро прервал короткую тишину. — Готовы, спрашиваете? — Густав шагнул вперёд, оттеснив Адриану. — Это как поглядеть! Зависимо от того, к чему. Куда вы её волочёте? И какую судьбу уготовили? — Густав! — девушка потянула его на себя в попытке остановить. — Она у вас крадёт, а вы её ко двору? — не поддался Густав, вывернувшись из рук Адрианы. — Как бы не так! Ни в жизнь не поверю! В темницу её оттащите, да? Не позволю! — слугу затрясло. — Меня куйте в кандалы! Я её на кражу сподвиг, я науськал! Меня и казните, а девчонку не трожьте! Юная да глупая — что с неё, дурынды, взять. Что же вы? — в старческих глазах встали слёзы, но пыл не убавился. — Куйте, говорю, меня в кандалы, да тащите на эшафот! Я своё пожил, а девчонке судьбу ломать не дам! Да я её… — он потряс морщинистой рукой в воздухе и срывающимся голосом прикрикнул: — Да вот этими руками колыбель качал, а теперь что же — на погибель отправить должен?! Исправится она. Ни в жизнь чужого не возьмёт, а за проступок её я отвечу! — Густав, что ты творишь! — испугалась Адриана. — Не слушайте его! — она обхватила старика за плечи. — Разлучаться не желает, вот и болтает пустое! — Не перечь! — обрубил Густав. — Не позволю девчонку со свету сжить! Куйте, говорю, меня в кандалы! Александр немигающими глазами смотрел на Густава, а Гарольд понимающе опустил уголки губ вниз. Так понимающе может выглядеть лишь тот, кто был на том же месте, что и дрожащий старик. А ведь он просто слуга, а не отец ей. Но вот таким… Таким должен быть настоящий отец. Хоть старый, хоть хромой, хоть калеченый, но костьми готовый лечь и головы лишиться ради спасения. — Никто не потащит меня в темницу! — искромётно выпалила Адриана, обхватив старческие щёки ладонями. — Это правда: я буду фрейлиной Её Величества. Клянусь! Хочешь, каждый день тебе писать буду из Версаля? Каждый вечер — пусть по строчке, но буду отправлять, — её глаза блеснули от вставших слёз. — А как выдастся возможность и с позволения Её Величества — я тотчас приеду. Буду навещать, как смогу. Обещаю. И, привстав на носочки, она порывисто обняла старика, пропитывая слезами его плечо. Тот неловко обнял её одной рукой, дрожа от беспокойства. — Не волнуйся обо мне, прошу, — прошептала Адриана, стискивая Густава. — Себя береги. — Да что же такое творится-то. Зачем же ко двору? — негромко причитал Густав. — Ведь против твоей воли. И что ты будешь должна? Какой ценой? — Ты ведь сам говорил, что неплохо вернуть положение, — Адриана выдавила улыбку. — Но не так. Густав зажмурился, и по морщинистым скулам сбежали солёные дорожки. Гарольд, сочувственно наблюдающим за ними, тронул замершего камердинера за локоть. — Александр… Камердинер тихо выдохнул, пальцами потерев переносицу. — Густав, а вы… — Александр мельком кашлянул, привлекая внимание, и Адриана с Густавом повернули к нему голову. — Какие поручения можете выполнять? Густав моргнул. — Да я со всем слажу, — отозвался он. — Вы не смотрите, что я хромой да калека, — в старческих глазах мелькнуло понимание сути вопроса. — Я уж приноровился давно. Могу и поднос таскать: зажал его меж рукой и боком да понёс. — С лошадьми дело имели? — уточнил Александр. — А то ж! — воодушевился Густав. — И покормить могу, и почистить, и убрать, и оседлать. Со всем слажу! Говорю ж: увечье не помеха. Моя одна рука за три сойдёт! — Отправитесь с нами в Версаль? — предложил Александр. Адриана, удивлённая предложением камердинера, с надеждой воззрилась на Густава. — Отправлюсь! — тотчас же согласился Густав. — Лишь бы с Адрианой не разлучаться — куда скажете, туда и отправлюсь. Взоры камердинера и его помощника потеплели. — Мне много не надо: могу прямо в конюшне и заночевать, — пылко затараторил Густав. — Сено под голову — ай-да! И до утра. И кормить особо не надо меня: что перепадёт, то и хорошо, — тарахтел он. — Я обузой не буду. Чуть что скажете — сделаю, и места много не займу. Вы только Адриану… — Я не намерен ни арестовывать Адриану, ни отправлять на казнь, — внёс ясность Александр. — Да и в конюшне никому спать не придётся. Вы будете служить Франции: как и я, как и Гарольд, как и все мы. — Но отчего всё же… — Собирайте вещи, Густав. Нам пора отправляться, — камердинер поднял руку, останавливая поток вопросов, которые собрался задать Густав. — Побеседуем по пути в Версаль. Адриана и Густав послушно кивнули и, взглянув друг на друга, с видимым облегчением обнялись. Пусть будущее представляется туманным, но это страшит меньше, когда есть, кого взять за руку. Тем более, когда предстоит дорога в Версаль.