༻• ⊰✷⊱ •༺
— Что вам известно о нас? Александр, вздохнув, оторвал взгляд от письма, которое читал по дороге в Версаль. В начале пути на вопросы Густава взялась отвечать Адриана, опередив камердинера. «Месье Бонтану необходима помощница. Простолюдинки болтливы, а придворные дамы — чванливы. Мы заключили деловое соглашение, поэтому не ищи подвох, Густав. Всё хорошо», — сказала Адриана. Подвох был, но Адриана о нём умолчала, не раскрыв старому слуге детали их «соглашения». О необходимости красть, подслушивать и доносить девушка говорить не стала, и достаточно скоро она успокоила Густава. И Александр уже обрадовался возникшей тишине, подумав, что оставшийся путь до Версаля пройдёт в молчании, но тут прозвучал вопрос от Адрианы. — Многое, — обронил камердинер, возвратив внимание к письму. — И всё же? — не унялась девушка, сидящая напротив. Александр переместил взгляд на Густава, который сидел рядом с девушкой и с интересом ожидал ответа. Повернул голову к Гарольду, но и тот выглядел заинтересованно, ожидая, что он скажет. Камердинер вынужденно отложил письмо. — Вы дочь маркиза, племянница мятежника и внучка Мишеля Нострадамуса. Брат вашего отца примкнул к бунтовщикам, выступившим против королевы Анны во времена её регентства, — сухо произнёс Александр. — Мятежники потерпели поражение, брат вашего отца был арестован, а затем скончался. Вас не тронули по одной причине: королева Анна помиловала вашу семью исключительно в память о своём друге — Нострадамусе. Адриана, поджав губы, кивнула. — Но предатель в семье — это серьёзно, поэтому вашего отца разорили, — монотонно продолжил Александр. — Ваша мать скончалась от болезни. Какое-то время вы жили на наследство Нострадамуса, которое удалось уберечь, но и оно вскоре закончилось, что неудивительно, учитывая широту потребностей вашего отца. Адриана и Густав коротко переглянулись. — Кроме того, разорение коснулось и сестры вашей матери — тётушки Сюзанны, но она в скором времени успешно вышла замуж. Так же скоро и овдовела: супруг оставил ей недурное наследство, которое она, по всей видимости, не особо желала тратить на вас. — Она проявила гостеприимство, — возразила Адриана. — Только недавно. Пустила в свой дом, выделила комнату, уделила место за столом да и всё на этом, — беспристрастно изрёк камердинер. — Это, разумеется, любезно, но обеспечивать вас и покрывать долги вашего отца она не стремилась. Что естественно, ведь её наследство не бесконечно. Адриана отвернула лицо к деревьям, мелькающим за каретой. Что ж. Всё верно. — В этом и заключается ваша служба? — девушка упорно не поворачивала лицо к камердинеру, взглядом перескакивая от дерева к дереву за пределами кареты. — Знать всё и обо всех? — Моя служба весьма разнообразна, — обтекаемо ответил Александр. И чуть ухищрёнее дополнил: — Королю, знаете ли, иногда приходится и халат подавать. Гарольд улыбнулся, опустив голову и тем самым спрятав улыбку. Густав тоже не сдержал улыбки. Адриана скосила глаза на камердинера, отстранённо обронив: — Звучит довольно размыто, — она не стала подавлять желание всадить шпильку. — И оттого — скучно. — Поверьте, мадемуазель де Вьен. Скучать на службе у… — «меня», но вслух въедливо и без запинки иное: — … короны вам не придётся. — Надеюсь. Будто кто-то смёл верх кареты и всадил молнию в середину, расколов повозку пополам. Атмосфера загустела так, что Густав и Гарольд заметали взоры от Александра к Адриане и обратно, а следом пожилые мужчины переглянулись между собой, приподняв брови. Это продлилось несколько мгновений, а затем Адриана любезно улыбнулась. — Позволите ещё одну просьбу, месье Бонтан? — Слушаю, — благосклонно кивнул камердинер. — Возможно ли будет при дворе отыскать новую клюку для Густава? — вежливо осведомилась Адриана. — Его нынешняя трость совсем истёрлась и потрепалась. — Адриана! — упрекающе воскликнул Густав. Девушка жестом остановила его возражения, подняв руку. — Разумеется. Это наименьшее, что можно сделать для столь преданного человека. Вы ведь, — Александр глянул на Густава, — служили Нострадамусу. А после его смерти — семье его дочери. Густав покивал головой в согласии. — Верно. Густав был предан моему дедушке, — произнесла Адриана. — И предан мне. — Все мы преданы, мадемуазель де Вьен, — без тени улыбки ответил Александр. — Кому-то или кем-то. И что-то так царапнуло в изречении камердинера — то ли холодный тон, то ли сами слова — что дополнять что-либо показалось неуместным, и в карете воцарилась тишина. Александр вернулся к письму; Гарольд устремил взор на обочину дороги; Адриана крепко и тепло сжала ладонь Густава. Путь до Версаля продолжился в абсолютном молчании.༻• ⊰✷⊱ •༺
Как только карета остановилась, и все выбрались наружу, Адриана остолбенела. Парадный дворец поражал сиянием и королевским блеском. Он — весь в сверкании роскоши и безупречного вкуса — выглядел невероятно, восхитительно и вместе с тем крайне изысканно, но смотреть на это хотелось исключительно… издали. Кажется, кто-то сновал между повозкой и дворцом, помогая разгружать вещи. И вроде бы кто-то предложил проводить Густава к другим слугам. И, похоже, Гарольд сказал что-то о том, что покажет Адриане путь к покоям. Всё это доносилось до слуха, как сквозь пуховые заглушки. А ноги тем временем уже шагали по слишком гладким полам, слишком широким лестницам, слишком длинным коридорам, слишком… Вот это слово, идеально описывающее Версаль. Здесь всё «слишком». Слишком высокие потолки, слишком живописные стены, слишком светлые окна, слишком яркие двери. И Адриана во всём этом великолепии чувствовала себя слишком… нелепо. Как если бы седло вдруг надели на корову. Как если бы драгоценный камень внезапно упал в грязную канаву. Как если бы кучу объедков поместили на бархатное кресло. Не-ле-по. Даже абсурдно. — … это ваши покои, — Гарольд продолжал знакомить Адриану с её новым местом проживания, — … ваши вещи… Если пожелаете, то… Она не слушала. Смотрела на слишком просторные покои, слишком широкую постель, слишком крупные зеркала. И вдруг захотелось вскрикнуть: «Везите меня в темницу!». Потому что Версаль ничем не отличался от тюрьмы. Позолоченной, ослепительной, но всё же тюрьмы. Вся бравада, держащая её в узде по пути в Версаль, рассыпалась. И она могла поклясться, что ещё никогда прежде чувство овцы, ведомой на убой, не было таким оглушающим. Настолько, что в глазах невольно защипало. Ох, уткнуться бы сейчас в мамино плечо. Или дедушкино. Или в плечо Густава. Они бы поняли. Они бы так правильно поняли. Но двое из них мертвы, а один — где-то в другой части дворца. Адриана повернулась к Гарольду, но так и не смогла выдавить: «Отведите меня к Густаву». Но он как будто понял. Перестал объяснять, что, где и как, а, вздохнув, взял её за запястье и усадил на низкий стул: самый неприметный в этих покоях, на который обычно садятся только слуги. — Это пройдёт. Привыкнется. Девушка с удивлением посмотрела на помощника Александра, который присел рядом. Похоже, у неё совершенно потерянный вид, раз Гарольд так легко разгадал её состояние. — Ваша жизнь переменилась в один миг, и вы оглушены этим. Но вы говорили, что стремитесь отыскать своё место. А как же это сделать, если избегать перемен? — Гарольд бережливо взял её руки в свои. — Дышите глубже. Розетта, — он обратился к стоящей рядом служанке, — принеси ткань, смоченную в холодной воде, и чашку чая. — Сию минуту, — мгновенно отозвалась служанка. — Вы происходите из знатной семьи, Адриана, — Гарольд вернул внимание к неподвижной девушке. — Вам знакома придворная жизнь, — он мягко улыбнулся. — Дедушка ведь привозил вас к королевскому двору, не так ли? — Ребёнком, — прошелестела Адриана. — Нечасто. — Однако он нередко говорил о вас, — лицо Гарольда стало искренним и добродушным. — Правда? Гарольд приглушённо рассмеялся. — Правда, — он покивал головой. — Он с большим теплом говорил о том, как вы непоседливы и любопытны. И всегда со смехом отзывался о ваших проказах. Адриана несмело и вместе с тем трепетно улыбнулась. — Спасибо, Розетта, — поблагодарил Гарольд, когда служанка принесла нужное. Он провёл влажной, холодной тканью по лицу девушки, и дышать стало легче. Затем протянул ей чашку чая: ароматного и — стоило пригубить — вкусного, с нотками ягод. — Благод… — Т-ш-ш, — перебил Гарольд, останавливая благодарность. — Выпейте спокойно и посидите в тишине. Адриана послушно кивнула, потихоньку пробуя чай. Гарольд сидел рядом, успокаивающе держа сухую ладонь поверх её руки. — Это, к слову, ваша служанка, — Гарольд указал на девушку рядом. — Розетта. Розетта поклонилась, и Адриана подняла взор на служанку, попутно отметив её рыжие кудряшки, торчащие из-под чепца, и круглое лицо с веснушками. — Говорят, дивные причёски делает, — дополнил Гарольд. — Уверена, мадемуазель оценит по достоинству, — без лишней скромности уточнила Розетта. — Я обучалась этому делу в Париже у мадам… — И болтлива сверх меры, — укоризненно прервал Гарольд, поднявшись. — Потому смело приструнивайте её, — он обратился к Адриане, и та насмешливо поморщилась. — А ты, — он неодобрительно сощурился, глянув на Розетту, — хватит болтать. Помоги разложить вещи. — Будет сделано. Гарольд направился к дверям, попутно пропустив слуг, которые затаскивали сундуки, набитые вещами. Среди них и немногие пожитки Адрианы, и те наряды, которые Александр, отныне являющийся покровителем дочери маркиза, прикупил по пути в Версаль, чтобы девушка соответствовала статусу королевской фрейлины. — Дни при дворе зачастую насыщены, но сегодня вас побеспокоят только для того, чтобы представить Её Величеству вдовствующей королеве Анне, — оповестил Гарольд перед тем, как выйти. — Обустраивайтесь, но не забудьте подготовиться к встрече с королевой. — Хорошо, — кивнула Адриана. — Гарольд? — она остановила его, когда он перешагнул порог. Седовласый мужчина обернулся. — Спасибо за… — девушка благодарно улыбнулась, — … за помощь. — Обращайтесь, — вежливо ответил Гарольд и, чуть наклонив голову, ушёл. Адриана, допив чай, поднялась и искоса глянула на зеркало во весь рост. И то, что она увидела в отражении, ей не понравилось: пыльная с дороги, бледная и ссутуленная от волнения. Довольно! Соберись. Ты внучка великого Нострадамуса. А дедушка не страшился трудностей. Так будь его достойным наследием — не только по крови, но и по сути.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Не так туго, Розетта! — отрывисто выдохнула Адриана. — Господи… — Прошу прощения, — извинилась служанка, чуть-чуть ослабив шнуровку, что не особо помогло. — Зато вы будете блистать. Тонкая талия придаёт изящности придворной даме. — Видимо, придворные дамы обходятся без воздуха, — сдавленно отозвалась Адриана, пытаясь сделать вдох. Какое там! В стянутую корсетом грудь воздух принципиально не проникал: видимо, решил, что в роскоши этого платья ему — такому скромному — не место. Но Адриана не стала больше причитать и просить что-то исправить, не желая прослыть капризной привередой. Поэтому она, стиснув зубы, пережила шнуровку корсета и облачилась в платье, которое ей помогла надеть служанка. — Мадемуазель желает взглянуть на украшения? — предложила Розетта. Мадемуазель желает проглотить облако, чтобы надышаться. Адриана вежливо улыбнулась. — Разумеется. Розетта с готовностью раскрыла шкатулки с украшениями. Девушка приподняла брови, не особо впечатлившись. Однако про себя отметила, что её покровитель щедр. — Пусть будет это, — Адриана указала на первое попавшееся украшение. — Присаживайтесь, — засуетилась Розетта. — Я помогу. Адриана уселась перед зеркалом, терпеливо перенося порхание служанки вокруг себя. Занятная всё же речь у юной Розетты: торопливая, беглая, а окончания слов не звучат до конца. Вот Розетта, тараторя, что-то спросила о причёске, и Адриана бездумно ответила согласием. С таким же бездумным и безучастным видом стала перебирать пальцами щеточки, пудреницу, несколько маленьких флаконов. Но сама при этом смотрела в окно, откуда с её сидячего положения было видно только голубое небо и яркий круг солнца. Мельком она зажмурилась, когда солнечный луч упал на что-то справа от руки и, отрикошетив, слепящим бликом засветил прямо в глаза. Адриана повернула голову. Среди дамских принадлежностей лежала и её тканевая сумка, которая смотрелась здесь инородным предметом. И, видимо, пока Розетта суетилась с гребнем и заколками, то перевернула сумку. Кулон, приобретённый Александром, скатился на край ткани, и это от его камня отпрыгнул солнечный зайчик. Адриана потянула его на себя. — Ой, какой потрясающий камень, — восхитилась Розетта, заметив в руках девушки украшение. — Это хрусталь? Адриана молчаливо пожала плечом, вертя кулон в пальцах. Он ловил солнечные блики, но не принимал их, а отталкивал, сверкая гранями. — Может, сменим украшения? — предложила служанка. — Наденете его? — Нет, — категорически отрезала Адриана. — Быстрее небеса рухнут, чем я надену его. Орден её поражения. Герб её провала. Символ его преимущества и его власти над её судьбой. Надеть этот кулон — это всё равно, что собственноручно затянуть удавку на своей шее. Это равносильно вскинутому белому флагу. Это признание поражения. А она не намерена проигрывать. Пусть сейчас она не видит иного пути. Но она вырвется отсюда. Из Версаля. И уедет подальше от двора. А главное — подальше от камердинера короля. — Всё готово, — произнесла Розетта, поправив волосы. — Вы прелестны, мадемуазель де Вьен. — Спасибо, Розетта. Адриана поднялась, но не удостоила вниманием своё отражение в зеркале, а подошла к окну. — Ой, не выбрасывайте! — испугалась Розетта. — Красивый же кулон. — И не собиралась, — усмехнулась Адриана, повесив украшение на маленький крючок на оконной раме. — Носить его я не намерена, так пусть украшает покои. Розета мило, но удивлённо улыбнулась. А в следующий миг стук в дверь заставил их обернуться. — Войдите. — Готовы? — в покои заглянул Гарольд. — О, прекрасно выглядите, мадемуазель де Вьен, — улыбнулся он. — Прошу следовать за мной. Пора представить вас королеве Анне.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Ваше Величество. Адриана сделала глубокий реверанс, и королева-мать отложила перо, устремив на неё долгий, прямой взор. Плавно повела рукой, и фрейлины потянулись к дверям. Бонна, ошеломлённая внезапным появлением Адрианы, шла медленнее всех, метая изумлённый взор от Адрианы к королеве. Но ситуация не располагала к тому, чтобы остановиться и спросить, что происходит, поэтому Бонна покинула помещение вместе с остальными фрейлинами. Королева-мать поднялась и неторопливо обошла стол. — С прибытием ко двору, мадемуазель де Вьен, — Анна приподняла подбородок. — Для меня большая честь служить вам, Ваше Величество. Вновь королевский жест, и Адриана, заметив его краем глаза, плавно выпрямилась. Насколько известно, королева Анна стала матерью достаточно поздно, но назвать её старой ни у кого язык бы не повернулся. Королева выглядела весьма притягательно для своего возраста. Если в её русых волосах и были седые пряди, то они казались неуловимыми. Лицо не пылало гладкостью юности, но и сморщенным не было — несколько лучиков морщин прорезали кожу у глаз и губ, утерянная упругость улавливалась в зоне декольте и шеи, но и только. Пожалуй, только взор тёмных глаз выдавал истинный возраст королевы. У юных особ такого взгляда не сыскать, какими бы начитанными они ни были. Отголосок прожитых лет отпечатался в глазах королевы, и как бы она ни выглядела внешне — умудрённый взор ни скрыть, ни подделать. — Мы уже знакомы, но вряд ли вы это помните. Я видела вас, когда вы были малышкой, — произнесла Анна, окинув девушку взглядом с головы до ног. — Учитывая факт какого-никакого личного знакомства, полагаю, можно не утруждать себя излишним церемониалом. — Как вам будет угодно, Ваше Величество, — тактично ответила Адриана. — Тогда поделитесь со мной, мадемуазель де Вьен, — Анна изобразила подобие улыбки. — Как вам удалось оказаться в числе моих фрейлин? Ведь далеко не всем юным девицам — вплоть до более знатных — удаётся попасть в свиту королевы. Девушка осталась на месте, когда королева-мать проследовала от стола к высокому окну. — Месье Бонтан проявил радушие, — вежливо ответила Адриана. — И как камердинер моего сына объяснил свой порыв? — Анна сложила ладони на уровне талии, остановившись возле окна. — Он не объяснил, — легко отозвалась Адриана. — Месье Бонтан навестил мою тётушку с визитом. Оповестил, что вы нуждаетесь в новой фрейлине, и я с благодарностью приняла его предложение. — Занятно, — Анна с хитрецой покосилась на девушку. — Александр не слукавил, говоря о вас. В груди кольнуло нехорошее предчувствие. Минутку… Что? — Прошу прощения, Ваше Величество? — девушка чуть напряглась. — Я говорила с Александром о вашем назначении, — королева-мать повернулась к Адриане. — Знаю, с какой целью вы здесь. Знаю, на каких условиях он вам покровительствует, — вкрадчиво произнесла Анна. — И знаю, что вы — его протеже поневоле. Адриана застыла, как вкопанная, забыв, как дышать. Камердинер рассказал всё королеве? Что, и о воровстве? И о лекарственных настоях? И о том, как вынудил её прибыть ко двору? Ничего не утаил, да? И… не счёл нужным предупредить её о таком перед встречей с королевой?! Осталось незамеченным, как за складкой платья девушка сжала ладонь в кулак. — Я всего лишь хотела проверить, что вы мне ответите, — улыбка тронула губы королевы, но не коснулась глаз. — Вы сбалансировали на грани: и правду не сказали, но и откровенно лгать не стали. По телу прокатилась беглая дрожь. Великолепно! Пара минут от порога, и она уже выглядит лицемеркой в глазах королевы. И всё благодаря камердинеру. Желание задушить Бонтана прочно поселилось в голове. Адриана тихо выдохнула. Спокойно. Нужно срочно спасать своё положение. — Позвольте объясниться, Ваше Величество, — Адриана сделала твёрдый шаг к королеве, спешно совладав с собой. — Я не обманула вас, лишь опустила некоторые детали. Не ожидала, что месье Бонтан окажется настолько… — «гадким», но она вовремя схватила себя за язык. — Честным? — подсказала Анна. Адриана натянуто улыбнулась. Да, честным. Настолько честным, что впору его придушить за то, в каком свете он выставил её перед королевой. Впрочем, необязательно душить. Огреть его подлую, кудрявую голову вазой потяжелее тоже виделось прелестным вариантом. — Да. Честным, — девушка никогда не считала себя кровожадной, но сейчас убийственные мысли согрели душу и выровняли голос. — Александр предан короне, — степенно известила Анна. — В его преданности я не сомневаюсь. Не хотелось бы сомневаться и в вашей, что весьма непросто, потому как… Отравить! Точно! Подмешать яд в его чашку, чтобы вовек больше с земли не встал. —… потому как Ваш дядя бунтовал против меня. А ваш дедушка — мой добрый друг Мишель — всю жизнь служил мне верой и правдой. Как… Застрелить! Взять мушкет у стражей, выйти к парадному входу дворца и выстрелить в камердинера у всех на глазах. Прямо в наглое лицо. Нет, в лицо не стоит — пусть оно и наглое, но слишком красивое. Лучше в сердце. Пф, можно подумать оно у него есть! — … как прикажете относиться к вам? Адриана протяжно выдохнула, сосредотачиваясь на королеве. — Как Её Величество сочтёт справедливым, — она отвесила лёгкий поклон. — Ваши мудрость и милосердие известны всей Франции, и я осмелюсь надеяться, что ошибка моего дяди не станет приговором для меня, Ваше Величество. Королева-мать элегантно качнула головой. — Что ж… Тайный визит Бонны оказался не таким уж тайным. Впрочем, это неудивительно, — Анна отступила от окна, возвращаясь обратно к столу. — Гораздо любопытнее другое, — она остановилась, вонзая острый взгляд в девушку. — Александр спросил, с какой целью приезжала Бонна? — Да, — не раздумывая, ответила Адриана. — И что вы ответили? Но теперь не лгите, — предупредила Анна. — Говорите открыто. Адриана и не собиралась лгать. Довольно. Покрывать Бонтана она точно не станет. — Я сказала, что Бонна навещала меня с дружеским визитом, — призналась Адриана. — Сказала, что она волнуется обо мне и желает моего возвращения ко двору, чтобы сыскать для меня достойную партию для замужества. В глазах Анны мелькнул удовлетворительный огонёк. Взгляд карих глаз потеплел. — Ловко, — королева-мать одобрительно улыбнулась. — Он поверил? — Да. — Или сделал вид, что поверил? — проницательно уточнила Анна. — Думаю, мне удалось убедить его в этом, — решительно заявила Адриана. — Пусть так и остаётся, — довольно проговорила Анна. — Вы останетесь при дворе, будете моей фрейлиной. Это ведь не помешает вам расшифровать предсказание Нострадамуса? — Полагаю, что нет разницы, в каком месте заниматься записями дедушки, — согласилась Адриана. — Хорошо, — кивнула Анна, усаживаясь обратно за стол и беря перо. — Но постарайтесь держать это в секрете. В том числе, и от Александра. Уже почти вернувшаяся уверенность пошатнулась. На лице Адрианы отразилось сомнение. — Но что, если он узнает? — А вы не разбрасывайте записи, где попало, и не говорите об этом ни с кем, кроме меня, — королева-мать безмятежно обмакнула перо в чернильницу. — Тогда шанс сохранить ваше дело в секрете будет выше. Адриана учтиво склонилась в реверансе. — Я не подведу вас, Ваше Величество. — Надеюсь, — уголок губ Анны приподнялся. — Ступайте. Вскоре я отправлюсь на прогулку. Фрейлины идут со мной. Ждите у парадного входа. Адриана вновь поклонилась и направилась к дверям. — Адриана? — голос королевы остановил в тот момент, когда рука уже коснулась дверной створки. — Да, Ваше Величество? — девушка обернулась. Анна вдумчиво покривила губы, разглядывая её и будто размышляя, спрашивать или не стоит. — Что вам досталось в наследство от дедушки, кроме учёных трактатов, тяги к наукам и чёрных, как воронье крыло, волос? — Анна придирчиво сузила глаза. От этого вопроса по спине пробежал предательский холодок. Дар. Королева спрашивает, перешли ли к Адриане способности Нострадамуса — дар мельком заглядывать в будущее, как в приоткрытую оконную створку. Но на ум вовремя пришли слова Густава. «Главное, не раскрывай никому свои секреты». — Разве что преданность короне и любовь к чтению, — улыбнувшись, ровно ответила Адриана. Королева усмехнулась, как будто иного ответа и не ожидала. — Это уже немало, — кивнула Анна. — Ступайте. И Адриана, поклонившись, покинула королеву, а затем опрометью кинулась за пределы дворца.༻• ⊰✷⊱ •༺
— А-грх-агрх! — затопала ногами Адриана, сжав кулаки. — Да чтоб тебя молнией пронзило! Чтоб тебя крысы сгрызли! Чтоб ты в фонтане утонул! Гадкий… подлый… Агрх! У-у-у, ненавижу! Девушка, влетев в ряды апельсиновых деревьев, металась, извергая ругательства и все проклятия, которые знала. На очередном заносчивом всплеске она треснула ладонью по коре дерева. — Прошу, мадемуазель, перестаньте колотить мои деревья, — с насмешкой раздалось сбоку. Адриана вздрогнула, обернувшись. И сразу же с облегчением выдохнула. Слава Богу, это не камердинер, а лишь садовник. — Вы в порядке? — молодой темноволосый мужчина в простой рубахе, улыбаясь, сделал несколько шагов к девушке. Да. Только в обратном. Адриана сделала успокаивающий выдох и, пригладив ткань платья, взяла себя в руки. — Да, — девушка постаралась ответить размеренно, но остатки гнева ещё сбивали дыхание, и грудь тяжело вздымалась. — Простите, я не хотела вредить деревьям. На лице мужчины мелькнуло удивление. Но тотчас сменилось хитринкой в серых глазах. — О, не волнуйтесь, — он расслабленно привалился плечом к стволу дерева. — Вряд ли они пострадали от хрупкой женской ладошки. Адриана изобразила вежливую улыбку и прислонилась спиной к соседнему дереву. — Я не видел вас здесь прежде, — мужчина с интересом наклонил голову. — Давно вы при дворе? — Что? — она не сразу усвоила простой вопрос, но тут же исправилась. — А, нет. Только сегодня прибыла, — девушка чуть выпрямилась и представилась: — Адриана де Вьен, фрейлина Её Величества вдовствующей королевы Анны. Мужчина спрятал улыбку, сжав губы. В серых глазах сверкнули озорные искорки. — Луи, — он, представившись, слегка поклонился. — К вашим услугам, мадемуазель де Вьен, — его голос дрогнул от сдерживаемого смеха, но Адриана этого не уловила, будучи под впечатлением от беседы с королевой. — Но позвольте узнать, кого вы так усердно проклинали в моём саду? Адриана, успокоившись, оттолкнулась от дерева. Бдительно воззрилась на садовника: высок ростом и хорош собой, вид у него доброжелательный, но на гладком лице тенью скользит выражение лукавства, серые глаза горят огоньками веселья, а улыбка кажется плутовской, хитроватой. Нет, ему нельзя говорить, кого она проклинала. Да никому нельзя! Насколько помнится, Александру Бонтану, как камердинеру, подчинены все слуги — от кухонных рабочих и садовников до стражи Версаля. Мало ли — донесут ещё, что она бегала по саду, лупила деревья и призывала на его голову кару небесную. И, в конце концов, я не стану уподобляться Александру Бонтану и выставлять человека в неприглядном свете перед другими. — Никого, — Адриана деликатно улыбнулась. — Я всего лишь… Ай! Со стороны внезапно ударили струи воды, и девушка, взвизгнув, закрыла лицо. Луи, рассмеявшись, схватил её за руку и поспешно оттянул вправо, выведя из-под брызг воды. — Не пугайтесь, это поливочные работы, — посмеиваясь, объяснил Луи. — Я не испугалась, — с уже более искренней улыбкой ответила Адриана. — Но неожиданно. Адриана, улыбаясь, перестала сжиматься и убрала со лба упавшую прядь волос, но смахивать капли с лица и рук не стала. Вода освежила, и кожу покрыла приятная прохлада, которая принесла облегчение под палящим солнцем. — Но взгляните, — заметил Луи. Адриана вопросительно посмотрела на садовника. — Вас полили… — он завел руку за её плечо, а следом задел краешек ушка, — …и вы расцвели, — ловкий жест, и перед лицом девушки появился алый цветок. Адриана рассмеялась и оглянулась через плечо: прямо за её спиной рос высокий куст, усыпанный прекрасными цветами с широкими бутонами. Девушка приняла цветок, протянутый Луи. — Благодарю, Луи, — девушка просияла незатейливой улыбкой. — Неудивительно, что сад так прекрасен. За ним ухаживает крайне очаровательный и благодушный человек. — Вы мне льстите, — Луи изобразил смущение. — Но вы увидели лишь маленький островок этого сада. Позвольте познакомить Вас со всеми красотами Версаля? Уверен, он не оставит вас равнодушным. — Версаль восхитителен — в этом нет никаких сомнений, — согласилась Адриана. — С удовольствием прогуляюсь с вами, но теперь… — она оглянулась на дворец, вспомнив, что вскоре королева Анна отправится на прогулку. — Прошу меня извинить — я должна сопроводить королеву. — О, разумеется, — Луи поднял ладонь в понимающем и уступчивом жесте. — Не смею вас задерживать. Адриана мягко наклонила голову и, повторив благодарность, поспешила к парадному входу дворца. Однако за несколько шагов до лестницы она замедлила шаг, осмысливая беседу с королевой Анной в более рациональном русле. По всей видимости, прохладные струи воды освежили не только кожу, но и разум. О, Боже! Это что же… Она должна выполнять поручения камердинера, которые — и это само собой разумеется! — будут тайными и скрытыми ото всех. И при этом выполнять поручение королевы Анны по расшифровке предсказания Нострадамуса, которое она тоже должна держать в секрете — в том числе, и от камердинера. Втайне служить Александру. И втайне служить королеве Анне. Мысли смешались. Осознание двойственности ситуации, в которую она попала, пришло с опозданием и вытолкнуло последние крохи воздуха из груди. Щёки сделались белыми, как мрамор лестницы. Адриана, как подкошенная, рухнула на рядом стоящую скамью, прижав ладонь к боку. — Господи… Она совсем не представляла, каким образом ей удастся совместить эти две тайны. Камердинер говорил о подслушивании, кражах, отвлечении. Королева — к счастью! — пока только о расшифровке, но что станется, когда записи дедушки будут раскрыты? Дорога может завести в совсем глухие дебри. Нет, пускай записями можно заняться под покровом ночи, но и задачи камердинера могут совпасть в это же время. А в остальное время нужно выполнять обязанности фрейлины. Это предполагает, что нужно будет появляться на раутах, ужинах, вечерах, прогулках. Адриана совсем запуталась в своих мыслях, одна из которых представлялась сумбурнее другой. Она протяжно выдохнула, стремясь успокоиться. Тише. Не нужно суетливости. Она сумеет подстроиться, приспособиться и со всем справится. Только надо хорошо всё продумать. — Мадемуазель? — над головой раздался обеспокоенный женский голос. — Вам нехорошо? Адриана не смогла ответить. Воздух в Версале внезапно закончился, и мир начал плыть перед глазами. Если она сейчас не сделает вдох, то лишится сознания. — Корсет… — едва выдавила Адриана. — Давит. Дышалось и до этого нелегко, но от таких разрозненных мыслей возможность сделать вдох испарилась окончательно. Адриана впилась пальцами в край скамьи, покачнувшись. — Господи, мадемуазель, — женский голос стал тревожнее. — Повернитесь скорее. Скорее же! До затуманенного сознания не добралась суть требования, и Адриана покорно подчинилась, когда мягкие руки повернули её, не поднимая со скамьи, и какое-то движение мелькнуло за спиной. — Что вы делаете? — прошелестела Адриана, почти не соображая из-за духоты. — Ослабляю ваш корсет, — ответила женщина, распуская шнуровку верхнего платья на спине и ныряя ладонями под ткань. И сдавливающая хватка исчезла, когда женщина проворными движениями расшнуровала корсет под платьем и затянула его с наименьшей силой — так, чтобы вольнее дышалось. Адриана с наслаждением поглубже вдохнула. — Вы моя спасительница, — благодарно произнесла Адриана, делая глубокие вдохи и выдохи. — Да полноте вам, — рассмеялась женщина. — Сегодня излишне душно — гроза близится. Представляю, как в такую погоду тяжело дышать — тем паче, в корсете. Адриана улыбнулась и обернулась через плечо, чтобы взглянуть на ту, кто ей помог. Увидела только часть румяной щеки, седой завиток волос и округлое плечо, а на скамье — корзину с фруктами. — Не крутитесь, — произнесла женщина. — Мне нужно зашнуровать платье обратно. Можете подняться? — Да. Адриана встала на ноги, и пожилая женщина стала спешно шнуровать платье на спине девушки. Благо, мимо них никто в эту минуту не проходил, но и мешкать с таким деликатным моментом нельзя — они всё же стоят совсем недалеко от парадного входа. И словно кто-то свыше подслушал эту мысль и тотчас решил совершить подлость, потому что через мгновение в поле зрения появилась уже знакомая фигура. — Мадемуазель де Вьен? — О, Луи, — Адриана неловко изогнула губы в улыбке, заметив его приближение. — Не обращайте внимания, мы… Женщина за спиной Адрианы в одночасье отпустила шнуровку, и девушка с недоумением обернулась, но не успела удивиться её склонённой голове, как прозвучало: — Ваше Величество. Женщина за спиной и Александр, быстро спускающийся по лестнице, произнесли это вместе, и сердце девушки предательски рухнуло под ноги. Ваше… Ваше Величество?! — Вот меня и раскрыли, — Луи бесхитростно сморщил нос, широко улыбнувшись Адриане. Девушка остолбенела, перестав моргать, дышать и шевелиться. О, Господи! Луи… Это же Людовик! Она приняла за садовника не кого-нибудь, а самого короля Франции! — Боже мой… — испугалась Адриана. — Прошу меня простить, Ваше Величество! — она мгновенно склонилась в глубоком реверансе, опустив голову. Но поклонилась только Адриана. Её платье — нет. Ткань верхнего платья, не зашнурованная до конца, разошлась на спине от наклона, и девушка при реверансе почти клюнула носом край собственного лифа. Людовик сжал губы, чтобы не рассмеяться. Александр приподнял брови, замедлив шаг. Адриана, осознав, в каком положении застыла перед королём, мысленно призвала все возможные проклятия на свою голову, пожелав провалиться сквозь землю от стыда. Женщина за её спиной, исподлобья глянув на Адриану, улыбнулась камням под ногами. Как только король сделал позволяющий жест, и они выпрямились, женщина одной рукой схватила девушку за ткань на спине, придавая более стянутый вид лифу спереди. Дай Бог этой женщине здоровья и долгих лет жизни! — Прошу меня простить, Ваше Величество, — рассыпалась в сожалении Адриана. — Я не знала… Разумеется, это меня не оправдывает, но… — она совсем растерялась, не зная, как быть в столь неловкой — да какое там! позорной! — ситуации. — Оставьте, мадемуазель де Вьен, — развеселился Людовик. — Ваша наивность была так чиста — это определённо привнесло свежесть в Версаль. Давно со мной никто не говорил так, как вы. Вообрази, Александр, — король, светясь улыбкой, повернулся к подошедшему камердинеру. — Мадемуазель де Вьен приняла меня за садовника. Александр восторга короля не разделил. Взирал на Адриану так, как будто желал ей того же самого, что и она сама себе минуту назад — провалиться сквозь землю. — Полагаю, мадемуазель де Вьен взволнована прибытием в Версаль, — камердинер сложил руки за спиной, остановившись рядом с королём. — Подобная оплошность, несомненно, возмутительна, — отчеканил Александр. — Но в первый день при дворе, пожалуй, простительна? — О, разумеется, — благоухал добродушием Людовик. — Это было очаровательное знакомство. Адриана несмело улыбнулась, пряча неловкость за застывшей вежливостью. — Не сомневаюсь, — любезно ответил Александр без малейшей тени улыбки. И сообщил то, зачем явился: — Испанский посол ожидает, Ваше Величество. — Да. Пора, — король направился к лестнице. — И помните, мадемуазель де Вьен, вы обещали мне прогулку по Версалю, — он обернулся на полпути и игриво сощурился. — Надеюсь, своему королю вы откроете тайну, кто же стал причиной вашей злости и проклятий в моём саду. Александр повёл бровью, а на лице Адрианы возникло выражение абсолютной проваленности. — Кристина? — камердинер перевёл взгляд на седовласую женщину за спиной Адрианы. — Оставь нас. — Но, Александр, у неё… — Я настаиваю. Кристина, вздохнув, кивнула. — Прижмите ткань локтями к бокам и спешите в свои покои, — шепнула Кристина на ухо Адриане перед тем, как отпустить ткань на спине её платья. — Позовите служанку. — Спасибо, Кристина, — шепнула Адриана в ответ. Кристина подхватила свою корзину с фруктами, и Адриана, обернувшись через плечо, успела заметить только её низкую и полную фигуру, когда она поспешно направилась в другую сторону. Но не успела Адриана повернуть голову обратно к Александру, как её рывком отдёрнуло назад, и она спиной налетела на мужскую грудь. Девушка, охнув, пошатнулась на месте, но устояла. — Что вы делаете?! — возмутилась Адриана. — Привожу вас в надлежащий вид. Его пальцы шустро затягивали шнуровку на спине платья, а серо-голубые глаза недобро сверлили её профиль. — Вы со всеми дамами так обращаетесь? — сквозь зубы процедила Адриана, поморщившись от резкости его жестов. — Нельзя ли нежнее? — С какой стати? — едко ответил Александр прямо над её ухом. — В знак поощрения ваших манер? — Чем вас не устроили мои манеры? — со свистом протянула Адриана. — Своим отсутствием, — небрежно отозвался Александр. — Вы что себе позволяете? — упрёк в его тоне стал нарастать. — Не успели переступить порог Версаля, как мечетесь по королевскому саду с проклятиями, принимаете короля за садовника и предстаёте перед ним в неподобающем виде. — Вам-то какое дело! — вспыхнула Адриана. Александр с отъявленной силой дёрнул её за шнуровку на себя, почти передавив рёбра и вжав спиной в свою грудь. Адриана зашипела от остроты врезавшейся в тело ткани и попыталась извернуться, чтобы освободиться, но тщетно. — Мне не нужно, чтобы весь двор только и делал, что судачил о вас, — острый голос полоснул слух, как кинжал. — И не нужно, чтобы вы привлекали массу внимания, — он натянул шнуровку, как поводья. — Следите за тем, что вы говорите. И что вы делаете. И как вы это делаете. И перед кем. Ледяное шипение на ухо запустило волну дрожи по телу, и когда камердинер ослабил хватку, Адриана выдохнула. В глазах сверкнула неприкрытая злоба: гнев не просто вернулся — он едва ли не затмил зрение. Она, всё ещё удерживаемая за шнуровку, развернулась полубоком так, что задела его плечом. — А что делаете вы?! В каком свете вы выставили меня перед королевой?! — швырнула Адриана, глядя прямо в ненавистные серо-голубые глаза. — Клянусь, будь у меня кинжал, я бы вас зарезала. Будь у меня мушкет — застрелила бы. А будь яд — отравила! — А будь у вас голова — вы бы промолчали, — камердинер повысил голос. — О, а это тогда что?! — она запальчиво ткнула пальцем в свой висок. — Декоративный колпак к декольте! — не выдержал Александр. И оба взбешенно уставились друг на друга, как грозовые тучи, сверкающие молниями. Того и гляди — разразятся громом и разрядами да испепелят всё вокруг себя. Господи, как? Как можно быть настолько притягательным внешне и настолько невыносимым и подлым по своему существу?! И как она может опираться на руки, которые вколачивают гвозди в крышку гроба её достоинства, ведь — будем честными! — только они в этот момент удерживают на месте, не позволяя осесть на землю под давлением бушующего урагана внутри. Но что нашло на него? Какая вожжа стегнула его под хвост, что он столь неприкрыто взъелся, ведь — не стоит лукавить! — мог сдержаться и речью, и жестами. Недовольный собственной внезапной вспыльчивостью, он нахмурился. Неведомая сила качнула их в разные стороны. Александр уже в наибольшем самообладании развернул девушку спиной и, завязав узел на платье, отодвинул её от себя. Адриана отступила на шаг назад, развернувшись к нему лицом. В абсолютном молчании они не отвели глаз, упрямо взирая друг на друга. — Последнее было лишним, — неохотно признал Александр. — Приношу свои извинения. О, ему совестливо только за последние слова? Остальное вполне укладывается в серую мораль его циничной натуры? Адриана злостно сощурила глаза. — Только последнее? — Да, — твёрдо ответил камердинер. — Только последнее. Мрачная усмешка тронула её губы, когда Адриана покачала головой и со вздохом опустилась на скамью по соседству с цветком, лежащим подле неё. — Зачем вы рассказали королеве всё обо мне? И почему не предупредили меня? — скрипуче произнесла Адриана. — Вы выставили меня лицемеркой в глазах королевы. — Вы же сами сказали мне, что Бонна приезжала к вам с дружеским визитом, — напомнил Александр. — Да. И что с того? — с недоумением отозвалась Адриана. — И сказали, что говорили с Бонной о вашем возвращении ко двору. Адриана подняла непонимающий взор на Александра. К чему он клонит? Камердинер смотрел на неё сверху вниз, и она уловила тень прежней въедливости в его облике, поэтому уже с наибольшей осторожностью подтвердила: — Да. — И, согласно вашим словам, Бонна сказала, что вы могли бы попытаться заслужить милость Её Величества. Адриана совершенно растерялась. — К чему вы клоните? Александр изобразил на лице подобие радушия. — Бонна не могла промолчать о том, что королеву Анну не стоит обманывать, — невозмутимо изрёк камердинер. — Будучи вашим другом, проявляя заботу о вашем будущем и предлагая вам вернуться ко двору, Бонна в знак уважения к Её Величеству и к вам сказала бы, что королева Анна весьма проницательна и замечает, когда от неё что-то скрывают. Бонна не утаила бы от вас такой нюанс. Адриана замерла. Может, оно и так, но девушки говорили не о дружбе, а о службе. И не о королеве, а о предсказании Нострадамуса. О других целях. О других задачах. — Я не стал скрывать от королевы правду, потому что Её Величество с большой долей вероятности узнала бы, с какой истинной целью вы прибыли в Версаль. А не предупредил вас, потому что посчитал, что это сделала Бонна во время своего дружеского визита, — отсекая слова, проговорил Александр. — Мне подумалось, вы и без моих наставлений готовы к открытой беседе с королевой. И пожелание королевы — держать что-либо в тайне от Александра Бонтана — вмиг потяжелело на несколько тонн. Как возможно что-то скрывать от человека, который повсюду видит подвох? А ведь как искусно делал вид, что поверил! Или, правда, поверил, а засомневался только теперь — после её претензий? Адриана совсем запуталась, исподлобья взглянув на камердинера. — Но, может быть, предмет вашей беседы с Бонной был иным? — вкрадчиво спросил Александр. — И она приезжала с иной целью? О которой, может быть, вы не сочли нужным мне сообщить? Адриана онемела. Да он не просто интриган! Он, разрази его гром, настоящий змей в человеческом обличии! Возглавь он бунтовщиков много лет назад — глядишь, и дядюшка был бы жив, и голова королевы Анны уже была бы съедена падальщиками, а Людовик лежал бы в могиле. И как король не опасается держать при себе настолько расчётливого и коварного человека? Но лучшая защита — это нападение, поэтому Адриана призвала всю волю, что в агонии задыхалась под кожей, и бросилась в бой. — Всё, что я сказала вам о визите Бонны ко мне, правда, — решительно заявила девушка, поднявшись со скамьи. — Бонна не предупредила меня о нюансах общения с королевой, потому что я пресекла её. Я не собиралась возвращаться ко двору, — она колко сузила глаза и с явным упрёком надавила: — До встречи с вами. Укор не сработал — камердинер в ответ на него лишь бровь приподнял. Но поверил или нет её словам? Невозможно разобрать. Вслух, по крайней мере, он отступил. — Выходит, мои предположения оказались ошибочны. — Выходит, что да, — сказала, как цапнула: остро и борзо. — И постарайтесь больше не подставлять меня, — в голосе Адрианы отчётливо мелькнула угроза. — Во второй раз я вам этого не прощу. И камердинер эту выстрелившую угрозу уловил. — Надеюсь, мадемуазель де Вьен, вы не совершите глупость, — вежливо предостерёг Александр. — Потому как я не прощу вам даже первого раза. — Если я решусь на глупость, — Адриана расцвела колючей, как шипы, улыбкой, — то поверьте, месье Бонтан, ваше прощение мне будет не нужно. Александр усмехнулся, а девушка подхватила со скамьи цветок и направилась к лестнице. — О, и к слову, — Адриана изящно обернулась, сделав почти кружащее движение. — Королю моё поведение пришлось по вкусу. Он счёл его очаровательным, — она легко взмахнула цветком. — Мы попали под поливку сада, и он сказал, что я расцвела. — С обворованными карманами ему бы подобная чушь и в голову не пришла, — саркастически слюбезничал Александр. — Как знать, — Адриана, сияя улыбкой, пропорхала по лестнице. Остановилась у мраморного ограждения и перегнулась через край. — Возможно, его взбудоражило бы воровство. Как и вас. — С чего вы взяли, что мне по душе воровство? — недоумевающе произнёс Александр, подняв голову. Адриана снисходительно глянула на него сверху вниз. Беспечно пожала плечиком. — Но вы же меня обворовали. И Адриана, напоследок с издёвкой махнув цветком, упорхнула к парадному входу дворца, оставив камердинера. И слава Богу, что ушла, потому что с ответом он, похоже, замешкался бы. — Когда в следующий раз надумаешь наступать такой лисице на хвост, береги ноги, — хитрое лицо Гарольда показалось из-за ближайшего куста, — иначе извернётся и лодыжку оттяпает. — Ох, похоже, в Версале становится интереснее, — из-за того же куста появилось улыбчивое лицо женщины, которая помогала Адриане с платьем. — Вы всё это время в кустах сидели? — возмутился Александр, обернувшись. — Кристина сказала, здесь страсти кипят, а я не мог такое пропустить, — не смутился Гарольд. — А я волновалась за платье мадемуазель, — ни капли не оробела Кристина, сдув седую прядь с лица. — Ой, слушай, Алексаня-я-я-я, — она заулыбалась ещё шире, чем прежде. Пухлые, румяные щёчки подпёрли зелёные, как листва, глаза, от уголков которых разбежались морщинки. — Она такая красавица! И несказанно воспитанная и милая. — С платьем мадемуазель всё в полном порядке, — отчеканил Александр. — Но до воспитанной и милой ей, как… — Как ведьме до принцессы? — шутливо подсказал Гарольд. Александр иронично повёл бровью, а Кристина шлёпнула его по плечу. — Это вам до порядочных людей, как драконам до принцев, — Кристина строго упёрла руку в бок. — Гарольд мне всё рассказал. И после ужина у меня к тебе, месье, — она указала на Александра, — будет разговор о твоих манерах. Александр закатил глаза, с досадой задрав голову к небу. И сразу же опустил обратно, воззрившись на Гарольда и Кристину. Хотел со всей строгостью отправить их обратно по рабочим местам, но вместо суровости получилось вполне умиротворённое: — Ступайте-ка работать. Вечером увидимся. — Охо-хо, месье Бонтан в кои-то веки не стал грачом каркать, — откланялись Гарольд и Кристина, с ироничностью пятясь от куста. — Тогда, разумеется, мы немедля удаляемся. И они, незатейливо посмеиваясь, побежали в обратную сторону.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Не желаешь поделиться? — негромко спросила Бонна. Только сейчас девушке удалось остаться с Адрианой тет-а-тет. Королеву на прогулке сопровождали несколько фрейлин, но при них Бонна не намеревалась заводить разговор. И вот теперь, когда они дошли до небольшого пруда в некотором отдалении от дворца, стало чуть посвободнее — королева Анна направлялась к скамье под раскидистым деревом, намереваясь побыть одной в тишине, и все фрейлины немного разошлись, перестав толпиться за спиной Её Величества. — Что ты хочешь знать, Бонна? — столь же негромко ответила Адриана. — После твоего визита нагрянул камердинер короля и… — Нет-нет, это я поняла, — спешно, но тактично перебила Бонна. — Александр бдителен и недоверчив: неудивительно, что его насторожил мой визит к племяннице мятежника и внучке Нострадамуса. Впрочем… — она нахмурила брови, похоже, в недовольстве собой. — Я старалась это скрыть. Но я о другом. Как он уговорил тебя прибыть ко двору? Уговорил. Это слово так позабавило, что Адриана чуть не рассмеялась. Уговорил. Да, уговорил. Да так, что мало кому такие уговоры снились. Но нужно что-то ответить Бонне. Коль она задаёт такой вопрос, значит, королева Анна не сказала своей фрейлине, на каких условиях Адриана прибыла ко двору. Девушка взглянула на Бонну, которая неторопливо шла рядом, изредка поворачивая к ней голову в ожидании ответа. Адриана вздохнула. Возможно, однажды она откроет Бонне правду. Но не сегодня. Вдруг за этим вопросом кроется очередная проверка? Я уже попала впросак, и не единожды. Для одного дня казусов достаточно. — Ему не пришлось уговаривать, — пожала плечами Адриана, следуя по пыльной дороге с мелкими камушками, которые крошились под шагами. — Ты была права: прибытие ко двору — это действительно недурной шанс для моей семьи. Возможность исправить положение. Бонна улыбнулась, взяв Адриану под руку, и девушки свернули к поляне у пруда. Мягкая трава задела лодыжки, и от этого стало щекотно — всё же быть на природе гораздо приятнее, чем в дворцовых стенах. Адриана с удовольствием сняла бы обувь, но это, пожалуй, неуместно. — Любопытно, что сподвигло его сделать почти такое же предложение, что и я, — вдруг задумалась Бонна. — Это лучше узнать у самого месье Бонтана, — пожала плечами Адриана. — А ты не спросила? — изумилась Бонна. — И он сам не сказал? — Он говорил только с моим отцом, — размеренно ответила Адриана. — Впрочем, возможно, им двигал душевный порыв, — продолжила размышлять Бонна. — У него доброе и отзывчивое сердце. У кого доброе сердце? У Александра? Нет, для Цербера, может быть, и да, но не для человека. Адриана прикусила кончик языка, чтобы не сказать это вслух. — Или, может, я банально приглянулась камердинеру короля, — с иронией отозвалась Адриана. — О, это вряд ли, — мгновенно отмела это предположение Бонна. Бонна произнесла это с таким отмахнувшимся видом, как будто Адриана сказала совершенно невозможную глупость — словно она невесть какая дурнушка, на которую ни один мужчина не взглянет. Адриана перестала улыбаться. — Прости? Бонна, взглянув на Адриану, спохватилась. С опозданием осознала, что её слова, и правда, прозвучали едва ли не оскорбительно. — Ой, прости, Адриана, — Бонна виновато взяла девушку за запястье. — Вот язык мой глупый! Я совсем не это подразумевала! Просто Александр… — она замялась, — … не интересуется дамами. Да неужели? На лице девушки отразилось неподдельное недоумение. Пусть камердинер короля не имеет титула, но он не беден, привлекателен внешне, а главное — приближен к королю. На такого мужчину придворные дамы должны целыми гроздями вешаться. И ему это неинтересно? — А кем он тогда интересуется? — непонимающе отозвалась Адриана. — Мужчинами? — Что ты! — воскликнула Бонна. — Нет. Всё тривиальнее: Александр помолвлен со своей службой. Между долгом и любовью, думаю, он всегда будет выбирать первое. Ох, как же легко в это верится. Адриана скривила губы в усмешке. — Хотя он, признаться, притягательный мужчина, — негромко вымолвила Бонна. Но тут же указала рукой в сторону, не заостряя внимание на том, что произнесла. — Посидим у воды? Бонна поспешно направилась к дощечке, стоящей на неровных камнях. Но Адриана заметила, как смутилась девушка, как порозовели её щеки и как смягчилась улыбка. Бонна неравнодушна к Александру? Иначе отчего бы ей так робеть при упоминании о нём? — Адриана? — позвала Бонна, устроившись на устойчивой, но неровной дощечке. — Иду. Адриана разместилась рядом с фрейлиной, не сводя с неё пристального взгляда. — При дворе множество достойных мужчин, — Бонна повела беседу в несколько иное русло. — К примеру, Фабьен. Он стоит во главе королевских стражей. Отважный и чуткий, но не легкомысленный. А ещё есть маркиз… Бонна начала перечислять придворных, но Адриану никак не покидало чувство, что она нарочито уводит внимание от камердинера. Впрочем, возможно, всего лишь показалось. — Ты решила посплетничать обо всех мужчинах при дворе? — перебила Адриана, и на её губах наметилась полуулыбка. — В таком случае, полагаю, мне полезнее узнать о придворных дамах. Среди них мне придётся бывать чаще. — О, с лёгкостью поведаю тебе о них, — мгновенно согласилась Бонна. — Ты совершенно права. С придворными дамами надо держать ухо востро. Некоторые из них весьма хитры и коварны: в особенности, когда речь заходит о любви. Любви. Но что такое «любовь»? Адриана ничего не знала о любви. Нет, разумеется, она любила свою семью и Густава. Любила книги и науку. Любила закатные вечера, запах луга и хруст свежеиспеченного хлеба. Но о любви, как о чувстве между мужчиной и женщиной, имела весьма туманные представления. Как человек распознаёт, что влюблён? Что дарит любовь? Какое ощущение она порождает? Ведь взять Бонну — она засмущалась, когда упомянула привлекательность камердинера, и Адриана предположила, что девушка неравнодушна к нему. Но любит ли она его? Или это нечто иное? Адриана нахмурилась. Как она умудрилась вновь свернуть мыслями к Александру? За незначительный промежуток времени его стало непозволительно много в её жизни — поначалу он присутствовал лично, затем появился в беседах, а следом и в мыслях. Она потрясла головой будто бы в попытке вытряхнуть его оттуда. — Адриана, ты меня слушаешь? — Разумеется. Она придвинулась ближе к Бонне, сосредотачиваясь, чтобы ничего не упустить. Не то, чтобы её как-то особенно интересовали знатные особы, но лучше говорить о них, чем копаться в возвышенных вопросах, в коих она ничего не смыслит. — У большинства придворных дам, сама понимаешь, в приоритете внимание короля, и он на него щедр, — спокойно излагала Бонна. — К фрейлинам, прибывшим ко двору только-только, дамы относятся с настороженностью, видя в незнакомой персоне потенциальную соперницу. Но если они убедятся, что девушка не претендует на внимание Его Величества, то проявят больше расположенности. Однако, — она предупредительно подняла ладонь, — обольщаться не стоит. Адриана вздохнула. М-да, остаться без внимания Его Величества ей уже не удалось. — Людовик хорош собой, обходителен, умеет очаровать, — мирно продолжила Бонна. — Дамы сами к нему в постель бегут. Редко встретишь придворную даму, которая хоть раз не побывала в покоях короля. Однако стоит знать, что… — Ты тоже? — перебила Адриана, озорно прищурившись. Бонна легко рассмеялась. — Нет. В этом заключается уникальность свиты королевы Анны, — Бонна оглянулась на королеву, сидящую в тени раскидистого дерева, и вернула внимание к Адриане. — Она с неодобрением относится, когда её фрейлины вступают в связь с Людовиком. Король, в свою очередь, с большим уважением относится к своей матери, поэтому обычно и не смотрит в сторону фрейлин Анны. Адриана с сомнением повела бровью. Да неужели? По крайней мере, знание о том, что перед ним фрейлина матери, не остановило Людовика от приглашения девушки на прогулку. — Поэтому я крайне рада, что ты оказалась именно в числе фрейлин королевы Анны, — искренне улыбнулась Бонна. — Это самый спокойный островок при дворе. Ведь, к примеру, в свите принца Филиппа — брата короля — полно интриг и бесконечных увеселений. Нравы достаточно вольные, а их праздники излишне шумные, — девушка закатила глаза. — Свита Марии Терезии — супруги короля — обособлена и необщительна, как и сама королева Мария. А в свиту Людовика попасть сложно, а порой и невозможно — оно и само собой разумеется, ведь он король. От обилия звучащих имён, титулов и сведений голова начала гудеть. — Господи, сколько же свит и нюансов, — девушка коснулась пальцами виска. — Ты со всеми постепенно познакомишься, а я помогу тебе освоиться. Не волнуйся, — успокоила Бонна, положив ладонь на локоть девушки. — Но раз мы завели разговор о свитах, то я должна первостепенно предупредить тебя о тонкостях в свите королевы Анны. — Что мне стоит знать? — спросила Адриана, вмиг став серьёзнее. — Постарайся ни в чём не лгать королеве Анне, — со всей важностью изрекла Бонна. — Она очень проницательна и скоро разгадает обман, коль ты на него решишься. Что спросит — лучше говори открыто. Зачастую она знает правдивый ответ до того, как задаёт вопрос. Адриана сжала губы. И сжала ещё плотнее. Но не выдержала и заливисто рассмеялась. А камердинер-то попал прямо в центр мишени — Бонна первым делом озвучила именно то предупреждение, о котором и говорил Александр. — Что тебя так развеселило? — удивилась Бонна. Но Адриана не ответила, а поднялась на ноги, делая несколько шагов вдоль кромки пруда. И никак не могла перестать посмеиваться: то задирала голову вверх, обращая смех к небу, то опускала вниз, широко улыбаясь водной глади, то качала головой, смешливо морща носик. Вот чёртов плут! Она буквально увидела в своих мыслях саркастическую усмешку камердинера. Почти услышала преисполненный ехидства голос, произносящий: «Я же говорил, мадемуазель де Вьен». И — порази её гром! — она снова вернулась мыслями к тому, от кого мыслями же и сбежала. — Адриана! — окликнула Бонна, изумлённо улыбнувшись веселью девушки. — Что с тобой? — Не к месту представилось, как я силюсь запомнить все придворные правила, а ты ходишь рядом со свитком по этикету и подсказываешь, — слукавила Адриана, сказав первое, что на ум пришло. — Забавная картина. Бонна издала смешок. — Прогуляемся? — предложила Адриана, протянув руку Бонне. — Поведаешь мне о нюансах придворного общества. — Разумеется, — согласилась Бонна, поднявшись. Девушки неспешным шагом направились вдоль берега. Бонна рассказывала о придворных, о нюансах общения, о свитах. Говорила о тех или иных особах: с кем стоит быть осторожнее, с кем не боязно быть открытее и дружелюбнее, а на кого и вовсе не стоит обращать внимания. Но только об одном человеке более не прозвучало ни слова — о камердинере короля.