Ненаписанный сценарий

      Рубиновый цвет выразительно оттеняет белую словно густой туман кожу, ярко контрастирует с вольно падающей по плечам жгуче-чёрной гривой. Сюаню до безумия идёт красный. Ясные предзакатные лучи отражаются от точёного лица, играют на перевивающих бархатно-чёрную отделку огненно-золотых нитях, плескаются в водопаде чуть вьющихся волос, и сияние сидящего перед Жуюем заклинателя, пред которым меркнет солнце, делается видимым. Неземное зрелище. Узнай Жуюй до встречи с этим человеком, что при одном взгляде на кого-то будет желать пасть на колени и молиться, испугался бы до дрожи, но теперь не чувствует и тени страха: Сюань настоящее божество — желание преклоняться перед ним естественно. Как и готовность вечность терпеть невыносимую боль в груди ради счастливой улыбки, что сверкает сейчас на его губах.       — Жуюй? — Сюань оборачивается к целителю.       А тот тонет безвозвратно в искрящихся глазах, залюбовавшись обсидиановыми и изумрудными переливами, будто впервые их видит. И отчаянно гонит от себя мысль, что зелёный подошёл бы этому чуду идеально.       — Ты что-то хотел?       Сердце подпрыгивает заполошно от звука этого голоса, от того, как он произносит его имя. Чжэнь лишь спустя несколько мгновений обретает дар речи:       — Могу я… — дыхание на миг прерывается — помочь тебе подготовиться?       Жун отмахивается:       — Не нужно, это дурацкая традиция: не ребёнок же я, право слово. — но заметив, как потухли глаза брата, уточняет — Или ты хочешь?       — Хочу! — я хочу заботиться о тебе всю жизнь, во всех инкарнациях и в посмертии.       Руки подрагивают, когда Жуюй берёт гребень и утопает пальцами в прохладном шёлке роскошных прядей. Сюань жмурится довольной пантерой, улыбается мечтательно своим мыслям, и Жуюй посто рад, что он не смотрит в зеркало. Потому что иначе заметил бы взгляд целителя, а прервать своё любование выше его сил. Рад, что он не завязывает разговор. Потому что горло сжимает спазмом. Скоро его единственная любовь свяжет судьбу с другой. Не то чтобы целитель когда-нибудь питал надежду на взаимность, но душу в клочья рвёт от этого нещадно. Пускай. Он будет молчать и сносить всё безропотно, лишь бы Сюань был счастлив. От этого боль делается сладкой. Жуюй заплетает косы на нанцзянский манер, легко-легко, чтобы голова даже после нескольких часов с такой причёской не заболела — они получаются объёмными как змеи. Он намеренно делает их слегка небрежными: Сюань до безобразия прекрасен в своей шаловливой расхристанности. Вырисовывает косичками силуэт свернувшегося вокруг головы дракона, вплетая тонкие до невесомости ребристые кольца и мягкие пёрышки, Жуюй почти ощупью: зрение туманит то и дело скатывающаяся по щекам влага.       — Брат? — встревоженный оклик раздаётся громом среди ясного неба — Брат, что с тобой?       Жуюй цепенеет от ужаса. Чувствует, как подкашиваются колени. А Сюань стремительно подхватывает его за плечи, усаживает на своё место и опускается перед ним прямо на пол, легонько сжимая его руку в своей. Не догадался?! Мозг начинает судорожно придумывать оправдание.       — Я… Я просто… Не обращай внимания. Это… Я просто слишком чувствительный.       Свободная рука Сюаня неожиданно мягко касается щеки и гладящим движением стирает слезинки. Жуюй льнёт к ней подобранным котёнком, закусывая губу изнутри, чтобы не прижаться поцелуем.       — Расскажи мне. Нет ничего, с чем мы не справились бы вместе.       Всё внутри дрожит от понимания, насколько они близки сейчас к раскрытию его тайны, и поёт от драгоценного внимания Сюаня, от его желания помочь.       — Просто… много эмоций. — шепчет целитель, неосознанно накрывая лежащую на его щеке ладонь Жуна своей и прижимая покрепче — Я счастлив за тебя, и в то же время… мне жаль, что у меня никогда не будет такой любви, не говоря уже о браке…       Сюань пересаживается на подлокотник. Забрав лежащую на колене брата руку, обнимает его за плечо и начинает поглаживать по мягким волосам.       — С чего это ты взял, что не будет? — Жуюй вздрагивает точно от удара и до крови впивается зубами в язык, чтобы не разрыдаться с новой силой — И ты, и Мяомяо мастера своего дела — скоро вы заработаете достаточно, чтобы встать на ноги, она больше не будет зависеть от своей треклятой погрязшей в предрассудках семейки, и тогда, если ты найдёшь свою любовь, ваш развод никак не навредит сестрице.       Чжэнь хочет было поблагодарить и сбежать от жуткой темы, однако Сюань внезапно прищуривается и серьёзно спрашивает, глядя в глаза:       — Но дело ведь не только в этом? Жуюй, — он вдыхает как перед прыжком в воду и быстро заканчивает — тебе больше по душе мужчины?       Что? Жуюя как будто прошибает молния. Так Сюань понял?! Но почему тогда не оттолкнул, не разорвал связь, почему продолжает поддерживать и защищать?! Чжэнь безжалостно обрывает на корню мысль об ответном чувстве: не такой Сюань человек, чтобы жениться, не будучи твёрдым в любви к избраннице. А ещё он не уверен, что, если позволит себе окрылиться надеждой, сможет вынести её крах. Поэтому просто ждёт своего приговора, бессознательно зажмурившись и вцепившись в полу одежд Жуна.       — Не бойся.       Сюань прижимает Жуюя к себе, давая услышать ровный стук сердца. Целитель утыкается в его плечо, обвивая обеими руками словно виноградная лоза, и трепетно замирает под нежными поглаживаниями по спине.       — Я никому не рассказывал. Если ты захочешь, это навсегда останется между нами. А мне плевать, у кого какие вкусы. Не стал ведь я любить Сестрицу Мяомяо меньше, когда узнал, что она предпочитает свой пол. Тебя тем более не стану.       Чжэнь улыбается в изгиб шеи любимого, болезненно счастливо: похоже, он не догадался о самом главном, самом сокровенном — беда миновала. Страх постепенно отступает, и всё же он должен удостовериться:       — Значит, мы по-прежнему братья?       — Конечно. — Жуюй чувствует, как Сюань улыбается ему в волосы, прежде чем отстраниться — И будь уверен: обрезанный рукав не помешает тебе обрести счастье в любви. В мире таких как ты хватает. А в Наньзняне даже есть особое братание, что равносильно браку с мужчиной.       Целитель заглядывает в заговорщически мерцающие лаской глаза и, поспешно прикрыв волосами горящие щёки, виновато говорит:       — Спасибо тебе за всё. — «Спасибо за то, что ты есть, за то, что такой» — Мне так жаль, что я тебе своими проблемами такой день порчу.       «И что я солгал тебе. И что я беззаветно влюблён в тебя и не хочу бороться с этим. И что хочу вечность следовать за тобой, продолжая лгать и любить».       Сюань жёстко отрезает:       — Ничего ты не портишь. Твои проблемы — мои проблемы. И запомни, Жуюй, — произносит он уже мягче, глядя в смятенные глаза напротив с искренней гордостью — ты самое тёплое на свете солнышко, способное согреть весь мир и, когда необходимо, ослепить зарвавшихся. Ты достоин океана любви и всех звёзд с неба. И ты непременно встретишь того, кто подарит их тебе.       Жуюй часто смаргивает. Все слова кажутся неуместными, поэтому он снова утягивает своё сокровище в объятия и только спустя несколько цзы, показавшихся кратким мигом, находит в себе силы оторваться.       — Идём. — улыбается Сюань — Все, наверное, уже ждут.       Когда целитель следует за ним, в душе всё отдаются слова, которые он будет всю жизнь лелеять в памяти. Он бы никогда не посмел произнести вслух свой ответ на них: «Мне не нужен такой человек, ведь я уже нашёл того, кому сам хочу подарить безбрежный океан любви и все звёзды с неба».