Happy Together

Губка с усилием скребёт белую мраморную столешницу, пытаясь оттереть непонятное жёлтое пятно, насмерть затвердевшее в виде маленьких бугорков. Средство для оттирания жира отвратительно воняет гнилыми бананами. Пена разбрызгивается в стороны, каплями покрывая плиточную стену, стоящие в вытянутой посудке приправы и плиту. Губка откладывается в сторону, ноготь проверяет прогресс. - Эта хрень вообще не отмывается, - раздраженно вздыхает Джисон. - Это цемент, блять, или что вообще? - Металлическую губку возьми, - Минхо, протирающий тряпкой холодильник, кивает на раковину. Джисон слушается совета и пробует новый инструмент. Поначалу ничего не меняется, так что он нажимает сильнее. Жёлтые шматки начинают соскабливаться. - Аллилуйя, Аллилуйя, бог послал кусочек хуя. Услышав торжествующий клич, Минхо посмеивается. Тряпка скрипит, проходясь по идеально отдраенной пластиковой стенке холодильника. На столешнице валяются продукты, у входной двери собралось несколько набитых мусорных пакетов. Субботний день, когда все вновь удачно оказались дома хотя бы на несколько часов, было решено превратить в день генеральной уборки, потому как её они не устраивали ни разу с самого заселения, только мелкое приведение жилища в относительный порядок. Балкон открыт настежь, как и все комнаты, тюль волнами вьётся на сквозняке, переливаясь в кукурузных лучах тёплого солнца. - А ну быстро подошли все сюда! Звонкий голос Сынмина колоколом проносится по всему дому. Швырнув губку на стойку, Джисон наскоро споласкивает руки под краном и шлёпает в ванную, вытирая их о шорты. Около двери собирается компания, тянущая шеи и пытающаяся понять, что стало поводом для тусовки. - Вот это что за хуйня, а? Обтянутые латексом перчатки пальцы держат что-то, похожее на чёрную ткань. Вот только она покрыта жёлто-белой плесенью таким плотным слоем, что тут же вызывает немного тошнотворные позывы и заставляет инстинкт самосохранения биться в истерике. - Фу, чё за хрень? – морщится Хёнджин, отшатываясь назад. - За стиралкой лежала, - Сынмин помогает себе второй рукой и расправляет ткань в некогда трусы. – Какая мразота закинула туда труханы? В них скоро основы государственности зародятся, как можно промахнуться мимо настолько большой дырки? - Может просто наверху лежали и сползли, - пожимает плечами Чанбин. - Твои, что ли? - Угараешь? Да они мне даже на одно полужопие не налезут. Это кто-то из вас, дрыщей. - Признавайтесь, вонючки, чьи потные яйца вырастили нового щелкуна, - фыркает Минхо. - Может твои как раз и вырастили, - щурится на него Хёнджин. - Я не ношу трусы с такой тонкой резинкой, она след на животе оставляет. - Ну да, ага, отмазывайся. - Иди ящик мой проверь, может это как раз твои? На твою костлявую равнину. - На себя посмотри сначала, бёдра нажрал, а от жопы одно название. - Больше твоей и ладно. - Ни хрена. - Хочешь поспорить? - Да как нехуй делать, давай сюда свою, пацаны выберут, - Хёнджин с готовностью поворачивается задом, шлёпая себя по ягодице. - Осадите со своими задними дверями, я долго с этой сибирской язвой в руках стоять буду? – Сынмин делает выпад ногой между ними. – Потом себя обтрогаете, надо с этим разобраться. - Чего там разбираться-то? – вздыхает Кристофер и берёт с полки пакет. – Какая разница, чьи это, всё равно выкидывать. - По роже за такое прописать. - А может это твои? – Чонин скептически косится на Сынмина. – Специально стрелки переводишь. - Ты адекватный? Нахер мне тогда на всю общагу об этом кричать? - Специально, чтобы на тебя не подумали. - Так я бы просто выбросил их, аллё. - Тебе ведь по кайфу орать и ворчать на нас, а тут повод, - резонно подмечает Феликс, поглаживая пальцем волнистый ободок, которым он убрал волосы назад. - Да вы, пидо… - Вы хотите весь выходной за уборкой проторчать? – обрывает тираду Кристофер, поочерёдно окидывая всех присутствующих взглядом. – Я вот нет. Так что давайте не будем зацикливаться на херне, быстренько всё помоем и займёмся своими делами. Окей? Слова имеют волшебный эффект, разгоняющий парней обратно в разные части дома. Тратить выходной на пререкания, которыми они спокойно занимаются и в рабочие дни, слишком не хочется. Металлическая губка вновь с шелестом шкрябает по стойке. Перестав чувствовать сопротивление, Джисон берёт обычную губку, споласкивает её и начинает смывать пожелтевшую пену. К великому облегчению, мраморная поверхность оказывается очищенной. Взгляд переходит на пару пятен других непонятных цветов. Осталось разобраться со всем остальным, что они успели засрать. Спустя четверть часа рука уже начинает отваливаться, а бицепс ноет, как после изнурительной тренировки в зале. Пару раз хлопает входная дверь: Чанбин выносит мусор. Гремящий вещами на балконе Кристофер ходит по общежитию, тыкая в лица предметами и устраивая опросы серии «надо-не надо». Поэтому пакеты у выхода не заканчиваются, появляются коробки с макулатурой, откуда-то набирается бренчащий пакет с бутылками, отрытыми в разных комнатах. То и дело слышно, как кто-то чихает или кашляет из-за летающей пыли. Сынмин, отдраивший унитаз, которым они обычно занимаются по очереди, кинув жребий при заселении, первым утаскивает себе газировку с кухни и ретируется отдыхать в спальню. Следом за ним с душевой кабиной заканчивает Чонин. Становится слышно, как льётся и плещется вода. Феликс моет пол в коридоре, отказавшись от «бестолковой швабры для читеров» и раком ползая по паркету. Отощавшая губка летит в мусорку. Джисон споласкивает в раковине сморщившиеся руки, обещая самому себе, что впредь будет каждый раз протирать столешницу после готовки, а не надеяться на то, что пролитое масло кто-то вытрет за ним. Заодно умывшись холодной водой, он разворачивается, используя футболку вместо полотенца для рук и позволяя каплям с подбородка просто стекать вниз. - Сколько просрочки откопал? - Тебе в вонах посчитать или в юнитах ахуя? – фыркает Минхо, складывая упаковки с тунцом обратно на полку в шкафчик. - Ну, думаю, уже понятно, что мы немножечко проебались. - В холодосе стояла упаковка маринованной редьки ещё с заселения. С заселения, блять, когда мы на полу жрали сидели и знакомились. - Охренеть, - присвистывает Джисон. - Эти сраные хёнджиновы желе ещё по всему нижнему шкафу расползлись. Накупил и не жрёт, - Минхо закидывает в пакетик кубики куриного бульона. – Замороженные миксы овощей этих качков ещё к стенке морозилки примёрзли, я так и не смог их отлепить. Шпинат их вонючий в ящике весь протух и стал слизью. Покупают и не жрут, заебали. - Ой, а ты ананасы консервированные не находил в холодосе? - Это твои, что ли? - Ну… - Дрочни сосну. И ты туда же, - закатывает глаза Минхо. – Печенье твоё ещё валяется, не жрёшь. Я же говорил, что не будешь жрать. - Да ем я его понемногу. А про ананасы забыл, они потерялись вообще там где-то. - Потому что надо на видное место ставить или сразу всё сжирать. - Ты выкинул? - Нет, блять, на сувениры оставил. - Ну ладно, хрен с ними, - отмахивается Джисон. Какое-то время он наблюдает за тем, как Минхо сортирует пакетики с чаем и кофе. Они специально купили в выдвижной ящик маленькие прозрачные коробочки из Дайсо, потому что им надоело, что всё вечно разбросано, из-за чего они нередко начинали ругаться друг на друга, пытаясь найти главного хламовщика. Упаковки шелестят, разлетаясь по категориям. - Есть какие-то планы на вечер? – интересуется Джисон невзначай, поправляя стоящие на сушилке чашки и выравнивая их ручками вперёд. - Не сдохнуть, надышавшись химикатов, - Минхо прочищает горло. - Может тогда сходим на великах покататься? Пока тепло ещё, как раз дождя нет, проветримся. Потом покушаем. - На великах? – повернувшись, Минхо задумчиво выдыхает, покусывая щёку изнутри и смотря куда-то в угол кухни. – Это ж двигаться надо. Лень. - Да ладно тебе, ногами подвигать не так уж и тяжело. Не надоело за ноутом сидеть целыми днями? Разомнёшься хоть, я давно хочу покататься уже. Листопады как раз посмотрим. На великах самое то. - Ну, можно. - На великах хотите покататься? Кайф, погнали, - услышавший кусок разговора из коридора Хёнджин заходит на кухню, ставит кружку на стол и потом оборачивается обратно вглубь дома. – Пацаны, кто на великах идёт? - О, вот это тема, - голова Чанбина высовывается из комнаты. – Мне как раз на вечерние упражнения пойдёт. - Я пас, - Чонин, вешающий на балконе постиранные тряпки, качает головой. – У меня домашки обосраться. Буду сидеть. - Я пойду, - Феликс пыхтит, подтягивая к себе ведро с потемневшей водой. – Только полы домою и переоденусь. - Батя батькович, а ты? – Хёнджин стучит по косяку двери открытой комнаты Кристофера. - Пошёл бы, но у меня созвон по работе на два часа, не получится. - Фу, говно. - Ага, есть такое. - А ты? – продвинувшись дальше, Хёнджин заглядывает к Сынмину. - Нет. - Пидора ответ. Хватит дома валяться, погнали. - Не хочу я никуда идти. Задолбался за неделю, дайте отдохнуть. - На природе и отдохнёшь. - На кровати хочу. - На кровати я тоже много что хочу. Ну и ладно, хер с тобой, лежи тухни дальше. - Короче через полчаса чтобы все готовые были, - Чанбин хлопает и уходит в комнату. - Хороший ты кипишь поднял, - усмехается Минхо, смотря на Джисона. - Сам не ожидал. Губы растягиваются в смирённой улыбке, руки разводятся в сторону. Вот только внутри всё равно мельтешит маленькая назойливая горошина разочарования. Джисон не рассчитывал на компанию. Он не против прогуляться с друзьями и всегда им рад, просто в этот раз он думал о том, что это шанс провести время с Минхо наедине, как-то огородиться от окружающей их бытовухи в свой небольшой мирок, который постепенно выстраивается. Возможность стать ещё чуть ближе. Как в те редкие вечера, когда они прогуливаются после работы. Улица встречает их компанию липким тёплым ветром и запахом залежавшейся листвы, забившейся в канализацию, щели в стволах деревьев, оконные створки зданий. Янтарный свет накидывает на вечереющий Сеул искрящийся рыжеватый фильтр, над асфальтом видно подрагивающий воздух. Жара постепенно идёт на спад, оставляя после себя дуновения нагретого бетона. Шелест деревьев становится громче с приближением к парку, частично переодевшемуся в охрово-багровые краски. По газонам и дорожкам танцуют медленно густеющие и расплывающиеся тени. Телефон сканирует квадратный код, открывая приложение и запрашивая доступ к системе. Замок щёлкает, великодушно позволяя отстегнуть колесо от бело-зелёной металлической стойки. Кожаное сидение велосипеда заставляет зашипеть, нагревшись под ленивым солнцем. - Моя яичница, - Джисон сходит обратно на землю, озабоченно потряхивая задницей, чтобы избавиться от плавящего ощущения. - Вот суки, нет чтобы навес поставить, - Чанбин тоже выдыхает сквозь зубы и пошлёпывает сидушку. – Как с таким омлетом кататься? - Проветривать надо. Сев на велосипед, Минхо тут же встаёт на педалях и спокойно трогается с места, позволяя ветру выполнять свою работу. Остальные парни повторяют за ним и, набрав скорость, нагоняют его, после чего уже опускаются на чуть остывшие сидения. По крайней мере, теперь они похожи не на сковороду, а на подстилку с подогревом. Волосы отлетают назад, лоб приятно холодят пахнущие землёй и листьями порывы, скользящие по коже головы. Футболки надуваются, слегка похлопывая. - Красотень какая, - Феликс осматривается по сторонам. - Обожаю осень, - соглашается Хёнджин. – Столько охеренных оттенков появляется. Надо будет набрать себе букет. - Гнилью всю общагу завоняешь, - Минхо смеряет его неодобрительным взглядом. - Так я подержу пару дней и выкину. - Забудешь как обычно. - Чего ты бубнишь опять? - Я твои желейки ебаные сегодня по всему шкафу собирал. - Ой, точно, - Хёнджин хлопает себя по лбу. – У меня же желейки есть. - Что и следовало доказать. Безголовый. - Подумаешь, забыл. Твои деньги, что ли? - Место занимает общее. - Да доем я их. Доебался. Дорожка слегка заворачивает влево, огибая небольшое вытянутое озеро с отрешённо скользящими по поверхности утками, которые становятся главными героями многих фотографий. Людей не то чтобы много, парк далеко не самый популярный, но тем не менее встречаются пожилые пары и владельцы собак, бредущие вдоль газонов, на которых устраивают небольшие пикники. Бирюзовое небо в листве над головами простреливает мандариновыми всплесками со стороны горы Букхан. С каждой минутой ветер свежеет. Икры начинают немного гудеть с непривычки. Джисон снимает ноги с педалей и позволяет им болтаться, чтобы снять копящееся напряжение. Он отмахивается от прилетевшего в лицо листа. Поездка по парку приносит какое-то покачивающееся удовлетворение. Кажется, ему очень не хватало врывающегося в лёгкие воздуха и скользящих по лицу лучей. Взгляд переводится на Минхо, который едет спереди, держась правой стороны. По его коже мелькают янтарно-чернильные пятна из-за маленьких теней самых разных форм, образующихся прорезями в кронах. Шоколадные волосы покачиваются на ветру, в прорезе футболки видна ключица, выступающие на руках вены стали чётче. До безобразия красивый, даже когда просто катается на велосипеде. Лодыжка ударяется о педаль и Джисон ойкает, шипя. Маленький кусочек кожи содрался. Приходится вернуть ступни обратно на педали. - Слабо? – Хёнджин убирает руки с руля, с вызовом смотря на Минхо. - Думаешь, раз ты мухомор, значит ты особенный? – тот без проблем повторяет это действие. - Блин, а я так не могу. Чанбин тоже пытается отпустить руль, неуверенно поднимая ладони. Вот только велосипед тут же начинает дёргаться в стороны и приходится снова схватиться за прорезиненные рукоятки. - Я могу ненадолго. Джисон поднимает руки и какое-то время едет нормально, но через несколько секунд начинает крениться набок. У него никогда не получалось научиться этому трюку. В детстве знакомые мальчишки постоянно выпендривались, а он слишком боялся слететь и разбить себе колени, поэтому сразу хватался обратно за руль, стоило только почувствовать шаткость. Почему-то баланс никак не желал держаться в пределах нормы. - Ты охерел? Минхо прибавляет скорости, когда Хёнджин возникает прямо перед ним, задорно смеясь и снова сворачивая на свою полосу. Подрезав его в ответ, Минхо показывает средний палец и вырывается вперёд. Привстав и поднажав, Хёнджин догоняет его, корча рожу. Алые волосы горят на фоне деревьев ярче светофора в ночи, растительность в дальней части парка становится плотнее, народ редеет. Два велосипеда заметно отдаляются от остальных, соревнуясь в манёвренности. Трио, вальяжно катящееся позади, со вздохами переглядывается друг с другом, закатывая глаза. Эти как обычно собачатся, ничего нового. Без злобы правда, что уже хорошо, им обоим просто нравится ругаться и бубнить – это население общежития поняло спустя пару месяцев, перестав переживать из-за перепалок и поняв, что они несерьёзные. Стрекот цикад переплетается с шелестом колёс по выровненной бетонной дорожке. Правда вскоре этот звук разбавляет очень даже неприятный скрежет. Из кустов на дорогу вдруг выбегает белка, явно забывшая посмотреть по сторонам. Оторопевшие от неожиданности Минхо и Хёнджин сразу же сворачивают вбок, чтобы на неё не наехать. Вот только один из них сворачивает вправо, а другой влево, из-за чего их велосипеды въезжают друг в друга. Столкновение заставляет задние колёса подскочить, буквально выкидывая их с сидений вперёд друг на друга. - Вот блять. Джисон тут же давит на педали, обеспокоенно вглядываясь в упавших на асфальт друзей. Остальные парни тоже усиленно жмут, набирая скорость. Поравнявшись с местом аварии, Джисон прыжком соскакивает с велосипеда, кидая его на тротуар, и подбегает к садящемуся Минхо. - Ты как? Живой? - Относительно. Сука, - он издаёт болезненный стон, касаясь правой ладони, нижняя часть которой уже покрывается орнаментом из маленьких алеющих точек. - Кости целые? – Чанбин опускается рядом с Хёнджином, который морщится, потирая разодранный локоть. - Вроде да. Сраная белка. - Нога нормально? А у тебя? Пострадавших заставляют подвигать конечностями, чтобы убедиться, что ничего не сломано и находится на своих местах. Джисон щупает колено Минхо, с которого висит небольшой кусок содранной кожи. Вниз витиеватым ручейком течёт кровь. - Такси в больницу вызвать? - Какая больница? Нормально, заживёт. Бляха, велик живой, надеюсь. - Какой нахер велик? Вы тут в крови сидите. - Я не собираюсь за ремонт платить, - Хёнджин рьяно качает головой. - Я тоже, - фыркает Минхо. – Это-то заживёт. - Надо бы промыть всё, - Чанбин стряхивает с ладони Хёнджина грязь. – Не дай Бог заражение. - У меня вода есть, - Феликс уже достаёт из рюкзака бутылку. – И пластыри тоже, я всегда на всякий случай ношу, если ноги натру. - Отлично, доставай. - А ты как умудрился ещё и голову разбить? – Минхо показывает пальцем на Хёнджина. - Где? – тот испуганно щупает макушку, пытаясь найти рану. - Она вся красная от крови. - Еблан, - он обиженно шлёпает его по плечу. На промывание ран уходит вся маленькая бутылка и целая пачка салфеток, которыми прижимают колени, из которых кровь течёт с завидным упорством. Заклеив всё пластырями и по настоянию Чанбина устроив ещё один более тщательный физический экзамен на подвижность конечностей, они принимаются осматривать велосипеды. Те оказываются практически идеально целыми, разве что появились мелкие трещины на передних щитках. - Может пешком лучше? – Джисон озабоченно посматривает на Минхо, когда тот прихрамывает, на ходу садясь на велосипед. - Да всё со мной нормально, чего ты так паришься? – отмахивается тот. - Тебе больно, я же вижу. - Поболит да перестанет. С велика никогда не падал, что ли? - Падал. Поэтому и знаю, что это больно. - Поэтому и знаешь, что не развалюсь. - Скажи, если устанешь. Вместе пойдём. Колёса вновь шелестят по дорожке, только уже не набирая большую скорость. Джисон прекрасно знает, что Минхо не скажет вслух о том, что ему больно, даже если его нога начнёт отваливаться. Поэтому он продолжает следить за ним взглядом, чтобы по выражению лица понять, если тому вдруг станет слишком тяжело. То, какой скачок сделало сердце, когда он перелетел через руль и оказался на земле, до сих пор заставляет внутренности держаться в относительно поджатом состоянии. Джисон уже был готов тащить его на своей спине к главной дороге, чтобы либо вызвать скорую, либо поймать такси до больницы. К счастью, путь обратно проходит спокойно и без трюкачеств. Их компания болтает о том, чем нужно будет закупиться, когда в конце месяца они всей оравой поедут в большой супермаркет. Лапшу, хлопья, йогурты и всевозможные полуфабрикаты всегда выгоднее брать оптом. В кухонном морозильнике места слишком мало на восьмерых, так что в середине лета они скинулись на общую морозилку, которую запихнули на крытый балкон. Велосипеды возвращаются на стойку, щёлкают замки, приложение фиксирует возврат. Горящее небо уже напоминает переспелую тыкву, на горизонте утопающую в меди. - Ну что, жрать идём? – Чанбин похлопывает себя по животу. - А как вы смотрите на то, чтобы пропустить по бутылочке соджу под рамён на природе? – играет бровями Хёнджин. – Суббота как-никак. - Твоя бутылочка соджу обычно превращается в литр, если не два. - Да ладно, когда такое было? - Когда мы морозилку обмывали. - Не помню, чтобы больше трёх бутылок пил. - Конечно не помнишь, никто не помнит, что тогда было после двенадцати, - усмехается Минхо. – Только Крис, но он поклялся, что никому ни о чём не расскажет, чтобы нас не позорить. - Пидрила, мне до сих пор интересно, откуда у меня был синяк на сиське, - вздыхает Джисон. - А я пирсу любимую где-то просрал тогда, - Феликс потирает шарик в хряще. – Но я так-то не против. Заслужили после генуборки. - Вот так и ходи с вами упражняться, в итоге опять шлифуемся, - цыкает Чанбин. - Так не пей, тебе в рот никто не суёт, - фыркает Минхо. – Я про алкашку. А может и не только. - Ха-ха, смешно пиздец, сейчас обделаюсь. - Вообще-то смешно, - Джисон хохочет и даёт довольному Минхо пять. - Детский сад. Немного посовещавшись, они приходят к выводу, что расслабиться именно на природе – действительно самый соблазнительный вариант. Сидеть в пивнушке и слушать чужие вопли, когда в общежитии обычно и своих хватает, как-то не хочется. Да и там обычно душно из-за грилей и чугунных котелков с кимчи ччиге. Поэтому они направляются в ближайший CU, где заваривают себе рамён, добавляя туда ингредиенты на своё усмотрение, забивают пакет пятью бутылками соджу и, держа наполненные кипятком коробки с лапшой, семенят в дальнюю часть парка, где точно нет камер и прохожих, которые могли бы покапать на мозги за распитие в общественном месте. Больше четырёх человек на скамейку уместить не выходит, так что Феликс добровольно плюхается задницей на газон перед друзьями. Зато ему не нужно держать горячий рамён на коленях, как остальным, его можно поставить рядом. С треском открываются металлические крышки на бутылках. - Эй-эй, ты куда пососал? – Чанбин перехватывает Хёнджина за запястье, когда тот вместо того, чтобы немного отпить соджу, делает два полноценных глубоких глотка. - Прогреваю почву, - издаёт смешок тот и с шумом втягивает в себя лапшу. – Хорошо пошло. - Жалко соджу с яблоком не было, - Джисон палочками закидывает в рот маленькую сосиску, пачку которых купил на пару с Минхо. – Я до слёз его обожаю. - Его вообще хрен найдёшь, - Минхо помешивает лапшу, собирая больше подтаявшего сыра, расползшегося по поверхности. – С мандарином тоже. - Мне нравится с витаминкой, - Феликс откусывает варёное яйцо, половина которого падает обратно в бульон, расплёскивая капли. - От него мочой воняет, - морщится Хёнджин. – Витамин С сраный. Как будто заходишь в сортир в метро, который только-только с хлоркой протёрли, а запах ссанины всё равно остался. - Может хватит о ссанине? - Так если он ссанина. - Кстати, о ссанине. Чего Сынмин там намешивал вчера, что после него вся кухня воняла деревней? – Чанбин дует на рамён перед тем, как с шипением засунуть целый моток в рот. - Да он подсел на какие-то детокс-коктейли вонючие, - Минхо язвительно хмыкает. – Сам недавно нахуярился так, что кое-как до двери дополз и вырубился в прихожей, а сейчас типа правильный, на дзэне, йогой по утрам занимается и херачит свои смузи из сельдерея, лайма и всякой другой еботы, про которую читает в блогах всяких зожников в инсте. - Фига, он типа встал на путь искупления и теперь метит в гуру? – Джисон вскидывает брови. - Я тебя умоляю, ты что, Сынмина не знаешь? Через неделю сдуется, как было с его вязанием, готовкой каких-то убогих соусов и калимбой. - Ну, калимбой он перестал заниматься из-за того, что мы все чуть не засунули ему её в жопу. - Потому что какой-то здравый смысл в нём иногда просыпается. - Я бы попробовал коктейли готовить, - задумчиво выпячивает губы Джисон, жуя и затем отпивая соджу. – Алкогольные типа. Завести наш общий мини-бар. - Идея, кстати, хорошая, так экономнее, - кивает Минхо. – Я ведь три месяца работал барменом, так что пару лайфхаков знаю. - О, класс, научишь меня? - Ты мне бар дай сначала. - Надо собрать совет и договориться, - Феликс вылавливает палочками куски зелёного лука и слизывает их. – Составим список и купим, как пойдём затариваться, потом попилим. - И заодно отчётность заведём, - подчёркивает Минхо, косясь на Хёнджина. – Чтобы кто-то не высасывал в одну харю бутылку, на которую скидывались все. - А херли на меня-то пялишься? - Ты ходячий красный флаг. - Сука, да пошёл ты. Хёнджин толкает его плечом, и они начинают бодаться. Правда, когда упаковки рамёна чуть не летят с их ног на землю, приходится остановиться. На какое-то время компания замолкает, с чавканьем и бульканьем доедая лапшу. Вокруг поют птицы, готовящиеся к отходу ко сну, стрекочут цикады и сверчки, шелестит цветная листва, летающая над газоном. Посвежевший вечерний ветер ерошит волосы, медное небо темнеет, пуская по парку цепную реакцию из загорающихся ржавых фонарей, которые тут же окружают мошки. - Кто-нибудь начал к промежуточным экзаменам готовиться? – спрашивает Феликс. - Чё угараешь? - Гонишь? - Насмешил. Парни хохочут, ехидно переглядываясь и затем одновременно чокаясь. Значительно опустевшие бутылки звенят. - В пизду эти экзамены, спишу всё, - Джисон шумно выдыхает после расползшегося по желудку жжения, и машет рукой. - А как же твоя стипуха? – поворачивается Минхо. – Ты ведь жопу рвал, чтобы её удержать. - Хорошо буду списывать, ну. А если проебусь, то это уже проблемы Джисона с финальных экзаменов, от которых уже стипуха и будет зависеть. В этот раз-то всяко хотя бы проходной наберу. Англ задрочил, остальное скатаю. - Сраная история искусств, - воет Хёнджин, закидывая голову. – Я просто хочу рисовать, зачем мне это говно? - Мне на криминалистике нахрена в обязательные предметы китайский поставили? – вскидывает плечи Чанбин. – Я такой красивый набор предметов себе собрал, не расписание, а конфетка, смотрю, а там в обязаловке надо либо в следующем семестре, либо через семестр китовий дрочить. Мы все в ахере просто. - Меня на какую-то конференцию по малому бизнесу отправляют, - Минхо теребит ногтем этикетку на бутылке. – Зачем, а главное нахера мне там с докладом выступать – непонятно. - Ты красиво говоришь. Простодушная фраза Джисона вызывает удивление во взгляде. Тот поначалу даже не замечает этого. - Чего? - А, ну. Как бы… Не знаю, ты как-то так рассказываешь обычно, что тебя слушать приятно. Ну, помнишь, у нас была общая пара по коммуникациям? Типа ты тогда же часто с кафедры что-то вещал. У тебя хорошо получается. - А… спасибо. После заминки Минхо дёргает уголком губ и прикладывается к бутылке, допивая её в два глотка. Стушевавшийся Джисон тоже осушает соджу, смотря куда-то на покачивающуюся листву на фоне сливового неба. Слова вырвались на автомате, он даже не успел проконтролировать тон голоса, чтобы это не звучало настолько позорно восхищённо. Просто ему действительно нравится слушать Минхо. У Минхо очень вкрадчивый мягкий голос, напоминающий пряжу. Он мягкий, но имеет определённую форму, он очень комфортный. Даже когда выдаёт какие-то едкие замечания. Вскоре топливо заканчивается у всех. Коротко посовещавшись, парни приходят к неутешительному, но вполне ожидаемому выводу: им мало. Так что Чанбин, как главный молодец, который также не против вечерней пробежки после рамёна, отправляется в магазин за дополнительной порцией выпивки и возвращается через четверть часа под довольное улюлюканье и аплодисменты. Посиделки в подсвеченных желтоватым фонарём сумерках продолжаются. - Ну и короче этот уёбок, чтобы выпендриться, показывает на мой пейзаж своей ковырялкой и говорит, типа, что у меня ствол слишком длинный, так не бывает. Я такой смотрю на него и, типа, если у тебя такого ствола нет, то это не значит, что у всех так же. Скамейка трясётся от того, как парни гогочут, хлопая друг друга по плечам. Чанбин, уступивший Феликсу место и севший на газон, откидывается назад и лупит себя по колену. Чем меньше соджу остаётся во второй порции бутылок, тем громче становятся их голоса, разлетающиеся по тенистой аллее среди покачивающихся деревьев. Джисон утирает слёзы с уголков глаз и жуёт вяленую говядину, которую купили на закуску. Он ещё не близок к состоянию «в дрова», но весёлая пушистая дымка в голове уже гудит, делая собственные движения чуть более быстрыми и резкими. - Нам вчера какая-то соплячка написала, что она типа стади-блоггерша, у неё всякие там обучающие программы, которые она оценивает для других, - Минхо делает глубокий обжигающий глоток. – И говорит, мол, давайте партнёрство: вы мне бесплатно ваш курс, а я вам рекламу у себя. И мы так реально делаем, да. Вот только у неё подписчиков, блять, восемьсот человек ссаных, блоггерша нахуй, обосраться, всем отделом ржали. Ишь какая важная, хуета бумажная. - Сука, блоггерша, - Джисон хрюкает и на пару секунд кладёт голову на плечо Минхо, смеясь над сказанным. – Да ты чего, она же селеба, как ты не понимаешь? Такую рекламу вам устроит, народ толпами повалит. - Да мне даже с двумя косарями было бы стрёмно писать, - качает головой Феликс. – Она думает, что типа, популярная дофига, раз на неё не только родня и одноклассники подписаны? - Ну ты что, больше сотки лайков на фотках – считай, айдол, - хихикает Хёнджин, шумно выдыхает и пьёт. – Ой, бля, малолетки. - У вас там от скольки фолловеров сотрудничество? – интересуется Чанбин. - Тройка минимум, и то это скидка будет, а не полностью курс бесплатный, - гордо вскидывает подбородок Минхо. – У нас бывали чуваки с соткой косарей подписоты, с двумя сотками. А эта будущая звезда тиктока, блять, пришла такая важная, прям услугу нам оказывает со своими тремя копейками. Я думаю, девочка, ты вообще делала хоть какой-нибудь ресёрч до того, как нам писать? Стади-блоггерша, бля, отличница из Похана, провинция Кёнсан-Пукто. - Жесть, ну и додики у вас водятся. - Вообще херею. Под пронзительные жалобы на учёбу и работу, которые сопровождаются вальяжным смехом, выпиваются и новые бутылки. Наступающая ночь по-летнему тёплая, несмотря на пожелтевшую листву. Освободившийся от жары воздух полегчал и стал едва ли не сладким, пропитавшись ароматом остывших трав. Уходить с насиженного места не хочется, атмосфера слишком расслабленная, чтобы вот так её прерывать. Так что после недолгих размышлений Чанбин снова тащится в магазин, правда уже не бегом. В процессе ожидания скамейка окутывается дымом от сигарет, бычки от которых затем распихиваются по пустым бутылкам. Джисон чувствует, что сидящий рядом Минхо чуть кренится в его сторону, слегка налегая на правое плечо. Скорее всего он сам этого не замечает и просто поддаётся чувству комфорта, чуть сползая по скамье. Он рассказывает про очередного тупого комментатора с работы, а Джисон заслушивается, радуясь тому, что особенность поддатого Минхо – это просыпающаяся болтливость. Он начинает говорить намного больше, чем обычно, больше улыбается, больше смеётся. Он становится более податливым и иногда кладёт ладонь на его ногу, чтобы приподняться. Джисону нравится чувствовать себя его некой опорой. Потому что из всех людей он льнёт именно к нему, склоняется именно к нему, когда хохочет. Смех Минхо заставляет пьянеть даже сильнее, вызывая на лице максимально глупую блаженную улыбку. Вечер кажется потрясающим. Особенно когда возвращается Чанбин. Тот не просто взял всем ещё по одной бутылке, он также сразу купил и литровую пластиковую бутылку на всякий случай, аргументируя это тем, что даже если они к ней не притронутся, то она вполне себе отлично проведёт время в их общажном холодильнике, пока не пробьёт её час. Снова хрустят открывающиеся крышки, снова звенит чокающееся стекло. Льётся новая волна возбуждённых разговоров. Осознание того, что три бутылки – это уже начало дорожки к финишной прямой, приходит, когда Джисон встаёт со скамейки. Парк проносится перед глазами так быстро, как будто кто-то пролистнул фото в галерее телефона. На ногах он стоит и вполне себе ходит, вот только дорожка под ногами словно волнуется змейкой, требуя концентрации на своём равновесии. Остальные ребята тоже шаркают ногами больше обычного и то и дело над чем-то смеются, перескакивая с темы на тему. Хёнджин икает и хохочет с этого, хватаясь за руку Чанбина, чтобы его не вело в стороны слишком сильно. Тот тоже громко гогочет в ответ и забирает у него пакет с мусором, который они разделили на пятерых. Вскоре те летят в общий мусорный контейнер недалеко от паркового фонтана, звонко цокая. - Опа-а-а, наша остановочка. Хёнджин вырывается вперёд и довольно волочится к качелям на детской площадке, пустующей в ночной час. Они прошли в восточную часть парка, чтобы затем выйти через дальние ворота, однако наткнулись на новое развлечение. Потому что за Хёнджином с энтузиазмом следуют все остальные. Чанбин паркует пока что нетронутую бутылку соджу на доску песочницы и тоже занимает вторые качели. Феликс залезает на мостик из подвижных перекладин и радостно покачивается на нём, прыгая и дёргая поручни из канатов. - Вперёд, мой верный жеребец! – Джисон запрыгивает на деревянного жирафа с сидушкой, который держится на толстой пружине, и его начинает бросать то вперёд, то назад. – Ёб твою, чуть не слетел. Какое-то время Минхо наблюдает за ним, после чего качает головой и отходит. Он забирается по лестнице в башню с ярко-жёлтой крышей, заглядывает под балки, а затем переходит по мосту на другую часть. Там как раз берёт своё начало крытая горка в форме красно-синей закрученной трубы. Он заглядывает в неё и произносит долгую «А», которая гулким эхом отдаётся от стенок. - Контакт устанавливаешь? – посмеивается заметивший это Джисон и спрыгивает с жирафа, направляясь к нему и взмахивая руками, чтобы восстановить пошатнувшийся от резкого движения баланс. - Проверяю, чтобы там бомжей не было. С сомнением проведя рукой по пластику и оценив собравшуюся пыль, он всё-таки садится в горло трубы, немного елозит и отталкивается ногами. Слышно, как резина кроссовок скрепит по поверхности. Пару секунд спустя, он вылетает с нижнего отверстия горки, едва успевая вытянуть руки, чтобы не впечататься лицом в песок. - Как полёт? - Полёт нормальный, квокка, как слышно? Приём, – отряхнув ладони, Минхо издаёт смешок. - Кошко-мальчик, слышно отлично, данные приняты. Захожу на взлётную полосу, приём. - Боже, вам что, пять? – ржёт Хёнджин, закатывая глаза. - Планета Томатов подала подозрительные сигналы, приём, - Джисон делает вид, что прижимает ко рту гарнитурный микрофон. - Стреляю на поражение, приём. Нащупав в кучке песка небольшой камешек, Минхо прицеливается. Размашистым броском он отправляет его в Хёнджина, впрочем, намеренно кидая выше нужного, отчего тот пролетает над красной головой. Хёнджин втягивает голову в плечи, зажмуриваясь и прикрываясь руками. - Придурок, а если бы в лицо попал? - Не любишь, когда на лицо? - Только если мамке твоей. Над детской площадкой гремит пьяный смех. Джисон забирается на башню, переходит мост и устраивается для спуска по горке. Пахнет засохшей грязью и немного затхлостью, оставшейся после влажной жары. Подтащив себя вперёд, чтобы полностью перенести задницу с деревянного поддона на пластиковую трубу, он отталкивается руками. Вживую заворот горки ощущается в разы круче, чем он выглядит со стороны. Шелест одежды эхом отдаётся от стенок, оказываясь неожиданно громким, что, возможно, усилено действием алкоголя, от которого заодно и тело шатает чуть больше. В полутьме трубы начинает зажигаться просвет, освещённый старым фонарём на углу. Джисон готовится выставить руки, чтобы упереться ими в песок, когда его выбросит наружу. Однако когда он оказывается в прорези, он не видит перед собой земли. Вместо этого он видит криво ухмыляющегося Минхо, который, кажется, хочет его напугать, вот только не успевает отскочить в сторону. Его кроссовка проскальзывает по песку, не давая сдвинуться, и Джисон, тем более не успевающий не то что затормозить, а даже сообразить, летит прямо на него. Плоскость меняется с вертикальной на горизонтальную. - Ты как? Всё нормально? – очухавшись, Джисон испуганно приподнимается на руках, сканируя человека под собой обеспокоенным взглядом. - Что-то пошло не так, приём. Минхо издаёт смешок, тут же вызывая облегчение в напрягшемся сердце. Волосы разметались по песку, но на губах играет довольная пьяная улыбка. Чернильные глаза блестят в фонарной охре. - Дурак, зачем так выскочил? - Бу. - Опоздал ты со своим «бу». - Ну вот. - Но я всё равно испугался. - Почему? - Потому что боялся, что сделал тебе больно, придурок, почему ещё? - Ты мне больно не сделаешь. Минхо продолжает лукаво улыбаться. Его рука поднимается и ладонь ложится на щёку Джисона, застывшего от неожиданности. Мир начинает кружиться и плыть сильнее, кажется, что весь выпитый алкоголь разом ударил в голову, он не может отвести от него взгляда. Лежащий под ним Минхо, с любопытством водящий пальцем по щеке, кажется слишком очаровывающим, чтобы высвободиться из его чернильных глаз. Он выглядит даже слишком расслабленным для того, кто лежит на земле. - Куда ты со мной-то? Из транса выводит смеющийся голос Хёнджина, доносящийся из горки. Обернувшись и пошатнувшись из-за этого резкого поворота, Джисон понимает, что совершенно упустил тот момент, когда Чанбин с Хёнджином забрались на башню и теперь, похоже, вдвоём ныряют в трубу на спуск. - Валим. Подскочив, Джисон подхватывает Минхо под руки и оттаскивает в сторону. Как раз вовремя, потому что через секунду с горки вылетают хохочущие друзья, наваливающиеся друг на друга, из-за чего гоготать они начинают ещё сильнее. В воздух подлетает песок. Почувствовав прикосновение, Джисон опускает взгляд. Сидящий у его ног Минхо отряхивает его колени. - Да ладно, я весь как свинья. - А я нет, что ли? Присев на корточки позади него, Джисон начинает водить ладонью по спине Минхо. Чёрная футболка пополнилась коричневыми узорами после смачного падения в притоптанный песок. - Пацаны, ещё по одной? – Феликс, на время отвлёкшийся на телефон, спрыгивает с верёвочного моста и покачивает пластиковой бутылкой. - Ебошь, - Хёнджин, не без помощи Чанбина поднявшийся на ноги, с готовностью ковыляет к песочнице. - По-моему, хватит уже, нет? – с сомнением тянет Джисон. - Да ладно, мы огурчики же, чего ты как это? - небрежно отмахивается Чанбин. Таким образом, «ещё по одной» превращается в половину бутылки. Они сидят на ограждении песочницы, палками рисуя внутри не очень приличные изображения и заливисто с них хихикая. Мимо проходит прогуливающаяся пара, окидывающая их неодобрительным взглядом, но, к счастью, не делающая замечаний. Вскоре выводить прямые линии становится намного труднее, возможно, ввиду отсутствия закусок. - Так, мне надо отлить, - Хёнджин поднимается, промаргиваясь и делая лишний маленький шажок, чтобы поймать равновесие. - Сходить с тобой? – Чанбин пытается ухватить его за запястье, но промахивается. - Да не, сиди, я вон в кусты те, похуй. - Ну ладно. - Чё, мужики, перекур? – Джисон достаёт пачку сигарет. - Щас бы на детской площадке курить, - Минхо протяжно посмеивается. - Fuck them kids, - Феликс посылает куда-то в воздух средний палец и закусывает протянутую сигарету. - Хочу сигару как-нибудь попробовать, - вздыхает Чанбин, щёлкая зажигалкой. - О да, - с чувством тянет Джисон и затягивается, задерживая дым в щеках. – Голубая мечта. Они в фильмах так курят её заебато, вот прям хочется от души её. Он со свистом втягивает в себя воздух так, что в глазах начинает мелькать, изображая то, что обычно показывают на экранах. Струйки дыма вьются, паря вокруг их компании и улетая в матово-фиолетовое небо с парой проступивших звёзд, напоминающих просыпанную пенопластовую пыль. - Может на выходных в калик сходим? – предлагает Феликс. – Я давно не был. Вкусный какой раскурим. - Я никогда не пробовал, - пожимает плечами Минхо. - Реально? – Джисон удивлённо округляет глаза, поворачиваясь к нему. – Прям вообще ни разу? - Вообще. Как-то не получалось, я хер знает, типа покурить-то и так можно в переулке каком. Побухаешь, выйдешь покурить и обратно. Так что и не попадал я как-то ни разу. - Охереть, ты чё? Погнали, конечно, посидим лайтово. Я знаю один калик годный, там коктейли тоже вкусные, цены нормальные. Есть твой джин с виноградным сиропом, ты же любишь его. - Ты запомнил? – Минхо издаёт удивлённый смешок. - Ну… типа, а чего такого? Ну да. Ты же рассказывал. - Слышь, а я чего люблю? – Чанбин постукивает его по плечу, привлекая внимание. - Виски с колой? - Ну капец ты. Вообще не люблю. Джисон хмурится, копаясь в памяти. Открывать архивные папки, когда вокруг всё в плавающей дымке, довольно-таки сложно. Особенно когда эти папки лежат чёрт знает где и заполнены чёрт знает как. Это папки с Минхо отсортированы в алфавитном порядке. Остальные словно накиданы друг на друга и наполовину открыты, из-за чего листы раскиданы по всему залу. - Текила? - Пиздец, вообще мимо, - Чанбин машет рукой, сдаваясь. – Ни хера ты не знаешь. - Да, бля, как я вас всех запомню? - Этого запомнил. - А ты вот помнишь чё я пью, а? - Да ты всё пьёшь, тебе что ни налей, ты всосёшь сразу же. - Ты давай стрелки не переводи, у меня тоже есть то, что я заказываю всегда, - с вызовом смотрит на него Джисон. – Ну? - Чего доебался? - Это ты первый доебался. - Ну, чего ты пьёшь? Ну, Лонг-Айленд ты пьёшь. А, нет, это Хёнджин любит. - Смотри-ка, ещё на меня чего-то говнит, - усмехается Джисон оскорблённо. - Да это потому что, блин… так. А где он? – Чанбин вдруг прерывается и оборачивается. - Кто? - Хёнджин. Блять, мы уже докурили давно, а его нет. - Он же в кусты те ушёл, да? – Феликс щурится, всматриваясь в полутьму среди деревьев. - Да. - Ебучий случай, я надеюсь, что он не заснул в своей ссанине, я с ним в таком состоянии домой не пойду, - Минхо открещивается руками. - Так, мне это уже не нравится, надо проверить. Чанбин перекидывает ногу через бортик песочницы и встаёт, направляясь в сторону, в которую ушёл Хёнджин. Парни наблюдают за тем, как он заступает на газон, раздвигает ветки, проходя внутрь, и осматривается. То, каким озадаченным становится его лицо, заставляет нахмуриться. - Хёнджин, - бас проносится среди деревьев. – Хёнджин! - Бляха, его нет, что ли? – Джисон обеспокоенно выпрямляется. - Начинается, - вздыхает Минхо и встаёт. – Куда его понесло? Они пересекают площадку и идут за Чанбином, который проходит дальше вглубь парка. Фонарные столбы стоят через пятнадцать метров друг от друга и освещают только небольшой участок вокруг себя, практически не давая света на лужайки за пределами тротуара. - Хёнджин! Хван Хёнджин! Позвав его несколько раз, Чанбин растерянно встаёт у дорожки, вертя головой. Тот мог уйти буквально в любую сторону, хоть по бетонной прогулочной полосе, хоть по траве среди кустов и деревьев. Он достаёт из кармана телефон, набирает его и обеспокоенно покусывает нижнюю губу. Джисон сквозь туман в своей голове думает о том, что Чанбин, похоже, даже немного протрезвел, сосредоточенно вглядываясь в покачивающиеся среди стволов тени и пытаясь выцепить алую макушку. - Сука, не берёт, он всегда на беззвуке, - телефон с досадой отправляется в карман. - Куда этот томат мог утопать? – Минхо потирает пластырь на руке, осматриваясь. - Да куда угодно, блять. Так и знал, что не надо было его одного отпускать, он нахуярился в тло. Хёнджин! – Чанбин вновь пытается его позвать. – Хёнджин! Вернувшись к площадке, чтобы убедиться, что он не сделал круг, парни решают пройтись в левую часть, раз у дорожки спереди они никого не нашли, и немного разойтись по площади. Алкогольную расслабленность начинает поедать противное горьковатое беспокойство. Потерять пьяного друга ночью в парке – это далеко не самое приятное событие. Джисон разводит ветви орешников, заглядывая внутрь, и идёт дальше, не находя там ничего, кроме липнущей к лицу паутины. Сверчки, кажется, орут громче. В этом закутке, заполонённом кустами, не так часто бывают люди. Обойдя шиповник, Джисон вдруг замечает впереди у дуба что-то красное. - Хёнджин? Хёнджин! Нашёл! Он переходит на быстрый шаг, различив в отблесках дальнего фонаря очертания человека, сидящего на земле. По плечу внезапно приходится удар, чуть не откидывающий его прямо в заросли кустарников. Джисон потирает ушибленное место, смотря на Чанбина, который едва не снёс его с дороги, бегом несясь к Хёнджину. - Эй, ты куда пропал, а? Мы тебя обыскались, блин, надо же говорить, если куда-то уходишь. Подожди, ты плачешь, что ли? Хёнджин вдруг громко всхлипывает и трёт глаза кулаками. Подошедшие Минхо и Феликс недоумённо переглядываются с Джисоном, совершенно не понимая, что случилось. - Посмотри на меня. Что случилось? – Чанбин обеспокоенно берёт лицо Хёнджина руками и поворачивает к себе. – Эй. Что не так? Тебе больно? Ты поранился? Говори со мной. Хёнджин? - П… п… - Что? - Птичка, - со всхлипом выдыхает Хёнджин. - Какая птичка? - Вон та птичка, - палец указывает на какое-то чёрное пятно в траве. – Она… она с неба упала. Она ползала и я… я за ней, я хотел помочь… а она… она… Она попыталась взлететь и опять упала. И ползала опять. И… и потом всё. Она больше не ползала. Она не моргает. Она… она умерла. Первое время парни даже не могут въехать в смысл того, что он обрывисто рассказывает, продолжая глотать катящиеся по щекам слёзы. Минхо наклоняется и видит, что в траве действительно лежит, кажется, синица. Глаза приоткрыты, но взгляд остекленевший. Никаких движений, даже слабых, нет. - Ты плачешь из-за птички? – уточняет Чанбин. - Да. Жалко птичку. Она прямо при мне… при мне умерла. Такая красивая. Хёнджин кашляет, даваясь слезами, и морщит лицо, кажется, начиная плакать сильнее. Какое-то время Чанбин озадаченно смотрит на него, после чего вздыхает и обнимает, прижимая к груди. - Ничего, так бывает. Ты не смог бы ей помочь. Она просто старенькая. - Она так ползала… - Это рефлексы. Она сама не знала, что происходит, но теперь зато ей не больно. Всё, давай-ка успокаивайся, всё лицо уже красное. Минхо шлёпает себя рукой по лбу. Такая истерика из-за какой-то дохлой птицы. Джисон берёт его за плечо, разворачивая, чтобы он ничего не выдал, потому как если сейчас расстроить Хёнджина сильнее, то он скорее всего начнёт реветь только хлеще и процесс затянется. Феликс похлопывает себя по щекам, чтобы стереть улыбку. Они втроём оборачиваются на Чанбина и видят, что тот тоже улыбается, поглаживая при этом прижавшегося к нему Хёнджина по волосам, и машет им рукой, мол, подождите, скоро всё закончится. На то, чтобы успокоить эмоционального художника, чьи барьеры немного снесло алкоголем, уходит почти десять минут. Тот по-прежнему шмыгает носом, но уже не плачет и бредёт, ведомый под локоть Чанбином. Его поят соджу, который они подбирают с песочницы, и уже через пару мгновений он улыбается, увидев нарисованные на песке члены со смайликами. На этом посиделки решается закончить. Время как раз ползёт к полуночи, они провели в парке весь вечер. Дорога домой тянется дольше, чем дорога из дома. Идти приходится осторожно, чтобы не споткнуться, от выпитого так или иначе водит в стороны. Если в парке можно было отталкиваться от деревьев, то на обычной улице рассчитывать можно только на свои силы. Через полчаса они, наконец, оказываются на родном пороге, обдаваемые оставшимся запахом цитрусового средства для мытья полов. - Вот это вы погулять, конечно, - из кухни с упаковкой ананасового сока выходит Кристофер. - Да ладно, папочка, не ругайся, - хихикает Хёнджин, пытаясь скинуть с себя кроссовку, которую с него в итоге стягивает Чанбин. - Ясно. Хорошо погуляли, - Крис вздыхает, качая головой. – Надрались от души. - Чуть-чуть, - Феликс мило морщит лицо, посмеиваясь и показывая это «чуть-чуть», пальцами. – Выкинь, пожалуйста. Мы в лифте допили просто. Он протягивает опустевшую пластиковую бутылку. До холодильника она всё-таки не дожила. - Алкашня. Идите ложитесь. - Знаешь, ты прям как отец, которого у меня не было. Спасибо, - Джисон с признательной улыбкой хлопает его по плечу и плетётся в комнату, шаркая ногами по паркету. - А ты чего грязный такой? – Кристофер недоумённо смотрит на Минхо, задница которого была коричневой после падения в песок. – Откуда кровь ещё на ноге? - Не еби мозги. Сладких кенгуру. Махнув рукой, Минхо завершает процессию, следуя за Чанбином, который помогал идти изрядно ослабевшему Хёнджину. За ними вьётся не очень ароматный алкогольный шлейф с примесью чего-то земельного. Кристофер провожает их взглядом, вертит в руке пластиковую бутылку из-под соджу и вздыхает, выбрасывая её в мусорку. Стоило только отпустить одних без присмотра.