Happy Together

Ложки ударяют по тарелкам, издавая мерное цоканье. Палочки подцепляют дольку ярко-жёлтой маринованной редьки. Часть стола близкая к гостиной чуть облизывается кукурузным солнцем. В стакан подливается кола из двухлитровой бутылки, пуская шипящие пузыри. Жареное мясо ловко подхватывается так, что укрывает смешанный с кимом и яйцом рис. - Давайте улыбайтесь и говорите о чём-то, а то как на похоронах, - Кристофер, оттопырив зад, как гусак, перебирается по кухне с камерой в руках, подбирая угол получше. - Актёрам бабки платят за работу вообще-то, - подмечает Минхо, отпивая из кружки. - Я пожрать вам купил. - Так и актёров кормят, это не считается. - Так и вы не актёры ни хрена. Не смотрите на меня, кадр портите. Бубните, смотря друг на друга. И улыбаемся. - Так и чего ты нас тут мучаешь, если мы никто и звать нас никак? - Джисон пытается зачерпнуть побольше имбирного соуса. - Я такого не говорил. - Батя-видеограф - горе в семье, - вздыхает Чанбин. – Повезло Чонину, что он на смене. - Вот как стану известным режиссёром, так вы сразу прибежите, чтобы я вам на сиськах расписывался, - обиженно бурчит Крис. - А почему не на письках? – Минхо усмехается. - Во-во, если так хочешь, то можешь хоть сейчас на моей расписаться, мне-то не жалко, базару ноль, - Хёнджин встаёт и хватается за пояс штанов, делая вид, что выкладывает из них на стол своё богатство. - Как отправлю это видео твоей маме, - грозит Кристофер, которого изрядно задолбало то, что его не слушаются и портят кадры. - Как она говорит: «Да чего я там не видела, я тебя родила». - Фу, ты что, при маме голый ходишь в таком-то возрасте? – Сынмин смотрит на него с отвращением. - Ёбу дал? Я когда дома в душе был, она зашла химию какую-то из ящика достать, вот я и заорал, что, типа, я вообще-то голый там за шторкой, а она и говорит, что, мол, и так всё видела. - Моя такая же, - кивает Чанбин. - Вы оба с ебанцой, понятно. - Ты что-то против моей мамы имеешь, слышь? – Чанбин перехватывает палочку наизготовку на манер ножа. - Да не нужна мне мать твоя, мать твою. - Ты смотри, а то получишь за мать мою, мать твою. - Иногда я вас ненавижу, - Феликс закатывает глаза, гоняя ложкой кусок лука по рису. - Отлично-отлично, только улыбайтесь, пожалуйста, - Кристофер отходит в коридор, продолжая гипнотизировать объектив. - Ты задолбал, мы же не можем просто сидеть и улыбаться, как кончелыги какие-то, - Джисон взмахивает рукой. - Поэтому и надо о чём-то говорить, чтобы создать атмосферу дружной весёлой компании. - О чём говорить-то? - О чём угодно. Хоть планы свои на день перечисляйте или анекдоты травите, звука всё равно не будет. - Хёнджин, у меня вопрос, - Минхо вдруг с торжественной улыбкой обращается к художнику по ту сторону стола. - Мне уже это не нравится, но давай, - тот с подозрением щурится. - Ты смотрел фильм «Мухоморы всегда говорят “Нет”»? - Нет. После секундной заминки практически весь стол начинает гоготать. Джисон откидывается на спинку стула и хохочет, хлопая в ладоши. Даже Сынмин посмеивается, одобрительно покачивая головой. Только Хёнджин хмурится, оглядывая присутствующих, а затем сверля Минхо взглядом. - В чём вообще… а, блять. Ну ты и гондон. Он отмахивается, когда до него всё же доходит смысл шутки. Минхо улыбается так победоносно, как будто покорил как минимум Эверест. Джисон даёт ему пять, продолжая хихикать. - Вот, красота же, ну, - Кристофер довольно улыбается, не отлипая от камеры. – С этим можно работать. - С вас сто миллионов, - Минхо требовательно протягивает руку. - Держи карман шире. - Держу, закидывай. На протяжении следующей пары дней внеплановые съёмки время от времени возникают буквально из ниоткуда в лице Кристофера, выскакивающего с камерой и ловящего всех тех, кто не успевает убежать. Он перехватывает Джисона, жарящего яйца, и заставляет его нажарить три порции, потому что пытается захватить несколько ракурсов с нужным ему светом и нужным оттенком желтков. Затем он десять минут снимает то, как он заваривает кофе, которого в итоге на столе набирается пять кружек. Увидев, как Чонин встряхивает на балконе покрывало, Кристофер останавливает его, чтобы сбегать за камерой, и мучает почти четверть часа, пока у того не начинают неистово ныть руки. Но и на этом пытки не заканчиваются. Крис следует за ним в комнату и просит складывать несчастное покрывало несколько раз, подбирая ракурс, который придётся ему по душе. - Можно я уже пойду? – тянет Чанбин ворчливо, в десятый раз зашнуровывая кроссовки. - Давай ещё раз с этой стороны, так не будет видно нашего убитого порога, - Кристофер всматривается в экран и затем поправляет складку на чужой штанине. - Я из-за тебя уже полчаса не могу на тренировку свалить. - Качалка никуда не убежит, а солнце убежит. Давай, последняя сцена, чтобы завершить эпизод со сборами. Берись за шнурки, только не так быстро. За происходящим без особого интереса наблюдают Минхо и Джисон, допивающие смузи из бананов, который сделали в горячо любимом блендере Сынмина. В холодильнике умирало молоко, бананы тоже уже по большей части были далеко не жёлтые, так что вариант из чего-то частично мёртвого сделать что-то частично живое показался самым оптимальным. Шелестит упаковка сырных крекеров, с которой тоже было решено разделаться, потому как она мозолила глаза ещё с весны. - Всё, нет? – спрашивает Чанбин едва ли не с отчаянием. - Всё, иди. - Наконец-то, блять, не прошло и трёх лет. Тот спешно ретируется, пока его снова не втянули в какую-нибудь авантюру. Хлопает входная дверь. Кристофер медленно шагает по коридору, смотря на экран камеры и проверяя получившееся видео. Проходя мимо кухни, он поворачивает голову, с любопытством вглядываясь в сидящих за столом парней. - Даже не думай, - чеканит Минхо. – Ты выел мне мозги так, что если я ещё хоть раз увижу твою камеру у своего ебала, она полетит с балкона и не факт, что не вместе с тобой. - Понял, - Кристофер вскидывает руки в сдающемся жесте и проходит дальше, решая не рисковать. - А тебя он с чем доёбывал? – Джисон закидывает голову, давая собравшимся на дне стакана каплям стечь в рот. - Снимал, как я работаю за ноутом. - У-у-у, ты же терпеть не можешь, когда у тебя над душой стоят. - Поэтому он получил под зад, когда опять хотел переснять кусок, потому что ручка, видите ли, не под тем углом лежала на столе. Видение у него, видите ли, углы и свет, перегруженность пространства, - Минхо цыкает. – Задрал, хоть обосрись, скорее бы уже сел монтировать и сдал свой вонючий проект. - Он вроде говорил, что сегодня последний день. - Ура, блять, никаких больше папарацци. - Ага, можно расслабиться. Однако их расслабление длится не более минуты. Когда из упаковки достаётся последний крекер, с которого на стол летят крошки, открывается дверь одной из спален. Слышно, как по паркету шаркают ступни, которые, кажется, совершенно не поднимаются. Вскоре на кухне появляется растрёпанный Хёнджин с руками, измазанными в краске. Причём измазаны у него не только руки, но и лицо, шея, колени, футболка, шорты. Он молча открывает холодильник, даже не глядя на соседей, достаёт пачку сосисок и сразу же идёт обратно. - Ты, может, свою жратву с моей полки уберёшь? – окликает его Джисон. – Сказал, что на день всего место займёшь, а сегодня уже четверг. Мне булку воткнуть некуда, всё доставать приходится. - И что теперь, мне обосраться? – вдруг рявкает Хёнджин. – Сказал уберу – значит уберу, тебе жалко, что ли? Доебался из-за полки в холодильнике, хочешь, так выкинь всё моё на пол, пусть там и лежит, я же даже полки не заслуживаю. Всё не так, всё неправильно и хуёво, может ещё шампуни мои выкинешь, чтобы место не занимали? Кроссовки тоже в окно швырни, какая разница? Я ведь ничего нормально сделать не могу, пошёл я на хуй. Завершив свою тираду гневным взмахом упаковки с сосисками, Хёнджин исчезает в коридоре. Хлопает дверь. Его голос по-прежнему звенит в ушах. - У него опять дедлайн, да? – после небольшой паузы спрашивает Джисон. - Естественно, с чего бы ещё он так выступал? Психичка, - фыркает Минхо. – Попросил меня утром ему пакет энергетиков купить. - Тебя? - Прикинь. - Боже, ненавижу, когда у него дедлайны с этими сраными арт-проектами, он ведь вообще становится невыносимой истеричкой, потому что не спит сутками, - Джисон трёт лицо. - В прошлый раз было смешно, когда он не смог открыть упаковку риса и выбросил её с балкона. - Тебе смешно, а меня он чуть не швырнул следом из-за того, что я в своей же комнате чихнул три раза и, видите ли, отвлёк его. - Пусть попробует меня швырнуть, посмотрим, кто первым полетит. Минхо ладонью собирает крошки в одну кучу и смахивает её в подставленную упаковку. Мусор комкается и летит в пакет. Включается кран, холодная струя воды смывает желтоватую пену со стенок стакана. - Как же впадлу к экзамену по коммуникациям готовиться, пиздец. - У меня сторителлинг в культуре, - Джисон уныло скребёт ногтем засохшее пятно на столешнице. – Слушай, а ты не хочешь сходить в кафе позаниматься? - А дома что не так? - Дома отвлекаешься, всё равно есть это ощущение, что типа, ну, ты же дома, значит, хочется расслабиться, поваляться и ничего не делать. А в кафе отвлекаться не на что, сидишь кофеёк потягиваешь и разбираешься со своим говном. - Ну, в принципе, - Минхо задумчиво размазывает капли воды по носику крана. – Можно. Для разнообразия. - Супер. Тогда давай пятнадцать минут на сборы и пошли. Поход в кафе для подготовки к экзамену – это удачное комбо для Джисона. С одной стороны, он делает что-то полезное для учёбы, а с другой – они проведут время с Минхо. Хорошая компания всегда скрашивает любое место и любую деятельность. Тем более, в кафе до них точно никто не докопается с истерикой из-за не ложащегося оттенка зелёного или с камерой и целым списком указаний касательно того, что надо делать, куда смотреть и какие эмоции выжимать. Отдыхать от домашней рутины бывает полезно. Одевшись и захватив рюкзаки, они садятся на автобус и едут в соседний район в кафе, рандомно выбранное из закладок, которые они оба время от времени пополняют, натыкаясь на что-то в сети. Погода тёплая, немного отдающая осенью, но по-прежнему больше напоминающая лето. Разве что к позднему вечеру станет прохладно, так что на этот случай в рюкзаках есть то, что можно будет накинуть сверху. Послеобеденное, уже фактически вечернее, солнце пускает по воздуху абрикосовые волны. Сидеть в такую погоду дома сродни греху. Кафе, отделанное под древесину с яркими вставками бирюзовых всполохов, оказывается достаточно просторным и, к счастью, свободным. Слышно, что некоторые люди разговаривают, но не создаётся капающий на нервы гомон. Сделав заказ и дождавшись подноса, парни поднимаются на второй этаж и устраиваются за столиком у окна, падая в арахисовые кожаные кресла. Переставив стаканы на столешницу, они убирают поднос и достают свои вещи. - А тут вкусно, - Джисон несколько раз кивает сам себе, отпивая. - Ничего так, - соглашается Минхо, помешивая напиток трубочкой, из-за чего лёд громко звенит. – Ты что взял? - Латте с молочным чаем. - Ты молочный чай любишь? - Ну да, как-то подсел летом, прям вкатило. А у тебя что? - Матча латте. - Фу, матча. - Сам ты фу. Вкусно. - Она мерзкая. - Ни хрена. На попробуй, - Минхо толкает свой стакан вперёд. - Фу, нет. - Ты попробуй сначала. - Не хочу. - Попробуй. Минхо требовательно заглядывает в его глаза. Упрямое лицо в своём характере полно решительности и не терпит отказа. Он слишком воинственный, чтобы отступать, так что Джисон не выдерживает и сдаётся под этим напором. Губы обхватывают трубочку, приглушённо-зелёная жидкость осторожно втягивается. - Фу, - лицо сморщивается. – Отвратительно. - Ты даже не попробовал нормально, - закатывает глаза Минхо. - Да всё я попробовал, это мерзость. На вкус как рыба. - Сам ты рыба. - Ну если оно реально как рыба? - Ой, всё, не шаришь ты, холоп. Отстранённо взмахнув руками, Минхо забирает свой стакан и делает несколько глотков. Затем он открывает толстый белый учебник, пролистывает его и, вытащив закладку в виде чека из магазина, начинает читать параграф. Пальцы вертят карандаш. Джисон гоняет по рту сладко пряный латте, чтобы избавиться от противного ощущения. Он действительно терпеть не может зелень, по которой все вокруг так фанатеют, и попробовал её только из-за того, что Минхо попросил. Тем не менее, притворяться, что ему нравится, он не собирается. Люди могут любить и ненавидеть разные вещи, оставаясь при этом в хороших отношениях. Корочка учебника трещит от новизны, когда Джисон открывает его, прижимая пальцем разворот. Он прикасался к нему только в день покупки, чтобы проверить, что там вообще есть, после чего даже в глаза не видел. На парах всё равно не спрашивают и дают работать с какими-то распечатками. Тем не менее, на экзамен выдали список вопросов, составленных именно по учебнику, так что Джисон решил от руки выписать ответы, чтобы впитать себя хотя бы пару капель информации, если списать не получится. Да и профессор предупреждал, что если у него будут сомнения, то он проверит конспекты. Инструментальная музыка подрагивающими золотыми нитями растекается по помещению. В открытые окна влетает ветер, пахнущий кленовыми листьями. Иногда слышно, как с лёгким скрипом прогибаются дубовые половицы под ногами уходящих и приходящих гостей. Прикладываясь к трубочке каждую пару минут, Джисон выписывает в тетрадь нужные предложения, иногда укорачивая их и выбрасывая из параграфа лишнее. Карандаш Минхо скользит по страницам, когда он подчёркивает то, что нужно будет запомнить. Левая рука подпирает подбородок, пальцы теребят отросшую миндальную прядь. Подняв взгляд, Джисон улыбается себе под нос, замечая, что тот вновь сосредоточенно выпячивает губы. Милая привычка. Трубочка гоняет по стакану кубики льда. Нога под столом постукивает. Просидев полчаса за успешным выписыванием ответов, Джисон уже несколько минут не может найти ничего, что покрывало бы седьмой вопрос. Он пролистывает главу и пытается выхватить ключевые слова, но чего-то определённо не хватает. Пальцы переворачивают хрустящие страницы. Возможно, стоит почитать следующую главу. На улице вопит клаксон машины. Джисон вытягивает шею, всматриваясь, и видит, что две чёрные машины не могут разъехаться на узкой улочке. Взгляд скользит дальше, изучая открывающийся пейзаж. Над круглосуточным CU работает академия по подготовке к Суныну. В соседнем здании на первом этаже расположена прачечная, на скамье около которой женщина с большой тряпичной сумкой ждёт свои вещи, а на втором видно салон красоты, где парикмахерша в ярко-фиолетовом фартуке стрижёт клиентку. - И как парикмахерам не страшно стричь людей? - А? – Минхо поднимает голову. – В плане? - Да вон там салон в здании. Смотрю и думаю, что это же страшно – делать что-то с волосами другого человека. А вдруг криво получится? - Так они же специальное обучение проходят, чтобы как раз криво не получилось, - Минхо прослеживает за его взглядом и тоже наблюдает. - Ну всё равно. Рука соскользнёт, рассчитаешь не точно, ещё чего. Вроде как думаешь, что отрежешь и будет самое оно, отрезаешь, а оно в итоге лежит совсем не так и выглядит по-уебански. - Да так про любую работу сказать можно. Всё с опытом приходит. Ты же не пробовал. - В каком-то смысле пробовал, - Джисон издаёт смешок. - Вот это уже что-то новое, - Минхо вскидывает брови. – В смысле? - Я короче в детстве решил сам себе челку подстричь. В глаза лезла, мешала, так что я подумал: «А чего там делать-то? Отрезаешь ровненько и готово». Только хрен там был. Отрезал я, отпускаю, а пряди неровные, там как будто, знаешь, паста фетучини разной длины. Типа. Пряди-то ровные, просто их несколько таких ровных на разной длине. Ну я и думаю, что надо просто отрезать лишнее от тех, которые длиннее. В итоге, у меня осталась такая, блять, занавеска на лбу, как вот есть же в детских колыбельках наверху навес треугольный? Вот с такой хуетой я ходил. - Блять. Минхо смеётся, откидываясь на спинку стула и хлопая по столу ладонью. Карандаш подскакивает и скатывается по выгнутой странице. Он едва успевает поймать его и положить на место. - Я как представил, - издав ещё один завершающий смешок, Минхо смотрит на него с горящим весельем во взгляде. – Мамкин стилист, сука. Кстати, чего она тебе сказала? Всыпала? - Никогда не забуду, как она повернулась ко мне, испуганно вздохнула и закрыла лицо руками. Прям как в мультиках, я отвечаю. Просто закрыла лицо, стояла так секунд десять и потом начала ругаться и причитать, что я себя испоганил. Ну ничего, отросло быстро, зато поржать есть над чем, - Джисон беззаботно разводит руки. – Ты никогда так не делал? Мне кажется, так все дети делают. Интересно же. - Нет. Я только уже в сознательном возрасте кончики чёлки подстригал, когда в глаза тыкались, но там всё прилично. - У-у-у, скукота. А красился когда-нибудь? - Не-а. - Да ну, чего ты? Неинтересно, что ли? - Да хрен его знает. Так покрасишься, деньги потратишь, а завтра уже надоест. Или вообще цвет не подойдет. - Тебе всё подойдёт. Искренне вылетевшая фраза Джисона, кажется, вводит в короткий ступор их обоих. Взгляды застывают, пересекаясь. В паузе слышно, как на первом этаже вспенивают молоко. - Скажешь тоже, - Минхо отворачивается к окну, неопределённо ведя плечами и фыркая со смешком. - Я серьёзно, - Джисон решает не отступать, потому как своих слов он придерживается. – Тебе любой цвет подойдёт и причёска тоже любая, хоть горшок. - Уж лучше лысым, чем с горшком. - Лысина бы у тебя тоже была отличная. Маслом бы помазал и ходил бы сверкал, как надраенный таз. Это снова пробивает Минхо на смех. Он качает головой и отпивает зелёный латте из наполовину опустевшего стакана. Янтарное солнце, клонящееся ко сну, золотит половину его лица, накидывая на другую чернильную тень. Миндальные волосы поблескивают, чуть покачиваясь на свежеющем вечернем ветре из окна. В вороте белой футболки видно крошечный серебряный кулон с кошачьей мордой, который он купил, чтобы поддержать волонтёрскую организацию, помогающую бездомным животным. Джисон уже не думает о вопросе, на котором застрял. Он думает о том, что Минхо слишком красивый и так нельзя. - Слушай, ты когда-нибудь был в Пусане? – тот, тем временем, вытаскивает его из затягивающих мыслей. - Нет, но всегда хотел съездить. Мы в школе должны были поехать туда классом, но я так удачно слёг с пищевым отравлением, что всё проебал и ревел почти неделю. - Вот у меня тоже всё накрылось тогда, палец на ноге сломал, когда корова случайно дала заднюю и наступила. - Фига у тебя история, - посмеивается Джисон, выгибая брови. - Жить в селе – это всегда игра в то, кто найдёт самый тупейший способ покалечиться или сдохнуть. Алкаш один допёр до пасеки и решил мёдом закусить. Утром нашли таким пузырчатым, что любая упаковочная плёнка позавидует. - Уф, - Джисон морщится. – Стрёмная смерть. - Другой поспорил, что змею может живьём сожрать. Уж обычный был вроде, но всё равно мясо сырое, паразиты, короче через неделю уже закопали. - Кошмар. - И не говори. И смех, и грех, хоть летопись веди. Мне мама как звонит, то каждый раз какую-то дичь рассказывает. На прошлой неделе тоже такая: «Ты помнишь тётю Хиджин? Вот у неё у мужа брат ремонт дома делал, когда крышу чинил, молоток на балке оставил, а на днях он соскользнул и прямо на голову ему, когда тот мимо проходил». - Капец, у вас там реально дичь какая-то. Может это проклятье какое? На всю деревню. - Я тебя умоляю. У нас, конечно, есть местная сумасшедшая, которая коровьи башки на забор насаживает, но это чисто хобби её видимо. - Хрена себе хобби. У нас из таких с ебанцой только дед один, который всегда в жёлтом ходит. Футболки, куртки, штаны, шапки, кроссовки – всё жёлтое. Даже жигу жёлтую таскает и окна свои в жёлтый выкрасил. Кто-то говорил, что и жрёт он тоже только жёлтую еду, но мне кажется, что это пиздёж, - Джисон задумчиво потирает подбородок пальцем. - Терпеть не могу жёлтый. - Слышь. - Чего? - Волосы мои чего срёшь? - Джисон обиженно скрещивает руки на груди. - Дурак? Они у тебя соломенные, а не ядерно-жёлтые. - Соломенный – это жёлтый. - Жёлтый – это Барт Симпсон, блять, угораешь? – Минхо цокает языком. – У тебя красивый цвет. - Да? – Джисон тут же оживляется, удивлённо улыбаясь. - Ну… да. Я же говорил вроде, - Минхо чешет шею и сосредоточенно допивает латте через трубочку. - Нет. Про цвет нет. - Ну, значит, сказал. Джисон рассматривает нейтральное лицо Минхо, трубочкой помешивающего зелёную пенку на дне. Вспоминает то, как прозвучало сказанное. Губы растягиваются в стороны сами собой. - Спасибо. В кафе они сидят ещё час. На улице уже зажигаются фонари, а небо превращается в чёрную смородину, среди которой затесались красноватые проблески. Вот только к учебникам они больше не возвращаются ни разу, слишком увлекаясь разговорами, перескакивающими с темы на тему. В конце концов, болтать друг с другом всегда намного интереснее, чем заниматься и готовиться к экзаменам. Особенно, когда стиль общения и характеры совпадают настолько угол к углу, что расходиться даже и не хочется. - Как ты смотришь на то, чтобы забить хер на всё и рвануть в бар? – предлагает Минхо, когда из стаканов допивается в том числе и растаявший лёд. - Охеренно мы учёбой позанимались, - смеётся Джисон. – Сегодня четверг вообще. - Четверг – это маленькая пятница. Да мы не нажираться. Так, пропустить по коктейлю для разнообразия и домой. Найти место с террасой и лайтовой музыкой, под закуски какие-нибудь посидеть. - Соблазняешь, зараза. - И как? – Минхо хитро дёргает уголком губ. - Работает. Погнали. Покидав в рюкзаки бесполезные и толком не использованные учебники, они выходят из кафе и направляются к автобусной остановке. Пока что конкретного места на примете нет, но, посовещавшись, они оба сходятся на том, что проще всего будет поехать на Хэбанчон, славящийся кучей самых разных заведений, которые буквально сидят друг на друге. Через полчаса они заступают на узковатую улицу со стороны станции Ноксапён и, неторопливо осматриваясь, шагают вдоль дороги, решая, куда можно зайти. В конечном итоге, выбор падает на лаундж бар Calm, зазывающий внутрь морской вывеской. Хотя решающую роль всё же играет тот факт, что он находится на втором этаже, большие окна которого распахнуты настежь, пропуская внутрь приятный прохладный воздух. Перила оплетены зеленью, которая также покачивается и под потолком, переплетаясь с неоновыми лампами. Помимо них света больше нет, так что помещение немного приглушённое, успокаивающее, больше наталкивающее на отдых, чем на дикие развлечения. Проектор пускает по стене поп-клипы, музыка, звучащая из колонок, не давит на мозги слишком сильно, при этом поддерживая атмосферность. Особенно радует наличие свободных мест и большое меню, предлагающее огромный выбор напитков. - Тебя не продует у окна? – сделав заказ, Джисон чуть озабоченно поглядывает на сидящего напротив Минхо. - Я ж кожанку надел. - Всё равно дует. Створку можем прикрыть. - Нормально, забей, наоборот, хорошо. Воздух есть. - Ну ладно, сам смотри. А то ты же как простынешь, так это надолго. - Сам-то. Всю весну продохал. - Там уже остаточное было по большей части. - Ага, а как всю общагу ночью поднимал, потому что кашлял так, что мы уже с тазиками собирались лёгкие твои ловить? – хмыкает Минхо. - Это у всех так. Есть стандартно два-три самых плохих дня, потом уже нормально, - отмахивается Джисон. – Но я до сих пор скучаю по твоим супчикам. - Бульон куриный обычный, нет в нём ничего особенного. - Вкусно было пиздец. Такой наваристый, мясо мягкое, он меня на ноги и поставил вообще, а не таблетки эти. - Я просто делал, как мама делала, когда я болел, - Минхо пожимает плечами. - Я правда очень это ценю и до сих пор вспоминаю, как ты со мной сидел. Я молился на твои супы, серьёзно. - Подлиза, хочешь, чтобы я приготовил тебе его? - Вообще не то чтобы я ради этого это говорю, но я бы не отказался, - Джисон заискивающе хлопает глазами, устраивая локти на столе и пододвигаясь ближе. – Сваришь? Пару секунд Минхо молча рассматривает его. Затем он с полуулыбкой выдыхает себе под нос, складывая влажную салфетку, которой протёр руки. - Так уж и быть. Купишь курицу – будет тебе суп. - Есть! - Джисон победоносно вскидывает кулаки. – Только надо когда никого не будет. - Суп зажал? - Твой – да. Минхо поднимает на него взгляд, как к столу подходит уставшая официантка, говорящая максимально вежливо, но при этом даже не пытающаяся натягивать улыбку на лицо. Она переставляет с подноса на стол два высоких бокала. Один с мятным коктейлем, а другой с цитрусовым. По этой части зала тут же начинают разлетаться ароматы лимонной мелиссы. - Ну что, за подготовку к экзаменам, - Джисон поднимает свой бокал. - Главное, чтобы все подготовки так не заканчивались, иначе мы до пенсии студентами будем. Звонко чокнувшись, они отпивают. Почти одновременно на лицах появляется удивлённое одобрение. Они не ожидали, что в каком-то неизвестном заведении, на которое они наткнулись случайно, будет настолько вкусно. Джисон делает ещё глоток и несколько раз чмокает губами. - Блин, пить мяту – это кайф такой, алкашка практически не чувствуется даже. - Может тебе пасту в воде развести? - Ха-ха, оригинально пиздец, я конечно же такого никогда не слышал. - Потому что это факт. - Что у людей нет вкуса, раз они не поклоняются мяте во всех её проявлениях? Базару ноль. - Мята разная бывает, но в такой сладкой еботе она обычно отвратная. - Попробуй, - Джисон пододвигает свой бокал. - Не хочу. - А ты попробуй. Я же матчу твою попробовал. - И обосрал. - Потому что мне не зашло. А ты вот это попробуй теперь и скажи. - Я и так знаю. - Тебе глотнуть сложно? Я рекомендацию вообще-то от всего сердца даю. Джисон морщится, недовольно поджимая губы. Он выглядит капризно и обиженно одновременно, сверля Минхо уязвлённым взглядом. Тот какое-то время смотрит на него, наблюдает за сиреневатой линией, пробегающей по надувшимся щекам и соломенным волосам из-за маленького подвижного софита над потолком. Затем Минхо вздыхает и наклоняется, обхватывая трубочку губами. - Ну как? - Паста с водой. - Да ну тебя нахуй. - Но приятная. Минхо отодвигает бокал обратно. Он мог бы в своём характере накидать много язвительных комментариев, однако он этого не делает и лишь приподнимает плечо, выдерживая взгляд Джисона, который немного растерянно смотрит на него, услышав дополнение. - То есть тебе понравилось? – через мгновение Джисон начинает довольно улыбаться, вскользь касаясь запястья Минхо пальцем. - Пить можно. - Понравилось, по глазам вижу, что понравилось. Глотни ещё, если хочешь. - Отстань, у меня своё есть. На стол опускается большая тарелка, наполовину заполненная картошкой фри, наполовину куриными стрипсами в кляре. Рядом девушка ставит две маленьких железных посудки: кетчуп и острый соус. Устроив столовые приборы на каждой части, она кланяется и уходит обратно за бар. Джисон берёт кусок курицы, обмакивает его в кетчуп и начинает с любопытством жевать. Глаза округляются. - Охереть, и жратва тоже огонь. Прям сочное мясо такое, кляр пряный. - Хрустел бы ещё побольше, - Минхо кивает, зачерпывая острый соус. - Зато без костей, как ты любишь. - Зато ты ведь, наоборот, любитель обглодать все косточки и сожрать хрящи. - Да и так пойдёт, в принципе, главное, что вкусно, - Джисон берётся за картошку. – Жалко, что во всех этих барах соусов нет на выбор. Было бы вообще отпадно, а то везде то кетчуп, то яннём, то чили, расчёт окончен. - Наши таскай из общаги, - хмыкает Минхо. - Серьёзно, я уже прям задумываюсь над этим. Мы такой убойный набор в холодосе собрали, всегда по настроению можно подобрать. То сырный, то барбекю, то тартар, то даже манговый и с киви. Красота же. - Мне и без соусов нормально. Мазик есть и ладно. - Скучно. - Практично. За полчаса тарелка постепенно пустеет. Первые коктейли дополняются вторыми, болтовня то активно течёт, то ненадолго прерывается, двигаясь в темпе, который они оба поддерживают в рамках своего комфорта. Сидеть на свежей площадке, неторопливо потягивая вкусные напитки и обсуждая какие-то неважные вещи, которые вкупе, тем не менее, приобретают важность фактом своего наличия, оказывается весьма приятным способом провести вечер. Никто их не отвлекает, не дёргает. Джисон смотрит на то, как блестят глаза Минхо в неоновых бликах, чувствует, как под столом тот ставит ступню рядом с его собственной, с удовольствием вслушивается в его смех, радуясь тому, что смог стать его причиной. Да и сам Минхо тоже отлично пробивает его на хохот, иногда вставляя острые ремарки. С ним и правда очень легко, потому что он никогда не притворяется и показывает себя настоящего вне зависимости от того, что это может показаться немного грубым или прямолинейным. В десять часов вечера, когда улицы Хэбанчона становятся шумными от весёлых компаний, либо бродящих вдоль дороги, либо громко болтающих на открытых террасах, они выдвигаются домой, чувствуя усталость после утренних пар и чуть сонливую дымку от выпитого. Ветер ерошит волосы, остужая кожу головы, запах листвы становится более густым и тягучим. В груди парит удовлетворение от хорошо проведённого вечера без намёка на сожаление о том, что нормально позаниматься так и не получилось. Дождавшись своего автобуса, они занимают двойное сидение в правой части, плюхаясь на обтянутые синей кожей кресла. Из других пассажиров есть только две женщины и один молодой парень, которые заняли одинарные места в передней части салона. Мимо окна проносятся горящие витрины, фонарные столбы и огни высоток вдали. Автобус чуть потряхивает на неровных участках дороги, слышно, как дребезжат висящие на верхних поручнях ремешки от ручек. Пахнет пластиковой отделкой и немного резиной от шин. Джисон всегда любил автобусы больше, чем метро. В метро стены тоннеля скучные и однообразные, если не считать наземных станций, зато из автобуса всегда можно посмотреть на город и выцепить что-то новое. Какие-то заведения закрываются, какие-то открываются, что-то постоянно реставрируют и строят. Так что он по привычке смотрит в окно, читая горящие в ночной чернильной полутьме вывески. На плечо опускается голова. Джисон поворачивается, отчего по щеке проходятся мягкие волосы, от которых тянет лаймом. Запнувшись на мгновение, сердце начинает колотиться быстрее. Минхо поддался накатившей сонливости и прилёг на него. Непонятно сделал ли он это сознательно или просто вырубился, но ощущение от чужого тепла на себе заставляет широко улыбаться так, что скулам становится больно. Джисон сразу же старается не дёргаться и дышать не так сильно, чтобы Минхо не шатало. Тяжесть от головы на своём плече кажется одним из самых потрясающих ощущений, что он когда-либо испытывал. Потому что вне зависимости от сознательности это является признаком доверия. Минхо доверяет ему достаточно, чтобы расслабиться и позволить ему контролировать ситуацию. Он полагается на него. Джисон позволяет себе тоже наклонить голову вбок и упереться щекой в чужую макушку. Даже обидно, что осталось ехать всего двадцать минут. Лучше бы два часа. Он бы не сдвинулся с места, даже если бы затекла каждая клетка его тела. Чтобы Минхо было удобно. Однако, когда в окне показываются уже идеально выученные вывески, попадающиеся на глаза практически каждый божий день, приходится нажать на красную кнопку, а затем аккуратно растормошить Минхо. Тот шумно выдыхает через нос, потирает лицо руками и промаргивается, никак не комментируя произошедшее. Они бредут домой, но Джисон продолжает мысленно прокручивать в голове прошедший вечер и возвращаться к автобусной поездке вплоть до того момента, пока не вырубается, лёжа в своей кровати с довольной полуулыбкой на губах. Очередное маленькое событие в большую копилку воспоминаний.