Happy Together

Пластиковые упаковки с готовыми обедами, завёрнутые в защитные плёнки, чуть скрипят, приподнимаемые пальцами. Пахнет горелой сладкой картошкой, томящейся на углях неподалёку от прилавка с кассой. Стандартный запах CU, который выветривается разве что летом, когда сладкая картошка не в сезоне. Звенит колокольчик, впускающий нового покупателя, кассир в фиолетовом жилете здоровается. Сканер пищит, проходясь по штрихкодам товаров. Почёсывая краснеющую кожу между большим и указательным пальцем, Джисон пытается решить, что взять на ужин. После смены он зверски голодный, а голодные глаза хотят всё и сразу. Выбрав бокс с говядиной, он заодно захватывает и кимпаб со свиной котлетой. После небольших раздумий рука стаскивает ещё и чёрную булку с сырным кремом. Расплатившись и убрав основную еду в рюкзак, Джисон выходит из магазина и открывает булку на ходу, не удержавшись. Срочно нужно топливо. Сладковатый крем размазывается по щекам. Руки утирают его, наружу вырывается блаженный стон. Жрать хотелось невероятно. Кто-то из покупателей принёс с собой пакет из Макдональдса, и Джисон боролся с желанием заколоть его ручками за такое издевательство. Как назло, ему несколько раз попадались книги с названиями о еде и красочными обложками, заставляя обливаться слюнями. После нескольких укусов жить становится проще. Щурясь на полыхающее солнце, соскальзывающее за неровную линию из верхушек небоскрёбов, Джисон заходит в прохладный подъезд. Шаги отдаются от стен коридора лёгким эхом. Откинувшись на стенку лифта, он расстёгивает ветровку и начинает пятками вылезать из кроссовок, стоит лишь оказаться у родной двери. Пальцы летают по голубой панели, раздаётся писк. Однако за писком вдруг следует глухой звук удара. Опустив голову, Джисон видит коробку с посылкой, которую ранее не заметил. Язык недовольно цокает. Некоторые курьеры как будто специально кидают их у порога, мешая проходу, когда можно нормально положить всё сбоку и не капать покупателям на нервы. Подняв коробку, он видит имя Кристофера в строке получателя и входит в квартиру. Кроссовки скидываются на пол и отталкиваются куда-то в угол, частично залезая на белые кеды Сынмина. Нос морщится, дома пахнет рыбой, согретой в микроволновке. Толкнув балконную дверь пошире, чтобы впустить воздух, Джисон плетётся в коридор. Рюкзак скидывается у своей комнаты, но стучится он к Кристоферу. - Открыто. На контрасте с гостиной здесь царит приятный запах порошка от свежевыстиранного постельного белья. Основной свет ещё не включен, так как из окон льётся бронзовая охра уходящего дня, диагональю обрезающая лежащие на кровати ноги прямо над лодыжками. Сам Кристофер сидит, подложив подушку под поясницу и установив на коленях ноутбук. - Тебе тут посылка. - О, от души, мне не пришло уведомление, похоже, - Крис забирает коробку и начинает ногтем отдирать скотч. – Быстро пришло, не наврали. - А чего там? - Кинезиотейпы. Нам с Чанбином для тренировок, когда мышцы барахлят. - Может не надо мучить себя, когда что-то болит, нет? – резонно подмечает Джисон. - Мышцы по разным причинам болят, плюс это в принципе помогает с поддержкой. - Конченные качки. - Как стиралку тащить, так вы сразу нас зовёте, а так вечно говните, - фыркает Кристофер, доставая чёрный рулон из коробки. - Должна же от вас быть польза. - Вот уж спасибо. Чанбину-то теперь точно тейпы нужны, чтобы принца своего на руках таскать. - А ты откуда знаешь про них? – удивляется Джисон. - Так они перед нами целовались. - А… - Стоп, подожди-ка, - щурится Кристофер. – Они реально замутили, да? Кто-то из них сказал тебе? - Ну… - Джисон неловко скребёт затылок, морщась от того, что случайно выдал чужой секрет. – Типа того. Бля, я короче просто болтал вчера с Хёнджином про его чувства и всё такое, потому что они тупят оба, а ночью случайно спалил, как они сосутся. - Ого, вот это инфа подкатила, - Крис довольно трёт ладони. - Не говори никому, пожалуйста, ладно? Они сами должны объявить, если захотят, я не хочу быть крысой какой-то. Спизданул, не подумав. - Да, конечно, не парься. Не скажу никому. - Спасибо. - Не то чтобы кто-то удивится, если честно. Ну, хотя бы отдуплили, давно пора. - Я тоже так подумал. Задрали. - Вот бы ещё кто-то отдуплился. - В плане? Кто? Джисон хмурится в недоумении. Наблюдая за его лицом, Кристофер снисходительно смеётся и покачивает головой, откладывая ноутбук на кровать. Нога сгибается в колене. - Как там у вас дела? - У нас? - У тебя и Минхо. - Да чего вы все начали? – вздыхает Джисон, складывая руки на груди. - Если ты сейчас скажешь, что он тебе не нравится, у тебя нос вырастет до мастерской папы Карло. - Не во мне дело. - А в чём? - Мы друзья. - Обычно так и начинается. - Да просто… ну… откуда я знаю, что у него в голове? Ну, типа, я его близкий друг и что? Это же не значит, что я его интересую в каком-то ещё плане. Может мы просто хорошие друзья и всё? Раз он никак ни на что не намекает. Я не хочу навязываться и всё портить. Джисон поджимает губу, опуская голову. Большой палец ноги ведёт вдоль паркетного шва. Его напрягает, что в последнее время об этом начинают говорить практически постоянно, его очевидное отношение может приносить дискомфорт самому Минхо, чего ему точно не хочется. Они не понимают, что не всё так просто. Кристофер вдруг издаёт продолжительный смешок. Не издевательский, скорее даже какой-то отеческий. Глаза проницательно изучают угрюмого Джисона. - Знал бы ты, как он смотрит на тебя, когда ты не видишь. - В смысле? – соломенная голова поднимается. - Ты ведь в курсе, что у него очень твёрдый взгляд. Но он совсем другой, когда он смотрит именно на тебя. Он… как бы это объяснить? – задумывается Кристофер. – Он как будто часами тебя слушать готов. Ему как будто интересно всё, что ты говоришь или делаешь. Ему интересно, он весь во внимании и ему явно нравится то, что он видит, ему плевать, что вокруг есть что-то ещё. Он как будто пулю за тебя словить готов. По крайней мере, если бы я снимал сцену, где главный герой тепло пялится на любовь всей своей жизни, я бы снял то, как он пялится на тебя. Какое-то время Джисон потерянно молчит, словно не понимая смысл услышанного. Затем он промаргивается, трёт локоть и снова вздыхает, переступая на другую ногу. - Не придумывай. - Да с чего вдруг? Я тебе как есть говорю. - Тебе кажется. - Кажется? – Кристофер вскидывает брови. – Мне уже несколько месяцев кажется одно и то же? Мне и всей общаге? - Ну вот откуда ты знаешь, что это не потому что мы друзья и вообще соулмейты? Ты ведь не знаешь, что он чувствует. - Потому что друзья так друг на друга не смотрят. Чего ты так вцепился в это «друзья»? Что в этом такого, почему два человека вдруг не могут нравиться друг другу в плане отношений? - Могут, но это не значит, что у нас так, - пожимает плечами Джисон, продолжая нервно топтаться на месте. - Почему? - Чего ты пристал? - А ты объясни мне почему. - Не всегда же дружба перерастает в романтику, правильно? - Правильно, - кивает Кристофер. – Но не всегда же дружба ограничивается дружбой, правильно? - Ну… это другое. - Да в смысле другое? Что за затык у тебя в голове, что ты так в это вцепился? Ноготь ковыряет дверной косяк. Джисон соскабливает непонятное тёмное пятно, похожее на засохшего комара, и опирается о него плечом, прикладываясь ступнёй к закрытой двери за спиной. - Было у меня уже такое. Когда думаешь, что симпатия взаимная, а в итоге человек знакомит тебя со своим новым бойфрендом и оказывается, что ты для него просто хороший друг. И потом, когда ты всё-таки решаешь рискнуть и поговорить, мол, может это просто так, проверка какая или способ отвлечься, всё идёт по пизде. Нет у тебя больше ни друга, ни любви, ни хрена. - Мне жаль, что с тобой такое случилось. Но это же не значит, что так будет всегда, - тон Кристофера спокойный и мягкий. – В этот раз всё может быть по-другому. Может, Минхо – это твой человек? Ты сам так не чувствуешь? - Поэтому я и не хочу рисковать и терять его. - То есть будет лучше ничего не делать, стоять на месте, мучиться от «если бы, да кабы» до скончания времён? Всю жизнь будете просто сидеть и смотреть друг на друга, да? - Я понимаю, что это тоже не вариант. Но я не буду рисковать всем, если не буду точно уверен, что не потеряю его из-за этого. Если бы он только подал какой-нибудь намёк, знаешь, ну, как-то открыто прощупывал почву или сам что-то предложил, то я бы тут же к нему бросился. Вот звучит отстойно и слюняво, да, но я вот тебе честно говорю: он пальцем поманит и я же пойду, блять, поползу. Но нет этого пальца, понимаешь? - То есть ты ждёшь, пока он сделает первый шаг? – уточняет Крис, сворачивая и разворачивая кайму домашних шорт. - Я жду, что что-то станет понятнее. - Просто он может думать так же. Бояться так же. Да, он у нас танк, кремень и вообще скала, но я отлично понимаю, что внутри он может быть уязвимым, потому что он такой же человек. Он тоже может бояться, что ты постоянно крутишься вокруг него из-за того, что просто считаешь его хорошим другом. И, мне кажется, человеку с такой бронёй, как у него, это даже страшнее. Ему может быть страшно, что он всё-таки решится её опустить и ему тут же прилетит. - Это понятно, просто… - Джисон водит руками, не зная, что именно хочет сказать, несколько секунд молча смотрит куда-то в район лампы на прикроватной тумбочке, после чего резко выдыхает через нос, выпрямляясь. – Короче хер его знает. Тяжело это всё. - Ну ещё бы. Люди создания комплексные, - посмеивается Кристофер. – В любом случае, удачи вам. Приходи, если захочется поговорить, я всегда готов выслушать. - Спасибо, я это ценю. Дверь закрывается. Оказавшись в полутьме коридора, Джисон четверть минуты просто стоит, смотря в стену перед собой. Его мысли касательно данного вопроса и без того были похожи на скомканные обрывки бумаги, лежащие в мусорном ведре, так это ведро теперь ещё и опрокинули с ноги. Холодная вода из крана приводит в себя, освежая. Капли стекают с подбородка и проскальзывают под ворот рубашки, когда Джисон входит в свою комнату, доставая ланчбокс и швыряя рюкзак на кровать. Понятное дело, что Кристофер во многом прав и говорит дельные вещи. Но он ведь не может знать всё наверняка. От мысли о том, что Минхо смотрит на него по-особому, даже с какими-то тёплыми чувствами, желудок скручивается, кажется, что даже кишки покалывает и диафрагма скукоживается. Тем не менее, Джисон не позволяет себе слепо в это верить просто потому, что он хочет, чтобы это оказалось правдой. Он старается придерживаться того, что если ничего не придумывать, то не придётся и разочаровываться. В конце концов, что в нём может быть такого, что могло бы зацепить Минхо? Размышлять об этом можно бесконечно и не факт, что это приведёт к чему-то хорошему. Так что, приступая к ужину, Джисон отвлекается на ютуб и огораживается от бесчисленных «если», постепенно забывая о внезапном разговоре. Поход в душ, подготовка всякого дерьма для университета, драмы из интернета – рутина как обычно продолжается. Вместе с размеренной жизнью в их общежитии, ставшим отдельным мирком со своими нюансами, шутками и проблемами. В конце концов, все они разные люди и у всех что-то время от времени случается, что не может не оказывать влияния сначала на одного индивидуума, а затем по закону домино и на всех тех, кто находится рядом. Нож проходится по шелестящей плёнке, в которую упакована маленькая голубая коробка персикового чая. Джисон открывает картонную крышку и достаёт пакетики, которые аккуратно раскладывает в пластиковый поддон с отделениями. Их запасы чаёв и прочих напитков истончились почти до нуля, так что Кристофер закупился на всех и попросил его заняться сортировкой. Плёнка летит в мусор, из пакета достаётся следующая коробка. - Я тебе ещё раз, блять, повторяю, что не надо открывать ебучие сообщения, если это не твоя смена, - из коридора доносится злой голос Минхо, который топает на кухню с крайне нахмуренным лицом и открывает холодильник, прижимая телефон к уху. – Вы от меня все сегодня пиздов захотели получить или что? Из-за того, что ты, блять, открыл ёбаное сообщение и не ответил на него, оно осталось неотвеченным, а выебали за это меня, потому что это была моя смена, ты не понимаешь, сука, что ли, этого башкой своей? Упаковка сэндвича швыряется на стол, проскальзывая до самого края и едва не слетая на пол. Дверь холодильника хлопает, пуская звон от бутылок с соусами, стоящими на полке. - Ты ебанутый, что ли? Как я, блять, должен был увидеть, что оно не отвечено, если там их хуева гора? – Минхо щёлкает кнопкой чайника и слушает ответ, однако, уловив шипение, открывает крышку, видит, что там почти ничего не осталось, и, едко чертыхаясь, одной рукой открывает бутылку воды. – Да потому что не надо, блять, творить тупую херню. Делать мне больше нечего, кроме как сидеть и тыкаться в каждое прочитанное, мать его в жопу, сообщение, чтобы проверять, а не открыл ли его случайно какой-нибудь Ким Еблан. Сначала пизда эта меня вывела своими жалобами на нихуя, потом Сунён обосрался с заказами, а потом мне пришли ебать мозги из-за того, что ты тыкаешь, куда тебя не просят, нахуй. Открыл сообщение – отвечай, блять, либо скажи тому, кто на смене, что ты проебался, а не молча съёбывай, подставляя всех. Кружка с громким стуком опускается на кухонную стойку. Минхо засыпает туда ложку кофе и едва ли не кидает банку с красной этикеткой на место. Его плохое настроение и тотальное раздражение, накопленное за день, густой лавой разливается по всему общежитию. Джисон настороженно наблюдает за ним, а затем переглядывается с Хёнджином, который сидит в гостиной на диване и ест йогурт, смотря телевизор. Алая голова закидывается, глаза закатываются. Когда кто-то выводит Минхо, об этом узнаёт весь дом, что не очень радует некоторых его обитателей. - Мне твои оправдания вообще в хуй не упёрлись, каждый отвечает за свои косяки сам и сегодня ты проебался, как мразота, ещё и бубнишь тут что-то на меня. Ещё раз такая хуета будет – я солью начальству то, как ты тогда обосрался с промокодами, потому что нехер яйца расслаблять. Мне не платят за то, чтобы я разбирался с вашими косяками и в жопы вас целовал. Пиздуй работать. Телефон жалобно подпрыгивает на столе. Минхо вздыхает и зарывается пальцами в волосы, прикрывая глаза. Кажется, что от вызванного приступа гнева у него даже покраснели кончики ушей. Сначала Джисон порывается что-нибудь сказать, чтобы его приободрить, но в итоге закрывает открывшийся рот. Лучше его не трогать. Сначала ему надо остыть, иначе лава закипит сильнее, нет смысла швырять камни в забурливший вулкан. Он ведь совсем не контролирует себя, когда на взводе. Через две минуты щёлкает чайник. Минхо отмирает и заливает кружку дымящимся кипятком наполовину. Ложка помешивает глубоко-коричневый напиток, начинает пахнуть кофе. Взяв бутылку, Минхо разбавляет его водой, чтобы было не так горячо. Сделав пробный глоток, он морщится. Похоже, слишком крепко и горько. С цыканьем ложка вновь берётся в руки. Минхо оборачивается к стойке, где находятся все их приправы. - Ёб твою мать, вы издеваетесь, что ли? – пальцы хватают пустую банку. – Хван Хёнджин, блять, у тебя мозги мухоморами заросли? - Чё? – алая голова недоумённо поворачивается. - Хуй через плечо, где сахар, блять? - Ну, кончился, видимо. - Видимо, - едкий смешок, полный раздражения. – Хули сидишь тогда? Это твоя сраная обязанность – пополнять эти вонючие банки, это так сложно? - Не видел я, чего разорался-то, блять? Надо – достань пакет из шкафа, знаешь же, где лежит. - И какого хуя я должен за тебя твою работу делать, пока ты вола ебёшь? - Тебя кто-то просит? Насыпь себе и оставь, я же не прошу в банку всё засыпать. Доебался же, а, псих. - Сказала истеричка. Ни хрена по дому не делаешь, только мазнёй своей занимаешься и жрёшь. - Давай немного потише, ладно? – Джисон встаёт со стула, понимая, что из-за того, что его вывели себя до этого, конфликт образовывается слишком серьёзный. – Я насыплю, мне не сложно. Он ведь… - Не лезь, - грубо обрывает Минхо, даже не поворачиваясь и продолжая жечь взглядом того, за кого зацепилось его разъярённое внимание. – Ни пизды он не делает, вот он что. - А ты дохуя тут делаешь, да? – не выдерживает Хёнджин, который тоже не отличается особым терпением. – Несчастная Золушка, совсем упахалась, все на ней ездят. - Я готовлю жрать, когда вы все тут ныть начинаете, поднимаю твои ебучие шампуни, которые вечно падают, потому что занимают половину ебаной полки, жратву покупаю, а ты не можешь жопу поднять и сахар обосранный насыпать. - Да не видел я, блять, что он закончился, я вообще сахар не добавляю. - А кто видеть должен, нахуй, Санта Клаус? Ещё один с «не видел». Давай я, блять, не буду видеть на работе запросы, охуенно будет, да? - При чём тут твоя сраная работа вообще? - При том, что у каждого она своя и её нужно делать, а не в очке пальцем ковыряться и ждать, пока тебя в неё ебалом тыкнут, как нассавшего кота, - взмах руки Минхо сносит с холодильника магнит, который, однако, все игнорируют. - Сука, это просто грёбаный сахар, какого хуя ты тут орёшь на меня, потому что тебе выебали мозги на работе? – возмущается Хёнджин, тоже повышая голос. - Ты по-другому не понимаешь потому что ни хуя, сколько раз можно тебе про всё напоминать? Шмотки в машинке валяются постоянно, волосня твоя красная везде, в раковине вечно ложки в йогурте, не делаешь ещё ни пизды. - А ты, блять, святая Дева Мария, да? Сосед мечты, нахуй, всё для людей. Вечно доёбываешься до всех и орёшь, как свинья резаная, заебал со своими психозами. - Психозами? Это ты тут вечно истерики устраиваешь, как сопля последняя, ревёшь и пищишь, как чуть что. Как тебя вообще… - Так, хватит, давай успокоимся, хорошо? Не на… - Джисон пытается перехватить его за локоть, чтобы перевести внимание. - Я сказал тебе не лезть, блять, - Минхо вырывается, отталкивая его и заставляя несильно врезаться в стол. - На всех уже бросаешься, как собака бешенная, реально, - фыркает Хёнджин. - На хуй иди. Злобно рыкнув, Минхо вылетает из кухни, через мгновение хлопая дверью своей комнаты. Кофе и сэндвич остаются брошенными и забытыми. В воздухе словно порхают маленькие алые крошки вспыхнувшего конфликта. Джисон вздыхает, возвращая на место магнит и опираясь о стол. - Психованный, блять, - буркает Хёнджин, подтягивая колени к груди и поджимая губы. - Ты-то зачем с ним собачишься? Видишь же, что его вывели. - И что теперь, мне сидеть жрать всё это дерьмо, что ли? - Отвечал бы поспокойнее, а не психовал в ответ. - Разбежался, нахуй, ага. Я не терпила, как ты. - Я не… - Джисон давится воздухом от неожиданности. – С хера ли я терпила? Я просто понимаю, что нет смысла ораться с раздраконенным человеком. - Был бы это кто другой, ты бы только так на говно разошёлся, а раз это Минхо, то сразу хвост в жопу засунул. И сам ещё получил от него, молодец. Приятно? - Я знаю, что он не со зла. И на тебя он тоже накинулся, потому что просто под руку попался. - Да похер мне, я не собираюсь сидеть и молча терпеть это всё. Пошёл он. - Остынь, ладно? Ты тоже взбесился. - Он первый начал. - Это не аргумент. Короче забей. Он скоро успокоится. - Поебать вообще. Хмыкая, Хёнджин отворачивается к телевизору и закусывает ложку йогурта. Постучав пальцами по столу, Джисон отталкивается от него, насыпает несчастный сахар в банку и убирает пакет обратно в шкаф. Он смотрит на кружку с заваренным кофе и сначала порывается, было, отнести её Минхо, но приходит к выводу, что это ни к чему хорошему не приведёт. Теперь он ещё злее, чем был до этого, а значит может сорваться на любого человека из-за любой мелочи. Просто чтобы выпустить пар. Ладонь потирает бедро, впечатавшееся в край стола. Было не больно, но всё равно ощутимо. И неприятно. Наскоро засунув пакетики чая в коробку, Джисон уходит к себе. Он падает на кровать, раскидываясь звездой. Да, когда Минхо грубо отмахнулся от него и потом толкнул на эмоциях, внутри неплохо так кольнуло. Он просто хотел немного успокоить его и как-то одёрнуть, чтобы тот с психу не наговорил ещё больше того, о чём наверняка пожалеет. Поэтому и получил за то, что влез. По крайней мере, спор оборвался. Так что своего он в какой-то степени добился. Джисон переворачивается набок и наблюдает за тем, как по паркету медленно скользит тень от плывущего к горизонту солнца. Если быть честным с собой, он даже не злится на Минхо. Он смотрит не только на случившуюся ситуацию, но и на его характер. Минхо просто вспыльчивый. Он сначала говорит, а потом думает, такое уже было. Проорётся, выпустит накопившееся и затем уже обработает то, что сделал. И жалеет. Тем, кто оказывается с ним в этот момент, просто не везёт. Так бывает, когда крутишься вокруг вулкана. Джисон чуть обжёгся, но не желает уходить, а затирает раны землёй и ждёт, пока лава уляжется. Вулканическое тепло ему слишком нравится, чтобы убегать из-за пары ожогов. Проходит около двух часов. Сеул оборачивается тотальным вечером, сменив солнечные огни на неоновые. Нога покачивается, свисая вниз, карандаш постукивает по губам. Бесконечные тесты на лексику английского языка шелестят, переворачиваясь страница за страницей. Закончив уже третий вариант, Джисон выгибается в спине, издавая странные звуки, напоминающие крики динозавра, на которого упала секвойя. Позвоночник сладко хрустит, суставы рук выворачиваются. Когда тело падает обратно на кровать, в нем словно образуется приятный пульсирующий вакуум. Глаза потираются. Джисон лежит, давая закипевшему мозгу отдохнуть. Ступни бессмысленно елозят по пододеяльнику. Надо бы поужинать. Эта мысль цепной волной зажигает другие. Поел ли Минхо? Обычно он долго не вылезает после того, как срывается на кого-то. Возможно, ему неловко за проявленные эмоции. Щека пожёвывается изнутри. Он уже должен был остыть. Неплохо будет проверить его. Гудящая озабоченность заставляет встать с кровати. Джисон понимает, что не успокоится, пока не убедится, что тот пришёл в норму. Пол холодит босые ступни. В коридоре по лодыжкам пробегается гладкий сквозняк. Подойдя к соседней двери, Джисон какое-то время стоит, прислушиваясь. Мало ли, вдруг ему снова кто-то звонит и выносит мозги? Однако в комнате тихо. Костяшки постукивают по покрытой белой краской древесине. - Да. Голос почему-то вызывает облегчение. Отвечает – уже хорошо. Повернув ручку, Джисон входит в тускловатую спальню. Шторы тут же подлетают, развеваясь крупными волнами. Потолочный свет выключен, горит только большая грушевидная лампа на тумбочке. Лежащий на кровати Минхо откладывает телефон, увидев его. Джисон проходит внутрь и садится рядом. - Ты поел? - Нет. - Чего так? - Не хочу. Голос не раздражённый, но тусклый, лицо кислое. Чуть погодя, Джисон опускает ладонь на его согнутую голую коленку и потряхивает её. - Довели все, кому не лень, да? Вместо ответа Минхо вздыхает. Нижняя губа поджата, взгляд бродит где-то в районе шкафа в углу. - Сейчас уже ничего не поделаешь. Наорал и наорал, забыли. Минхо вновь не отвечает. Он открывает рот только через четверть минуты. - Больно было? - Нет. Не почувствовал даже, - тянет Джисон беззаботно, вновь покачивая его ногу. - Хорошо. По угольным глазам Минхо он прекрасно видит, что тот жалеет и чувствует вину. Потому и отмалчивается, не зная, как себя вести после того, как задел его, и словно пытаясь прощупать, как конкретно к нему теперь относятся. Кажется, что ему и хочется извиниться, и колется, потому как он к такому не привык, не привык ставить себя в открытое и беззащитное положение. - Не надо было так накидываться на него. - Знаю я, - Минхо грузно выдыхает через нос и вскидывает руки. – Оно само. Я… я вообще не знаю, зачем я всё это говорю, когда злюсь. Вылетает и всё. - Я понимаю, что ты не со зла. Что ты сам жалеешь, - Джисон похлопывает колено и потирает его большим пальцем. – Но это я. Я тебя знаю и не обижаюсь. А они могут думать, что ты серьёзно. - Да просто я даже не знаю, как это происходит. Я начинаю злиться и всё как в тумане. Мне хочется сделать побольнее, специально, хочется, чтобы человек понял, что мне херово, а потом я успокаиваюсь и понимаю, что перегнул очень сильно и надо было заткнуться ещё в самом начале. - Считай про себя до десяти. - В таком состоянии я и до трёх не досчитаю. - Пытайся. Пробуй сжимать зубы и не говорить ничего, когда ты чувствуешь, что хочешь наорать на кого-то. Если я рядом, как сегодня, то переключайся на меня. - Я не хочу на тебя орать. - Не ори. Слушай. Если я начинаю тебя тормозить, то значит это реально уже край и надо закрывать рот. - Работали бы ещё мозги в это время, - Минхо теребит нитку, торчащую из подола домашней футболки с принтом в виде мультяшной задницы кролика на груди. - Пробуй. Тебе же самому потом херово, - ладонь опускается и массирует икру. – Ты ведь не имел в виду всё, что ты говорил. - Конечно нет. - Вот именно. Так что кончай киснуть, всё уже прошло и это не изменить. Охра рассыпается по аккуратному лицу с чуть островатыми чертами. Джисон думает, что Минхо в таком свете выглядит волшебно, как какой-то знахарь, сидящий у камина. Глупая мысль. Но у него всегда много глупых мыслей, когда он видит Минхо. Тот продолжает теребить подол. Они молча сидят около минуты, после чего Минхо вдруг двигает второй ногой и закидывает её на ту, что продолжал массировать Джисон, захватывая его пальцы в тиски. - А если я? Издав смешок, Джисон ногтями проходится по задней части бедра около шорт. Минхо дёргается от щекотки и отмахивается от него ногами. Что радует больше всего – он смеётся. Раз играется и улыбается, значит пришёл в себя. - Пойдём жрать? - Пошли. Настроение почти мгновенно поднимается. Хотя Джисон и знал, что между ними конфликта, как такового нет, видеть Минхо загруженным в любом случае некомфортно. Хочется привести его в стандартное состояние, чтобы он не грустил. Да и чужие ссоры в любом случае отражаются на всех, кто живёт на одной жилплощади. Это лишний раз подчёркивается, когда, выйдя к кухне, они видят, что в гостиной снова сидит Хёнджин, продолжающий смотреть какой-то свой сериал. Он поворачивается, услышав шаги, но при взгляде на Минхо тут же сводит брови и вновь переключается на экран. Заметив это, расслабившийся, было, Минхо вновь сжимает челюсти. В воздухе кристаллизируется неловкость. Он включает плиту, ставит на неё сковородку и достаёт из холодильника яйца. Джисон поглядывает на него, готовый, в случае чего, как-то разряжать обстановку. Не хватало ещё, чтобы они сцепились второй раз за вечер. Чайник бурлит, пока он делает им тосты, чтобы намазать их чесночным спредом и накрыть сыром. Есть яичницу вприкуску с ними будет намного сытнее и уже не так уныло. По кухне летает запах хрустящего хлеба и жарящейся яичницы. Кипяток разливается по кружкам. Нож размазывает густой спред, напоминающий по виду яблочный джем, по тостам. Из колонок доносятся вскрикивания девушек и парней, бегущих по какому-то дому ужасов в заброшенном парке. Звенит лопатка, соскребающая со сковороды яйца и раскладывающая их по тарелкам. Джисон поворачивается, чтобы спросить, что ещё поставить на стол, но осекается, замечая, что Минхо задумчиво смотрит на пустую тарелку. Перед ним уже стоят две наполненные. Лопатка застыла в руке. Пожевав губу, тот резко выдыхает, поддевает оставшееся яйцо и перекладывает его на пустую тарелку. Рядом опускается тост. Из ведёрка с помытыми столовыми приборами достаётся ещё одна вилка. Подхватив всё это, Минхо решительными шагами выходит из кухни, пересекает линию коридора и входит в гостиную. Тарелка с цоканьем опускается на кофейный столик перед Хёнджином, который окидывает его настороженным взглядом. Не проронив ни слова, Минхо возвращается обратно на кухню и садится за стол. Джисон растерянно опускается на место напротив него. Интересная ситуация. Хёнджин не двигается, продолжая с сомнением поглядывать на тарелку. Не нужно быть гением, чтобы понять, что это безмолвное извинение. В конце концов, Минхо – это человек действий, когда дело касается эмоций. Вопрос только в том, что с этим извинением сделают. Джисон с трудом заставляет себя начать жевать, чтобы не таращиться так уж откровенно. Он переживает. Если Хёнджин проигнорирует подношение, то конфликт затянется. Потому что Минхо, явно переступивший через себя, может отреагировать на это самыми разными способами. Открывается дверь ванной. Кто-то из домашних выходит из душа, выпуская наружу лёгкий запах персикового геля, и уходит в свою комнату. Алая голова отворачивается обратно к телевизору. Хёнджин не притрагивается к еде. Джисон едва подавляет тяжёлый вздох. Аппетита уже особо и нет. Только идиотской войны в общежитии им не хватало. Взгляд напряжённо переходит на Минхо, краем глаза наблюдающего за происходящим. Тот начинает жевать медленнее, стараясь скрыть разочарование. Рука с тостом опускается на стол, как вдруг Хёнджин хватает тарелку и начинает есть. Джисон удивлённо вскидывает брови. Затем он вновь смотрит на Минхо. Что зацепляет больше всего – тот беззвучно выдыхает, определённо испытывая облегчение. От этого на душе теплеет. Джисон начинает улыбаться. Так Минхо и правда переживал. Если бы ему действительно было плевать на Хёнджина, он бы так не напрягался. Если бы он испытывал к нему настоящий негатив, то вообще не стал бы извиняться даже какой-то яичницей. Значит, ему важно сохранить дружбу. Их очень специфическую, построенную на ворчании и подколах, но дружбу. Иначе он не стал бы переступать через себя, для него это стоит больших усилий. - Ты молодец. Я тобой горжусь, - тихо говорит Джисон, чтобы дальше стола ничего слышно не было. - Ой, иди на хер со своими подъёбами. - Я серьёзно. Я правда тобой горжусь. Ладонь Джисона опускается на руку Минхо. Тот поднимает взгляд и поначалу выглядит удивлённо, недоверчиво всматриваясь в его глаза. Затем Минхо дёргает уголками губ, коротко улыбаясь, и откусывает от тоста, тут же натягивая безразличный вид, как будто ничего не произошло. Но Джисону достаточно и этого, он увидел в нём то, что нужно было. От успокоившегося вулкана вновь повеяло тем самым зазывающим теплом.