Happy Together

Тарелка цокает, опускаясь на дно раковины. Чай залпом допивается, после чего кружка отправляется туда же, пакетик летит в мусорку. Упаковка печенья шелестит, падая в общую коробку. Тряпка собирает крошки со стола, смахивая их в подставленную ладонь, после чего встряхивается над раковиной. Шея хрустит, двигаясь в стороны и разминаясь. Рычаг крана поднимается и холодная вода с бульканьем течёт вниз. - Блять! Минхо отскакивает назад, врезаясь в стол. Струя попала прямо на ложку, масло из которой теперь красуется на серой футболке. Цокая языком, он оттягивает ткань от себя и трёт её вытянутой из короба салфеткой, но масляный развод таким не выведешь. Во-первых, останется тёмное пятно, во-вторых, оно будет вонять. Свежая футболка отправится прямиком в стирку. - Чего у тебя там? – спрашивает Кристофер, сидящий на полу за низким столом в гостиной и играющий с Феликсом в Уно. - Ничего, облился. Минхо с недовольством моет проклятую ложку, испортившую ему чистую одежду, после чего принимается за посуду. Обернувшись, он смотрит на часы на стене. До начала смены остаётся двадцать минут. Снова общаться с конченными идиотами нет никакого желания, однако деньги сами себя, к сожалению, не заработают. Пора бы уже привыкнуть, но у него слишком высокая непереносимость тупых и дотошных людей, из-за которой все его внутренности горят каждый раз, когда он слышит, либо читает предложения, достойные премии Дарвина. - Нет, откуда двенадцать?! Из гостиной доносится крик Феликса. Тот со шлепком припечатывает свои карты в диван, после чего скатывается на пол и закрывает лицо ладонями, покачиваясь из стороны в сторону. Крис смеётся и тянется, похлопывая его по ягодице. - Кто-то сегодня лошарит. - Отвали. Феликс брыкается, виляя ногой. Та чуть не сносит со столика банку апельсиновой газировки. - Эй, аккуратно. Окинув их взглядом, Минхо ставит последнюю тарелку на сушилку, споласкивает раковину и бумажным полотенцем вытирает разлетевшиеся по столешнице капли. Проверив кухню на чистоту и порядок, он достаёт из холодильника бутылку газированной воды с лимоном, после чего бредёт в свою комнату. Сняв испачкавшуюся футболку, он переодевается и шагает в ванную. Щёлкает выключатель, лицо обдаёт свежее дуновение цветочного порошка. Наклонившись, Минхо открывает дверцу стиральной машины. - Ёбаный насрал. По запотевшему стеклу скользят капли. Барабан заполнен постиравшейся одеждой. Минхо тяжело выдыхает через нос. Он почти на сто процентов уверен в обладателе. Рука вытягивает из общей кучи футболку, разворачивая её. Мона Лиза с бутылкой вина и горящей сигаретой говорит сама за себя. Как об стенку горох каждый раз. Поводив челюстью, Минхо грузным шагом выходит в коридор и, даже не заморачиваясь со стуком, распахивает дверь настежь. - Я уже и… Увидев его, Хёнджин начинает вставать со стула, однако вновь падает на него, сносимый влажной футболкой, которая точным броском прилетает ему прямо в лицо, заставляя голову мотнуться назад. - Сколько, блять, раз тебе нужно повторять, чтобы ты вытаскивал своё блядское шмотьё, чтобы до тебя это дошло? - Да я уже вставал, блин, - Хёнджин срывает футболку с головы, обижено сводя брови. – Я таймер себе специально поставил. - Чего ты пиздишь? Оно уже двадцать минут назад постиралось. - Какие двадцать минут? Вот у меня тут пятьдесят пять минут, недавно только выключил и ждал, пока дверь разблокируется. - Херовый из тебя счетовод значит, - фыркает Минхо. - Ты откуда знаешь вообще, когда она постирала, ты свечку держал, что ли? - Я буквально сидел на унитазе рядом с ней, когда там оставалось пять минут, я прекрасно знаю, когда всё постиралось, умник. Хёнджин открывает на это рот, чтобы что-то возразить, но понимает, что ему сказать в свою защиту больше нечего. Возможно он немного засиделся после звона таймера. Совсем чуть-чуть, время идёт слишком быстро. Вздохнув от недовольства и проклиная тот факт, что Минхо за каким-то хреном понадобилось зайти в ванную именно в этот период времени, он перекидывает футболку через руку и встаёт. Идя к двери, Хёнджин замечает на полу кисть, которую точно может случайно пнуть под шкаф и потом искать её до скончания веков, так что он на ходу наклоняется, подхватывая её. - А! А-а-а… ай! Плотно зажмурив глаза и сморщившись, Хёнджин дёргается, словно его ударило током. Футболка и кисточка летят на пол. Сам он скачет на месте, взмахивая руками, после чего отпрыгивает назад и падает на кровать, хватаясь за правую ногу, ступня которой вытянулась и искривилась. - Чего у тебя там? – Минхо, уже выходивший из комнаты, оборачивается. - Судорога, бляха, господи боже мой, как же больно. Хёнджин скулит, подтягивая колено к груди и обхватывая ступню руками. Он пытается оттянуть торчащие стрелой пальцы назад, чтобы запустить обратный процесс, однако из-за напряжения мышц это становится сложнее. - Стареешь уже, гриборий, на ровном месте ломаешься. - Помоги, блять, чего стоишь? - Ёбу дал? Я не буду твою вонючую ногу трогать, - усмехается Минхо, чуть морща нос от отвращения. - Сам ты вонючий, я вчера мылся. - Да хоть пять минут назад. - Скотина бессердечная. - Что есть, то есть. Оклемаешься. Ни секунды не колеблясь, Минхо выходит в коридор. Однако уже там секундная заминка всё же происходит. Из-за неё он сворачивает не вправо, а влево и открывает дверь комнаты Чанбина, не утруждаясь постучать или даже войти туда наполовину. - Там Мухомор помирает, беги спасать. - Чего? Чанбин, перебиравший какие-то бумаги в ящике и уже хотевший возмутиться из-за такого наглого взлома в частную собственность, расширяет глаза, в миг становясь озабоченным. Он бросает стопку квитанций обратно и бегом вылетает в коридор, скользя носками по паркету и буквально влетая в соседний проём. - Что случилось? - Ногу свело блядской судорогой, я сейчас сдохну, - тут же ноет Хёнджин, кажется, с удвоенной силой, пользуясь тем, что появился человек, который ему посочувствует и поможет. - Расслабься, дай я массаж сделаю, сейчас отпустит. - Больно. - Знаю, терпи, сейчас будет полегче. Чанбин хватается за его ступню, выпрямляет ногу, поддерживая её под коленом, и с усилием надавливает на пальцы. Хёнджин продолжает жалобно мычать, когда Минхо решает, что с него достаточно. Он закрывает дверь его спальни, а затем возвращается обратно в ванную. Тот явно будет ныть ещё минут десять, валяясь на кровати, даже если боль уйдёт, и максимум отправит Чанбина выполнять за него работу. Столько ждать Минхо не собирается, у него работа через несколько минут. Так что он достаёт тазик, вываливает туда всю влажную одежду и закидывает свою футболку в машинку. Никакой помощи в этом доме, всё приходится делать самому, раз вокруг одни инвалиды. Потирая шею, он входит в свою комнату и падает на скрипящий стул, уже устав от работы, которую он ещё не начал. Опять будет тупой созвон ни о чём, потом проверка чужих косяков, мониторинг продуктов, распределение обязанностей на сутки и стандартный ответ на тупые сообщения и комментарии, с потоком которых почему-то никто, кроме него, нормально справляться не может. Проще сделать всё самому, чем потом расхлёбывать за другими дерьмо. Сидячая работа в сети, о которой многие так мечтают, выматывает не хуже суеты в офисе. Когда работаешь с людьми, те всегда найдут способ высосать из тебя энергию и поиграть на нервах. Нога катает под столом колючий массажный мячик, пока на экране мелькают откровенно унылые слайды с идеями для нового курса и возможными макетами оформления. Минхо слушает без особого интереса, думая лишь о том, что если у R&D отдела нет никаких стоящих креативных идей, которые они родили, копаясь в текущих тенденциях рынка, то вместо того, чтобы приносить им разводы соплями на бумажке ради галочки, они могли бы потратить это время на шевеление мозгами. Однако он всё равно делает в блокноте пометки, чтобы во время обсуждения со вкусом разнести их к чёртовой матери. Тупой проект принесёт с собой тупые разборки внутри команды, а потом и тупых клиентов под стать, что ему совершенно не улыбается. Раньше он сдерживался, но теперь уже попросту не хочет тратить время и силы на какую-то потенциально провальную лабуду. Потратив около двадцати минут на то, чтобы высказать всё, что он думает, а затем закопать их попытки защитить себя, Минхо закрывает Webex и открывает упаковку шоколадного батончика. С первым созвоном покончено, теперь можно приступать к своим основным обязанностям, по сути состоящим из всего и ещё вишенки сверху. Мышка кликает каждые несколько секунд, глаза летают по экрану. Время от времени рука поправляет подложенную под спину подушку. Очень хочется хорошенько простучать позвонки молотком, чтобы те встали на место и не имели мозги. Спустя полтора часа в размеренное кликанье мышки и временами клавиатуры вплетается какой-то бубнёж из коридора, сопровождаемый непонятной вознёй. Поначалу Минхо игнорирует посторонние звуки, занятый изучением отчёта по анализам отзывов к их продуктам за последнюю неделю. Он покусывает ноготь на большом пальце, вчитываясь в сравнения с прошлыми показателями, однако отзвук повышенного голоса вынуждает его повернуть голову и затем встать. Если дома что-то происходит, то ему нужно быть в курсе. Хрустнув на ходу спиной, он открывает дверь и высовывается в коридор. Взгляд выхватывает очевидно недовольного Чонина, надувшего щёки и опустившего брови так сильно, что на его переносице и лбу образовалось аж несколько отчётливых выгнутых складок. Он стоит, скрестив руки, на пороге комнаты Сынмина, который смотрит на него не то чтобы с раздражённым, но явно крайне недовольным и задолбавшимся лицом. - Чего мандите? - Мелкий где-то проебал свою айдишку и валит всё на меня. - Ты сам забыл мне её отдать, когда меня на медосмотр регистрировал. Её нигде нет, она точно у тебя. - Да нет у меня твоей айдишки, чего доебался? – вздыхает Сынмин, прикрывая глаза. – Я сразу тебе всё отдал. При тебе же вечером на стол положил. - Тогда почему её нет, если ты её положил? - Потому что ты её проебал, откуда я знаю? Чонин обиженно пыхтит, надувая лицо ещё сильнее. Видно, что он хочет сказать много всего красивого о том, что думает касательно позиции Сынмина, но не решается, потому что тот старше и явно в разы дотошнее. Отпор он может дать такой, что мало не покажется, особенно учитывая, что они так собачатся уже пару минут. - Тебе айди твоя зачем всралась? – оценив их обоих, спрашивает Минхо. - На визу в Китай хочу податься, там айдишка нужна вместе с заграном. Да и вообще она нужна, мне позавчера соджу не продали. - Бухать меньше надо. - Блин, да я вообще не пью почти в отличие от некоторых, - резко выплёвывает Чонин, после чего вдруг спохватывается и уже поглядывает на Минхо с опаской, ожидая прилетит ему за повышение голоса или нет. - Иди медаль себе в жопу воткни за это, - хмыкает тот, после чего какое-то время думает и разворачивается. – Иди ищи нормально. - Я уже искал. - Значит ещё раз поищешь. Визу хочешь или нет? Чонин угрюмо молчит, продолжая кукситься, затем кидает на Сынмина острый взгляд и послушно шлёпает босыми ступнями за Минхо. В комнате младшего жителя общежития достаточно чисто и свежо, разве что по кровати разбросаны какие-то папки с бумагами, которые он явно тормошил во время поисков. Он шумно выдыхает и вновь начинает перебирать их, вытряхивая всё на одеяло. Потоптавшись у входа, Минхо всё же проходит внутрь, останавливается перед письменным столом и открывает первый ящик. Канцелярские принадлежности и всякая мелочь, раскиданная по сортировочным корзинкам, начинают бренчать. Не то чтобы Минхо есть до этого дело, но ведь его сожители почти все безголовые и иногда не видят того, что лежит у них прямо перед носом. Они так и будут бурчать и ныть, пока их лицом не ткнёшь в очевидное. Так что он решает пробежаться по чужим вещам, чтобы потом не слушать детский бубнёж из коридора. Бумаги за спиной шелестят. Снова слышится вздох, папки шлёпают друг о друга. Закончив с первым ящиком, Минхо выдвигает второй. Там валяются какие-то чеки и билеты на самолеты, в кинотеатры, на выставки и концерты. Рука зарывается в них, тщательно щупая и выискивая твёрдый пластик. - Это всё Ким Сынмин, он даже не посмотрел у себя нормально. Я точно помню, что отдавал ему свою айдишку, - вновь начинает бухтеть Чонин, складывая бумаги обратно. - Нехер давать другим свои документы. В кошельке смотрел? - Сто раз. - Ещё смотри. - Так смотрел уже, нет там ни хрена. - Посмотри я тебе сказал, вытряхни оттуда всё к чёртовой матери. Поджав тонкие губы, Чонин достаёт из висящей на дверном крючке куртки коричневый кожаный бумажник. Делать нечего, приходится слушаться, иначе ему прилетит лишняя порция того, чего не хочется. Все имеющиеся там карты и визитки в очередной раз вытаскиваются и перебираются. Тем временем Минхо захлопывает ящик и подходит к стеллажу с книгами и мелкими статуэтками, расставленными по полкам. Глаза внимательно изучают верхушки книг и промежутки между ними. - Нету в кошельке, сказал же. - Вытряхни рюкзак. Дав указание, Минхо разворачивается и осматривается. Он явно не собирается заглядывать в каждую тетрадь и книгу, настолько он горбатиться ради мелкого не имеет никакого желания. Пройдя в другую часть комнаты, он шарится в ящике прикроватной тумбочки, полной каких-то конфет, печенья и прочих снеков. Заметив торчащий из-под кровати сланец, Минхо опускается на колени и наклоняется, заглядывая вниз. Видно, как в дальнем углу на лёгком сквозняке колышется паутина, полная пуха. Кто-то халтурил и не убирался здесь во время генеральных уборок. Чуть повернув голову в сторону фантика от леденца, Минхо уже собирается выпрямиться, как свет обеденного солнца из окна обо что-то отражается. Из-за отблеска кажется, что это что-то белое, как стекло на телефон при отсвете, либо прозрачная упаковка. Рука просовывается под кровать и скользит по пыльному полу. Придвинувшись поближе, Минхо дёргается глубже и цепляет неизвестный объект ладонью, после чего вытаскивает его на свет. - Это что? – пальцы держат серо-жёлтый пластиковый прямоугольник с фотографией и пропечатанными буквами. - О… - тянет Чонин растерянно. – Ты где её нашёл? - Под кроватью твоей. Где всё в пыли, потому что кто-то не убирается. - Я убираюсь, я в прошлый раз… - Забил хуй на пол под кроватью и теперь дышишь ошурками своей кожи и другим мелким говном, - многозначительно чеканит Минхо. - Да я помою всё сейчас. Спасибо, что помог найти, - Чонин тянется за картой, однако та отдёргивается назад. - Иди извинись перед Сынмином. - Да в смысле? Какого… - В прямом. Будешь лучше за вещами своими следить, а не валить всё на других. Или я не прав? Вопрос риторический и опасный. Помявшись под строгим взглядом, Чонин опускает голову и с явной неохотой бредёт в коридор. Минхо тем временем встаёт и отряхивается. На штанах появились коричневые пятна. Он достаёт влажную салфетку из упаковки на тумбочке и оттирается. - В общем… мы нашли айдишку. Извини, что гнал на тебя, - доносится из коридора тихий голос. - Бывает. В следующий раз сначала разберись, а потом гони, - Сынмин, судя по всему, не злится и не злорадствует, но не упускает возможности с какой-то толикой горделивости сделать ему втык. - Ладно. - Тебе помочь с документами на визу? - Пока нет, вроде всё понятно. Спрошу, если что. - Окей, сам знаешь. Через несколько секунд Чонин возвращается в комнату. По его лицу понятно, что он недоволен тем, что пришлось идти сдаваться на ковёр, но, по крайней мере, проблема решена и важный документ, на котором буквально держится вся его идентификация в стране, найден. - На. Убери в кошелёк и больше не проёбывай, - Минхо отдаёт ему карту. - Как же вы задолбали меня поучать, как ребёнка. - Тогда веди себя, как взрослый, салага. Несильно толкнув его ладонью по затылку, чтобы подчеркнуть своё старшинство, Минхо покидает комнату и возвращается к себе. Потратил почти десять минут на какие-то детские разборки, ничего без него не могут. Протяжно выдыхая и поворачивая корпус в стороны перед тем, как снова одеревенеть перед монитором на пару часов, Минхо плюхается на кресло, которое жалобно скрипит, но покорно держит его вес. Взятый в руки телефон показывает сообщение сверху, которое уже просит его собрать расписание сотрудников под его ответственностью, чтобы перенести его в ведомость для учёта оплачиваемых часов. Вот так отойдёшь на несколько минут, а тебе уже прилетает новое задание. Пальцы барабанят по клавиатуре, с наработанной постоянством практикой летая над клавишами на запредельной скорости. После того, сколько Минхо пришлось печатать как для программ курсов, так и для ответов на тупые сообщения или простыней для безмозговых коллег, ему уже не нужно смотреть на экран. Руки сами прекрасно знают, где что находится, ему достаточно представить слово в голове, как оно уже переносится на экран. Навык полезен хотя бы тем, что прилично сокращает ему время. Пара минут тут, пара минут там и вот уже у него собираются моменты, чтобы сделать передышку и сходить в туалет. Взъерошив волосы и расчесав ногтями горящую кожу головы, Минхо приглаживает всё обратно и выходит из ванной, выключая за собой свет. Мозги кипят, а значит время для короткого перерыва в четверть часа. Газировка закончилась и теперь ему хочется кофе, чтобы как-то взбодриться, потому что за ноутбуком ему сидеть до половины седьмого. Кнопка чайника нажимается, ложка насыпает коричневые гранулы в огромное ведро. Прислонившись копчиком к столешнице, Минхо трёт глаза, после чего круговыми движениями массажирует виски. Он уже видел, что кто-то написал ему касательно переноса смен, а значит нужно будет разбираться с тем, кого и куда переставить, поэтому пока что он старательно делает вид, что этого сообщения не существует. У него перерыв. - Погодка дерьмецо, - на кухне появляется Чанбин, почёсывающий лопатку и направляющийся к холодильнику. - Погода как погода. Типичный дубак. - Да там покрапывает так по-уебански. Как будто ссыт кто-то. Взгляд переходит на балкон. В каких-то местах заметны крошечные капли, разбросанные крайне неравномерно. Январская погода как обычно непредсказуемая и творит, что хочет. - Спасибо, что позвал к Хёнджину. Без массажа было бы туго. - Чего это ты? – Минхо с подозрением сужает глаза. - А чего? – Чанбин с безобидным видом хлопает ресницами, достав из холодильника банановое молоко. - Больно распинаешься. - Просто поблагодарил тебя за помощь. - Просто даже мухи не какают. Чанбин издаёт смешок и подходит к выдвижному ящику со столовыми приборами. Наружу вытаскивается металлическая трубочка. - Ладно. Допустим у меня есть просьба. - Звучит как то, что мне не понравится. - Ну дай я хоть скажу-то. - Валяй. - Короче, - Чанбин чуть понижает голос, чтобы дальше кухни не ушло. - Ты можешь иногда, когда Хёнджина нет дома, заходить к нему и проверять его палисадник? - На кой хуй мне это надо? – вскидывает брови Минхо. - Давай будем честными. Он в жизни ничего не выращивал и садовод из него никакущий, да и из меня тоже. Нет, он много читает про это всё и ищет информацию о том, как что выращивать, где держать. Ему это интересно, ему понравилось копаться в земле и сажать туда какие-то семечки и ростки. Поэтому он очень расстроится, если это всё подохнет, потому что книжки книжками, но без опыта всё может пойти по пизде. А я не хочу, чтобы он расстраивался. А ты у нас шаришь за всю эту зелень, ты из деревни и знаешь хотя бы что-то. У него там на горшках всё подписано, поэтому поглядывай, пожалуйста, вдруг надо будет что-то сделать, переставить, ещё чего, я ему намекну. - Это всё пиздецки трогательно, но вопрос о том, каким боком это меня ебёт, остаётся стоять, - Минхо многозначительно хмыкает, вскидывая руку. - Поможешь ближнему своему. - А хуёв тебе на рассаду не дать? - Слушай, ну мы же оба знаем, что ты не говно бессердечное, - подаётся вперёд Чанбин, серьёзно заглядывая ему в глаза. – Представь это с другой стороны. Вот вдруг в один день Джисон решит подкачаться. Вот просто ему ударит, а ты знаешь, что ему может ударить всё что, блять, угодно. И ты разве не захочешь, чтобы я в качалке за ним приглядывал и помогал, чтобы он себе не уебал что-нибудь? Даже если не открыто, то чтобы хотя бы где-то рядом тусил и одним глазом поглядывал. Тебе ведь было бы спокойнее, потому что ты в курсе, что я в этом шарю и я могу подстраховать. Тут такая же ситуация. Тебе не надо ничего делать, просто заглядывай в комнату на минуту и всё. И у тебя по волшебству иногда на полке в холодосе будут появляться какие-нибудь газировки, булки, шоколадки и другая ересь на пожрать. А? Поможешь мне? Внутри покачивается сразу несколько разных волн. Изначальный порыв – это дать принципиальный отказ. То, что Хёнджин решил разбить у себя в комнате сад, который требует внимания и усилий – это его и только его проблема. Методом проб и ошибок он сам должен всем этим заниматься и попутно учиться, даже если что-то из растений умирает и расстраивает его. При этом есть интерес касательно того, как кто-то вроде с виду безответственного и легкомысленного Хёнджина будет справляться с ведением некоего хозяйства. Что он посадил и как планирует этим заниматься? Если у него хватило мозгов разобраться с красками и набить себе навык, то, может, у него хватит мозгов и на выращивание пары кустиков в горшке? Вопрос, конечно, занятный. Также некую роль играет то, что это просьба от Чанбина. При всём желании Минхо не может отрицать, что у того есть определённый авторитет в доме. У него волевой характер и довольно сильная энергия, а тот факт, что он редко поддаётся на провокации Минхо, выводит его на свой особый уровень в выстроенной Минхо иерархии. Есть люди, которым он капает на мозги так же, как и всем, но против которых без надобности обычно не идёт, только если это не крайняя ситуация. Туда как раз-таки входит Кристофер на правах старшего, берущего на себя ответственность за всё происходящее в общежитии дерьмо, и Чанбин, выделяющийся своей моральной силой. Также есть Джисон, но у него своя отдельная ветка со своим толстенным сборником привилегий. Но так или иначе это те люди, с которыми Минхо инстинктивно сотрудничает, приравнивая их к своему уровню. Поэтому тот факт, что Чанбин попросил его как кого-то авторитетного, в какой-то степени по-братски, по-мужски, между ними двоими, как минимум заставляет Минхо рассматривать этот вариант. Помимо этого, возможность получать бесплатную еду и питьё тоже кажется очень даже заманчивой. Платить деньги никогда не хочется, а вот если при открытии холодильника на полке может быть что-то не за его счёт, то это явно будет радовать и тешить самолюбие. Деньги не потрачены, а вкусное есть. Так что, возможно, это становится решающим фактором. - Я не собираюсь ни с кем нянчиться. Посмотрю и всё, со всякими сорняками и подкормками пусть он сам разбирается, раз ему так это всралось. - Да конечно, я говорю, просто поглядывай, чтобы там не был совсем уж какой-то пиздец и что-то да выросло, - тут же кивает Чанбин. - Чтобы жратву не забывал приносить. И нормальную, а не за три копейки. Сам будешь потом его кусты разглядывать. - Обижаешь. Как себе буду брать. - Ты в свой мусоропровод и червяков каких-нибудь закинешь, если тебе сказать, что они тебе банки нарастят. - Ой, да ладно тебе, не выёбывайся. Короче мы договорились. Как приезжаешь из своей деревни, то поглядывай. - Окей. - Всё, отлично, - в глазах Чанбина проскакивает шкодливость, немного надменное лицо Минхо буквально само напрашивается на что-нибудь. – Пойду я тогда. Спасибо, сладкий. Ноги срываются с места буквально в ту же секунду, как с языка слетает последнее слово, а пальцы касаются губ, отправляя воздушный поцелуй. И не зря. Через мгновение Минхо уже отрывается от стойки и несётся за ним по коридору, чуть скользя на паркете, но с упрямостью удерживая равновесие. - Бекон, блять, недожаренный, я тебе жопу подпалю, - Минхо дёргает на себя ручку закрывшейся двери спальни, однако та практически не поддаётся из-за сильной тяги на другой стороне, а уже через пару секунд звучит щёлкнувший замок. - Я всегда знал, что на тебя можно положиться, какой же ты хороший, добрый и отзывчивый, - откровенно ржёт Чанбин, находящийся в безопасности своей комнаты. - Только высунься. - Боюсь до дрожи. Напоследок пнув дверь, Минхо топает обратно в кухню, качая головой. Совсем уже оборзел. Понабрался всякого дерьма от Хёнджина, раньше он таким бесячим не был. Их шутки стали похожими и появились общие привычки. Слишком тесно спелись и теперь капают ему на нервы на пару. Кипяток из забулькавшего чайника наполняет кружку, пуская витки горячего влажного пара, липнущего к щекам. Начинает пахнуть крепким кофе. Помешав всё ложкой, Минхо вливает немного мятного сиропа, который они всё-таки купили на днях, снова помешивает, доливает холодной воды, чтобы можно было пить хотя бы понемногу, вновь помешивает и бредёт к себе в комнату. Перерыв окончен. Остаток рабочего дня проходит относительно спокойно. По крайней мере, бесящие Минхо люди – это уже часть стандартной спокойной рутины. Вот если бы они довели его до точки кипения, когда лава плещет во все стороны, а рука так и порывается пробить экран ноутбука насквозь, вот тогда это был бы уже неспокойный день. Сегодня все тупят в пределах обычной тупости. Разве что начальство сверлит ему мозги в два раза настойчивее, докапываясь до всего подряд и требуя кучу всего, но это из-за того, что это его последний день перед коротким отпуском. Захлопнув крышку ноутбука, Минхо долго и с чувством выдыхает, зажмуриваясь и потягиваясь. Наконец-то. Хотя бы две недели его не будут дёргать с идиотскими вопросами, просьбами сделать скидку за ничего и запросами родить за сутки проект, как минимум на зачатие которого нужно несколько дней. Нет, зная своих коллег и вышестоящих людей, Минхо прекрасно понимает, что ему будут что-то писать, о чём-то спрашивать, что-то просить. Вот только отвечать он в свой отпуск никому не обязан. Он не собирается открывать рабочий чат или смотреть почту, пусть выкручиваются, как хотят, в гробу он их всех видел. Он вне зоны доступа. Открыв приложение, Минхо проверяет их билеты на завтра. Мало ли что-то могло слететь в системе и бронь отменилась, уж о таком он знает не понаслышке. Однако всё на месте, завтра их с Джисоном ждёт поезд, который увезёт их за кучу километров от Сеула, перенося во вселенную белого пушистого снега и мычащих в хлеве коров. Немного странно представлять Джисона в своём доме, где он вырос и который покинул в поисках лучшей жизни. Кажется, что это две отдельные вселенные, которые не могут пересечься. Тем не менее, Минхо ожидает этого с приятным волнением. Он хочет показать ему свою комнату, свои старые вещи, место в сене на чердаке хлева, где он любил лежать и читать книги. Он хочет вплести Джисона из своей новой жизни в свою старую жизнь, соединить эти две реальности. Привязать его к себе покрепче. Знакомство с родителями – это вполне себе серьёзный шаг в будущее, хотя это и не будет проходить в официальной обстановке представления своего потенциального супруга. Как минимум потому, что в доме всё же надеются на супругу. Поэтому в этот раз они не будут ничего объявлять. Поговорив, они решили, что если у них в отношениях всё будет хорошо и они снова поедут в гости через год, тогда уже можно будет закладывать фундамент для каких-то прочных планов касательно совместного будущего. Они оба трезво признают, что со временем случиться может всё, что угодно, а спешить им всё равно некуда. Поужинав на кухне, Минхо возвращается в комнату и начинает собирать чемодан. Он не берёт с собой много одежды, он вполне может носить то, что осталось дома в шкафу. Одна створка полностью заполняется всякими гостинцами для родителей и родни, которая может заглянуть в гости. Импортные сладости, уходовая косметика для мамы, тёти и вообще любых женщин, которым по маминой душевной доброте обязательно что-то перепадёт, термобельё для отца, которому приходится много работать на улице в мороз, какой-то новый измеритель кислотности почвы, который пришлось заказывать, и ещё что-то по мелочи. Фрукты, мясо и добротная бутылка коньяка, которую Джисон решил им подарить за гостеприимство, будут уже в его чемодане. Замок жужжит, закрываясь. Сделав небольшую зарядку для ноющей спины, Минхо выключает основной свет и зажигает лампу на тумбочке. За окном уже давно стемнело, но он не любит яркое освещение. В принципе, в этом их общежитие отлично сходится. Ни разу ещё не было такого, чтобы в зале люстру включали на всю мощность, заодно подрубив свет в коридоре и на кухне. Возможно, особенностью их поколения является любовь к приглушённому освещению, не режущему глаза. Так уютнее. Упав на кровать, какое-то время Минхо просто лежит звездой, чувствуя, как гудят конечности. Мыслью о последнем рабочем дне хочется со смаком упиваться, обтираться ею с ног до головы. Можно не ставить будильники. Нервы не будут трепать толпы тупых незнакомцев из интернета с дурацкими аватарками. Похоже на рай. Кажется, что с плеч сняли как минимум гору Чирисан. Немного полежав с закрытыми глазами, Минхо отталкивается ногами и забирается выше по подушке. Достаётся телефон, лучшей функцией которого определённо является возможность пачками смотреть бредовые видео с сортирным юмором. Самое то, чтобы отдохнуть после смены. Водя пальцем по экрану и иногда глухо посмеиваясь, Минхо целый час наслаждается началом отпуска. В процессе он встаёт, чтобы поджечь хвойное благовоние, после чего возвращается обратно, с комфортом разваливаясь на постели. Тонкий дым, сочащийся из чёрной палочки с горящим кончиком, вздрагивает и взмывает вверх, стоит двери открыться. Крошечная щель в окне тихо свистит из-за проскользнувшего сквозняка. В комнате появляется чуть растрёпанный с улицы Джисон. На щеках ещё алеет оставшийся после мороза румянец. Он приносит с собой лёгкий запах мокрого асфальта с улицы. - Привет, Кыс. - Привет, - взгляд внимательно сканирует каждую черту. – Чего ты такой выжатый? - Всё-то ты знаешь, - Джисон выдаёт усталый смешок. - Ты как минимум не переоделся. На Джисоне пастельно-голубая рубашка, заправленная в чёрные приталенные брюки. Обычно после работы он всегда переодевается, ест и потом уже приходит к нему, если они не ужинают вместе. Так что тот факт, что он пришёл сразу же, разве что руки помыв, уже наталкивает на логичное заключение о том, что что-то произошло. Может и не слишком серьёзное, но его настроение явно хлипкое. Джисон не отвечает и просто забирается на кровать. Он ползет по ней на коленях к части, где обустроился Минхо, после чего, достигнув заветной цели, ложится, устраивая голову на его груди и обнимая. От соломенных волос тянет ягодным шампунем и немного сигаретами. - Что такое, Хан? Покупатели все мозги выебали? – отложив телефон, Минхо обхватывает его руками в ответ и поглаживает ладонью по лопаткам. - Нет. Вернее да, но не только. - А что тогда? - Пак Джинён этот блядский. Заставил меня склад перебрать, разложить там все книги по авторам. А там четыре забитых стеллажа и книги туда все пихали, как карта, блять, ляжет. Просто есть что-то лишнее, что в зале уже не помещается, так все туда всё кидают. Ебался с этим часа три. Потом я пошёл за выпиской со своими отпускными, а там сумма почти в два раза меньше. В бухгалтерии ничего не знают, пришло сверху так, я иду разбираться к нему, мол, может что-то внесли не так. Он такой, типа, всё правильно, у тебя по твоему стажу полные отпускные не положены. Типа полные отпускные только после четырёх аттестаций от головного офиса. Я говорю, что так эту аттестацию из-за каких-то там ротаций перенесли с начала января на конец февраля, так бы я её уже сдал, я и предварительную сдал успешно. Он говорит, что ничего не знаю, галочки нет в ведомости, хуй тебе, а не полные отпускные, - Джисон возмущённо пыхтит и бессильно водит плечами. – Этого даже в договоре не прописано, это какие-то внутренние новые мутки, раньше все полные отпускные получали. Я, что ли, виноват, что аттестацию перенесли? И ведь он эту хуйню решает, он бы мог глаза закрыть, но он специально из принципа этого не делает, мудила. - Вот же уёбок, - хмуро сводит брови Минхо. – Так если этого нет в договоре и дополнение вы не заключали, так какого хуя это вообще к тебе относится? Это незаконно, разве нет? - Да я хуй знает. Я спорил с ним, блять, спорил, я нормально просил, по-человечески, говорил, что вы знаете, как я работаю, я вам хоть сейчас эту аттестацию сдам, я реально готовился и знаю что как. Но нет, эта сука с квадратным ебалом трындит одно и то же и на всякие договоры ему хуем положено. Сволочь, блять, я хотел эти деньги на лето на поездку отложить. - Напиши жалобу начальству, в главный офис, это же хуйня полная. - Толку? Только хуже будет, все на его сторону встанут, что-то выдумают, а он потом мне ещё хлеще мозги ебать будет, - Джисон водит пальцем по круглому логотипу на футболке Минхо у своего лица. – Пошёл он на хуй. Я уже не хочу ничего решать, пошли они все в жопу со своей бюрократией. Всё настроение мне испортил. - Какой же он уёбок. Увидел бы – в ебало бы харкнул. Хочешь я его отпизжу? - Тебе лишь бы кого-то отпиздить, - смешок. – Хер с ним. Пусть подавится. Не хочу про него думать, у нас отпуск. - Таких только пиздить, - Минхо, полный негодования, вздыхает и начинает перебирать соломенные волосы. – Ладно, реально пусть ужрётся своими тремя копейками. Забей, никакой работы нет, пока в Сеул обратно не приедем. - Угу. Джисон прикрывает глаза, расслабляясь под успокаивающими прикосновениями. Ситуация знатно его вывела, учитывая, что накопленная усталость и без того неплохо так давила на сознание. Ему хотелось либо заплакать от обиды, либо разнести весь магазин к чёртовой матери. После сигарет стало на каплю легче. Хотелось просто вылить это куда-то из себя, очистить полную помойных огрызков кастрюлю. Так что теперь, когда он выговорился и выразил всё своё возмущение, скрипящая от напряжения грудная клетка словно сдулась. Дышится свободнее. Фраза Минхо выбила из него искренний смешок. Это правда забавно, как он становится воинственным и готов идти кого-то бить, когда возникает какая-то несправедливость. Появляется чувство защищённости. За него готовы стоять. От Минхо приятно тянет лаймом. Его тепло заглушает нарывающие ссадины внутри. Ничего. Это просто одна неприятная ситуация, она пройдёт, она уже фактически прошла и осталась в прошлом. Главное, что они завтра вместе отправятся в своё первое путешествие подальше от этих проблем взрослого мира. Можно будет не думать ни про университет, ни про работу. До тех пор, пока у него есть Минхо, ему есть за что цепляться и где прятаться ото всех этих проблем. Рядом с ним возникает кокон понимания, принятия, безопасности и надёжности. - Я тут одну песню классную нашёл. Хочешь послушать? – спустя несколько минут подаёт голос Джисон. - Давай. Достав из кармана телефон, Джисон листает плейлист, в котором собирает то, что никогда не хочется перематывать. Он время от времени устраивает забеги по чужим плейлистам и рекомендациям, чтобы пополнить свои запасы. И кое-что буквально покорило его душу. Палец нажимает на пуск. Пахнущая хвоей комната с парящим по ней приглушённым янтарным светом заполняется умиротворяющими звуками гитары. Размеренный покачивающийся на волнах проигрыш разбавляется негромким, но пробирающим своей глубиной голосом вокалиста. Минхо слушает, поначалу лишь отмечая то, какой неземной и завлекающей является мелодия, однако затем обращает внимание на слова и на какое-то время даже замирает от их смысла. Джисон явно выбрал эту песню не просто так. А я вижу то, что ты пытаешься скрыть, В твоих глазах столько боли, что она может убить. А я возьму, плечи твои согрею, руки твои целую, Не грусти, моя фея. Ты знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой Закрытыми быть в квартире И не пускать никого. Знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой, Так хорошо с тобой, Так хорошо с тобой. А ты знаешь, сколько я всего натерпел, Но когда ты так страдаешь, я нахожу свой предел. А ты вспомни, сколько нам пришлось пережить, Чтоб преодолеть эти волны и просто друг друга любить. Вулканическая лава внутри загорается, но не бьёт бесконтрольным фонтаном. Она неторопливо течёт, чуть трепеща от высекающихся на ней слов. Слова отзываются гудящим тёплым резонансом, попадая сразу во все точки, какие есть в груди. Закрытая дверь комнаты словно перестаёт существовать. Сейчас есть только они вдвоём, огороженные от мира с его проблемами, неудачами и горечью. И в такие моменты им никто больше не нужен. Им достаточно друг друга. Со своими странностями, со своим прошлым, со своими желаниями, со своими страхами. Которые они пытаются понять, принять и нести вместе. Потому что они чувствуют, что могут прийти друг к другу с победами, с поражениями, с счастьем, с горем, с сомнением, с безмерной усталостью. И каждый раз найти безопасное убежище, где не страшно быть самим собой, где им хорошо вместе. - Ну как? Хорошая песня, да? - Мне нравится. В тишине комнаты слышно, как на кухне хлопает дверца микроволновки. Гудят приглушённые голоса. К вечеру общежитие наполняется активностью, энергией и жизнью. - Народ уже к посиделкам готовится, - Джисон принюхивается. – Курицу греют, что ли. - Наверное. - Пойдём? - Послушаем ещё раз? - Так понравилось? – смешок. - А тебе нет? - Да. Давай ещё раз. Вокруг них вновь растекается магическая гитара, стирающая мир. Неназойливые биты подчёркивают слова, вбивая их в лаву, текущую в их венах, ещё плотнее, ещё чётче. Почувствовав, как Джисон тыкается носом в его шею, Минхо чуть поворачивает голову и касается губами соломенных волос, обхватывая его руками крепче и чувствуя, как он с готовностью прижимается в ответ. Ты знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой Закрытыми быть в квартире И не пускать никого. Знаешь, в этом мире мне так хорошо с тобой, Так хорошо с тобой, Так хорошо с тобой. В доме идёт подготовка к последнему совместному ужину перед тем, как жители общежития разъедутся по своим семьям. Через неделю-две все снова постепенно вернутся, стягиваясь обратно в насиженное, уже родное место. Период недолгий, за него даже особо не соскучишься, не отвыкнешь. Но они всё равно устраивают пиршество, чтобы наесться вкусной еды, выпить что-то веселящее и от души наболтаться, как будто они не видят друг друга каждый день в любом состоянии почти круглый год. Им не нужна для этого такая уж весомая причина. Потому что они просто счастливы вместе.