Контроль над будущим

Водитель растолкал меня, когда мы прибыли в Лондон. Я заплатил ему, как договорились и даже чуть сверх того. Времени было почти час дня, когда я, помятый и небритый вывалился из машины и побрел в ближайший ресторанчик. Я уже и не помнил, когда последний раз ел. От этого нервного потрясения я совсем не задумывался об утолении голода. И не надо было мне столько курить. Следующим желанием, после того как позавтракаю, будет - принять душ. Стараясь не привлекать к себе внимание, я проскользнул мимо столиков и сел в самом углу, возле окна. Раньше мы с Мэттом частенько сюда наведывались, чтобы позавтракать после безбожной ночной пьянки. Это, лучше сказать кафе, находится прямо по пути к его дому. И нам было на руку, что цены здесь оптимальные, ведь как правило, денег у нас в карманах оставалось всего ничего, после очередного загула. Оглянув заведение, вспоминая, как мы, чуть живые заползали в это излюбленное нами кафе и садились за самый дальний столик, жадно уплетая хрустящие тосты, я подумал о том, что здесь совсем ничего не изменилось. И только через минуту до меня дошло, почему так. Пряча глаза от официантки я сделал свой заказ и задумчиво попивал свой кофе, припоминая, оставался ли я у Беллза после Лидса. Или может поехал к себе? Мне нужно попытаться вспомнить, чтобы случайно не наткнуться на себя, двадцатичетырехлетнего, и не столкнуться с брюнетом нос к носу, пока я не придумаю, что ему сказать. Память никак не хотела отзываться на мои просьбы, подкинуть мне детальное расписание сегодняшнего дня. Зато мне удалось вспомнить, практически точно, что мы после обеда вместе пойдем в антикварный магазинчик на углу, где Беллами, как ребенок, попавший в кондитерскую, с блестящими глазами пожелает купить там каждую понравившуюся ему вещицу. А потом...Кажется мы слегка повздорили, и я не стал сглаживать ситуацию, уехал, и пару дней мы не виделись. Вот оно! Прекрасно! Значит, у меня будет время, чтобы объяснить ему мое здесь прибывание и не бояться, что наткнусь на самого себя. Мне кажется, все, кто находился в этом заведении заметили, как я просиял. Значит, не такой я потерянный и безнадежный. Кое-что все-таки вспомнил. Главное теперь не прошляпить момент и не упустить фронтмена, ведь кто знает, может второй раз удача мне не улыбнется, и я не смогу так детально восстановить события прошлого, в которое, по воле судьбы, мне пришлось вернуться. Уже через час я был возле того самого магазина. Вернее сказать, стоял на другой стороне улицы, натянув на голову капюшон своей толстовки и поглядывал, кто выворачивает из-за угла. После получаса бессмысленных хождений туда-сюда вдоль улицы я засомневался в верности своих подсчетов. Может, это было вовсе не в этот день? Может, на следующий? Черт. Я почти мученически застонал, когда понял, что возможно мне придется "ловить призраков" еще ни один день. Каждая минута давила все большим грузом и на моих плечах громоздились сомнения. "Нет", - подумал я, - "Я пробуду здесь еще". Что-то мне подсказывало, что я не зря торчу здесь в ожидании чудесного появления нас из прошлого. В конце концов, чем мне еще заниматься? Я попытался отодвинуть эти мысли на второй план и задуматься лучше над тем, что я скажу Мэтту, когда представится такая возможность. Как мне заставить его выслушать меня до конца? Чтобы он не сбежал, не дал мне в морду, не упал в обморок и не истерил (хотя, последнее неизбежно). Я все-таки надеюсь на то, что мне удастся все объяснить правильно и обстоятельно. Я даже рассчитываю пожить у Беллами какое-то время. Дело-то в том, что денег у меня не так много, и я не смогу снимать номер в гостинице дольше трех дней. А дальше что? Тут билетов из прошлого в будущее не продают, а если я буду ночевать на улице, то долго так не протяну. Вариантов оказалось не много. Накрапывал мелкий, противный дождь, когда я увидел на той стороне улицы две до боли знакомые мне фигуры. Я боролся с желанием крепко зажмуриться, в надежде проснуться у себя дома в своем времени. Чтобы не видеть это потрясающее сумасшествие, не впадать в него и не рассчитывать на легкое решение. Но все, что я сделал, это натянул капюшон еще глубже, опустив голову сунул руки в карманы куртки, и боковым зрением наблюдал за движением двух парней. Так и есть, колокольчик на двери антикварной лавки негромко звякнул, и теперь мне оставалось подождать еще совсем немного. Разумеется, в голове никак не хотели рождаться убедительные речи. Все, о чем я мог думать, так это о том, что смогу вновь увидеть Мэтта. Это то время, когда он был особенно прекрасен. Во всем. Я не уставал любоваться им. Глядя на подрагивающие веки, пока Беллз спал у меня на плече в тур-автобусе, я мечтал прижаться еще ближе, коснуться губами этих дрожащих ресниц. И когда я чуть шевелился, он резко тянул носом воздух и обнимал меня руками еще крепче, уткнувшись лицом в вырез моей рубашки. И я осторожно придерживал парня, чтобы тот не свалился. Я не мог понять, за что мне такие мучения? Почему я обречен любить своего лучшего друга, по воли судьбы оказавшимся мужчиной. Это больно...Когда видишь в глазах только дружескую нежность. А в чем она состояла? Чтобы прижиматься ко мне ночами? Но даже за это я благодарил высшие силы, что я имею возможность чувствовать любимое, родное тепло. Наутро он говорил, что я очень теплый. А я смущенно улыбался и прятал глаза, как какой-нибудь прыщавый девственник. Любовь к Мэтту так сильно изменила меня, что порой я искренне поражался, насколько сильным и слабым, одновременно, она меня сделала. Сложно объяснить состояние, когда мне отлично и ужасно одновременно. Меня тошнило от этой любви, выворачивало наизнанку, но вместе с этим я никогда не чувствовал себя лучше. Внешне все во мне оставалось прежним, но если бы у желающих была возможность заглянуть в самую мою суть, то их бы поразило увиденное. Снова вспомнить это. Оказаться с ним рядом и иметь возможность всматриваться в глубокие, синие глаза. Опустить нос в его черные волосы и вдохнуть поглубже. Конечно, я проделывал это постоянно, наслаждаясь Мэттом и вытягивая из каждой минуты самое ценное. Но вновь оказаться с тем Беллами, который только догадывался о моих чувствах - это дорогого стоит. Иметь возможность обнимать его, обвивать руками тонкое, ломкое тело. Я, кажется, чересчур размечтался о всех этих кренделях. Мне нужно рассчитывать и на то, что он меня и вовсе не дослушает, будет избегать, на порог дома не пустит. Но так не хотелось об этом думать. Я был уверен в том, что у меня получится объяснить брюнету, что произошло. Более того, я рассчитывал, что он не будет шарахаться от меня и позволит немного побыть рядом. Пусть не на столько, на сколько мне бы хотелось. Но позволит хотя бы обнять себя. Однако, все это не будет иметь смысла, если Мэттью мне не доверится и не будет слушать, что я скажу. Согласен, будь я сейчас на его месте, свихнулся бы от такого. Между тем, колокольчик на двери дал мне знать, что время для раздумий подошло к концу. Сначала выходит Беллз, с небольшой коробочкой в руках, следом, придерживая дверь, появляется и моя персона. Дождь все так же противно моросил и у меня уже чертовски замерзли руки, хоть я и пытался согреть их в карманах. Все так же, делая вид, что я просто прохожий, ожидающий кого-то, я поглядывал в сторону лавки, где почти перед входом я видел, как тот Дом снял свою куртку и набросил ее на худые плечи Мэттью. Надо же, я помню это. Буквально через несколько минут, мой долбанный гений скажет, что ему не холодно и вернет ее мне обратно. Дело к тому и шло. Мы направились в сторону Гайд-парка, где уже очень скоро Мэтт взорвется окончательно, требуя, чтобы я не вел себя, как нянька и прекратил кругом его опекать. Я шел за нами почти след в след, оттачивая свое актерское мастерство, задирая голову на здания или смотря себе под ноги, делая вид, что я одинокий турист, погруженный в свои мысли и не обращающий внимание на косые взгляды. Так мы дошли до самого парка, где случилось все так, как я помню. Забравшись подальше, обходя людные места, мы прошли вдоль кустов до самого ограждения, где вокруг не было ни души. Там наша прима-балерина и наорала на меня. Помню, что мне тогда было не так обидно. Ведь если бы он знал, что это все не потому что мне нужно дать кому-то свое внимание, а просто по причине сжигающего меня бесконтрольного чувства, Беллз бы так резко не реагировал. И черт возьми! Я не лазил по кустам, прячась и скрываясь, с тех самых времен, когда мы перелазили через какой-то забор, с желанием стащить пару яблок или чего повкуснее. Кругом эти противные, мокрые листья. Я вдруг невзлюбил Гайд-парк, в котором мне так нравилось бывать. Теперь, в ставших мокрыми джинсах, мне было еще холоднее. Я выглядывал, убеждаясь, что Мэтт еще не один, и мне пока нужно сидеть в засаде. Мучительные, липкие минуты тянулись невероятно долго. Я уже стал подумывать о том, чтобы наплевать на все, и вылезти из кустов. Второй раз уже это желание. Терпения во мне оставалось все меньше. Но тут я наконец-то услышал свой злой шепот "да пошел ты" и удаляющиеся шаги. Я даже на секунду отвлекся, заостряя внимание на собственном голосе, который услышал со стороны. Таком необычном для моего слуха. Но все таки мне хватило ума не увлекаться этими мыслями, а лучше вдохнуть поглубже и выбраться из кустов. Теперь нужно было выйти к нему, следя за тем, чтобы не напугать, и выложить все как можно быстрее, убеждая выслушать до конца. Высунув голову, я видел его спину. Мэтт все таки не взял мою куртку, и теперь дрожал от холодного ветра и дождя. Даже удивительно, как быстро портится погода в Лондоне. В руках брюнет все так же держал коробочку, в которой, как я вспомнил, была старинная шкатулка украшенная камнями. Я так и не понял тогда, зачем он ее купил. На этот мой вопрос, Беллами лишь цокнул языком и сказал торговцу "беру". Наверное, я и правда чего-то не понимаю. Но моя персональная, болтливая заноза радовалась новому приобретению, и бережно несла ее всю дорогу. А я наблюдал за тем, как трепетно он относится к дорогим его душе вещам. Вот бы и ко мне так же. Оглянувшись, я понял, что сейчас самое подходящее время. Тихо выбравшись из кустов я мягкими, тихими шагами подошел к парню сзади и быстро прижался грудью к его спине, пока Мэттью не обернулся. Чтобы он не орал и не брыкался, я тут же подал голос. - Это я, не кричи. Однако, своей крашенной головой он все же мотнул, не желая обниматься. - Дом! Какого хрена, отпусти. Мэтт пытался вырваться, говорил, что обижен на меня и что ему сейчас не до объятий. Но я лишь положил ладонь на его необычно горячий лоб и теснее прижался, чтобы он не в коем случае не поворачивался и не видел моего лица раньше времени. - Придурок, шею мне хочешь свернуть? - вопил Беллз, когда моя ладонь устроилась между его виском и лбом, а другой рукой я крепко обнимал чуть выше живота. - Мэтт, ты должен выслушать меня. - спокойно сказал я, пытаясь выровнять дыхание, которое сбилось моментально, после того, как я почувствовал своего сумасбродного брюнета, такого худого и беззащитного рядом. - Отпусти меня. - зло процедил он. - Нет, - продемонстрировал я свою твердость. - И чем быстрее ты успокоишься, тем лучше. Я знал, каким тоном с ним нужно говорить, чтобы Мэттью принял мои правила игры. Я подумал, что рассказать ему все по-порядку, глядя на темный затылок, будет лучше для нас обоих. Ведь если бы парень сразу увидел меня, то и слушать не стал, а так я выиграю время и у меня будет больше шансов договорить до конца. А если он решит, что я несу бред. То тогда повернется и сам все поймет. Уже через минуту Мэтт заметно расслабился, но все еще был напряжен, скорее от злости. Я чуть ослабил объятия, но предупредил, чтобы он не поворачивался пока. Фронтмен раздраженно, но согласился, поторапливая меня своим недовольным "ну!?". Я попытался сглотнуть образовавшийся в горле ком и миролюбиво начал. - Ты будешь удивлен, когда увидишь меня. Но я хочу спросить, ты веришь, что это я? Мой голос звучал у меня в ушах и отдавал полнейшим идиотизмом. - Кто бы еще, кроме тебя, стал зажимать меня и шептать на ухо какую-то чушь. - попытался уколоть меня он, но я продолжал. - Тогда слушай. Позавчера я уснул в 2010-м году, а наутро проснулся в 2002-м. - Ты укуренный, что ли? - прыснул он. - Тебе придется поверить, потому что это правда. И тут я ослабил хватку, отпуская его, и отходя назад на пару шагов. Не знаю, на что я надеялся. Но ничего лучше я так и не придумал. Беллами тут же повернулся ко мне и явно не понял, кто перед ним. Эмоции на его лице сменяли друг друга с катастрофической скорость, а я лишь молча наблюдал, когда он наконец-то узнает во мне меня. Темно-серая коробка выпала у парня из рук, когда он пригляделся и явно понял, что я и есть Доминик. Беллз стал бледен, пятился назад, открывая от удивления рот и разглядывая мое лицо. - Блять, что за херня? - вымолвил он, бледными, замерзшими губами. А я не двигался с места и не пытался что-то сказать. Я понимал, что выглядел полным идиотом и поступал, как идиот, но слова и мысли закончились. - Беллз. - Не говори со мной! - завопил он, взмахнув руками. И недолго помолчав, продолжил уже в воздух, не обращаясь ко мне напрямую - Что это все за поебень! Ты похож на Ховарда, только ты тощий какой-то. И постаревший. - Я вот сейчас не понял... - Ты глюк, да? - не обращая внимание на мое минутное недовольство, продолжил он, прищурившись. - Плод моего воображения? По лицу Мэтта было понятно, что он не верил своим глазам, хоть и не мог стопроцентно отрицать, что это действительно был я. - Не сваливай все на галлюцинации. Я тебе уже объяснил. - Объяснил что? Что ты гребаный путешественник во времени? - не унимался Беллз, и тогда я решил прервать этот разговор, желая уже наконец-то отогреться и выпить чашку горячего чая. - Я весь промок, пока тут выжидал тебя. Мне холодно, я хочу переодеться и продолжить разговор уже дома. И пошли быстрее, я уже пальцев не чувствую, - от моей решительности Мэтт приткнулся и удивленно вскинул бровь. - Если ты, конечно, не боишься меня. Провокация сработала блестяще, и брюнет тут же расправил плечи. - Еще чего! Пошли.