Контроль над будущим

Мэтт буравил меня взглядом, название которому "ты издеваешься?". Я опустил руки, до этого расставленные по обеим сторонам от его головы, и отойдя к столу, подпер его задницей, все так же смотря в пол и ожидая новой реакции. - За этим ты здесь? - начал он. - Чтобы сообщить мне, что мы с тобой станем парочкой педиков? Брюнет повысил голос, подойдя ко мне ближе и всматриваясь в мои глаза, которые я старательно отводил. - Ты не так понял. - А как это нужно понять!? - Успокойся и выслушай меня. Я пытался говорить спокойным тоном и не вестись на его, набирающую обороты, истерику. - Много всего произошло, так быстро и не рассказать. Беллами схватился за спинку стула и с грохотом поставил его чуть ближе ко мне, затем уселся, как будто проводя допрос. А я, значит, провинившийся школьник? Любопытный расклад. - Из всего что ты сказал, я понял одно — в будущем, вероятно, у меня совсем поехала крыша, если я трахаюсь с лучшим другом! - Все серьезнее, чем, как ты выразился, трах! - меня злила его реакция, и я сорвался на холодный тон. - Ну и как же? Я больше не мог сохранять спокойствие. - А тебе не приходило в голову, что я могу любить тебя? Любить, понимаешь? И я трясся от страха, придумывая, как сказать тебе о своих чувствах. Сказать лучшему другу, что люблю его! А ты же вокруг себя ничего не замечаешь. Все должны вникать только в твои проблемы, а я — ждать, пока ты прозреешь и разуешь глаза. Так вот, что я тебе скажу, Мэтт: в октябре я приду к тебе без звонка, мы напьемся, как обычно, и я решусь наконец-то сказать, что ты для меня ВСЁ. Да, я буду использовать затасканные клише, но зато я буду честен с тобой! И попробуй только все испортить. Хоть раз прислушайся к человеку, который тебя искренне и преданно любит. Обрати свое драгоценное внимание на этот момент. Я задыхался от своей пламенной речи. Слова просто лились из меня потоками и я не мог остановиться. Он сам напросился на это. Вывел меня из себя, что я просто перестал контролировать свои мысли и держать себя в руках. Он оторопел, не знал что сказать мне. А я уже пожалел, что сорвался. Это случалось не так часто, но зато метко и точно по больному. Медленно поднявшись, Мэтт вышел из кухни и скрылся в темном коридоре. Дело близилось к ночи, мы даже не заметили как прошел вечер. Мы его бездарно упустили. Хотя, почему бездарно? Мы выяснили отношения. Я так полагаю. Главное, чтобы не "раз и навсегда". Я услышал, как громко хлопнула дверь в спальне и все снова стихло. Выругавшись себе под нос, я побрел в ванную, где сбросил свои шмотки. Натянул джинсы и достал из кармана смятую пачку сигарет. Вернувшись на кухню отрегулировал свет, добиваясь мягких теней на стенах и приоткрыл окно. Устало выдыхая дым я думал о том, что несправедливо накричал на Беллами. Ведь он не виноват. Он даже не догадывался. А я такой осел, уже привыкший к Мэттью, к нашей близости. Но ведь надо было думать, что эта близость осталась там...в 2010-м. А здесь есть он. Неконтролирующий свою дружескую нежность и не подозревающий, что будет ласково называть меня "мой", лежа в постели под одним одеялом. Моя совесть больно кусалась, и докуривая, я придумывал, как все наладить. Для начала я постарался успокоиться и повторял себе, что ничего серьезного не случилось, что могло бы повлечь за собой непоправимое. Закончил приготовление ужина, и когда окончательно стемнело, я робко побарабанил пальцами по двери его спальни. - Беллз, я сделал печеный картофель, и два соуса к нему...сырный и грибной. Я приложил ухо к двери: с той стороны послышалась возня, и снова все стихло. Я расценил это как отрицательный ответ. Ужинал я в гордом одиночестве, размышляя о том, сколько пробуду в этом определяющем для нас году, и как вернусь обратно...и вернусь ли вообще. Может, обратного пути нет? В смысле, я сдержу свое обещание - приложу все силы к тому, чтобы мы не сломали друг другу жизни, а дальше все. Может, я сгорю как птица феникс? С одним только исключением — не смогу возродиться. Будет у Мэтта свой Доминик, бесконечно влюбленный и счастливый. А я...Получается, что я лишний. По дороге в гостиную я включил слабый свет в коридоре. Он будет гореть всю ночь. Это один из страхов Мэтта — спать в абсолютной темноте. Конечно, он никогда не признавался, что боится. Да может это и не совсем верное высказывание. Будет точнее, если я скажу, что Мэтту некомфортно. Он всегда оставляет где-то свет. А может, это связано исключительно с практичной частью. Он ведь подскакивает за ночь по несколько раз, и освещение ему для того, чтобы передвигаться по квартире и не сшибать косяки. В любом случае, я никогда не пренебрегал мелочами, касающимися заскоков Беллами. Разумеется, спать я устроился на диване. Подложив под голову жесткую подушку и укрывшись все тем же пледом, в который не так давно заворачивался Мэттью. На большее я и не рассчитывал. * Под утро я чувствовал теплое дыхание на своей щеке. Даже не открывая глаз, я мог точно воспроизвести картину: наклонившись, брюнет пристально разглядывал меня, оперевшись ладонями на колени и чуть наклоняя голову вбок. Я затаился, стараясь ничем себя не выдавать и ждал, что будет дальше. А дальше он резко отстранился от меня, гоня потоки холодного воздуха и поспешил выйти, чтобы я ни в коем случае не открыл глаза и не встретился с ним нос к носу. Щелкнул замок входной двери, а затем, в открытое окно, я услышал торопливые шаги по асфальту. Открыв один глаз и откинув плед в сторону я посмотрел на часы, почти десять утра. Ретировался, значит. Понятно. Интересно, сколько Мэтт так будет бегать и скрываться?.. Залитая солнечным светом кухня, казалась теперь еще больше. На плите, нетронутой стояла моя стряпня, на краю стола открытый пакет апельсинового сока, а на полу несколько липких оранжевых капель. - Пил прямо из пакета. - вслух констатировал я, доставая из-под раковины тряпку. Я вполне сошел бы за его горничную. Приготавливая на завтрак гренки, собирая разбросанную одежду и выгребая из угла осколки разбитой чашки, которые Беллами запинал туда, вместо того, чтобы поднять и выбросить. Судя по всему, Мэтта его бардак полностью устраивал. Только вот в спальню я заходить не решился. Если я застелю за ним постель, открою шторы или подниму с пола книгу, которая, судя по всему, выпала у него из рук, когда Мэтт засыпал — грозный Беллз свернет мне шею по возвращении. Сам того не желая, я дам ему еще один повод не разговаривать со мной. Первая половина дня прошла за бессмысленным шатанием по квартире и воспоминаниями, связанными с этими комнатами. Через пару часов послышалось ковыряние в замке, и было заметно, что хозяин старается как можно меньше греметь ключами, желая остаться незамеченным. Я не стал подрываться с кресла, а только чуть отвернулся к окну, когда брюнет пулей проскочил в спальню и снова заперся там, с глухим стуком роняя что-то тяжелое и чертыхаясь себе под нос. Наверное, я зря упрекал его. Сейчас мы оба ведем себя как дети. Мэттью надулся и не разговаривает со мной. А я игнорирую ситуацию, в надежде, что все само собой наладится. Черта с два! Как всегда, первый шаг нужно будет сделать мне. К тому же, в данной ситуации именно я накосячил и должен извиниться. Но мне кажется, что нужно все таки выждать немного, чтобы он не врезал мне, когда я снова попытаюсь приблизиться. Гребаная история повторяется. Я не хотел идти на уступки в будущем, и вот теперь должен сделать то же самое, но только с другим, но по сути тем же, Мэттом. Так продолжалось до глубокого вечера. Если он был на кухне, я смотрел телевизор в гостиной; Мэтт короткими перебежками стремился попасть в ванную, я задумчиво курил в открытое окно, словно прячась за портьерами. И когда Лондон снова обнимала тихая, прохладная ночь, в дверь позвонили. Сердце подскочило к горлу и резко оборвалось вниз. Первой мыслью было — только не это! Я всегда знал, что Мэтт редкостный кретин, но все же верил в остатки его здравого смысла. Как ни в чем не бывало, бросив явно издевательский взгляд в мою сторону, он не спеша проплыл в коридор. После чего я слышал его с кем-то короткий разговор, и снова только одни ленивые шаги. Беллами появился в дверном проеме с двумя бутылками темного рома. Замер, смотря на нижнюю часть моего тела. Просто потому, что не мог поднять глаза выше, из-за неловкой ситуации и тупой гордости. - Не хочу пить один. - сказал он, ставя бутылки на журнальный столик и плюхаясь на диван. Я не полный идиот, чтобы не сообразить, что он изначально рассчитывал на мое согласие и разделение с ним участи пьяницы. Поэтому, не мучая нас, я присаживаюсь рядом, привычно откупоривая бутылку. Мэтт буквально выхватил у меня из рук только что открытую бутылку, и сделал пару глотков прямо из горла. Глядя на это я приподнял бровь. - Принесу стаканы. Кажется, он булькнул что-то в ответ, но за мной не пошел, так и остался сидеть на диване. Надо же, Беллз мог бы избегать меня еще дольше. Это, в какой-то мере, его рекорд, когда счет идет на часы, а не на недели или даже месяцы. Самое интересное, что я знаю причину, по которой он так быстро оттаял и перестал изображать из себя оскорбленного и униженного. И Мэттью ее знает. Ведь тогда, по прошествии нескольких мучительно долгих дней ожидания его реакции на мое признание, он открылся мне. И сказал, что все его, якобы, непонимание и неразделение чувств — напускное, чтобы не казаться уязвимым. На самом же деле, Мэтт теребил горловину моей футболки, упираясь взглядом мне в кадык, и трещал без перерыва о том, что ему раньше казалось неправильным. Что к другу недопустима подобная тяга, которую испытывает он сам, и что ему со мной комфортно во всех отношениях. Потом сбивчиво извинялся за всю ту желчь, которую сваливал на мою всепрощающую голову, объяснялся, что это всего лишь защитная реакция, борьба с самим собой. Но...это знал я. А он лишь догадался. А это все равно что читать мысли. В том плане, что врать мне незачем и я знаю, что будет дальше. Так какой смысл упираться? Мэтт понял это. Когда бутылка стала наполовину пустой, мы внезапно прекратили бессмысленный треп на отвлеченные темы и брюнет заполнил паузу своей просьбой. На которую, как я догадываюсь, он осмелился только благодаря алкоголю. - Расскажи мне все. Я задумался на несколько минут, а потом тихо стал говорить. Рассказывать обо всем, и стараясь не давать ему слишком много информации. Говорил расплывчатыми фразами, избегая конкретики, но так, чтобы Мэттью понял самую суть. Он слушал внимательно, глядя на меня мутными глазами, и фронтмену было интересно абсолютно все. Я же, в свою очередь, догадывался, что к некотором моментам и откровениям он еще не был готов, и поэтому сглаживал подробности нашей интимной жизни. Но Беллз был дотошным, как никогда. И когда я удалился на кухню, чтобы перевести дыхание и покурить, он последовал за мной, вытягивая из пачки сигарету и тоже поджигая ее. - Ты недоговариваешь. - сказал парень, глядя прямо перед собой. Отпираться было бы ни к чему. Так что я согласно кивнул и поджал губы. - Тебе пока что будет неприятно знать о некоторых моментах. - Например? Я попытался усмирить его интерес укоризненным взглядом. - Мне нужно знать, - тихо сказал Мэтт, краснея и сдвигая брови, изображая почти что мученика. - Когда быть готовым к... Он залился краской окончательно, а я удивленно вскинул бровь и уставился на него во все глаза, не веря в реальность происходящего. Так вот что его волнует больше всего! Мда, какой ж я осел...Мог бы сразу догадаться, что он захочет узнать самое главное. И поразительно, как быстро Мэтт понял свою суть. Свою естественную природу чокнутого гения. Как легко принял себя. - Да не будь ты такой закомплексованной девственницей! Все потрясно будет. - я выдохнул струйку дыма в открытое окно. Не зная наверняка причин, я почувствовал себя мудаком. Нервно стряхнув пепел я сделал еще одну глубокую затяжку, чуть покачнувшись от легкого шума в голове. - А на самом деле? - как будто зная правду, вкрадчиво спросил Мэтт, проигнорировав мою пьяную колкость. Вот ведь засранец. Перед ним я всегда кололся с поразительной легкостью и совсем не важно, в каком году находился. - Ужасно. Мне очень стыдно, Мэтт. Я не хотел бы вспоминать. - слова застряли в горле, и мне с каждой минутой становилось все тревожней от нахлынувших воспоминаний. Беллами докурил до половины, и щелчком отправил сигарету в открытое окно. Забравшись на высокий подоконник, дотронулся до моего плеча. - Тогда мне тем более стоит знать. Какого черта я загадал это желание!? Какого черта я должен находиться теперь в постоянном напряжении и возвращаться к прошлому!? Какого, скажите мне, дьявола я один несу ответственность за наше будущее, теперь уже измененное! Своим только появлением я накосячил. Но как иначе мне было разрешать сложившуюся ситуацию? Я нахожусь на грани отчаяния, даже не смотря на то, что алкоголь растормаживает и вселяет спокойствие и освобождение ото всех проблем. Теперь мне страшно. За нас обоих. То, что ты сейчас услышишь, скорее всего вызовет в тебе отвращение. И я уже ничего не смогу изменить. Это может взорвать Мьюз изнутри. Может просто развести нас по разные стороны и сделать лишь коллегами. А при таком раскладе, уж лучше бы я не возвращался назад, не отматывал пленку. Мэтт смотрел на меня выжидающе, а я упирался взглядом в пепельницу и не знал, как начать. Он бы и рад сказать "да ладно, Дом, можешь не говорить", но все в нем сопротивлялось. Слишком силен был интерес, хоть он и понимал, что это может быть опасной для него самого информацией в отношениях с тем Домом, который сейчас у себя в квартире, борется с неприятным осадком от обиды. Доминик, который пока еще ни в чем не признался. - Если сейчас август, - наконец, набравшись смелости и воздуха в грудь, начал я. - То впервые дойдет до постели через семь месяцев. - Семь? - переспросил Мэтт, но тут же вновь притих, не сбивая мой долгий настрой на откровения. - У нас обоих это был первый опыт подобного рода. Руководствовались мы теми знаниями, которые имели. А это совсем не то же самое, что с женщиной. Об этом мы поняли уже в...В общем, ты сам изъявил желание быть в пассиве, потому что решил, что так ты извлечешь больше удовольствия. В этом незначительном, казалось бы, выборе, было столько доверия ко мне. Это имело огромное значение. Я оборвал фразу и помчался в гостиную за бутылкой рома. Вернувшись, сделал еще пару глотков из горла, под внимательным и сосредоточенным взглядом, и поставив ее на подоконник, рядом с ногой Мэттью, продолжил. - Тебе было ужасно больно от моей неопытности. Ты корчился подо мной, закусывал губу, сжимал пальцами одеяло. Но когда я, увидев как ты явно терпишь из последних сил, спросил "давай остановимся", а ты обхватил меня рукой за шею и задыхаясь попросил продолжать. Понимаешь? Ты терпел ради меня! А я такой мудак, что даже вопреки здравому смыслу, не остановился. Ведь я видел, понимал. А ты хныкал подо мной, но ждал, когда я...Тогда я не знал того, что знаю сейчас. Не понимал, что ласки нужно гораздо больше, чем с девушкой. Что нужно проявлять терпение и добиваться того, чтобы ты полностью расслабился и был готов принять меня. А тогда...Не знаю, членом думал. Мне ужасно стыдно. Я терзал тебя, как голодный зверь, думающий только о себе. А ты так любил меня, что простил то зверство. Повисло гробовое молчание. Мне казалось, Мэтт отчетливо слышал бешенный стук моего сердца. Я был на грани обморока, когда закончил свой рассказ. Что он теперь скажет? Я боялся даже смотреть в его сторону, ожидая всего, чего угодно. Я не сомневался в том, что Мэттью представил себе все в ярких картинках и образах. Боже, сколько за раз свалилось на его голову. И я закурил по новой, а Беллз сжал мое плечо, молча спрыгнув с подоконника, прихватив бутылку и не спеша ушел к дивану в гостиной. Теперь я вечность буду торчать здесь один. Дебил, за несколько минут сломавший через колено сразу две жизни. Или...надломил. Спустя еще три сигареты я все-таки решил вернуться в гостиную. Мэттью сидел на самом краешке дивана, чуть сгорбившись и то и дело опустошал стакан, торопясь наполнить его снова. Методично напиваясь, он блуждал взглядом по комнате и не выражал никаких эмоций. "Он уже пожалел, что спросил" - слабый голос в моей голове дал очевидную подсказку. Но что я теперь могу сделать? Добить его сейчас - проще простого, а вот реабилитировать...На это нужно время. Много времени. Беллами опрокидывает в себя еще один стакан, ставит на место, стекло громко ударяется о деревянную поверхность, и вытерев рот тыльной стороной ладони, Мэтт откидывается на спинку дивана. Закрывает глаза и уголки его губ начинают подрагивать. Его состояние сейчас сродни шоку. Да, наверное, шок и есть. Мало того, что я приперся, напросился к нему, с горем пополам объяснил кто я и что я. Так я еще и рассказал, назвал точную дату, когда бедняга Мэтт переспит со своим лучшим другом. Он в праве сейчас послать меня ко всем чертям и вычеркнуть из памяти эти два дня, ссылаясь на галлюцинации, фантазию и паранойю. Но он молчал. Повернул голову немного в бок и нервно сглотнул, быстро моргая. И вот что мне делать? Открою рот — усугублю ситуацию. Встану и уйду — оставлю Мэттью наедине с его потрясением. И последствия, кстати, будут на моей совести. А фраза, вроде "ну ты же сам хотел знать ВСЕ подробности..." попахивает детским садом и препираниями "- это ты начал! - нет, ты!". Ответственность все равно несу я, тем более в нашей непростой ситуации, когда мне нужно контролировать не только себя, но еще и приглядываться к брюнету и придумывать, как сохранить тайну от еще одного Доминика. В последнем, кстати, он просто обязан мне помочь, поверив, что это не игра, и речь идет о наших жизнях, как бы пафосно это не звучало. Потянувшись к бутылке, в которой рома осталось на пару глотков, пододвигаю пальцами его стакан, выливая в него своеобразную сыворотку правды. Мэтт напряженно вжался в диван, когда моя рука оказалась совсем близко к нему. - Я больше не хочу ничего знать. - устало сказал он и достал вторую бутылку. Я ничего не ответил, предоставляя Мэтту возможность высказаться, и он продолжает. - Я поверил в то, что ты из будущего, - фыркнув, парень покачал головой. - В то, что у тебя тут какая-то "миссия". Что связь между нами будет более сильной, но она и сейчас есть. И ты знаешь, что я люблю тебя. Ну, то есть тебя, который тот...другой. - Беллами смущенно опустил голову, прикусив губу, явно сбившись с мысли. Я внимательно слушал его, наблюдая, как Мэтт обнял бутылку двумя ладонями, неосознанно согревая ром своими руками. Я позволил себе отнять ее у него, открыть и плеснуть по глотку в оба стакана, после чего Беллз с жадностью влил в себя свою порцию. Он тихо продолжил, уже чуть раздраженно. - Но то, о чем ты говоришь...что мы с тобой...я сам попрошу и...да еще и в подробностях таких...это было лишнее. Его лицо, как пасмурное лондонское небо. Я боюсь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть брюнета и не сбить с мысли. Мэтт может наговорить сейчас всего, чего угодно, и я выслушаю до конца, независимо от того, как остры и колки будут эти слова. Ну а ему просто нужно выговориться, иначе эта недосказанность будет висеть в воздухе и в конце концов обрушится на наши головы. - Я не могу вот так просто принять это. Что мы с тобой... Парню неловко называть вещи своими именами и говорить напрямую, но он старается донести до меня то, что сейчас трудно укладывается в темноволосой голове. - Я не могу сейчас поверить в это. Хоть и такая мысль вполне допускается, а это значит, что близость между нами вполне возможна, ведь мысли, это начало поступков. Я не хочу сказать, что я фантазировал о тебе, не пойми неправильно. Но мы и правда иногда переходили границы, украдкой целуясь в темных гостиничных номерах и коридорах. Но я и подумать не мог, что все это перерастет в...Я не могу назвать это каким-то баловством или шуткой или издевательством. Я бы ни за что не стал играть твоими чувствами, просто...Сейчас мне трудно представить нас, сгорающих от страсти друг к другу. Мэтт не повышал голос, не поддавался истерике. Лишь захлебывался словами, которых нужно было говорить все больше и прямо сейчас. Но и это не есть хорошо. Чему радоваться, если сейчас он будет загружен той информацией, которую я, почти что, насильно затолкал в его, и без того, беспокойную голову. Мэтт ведь все понимал. По крайней мере догадывался, когда сказал мне "ты не договариваешь". Но, будто это происходит не с ним. Будто речь идет о другом Мэтте. Ведь ему так непривычен мой облик, и он сейчас воспринимает меня, как совершенно другого человека, к которому у Мэтта удивительное доверие и тяга, которые объяснить не получается. Ведь у него есть Дом. Сейчас в своей квартире, обиженный на него за резкие слова. Вот с ним Мэттью настоящий. А я рассказываю ему про каких-то персонажей, по описанию похожих на других, знакомых. Как странно, ведь все совпадает. И он с интересом выспрашивал, выпытывал у меня о них. О всех подробностях. Хотя это такой предсказуемый сценарий. Только потом Беллз сообразил. Что эти персонажи - мы и есть. Что этот сценарий просто лежит где-то стопочкой, дожидаясь своего часа и сейчас в его пальцах карандаш, которым Мэтт может перечеркнуть несколько десятков листов и написать по-новой, выбрав дружбу со скупыми поцелуями от недостатка нежности и вечный поиск призрачного, словно забытого, когда-то существующего счастья. Мы не спали всю ночь. Вторую бутылку не осилили, зато прикончили пару пачек сигарет на двоих, которые Мэттью припрятал на случай крайней необходимости. Словно тени самих себя, мы передвигались по квартире и обменивались короткими фразами. Брюнет не был раздражен моим присутствием, наоборот, оно, как мне казалось, его успокаивало. Но я все же спросил. - Мне уйти? А он посмотрел на меня, почти отчаявшись и совершенно искренне ответил. - Нет. Но все же я не смел приближаться к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки, и уж тем более, я старался не касаться Беллами. Под утро, по его уставшим, красным глазам я понял, он хандрит и тоскует. И Мэтту мог помочь только один человек. Я это понял. - Такси будет через 20 минут. - сообщил я, возвращаясь из кухни в гостиную. Мэтт поднял тяжелую голову с подлокотника кресла и уставился на меня. - Куда мы едем? - Ты едешь, - мягко, слегка улыбаясь поправил я. - Я же вижу, ты скучаешь. Он простит, впустит и будет очень рад тебе. Поезжай. Я уже приноровился говорить о себе в третьем лице, хотя где-то понимал, что это не совсем правильно. Ведь Мэтт так и будет воспринимать меня, как двух разных Домиников. И в чем-то будет прав. Но кто знает, может такая дистанция к лучшему. Буду ему вроде наставника, мудрого и понимающего. Ведь если подумать, какая разница, какие средства? Главное, чтобы удалось спасти отношения. Сейчас он поедет, увидит родное лицо и ему обязательно полегчает. Беллза всегда успокаивало даже одно мое присутствие, а уж попав в объятия он чувствовал себя так уютно, как ни с кем другим. И это правильно, чтобы он сейчас уехал. Ведь все в нем сопротивляется, при виде меня такого, Беллами чувствует подвох и не может приблизиться ко мне, не смотря на то, что от меня исходит все то же, знакомое и любимое тепло. Я стою привалившись к стене, пока он надевает кроссовки, усевшись прямо на пол. Провожаю его, как заботливая супруга. Помогаю подняться с пола, подав парню руку, и он недолго раздумывает, чтобы вложить в мою ладонь свою. Чуть сжав его руку и по мне проходит ток, а за ним теплые, почти горячие волны. Я так давно не прикасался к Мэтту, не обнимал. И такой простой жест поднимает во мне целый вихрь эмоций, под действием которого я чуть не стекаю от удовольствия по стене на пол. Он уже стоит прямо, стараясь не качаться и не упасть от усталости, а я все держу его за руку, не в состоянии отпустить тонкие пальцы. Такси внизу уже заждалось, а мы прощаемся, как будто навсегда. Я чуть поглаживаю большим пальцем его ладонь, и борюсь с диким желанием просто обнять. Тяжело и устало выдохнув, Мэттью сделал маленький шаг мне навстречу и прижался ко мне, обхватив руками мою спину и утыкаясь носом в плечо. Его способность читать мои мысли или, лучше сказать, угадывать маленькие желания, никуда не делась. В тот момент мне показалось, что я выдохнул облегченно и со стоном. Осторожно обнимая худые плечи я запоминал этот момент, который буду вспоминать еще очень долго. Он просто обнял меня. Я медленно наклонил голову, прижавшись лицом к виску Мэтта, а он задышал чаще, почувствовав что-то неладное. То, что его так поразило. Как похожи ощущения. И в его глазах промелькнуло то, что я так боялся увидеть. Беллз понял, что тот Доминик, по которому он так тоскует уже здесь, стоит перед ним. И он сомневался, решался на безумство. - Нет, - твердо сказал я. - Ты должен поехать. И Мэтт нахмурился, вглядевшись в мои глаза, пытаясь найти там какой-то ответ, ожидая, что я передумаю. Он сходит с ума. Будет метаться меж двух огней, решая, где ему лучше находиться в тот или иной момент. Но я точно знал. Знал, что вопреки своим желаниям, я должен отпустить его сейчас. И это, полагаю, на несколько дней. Ведь я помню, так было всегда, когда у нас был большой отпуск, мы проводили вместе недели, просто потому что скучали и не выносили одиночества. Я проводил Беллами и усадил в машину, предупредив, чтобы он не засыпал прямо в такси. Я верил, что он не выдаст меня. Мне казалось, я смог убедить его в серьезности происходящего. Теперь бояться следовало другого. Чтобы Мэтт не торопил события и не ошарашил нежно влюбленного в него человека решительными действиями. Но и не сдерживай себя, если захочется оставить робкий, осмысленный поцелуй в уголках губ. Я мечтал об этом уже давно.