Контроль над будущим

В течение трех дней и ночей я не находил себе места в одинокой квартире. После того, как я отправил Мэтта к себе же домой, я позволил себе вытащить из его шкафа чистые штаны и футболку и наконец-то переодеться, а свои шмотки бросить в стиральную машину. Думаю, он простит мне эту вольность. Но, как оказалось, у Беллами не было порошка, и мне пришлось сперва сходить в магазин и заодно прикупить кое-какой еды. Для меня не составило трудностей жить в старой квартире фронтмена. Я знал, где лежат дубликаты ключей, которые я заставил его сделать и запрятать в разные места; знал, где хранится вся его немногочисленная посуда и я мог почти вслепую найти все, что мне нужно. Достаточно долгое время брюнет жил в этой квартире. И в ней много чего произошло, важного и значимого для нас обоих. Помню, как в скором времени он разобьет вон ту огромную вазу, сейчас дожидающуюся своего часа в углу кухни. Мэттью схватится за нее и со всей силы опрокинет на пол, чтобы она разбилась на мелкие кусочки, которые не собрать. Да и ссоры никакой не было, Мэтт просто был пьян и весел, а потом резко агрессивен, кидаясь на меня с криками "ты хоть знаешь, что такое быть никому не нужным!". Мэтту в тот момент хотелось думать, что я не знаю, что это такое. Да и он вообще о многом не подозревал и о многом не догадывался. А я молча и медленно подходил к нему, осторожно брал за локти и прижимал к себе. Это подходило почти для любого случая. Иногда он благодарно и мирно пристраивал голову мне на плечо и через несколько бесконечных минут успокаивался. А бывало, что Беллз заряжал мне пощечину или костлявым кулаком бил прямо в нос или скулу, становясь совершенно неуправляемым и колючим. Потом он, конечно, успокаивался, сидя в углу комнаты и трясясь от непонятного самому Мэтту чувства, искоса наблюдая, как я прикладываю ледяной компресс к лицу. Даже тогда я не злился и уж тем более не бил в ответ. Мэттью просто не мог контролировать свои чувства. Разумеется, потом ему становилось ужасно стыдно и Беллами всячески пытался заботиться обо мне, хотя, у него плохо получалось, зато выглядело забавно. Я ценил каждую его попытку быть более спокойным, уравновешенным и внимательным. Мэтт всегда старался стать лучше для меня. Но чем дальше заходили наши отношения, тем меньше у меня оставалось сил и терпения, даже не смотря на то, что любовь подразумевает всепрощение. А эти разговоры, мол "ты столько делаешь для меня...а ведь я этого совсем не заслуживаю". Сколько времени я потратил, чтобы вбить в его дурную голову, что он и есть тот, кто заслуживает моего внимания больше, чем кто-либо другой на этом свете. Подобные разговоры, сомнения в своей нужности, пьяные истерики начались как раз после того, как мы оба стали относиться друг к другу не как раньше. Теперь мы смотрели на нас с другой стороны, непривычной. Мы стали еще откровеннее, открывались друг другу по полной и признавались, что оба стали замечать эту потребность в ласке давно знакомых рук. Но это не значило, что наши отношения состояли только из вечных криков, драк и непонимания. Это была лишь часть, которая проверяла нас на прочность. У нас было много сокровенного, прекрасного, только нашего. Со временем я стал понимать своего Мэттью с полувзгляда, с полудвижения. Например, на каком-нибудь интервью, когда он ерзал на узком диванчике, или касался ногой моего бедра я знал — с вопросами перебор, он устал и хочет побыть со мной наедине. Или, возможно, Беллзу просто нужно, чтобы я обнял его. Если во время моей болтовни брюнет облизывал губы и мечтательно задирал голову вверх, это значило, что Мэтт прокручивал в голове события прошлой ночи или вечера. По этому поводу я подкалывал его несколько раз, сравнивая Беллами с Джей Ди из "Клиники". Вернее, с привычкой сериального персонажа прокручивать в своей голове разные моменты. Однажды Мэтту даже пришлось прикрывать свое возбуждение диванными подушками. Конечно же, это я виноват, потому что "сидел слишком близко, откровенно жрал взглядом" и вообще от меня исходили какие-то волны, которые, как он говорил, действовали на фронтмена странным образом, заставляя желать меня все больше и прямо сейчас. Он шептал мне об этом, когда мы заперлись в каком-то подсобном помещении, пыльном и темном, где Мэттью торопился снять с меня штаны и прижать грудью к какой-нибудь прочной стенке. И это не говоря уже о его порывах пристроить мне ладонь на шею, обнимать и притягивать. Такой интимный жест, который Мэтт не позволяет себе с каждым. Это нечто большее, чем просто ласковая рука на шее. В такие моменты мне хотелось, чтобы он ни в коем случае не убирал ее, но в то же время я старался выскользнуть, дабы не вызывать подозрений и лишних вопросов со стороны. Мы через многое прошли вместе. И сейчас я завидовал, что у Беллза-младшего это только начинается. А я, такой уже умудренный опытом, словно в наказание самому себе, свалился в этот год. И моя роль здесь помогать ему, но не переусердствовать, не вмешиваться, не позволить брюнету привыкнуть ко мне настолько, чтобы он уделял мне больше внимания, чем двадцатипятилетнему Доминику. Но, казалось, я не на шутку подогрел его интерес к своей персоне. В принципе, другого расклада от него можно было и не ожидать. Каждую ночь, что Мэтта не было дома, я спал особенно чутко. Я знал, что он может вернуться в любой момент и, честно говоря, где-то я был даже рад, что его не было так долго. Ведь это значило, что все хорошо. Но все равно я скучал. Безумно. Было бы, наверное, хуже, если бы Мэтт вернулся в тот же вечер с опущенной головой и тяжелым сердцем с признанием мне, что накосячил. Да, это было бы просто ужасно. Ведь если хорошенько подумать, то Беллами вообще должен посвящать все свое внимание тому, другому Дому. А во мне говорил эгоизм. Но если бы брюнет только знал, каково это, снова встретиться с ним. С тем, образ которого был лишь в моей памяти. Иметь возможность находиться рядом, вот так просто чувствовать совсем близко знакомое тепло, греться им и изо всех сил стараясь сдерживать поток нежности, который вот-вот прорвется из меня и накроет нас обоих с головой. Даже в контроле над своими чувствами есть какое-то удовольствие. Как к святыне, теперь я боялся к нему прикоснуться, благоговел и берег этот образ. Я никогда не говорил Мэтту об этом, потому что такие признания казались мне какими-то слишком уж сладкими. * Беллз приехал в половине двенадцатого, когда я читал какую-то книгу, найденную у него на полке. Услышав шум подъезжающего автомобиля я тут же подскочил к окну и убедился, что из такси, помятый и явно навеселе, вывалился именно Мэтт. В два прыжка я оказался у входной двери и расплывшись в улыбке, ждал, когда брюнет поднимется на этаж. Когда он увидел меня, подтягивающего на себе твои широченные брюки, то тут же просиял, и в пьяных глазах моментально вспыхнули огоньки. - Ты здесь! - воскликнул Мэтт, подлетев и уже смело обняв меня. У меня перехватило дыхание от его внезапного порыва. До отъезда Беллз не отличался особой решительностью, и это было понятно, но сейчас. Сейчас парень уже не боялся меня, словно, не просто привык, а скучал. - А где же мне еще быть? - удивленно спросил я, поглаживая его спину и отходя вместе с ним немного назад, чтобы можно было закрыть дверь. Беллами разжал объятия и опираясь рукой о стену признался мне. - Я боялся, что приду, а тебя уже не будет. Я помог этому чудаку снять куртку и повесить ее в шкаф. Мэтт охотно принял мою заботу, и не дожидаясь каких-либо слов от меня, продолжал. - Ты же говорил что-то про то, мол нужно все наладить. Вот я и подумал, раз все хорошо, ты и исчезнешь. На последнем слове он сделал резкий жест пальцами, распрямляя их из сжатого кулака, имитируя вспышку, и рассеянно посмотрел в угол. - То есть, все хорошо? - переспросил я. Мэттью кивнул, и быстрым шагом направился в гостиную, чтобы поскорее принять горизонтальное положение на своем любимом диване. Ногой, он, естественно, спихнул на пол плед. - Рассказывай давай. - в нетерпении чуть ли не потребовал я, присаживаясь рядом. - На самом деле, - начал Мэтт. - Интересно только одно и оно же и важно. Беллами выдержал паузу, нерешительно покусывая губу, словно раздумывая, с чего начать. - Говори давай, интриган. - проскулил я, недовольный его загадками. Мэттью нахмурил брови, почесал нос и тихо стал говорить. - Когда мы ложились спать, я захотел и поцеловал тебя в щеку. Ты замер, а я в тот момент понял, о чем ты говорил мне, когда появился здесь. Что все это правда. Ты был одновременно удивлен и счастлив. Так смотрят только глаза влюбленного человека, при чем влюбленного без памяти. Я был идиотом, если раньше не замечал этого. Я смущенно опустил голову, боковым зрением наблюдая, как он теребил пальцами рукава своей рубашки. Ему было неловко, но было бы еще хуже, будь он трезвым. - А дальше? - вкрадчиво поинтересовался я. Мэтт поерзал на диване, а потом и вовсе сел, оказавшись совсем близко ко мне. - А дальше я просто обнял тебя. Так и уснули. Повисла тишина. Я просто не знал, что говорить. Я в пару секунд представил, каково это было мне тогда, почувствовать его губы на своей щеке, а потом еще и приютить на груди. Я поймал себя на мысли, что завидую сам себе. Потому что у того Дома исполняются желания, а я практически ежеминутно только и думал о том, чтобы обнять до хруста костей и всего его зацеловать. Скоро уже начнет потряхивать. Глаза станут безумными. Нет, я смогу держать себя в руках. Надо только не представлять себе все это в картинках и не мечтать о подобном. - Доминик! Эй, Дом! Внезапно я понял, что брюнет пытается дозваться меня уже уйму времени, а я был в каком-то трансе, и не ничего не видел и не слышал вокруг себя. - А?.. - Ты что, уснул? - Не, я просто задумался. - О чем? Я повернул к нему голову и у меня в ушах застыл оглушительный крик, при виде того, как Мэтт стал пристраивать подбородок мне на плечо. Вероятно, только потому что его пьяная голова слишком тяжелая, чтобы держать ее прямо. Нечего мне воображать себе, что это все из чувств. Мэттью уже закрывал глаза, облизывая губы, и ближе подсел ко мне, навалившись сильнее. - Так ты не сказал, о чем думаешь. От вопросов Беллами всегда было трудно улизнуть. Но я окончательно сбился с мыслей, ощутив вибрации теплого воздуха у себя не шее. - О том, как Доминику чертовски повезло с тобой. - наконец признался я, подумав, что это все не испортит. - ТЕБЕ повезло со мной - поправляет меня парень. Я запутался сам и втянул в это Беллами. Он непонимающе нахмурился, приблизив лицо к моему, рассматривая его совсем близко, пытаясь изучить. - Я устал. - наконец выдал брюнет, уткнувшись носом мне куда-то в щеку, я бы даже сказал, клюнув. - Тогда пойдем спать. - я поднялся сам и помог встать Беллзу, чтобы отвести в спальню. Я мог бы с легкостью поднять его на руки и просто отнести в постель, уложив под одеяло, но я подумал, что это пока "слишком" для него. Когда я отогнул край одеяла, Беллами тут же заполз под него прямо в одежде и свернулся клубочком, довольно потянув носом воздух. На выходе из комнаты он окликнул меня, и я отреагировал поворотом головы. - Ложись на кровати, - уверенно, но устало сказал он, не открывая глаз. - Я видел, как ты разминал шею. На диване неудобно и слишком жестко. Мой взгляд прыгал с одного предмета на другой, когда я осознавал, что кровать в этом доме только одна, и брюнет имеет в виду как раз ту, на которой засыпал сам. Я застыл в какой-то вымученной позе и немного подумав, ответил. - Я лягу позже, спи. Прикрыв за собой дверь я побрел в коридор, к шкафу, в котором висела куртка Беллами. Свои сигареты у меня закончились, а он, я думаю, прихватил мои, когда уходил. Так и оказалось, в левом кармане я нашел уже смятую пачку, в которой осталось всего две сигареты. "- Маловато на бессонную ночь". Но я был рад и этому, когда глубоко затянулся и услышал, как в тишине с успокаивающим звуком тлела сигарета. Все, о чем я думал, это были его слова, сказанные мне на выходе из комнаты. Честно говоря, мне казалось, что Мэтту понадобится гораздо больше времени, чтобы привыкнуть ко мне. А с другой стороны, чему удивляться, если я все тот же, только "оболочка" другая. И все же, я был уверен, что для брюнета это будет немалое потрясение. А уж на такое скорое, назовем его, сближение, я мог рассчитывать только через месяц. Если вообще мог. И это, как минимум. В общем, меня одновременно радовало и пугало такое стечение обстоятельств. А теперь Беллами еще и пригласил меня спать с ним в одной постели. Нет, я не строю из себя недотрогу, тем более, что это никогда не было проблемой. С прыщавых времен мы спали под одним одеялом, обнявшись и прижавшись друг к другу всеми частями тела. Но раньше было раньше. И все эти объятия во сне, перекинутая через бедро нога, будут восприниматься несколько иначе и в другом смысле. Мэттью просто пьян и ему все равно, как выглядит это предложение. Но я то знаю. Знаю, что не смогу просто лежать рядом, завернувшись в свое, отдельное одеяло как в кокон и не сгрести парня в охапку, чтобы уткнуться носом в затылок и обнять рукой за живот. А кто знает. Я пока в его действиях не уверен. Мэтт может взбрыкнуть, снова назвать меня педиком, нацепив маску непорочной барышни, и расхаживать по квартире с гордым видом, игнорируя меня. Короче говоря, прикончив следом и вторую сигарету я принял решение снова устроиться на диване. Просто, при таком раскладе, когда он будет лежать от меня в двадцати сантиметрах и сладко посапывать, а наутро бессознательно прижаться ко мне, пряча лицо на груди, я буду думать только о том, что еще одно такое ерзанье, касание бедром или необыкновенно горячая ладонь чуть выше живота, и мне нужно будет как-то побороть себя, чтобы не подмять желанное тело и не начать будить Мэтта поцелуями, пробираясь губами вниз по груди. От одних этих мыслей меня бросает в жар и хочется ворваться в спальню прямо сейчас, впиться в тонкие губы и вытянуть из легких весь воздух, заменяя его своим дыханием, наполнить собой, делиться всем и без остатка. И этот зверь во мне рвется на свободу, задыхаясь от ошейника, стянувшего ему горло, когда он делает выпад и понимает, что цепь укоротили. И внутри разливается что-то теплое и тягучее, мучительное, от воспоминаний о его ловком и бархатном языке, который я бы хотел сейчас почувствовать на своих губах. И, пожалуй, не только на губах. * Я быстро умылся, почистил зубы и завалился на диван, укрываясь с головой, будто прячась от кого-то. Но по дороге в гостиную я все же заглянул в спальню, где из-под одеяла торчал только кончик носа, а на полу были в кучу свалены немногочисленные шмотки. Тут же мне стало понятно, что Мэтту стало жарко и неудобно и он попросту разделся. Во мне проснулся просто какой-то маньяк, когда я увидел Мэттью так близко, такого желанного и беззащитного. Не стоило никаких усилий подскочить к нему и подчинить своей воле. Но я должен был развернуться и пойти спать, не смотреть на парня утром голодными глазами. Ведь есть такое слово — нельзя. * Я проснулся раньше Беллза и недолго потягиваясь, разминая каждую косточку, побрел на кухню, чтобы сварить кофе. Буря во мне немного поутихла за ночь и я всерьез подумал, что смогу спокойно позавтракать вместе с Мэттом, не думая при этом о страшном голоде по любимому телу, доступ к которому мне был перекрыт уже достаточно долго. Фронтмен появился в дверном проеме, когда я собирался разлить кофе на две чашки. И я чуть не выронил проклятую турку с обжигающим напитком, когда увидел его в одних только боксерах. Босыми ногами он прошлепал через всю кухню и неуклюже залез на высокий стул, при этом запуская пальцы в волосы, и в произвольном порядке укладывая черные пряди так, что теперь они торчали в разные стороны. Почти как на Hullabaloo. Я старательно отводил взгляд, потому что знал, стоит мне задержаться на одной из его обнаженных частей тела, и я уже не смогу мыслить связно. Мое состояние я сам бы назвал критическим, когда уже давно организму требуется привычная порция горячего секса с одним конкретным человеком, а я только и делал все это время, что придумывал, как бы не спугнуть предмет своего обожания, да и не ляпнуть лишнего. А уж в эти несколько дней, проведенных в одиночестве, я вообще не мог расслабиться, чтобы быть в форме для визита в какой-нибудь неплохой клуб и очарования там прелестной особы. Да и куда мне ее было бы везти? Денег ни на гостиницу, ни на выпивку. Да и, честно признаться, хотел я исключительно Мэттью. Не выискивать же мне тощих, темноволосых парней, чтобы кончая, называть их любимым именем. Я взял свою чашку и подошел к окну, приникая губами к белоснежному фарфору. - Все таки на диване спал. - нарушил тишину его негромкий голос. - Ну, да. - как можно безразличнее ответил я. - Кости еще не скрипят? Я повернулся к Мэтту, чтобы видеть лицо и пытаться разбирать по ходу дела его настрой и понять, к чему идет этот разговор. - Мне нормально и так, а у тебя зато целая кровать в твоем распоряжении. Я же знаю, что ты за ночь перекрутишь одеяло несколько раз, собьешь все простыни и подушка окажется в ногах. Я продолжал нести этот бред, скрывая истинную причину, и по лицу Беллами пытался понять, удастся ли мне направить этот разговор в безопасное русло. Не мог я сказать честно, что хотел его прямо сейчас. Что на этом столе взял бы его не раздумывая. Оставалось бы только стянуть с него последнюю деталь одежды и... - Херню какую-то несешь. - брезгливо фыркнул парень и слез со стула, направляясь в ванную. Я наклонил голову и уставился на ту самую вазу в углу. Как бы мне хотелось разбить ее прямо сейчас. Как будто специально виляя бедрами, он проплыл мимо меня и скрылся за дверью, откуда через пару секунд послышался шум воды.