Контроль над будущим

Именно это зимнее утро Лондона Мэттью нравилось особенно. Для всех, кроме него и Доминика, оно ничем не отличалось от предыдущего. Да и что они вообще знали?! Эти "все остальные". Открыв глаза, Мэтт увидел перед собой светлый затылок драммера. Чуть пошевелившись он понял, что тот обнимал его всеми конечностями, и левую руку фронтмена Ховард накрывал своей. Такого трогательного утра Мэттью не мог припомнить, с того самого дня, а точнее вечера, когда они вдвоем проснулись в тур-автобусе на небольшом диванчике, укрытые одним одеялом и дышащие друг на друга диким перегаром. Похоже это был не самый романтичный момент, но какое-то единение в этом все же было. Нечто теплое, объятия, которыми они делились друг с другом, не бросая другого замерзать в холодном автобусе и просыпаться неизвестно с кем. Правда, тогда они и были просто друзьями. Мэттью убрал свою, закинутую на бедро Доминика, ногу и попытался выползти из кровати не разбудив при этом друга. Однако, ему это не удалось и блондин шумно потянул носом воздух, и открыл глаза, находясь в каких-то сантиметром от лица Беллза. - Есть хочешь? - заботливо спросил Мэтт первое, что пришло ему в голову. Доминик отрывисто кивнул, не скрывая счастливого взгляда и укрылся одеялом с головой. Проверяя шкафчики и холодильник на наличие хоть какой-нибудь еды, Мэтт удивлялся, как Дом вообще еще оставался жив. Каждую новую дверцу он открывал с надеждой увидеть там хотя бы пакет печенья, но увы, ему удалось найти только банку кофе и консервированные персики. Сварив ароматный кофе на две маленькие чашки и вывалив половинки сочного фрукта в пиалу, Мэттью с гордостью "накрыл стол" и позвал Ховарда из кухни. Тот появился в дверях через минуту, в чистой футболке и ненавистных Мэтту синих шортах до колена. Доминик пытался спрятать нос в кофейной чашке, не смотреть на Беллами в упор, и не заводить разговор о вчерашнем с какого-нибудь нелепого вопроса или признания. Он вообще не очень-то представлял, как нужно было вести себя дальше, когда они перешли на новую стадию своих, теперь уже, любовных отношений. В это время Мэттью наколол на вилку половинку персика и откусив кусочек, сладкий сироп потек по его губам и подбородку. Беллз ту же принялся старательно облизывать губы, прежде чем схватил со стола салфетку и поднес ее ко рту. При виде того, как Мэтт облизывается, Доминика обдало жаркой волной недавних воспоминаний, и его щеки немного порозовели. Точно так же Беллами пробегал языком по своим губам вчера ночью, когда обступал тело Ховарда и нависал над его лицом со счастливой улыбкой. В тот момент Доминик вообще выпал из реальности и даже не мог вспомнить, какой сейчас месяц. Он мог только сгребать друга в охапку, покрывать его лицо спешными поцелуями и признавать снова и снова, что они оба окончательно обезумели. Украдкой он поглядывал на Мэтта, замечая как неспокоен и сам Беллз. Он уплетал персики за обе щеки, при чем он не выглядел таким уж голодным. Скорее это было похоже на попытку доказать своему организму, что нет ни единого повода для волнения. Что это самое обычное утро, коих были сотни. Хоть для Мэтта эта была не первая близость с мужчиной, он все же непривычно отводил взгляд, вспоминая, что было вчера. - Может прогуляемся? - сжав кожу у основания своей шеи, предложил Дом. - Зайдем в кафе. А то это не завтрак, а какое-то убожество. Мэттью тут же согласно кивнул и поспешил встать из-за стола. - Только ты подожди. Мне в душ сначала надо. - ставя чашки в раковину, и все так же уперевшись взглядом в пол, добавил Ховард. А Мэттью чуть склонил голову и закусив губу рассматривал друга, который явно был напряжен. - От неловкости ведь никуда не денешься, да? - как бы в воздух задал вопрос Беллз. Брюнет вздохнул и переступил с ноги на ногу, желая поговорить и узнать у Дома, как он ощущал себя теперь. Доминик перескочил взглядом с занавесок на холодильник, глянул на руки Мэтта и в конце концов посмотрел в глаза Беллами, как с молчаливой просьбой о нежности. - Иди сюда, - произнес он одними губами и Мэтт нахмурился. Тогда Дом повторил мягким шепотом свою просьбу и сделав шаг, решительно притянул к себе Мэттью за поясницу. - Просто мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к тому, что ты теперь всецело мой. Говорить, при этом избегая глаз собеседника оказалось намного проще. А объятия позволили почувствовать рядом с собой близкого и родного человека, который все понимал, который больше не обижался и не сомневался. Полушепот Ховарда был таким соблазнительным, что Мэтт не удержался и прильнул к Доминику, утыкаясь носом за ухо драммеру. Он глубоко вдохнул почти выветрившейся древесно-цитрусовый аромат его туалетной воды, смешанный с запахом сигаретного дыма и не сдержался, чтобы не выдохнуть с удовлетворенным полустоном-полурыком. - Никому. Тебя. Не. Отдам. - четко разделял свои слова Беллз, водя носом по его шее. Именно в этот момент он понял, как много для него сделал Доминик-старший, и как помог перенести любовь на своего, "настоящего" Дома. Все, что помог ему почувствовать Ховард из будущего, он с легкостью переносил на блондина, руки которого обнимали его сейчас. Мэтта не пугала и не сковывала своя реакция на мужские руки у себя на бедрах, на тонкий запах шеи Ховарда, на всего одно, легкое касание губ. Хотелось больше, хотелось откровеннее. И сам он всегда знал, в подсознании дремала мысль, что его тяга не сугубо дружеская, что в ней есть какой-то подтекст, который Беллз не сразу смог истолковать. А теперь, когда самый близкий человек стал еще ближе, проник в него корнями, самым сильным желанием было любить его каждую минуту. Взглядом, словом, прикосновением. И если бы Доминик не знал Мэтта столько лет. Если бы не имел представления, каким был Беллами в свои шестнадцать. Если бы не знания о куче комплексов, страхов и странных привычках. Если бы он видел его таким впервые, не имея представлений о том, каким одиноким был когда-то его друг. Ховард мог бы с полной уверенностью заявить, что у Мэттью уже был секс с мужчиной. До того его действия были уверенными, а глаза горели решительностью. Но это просто вздор! Дом точно знал, чувствовал, что он единственный мужчина, с котором у Мэтта была близость. Он это знал. Мэттью любил искренне. В чем-то безрассудно, не думая, что будет завтра. Не задумывался и при случае не смог бы объяснить простыми словами, почему так доверяет Дому. Почему не боится и не стесняется. Почему уверен, что он его не предаст и не обидит. И дело даже не в том, что они знакомы уже много лет, это совсем не показатель. А просто изначально эти двое были частью друг друга. Мэтт видел в глазах Ховарда преданность. И вовсе не бестолковую, за которой, как бывает выясняется, ничего нет. Это не мимолетное увлечение, не связь ради интереса и приобретения для себя нового опыта, а спокойное и уверенное осознание теплого и крепкого чувства, погубить которое мелкие ссоры и трудности не в состоянии. Казалось, это знание было вложено в их головы изначально, что им не пришлось долго сомневаться в правильности своего выбора. Да и говоря о избрании, подразумевается выбор между "рискнуть и бороться" или "смириться и продолжать терзаться вопросом, "а что если?"" . Нужно иметь смелость, чтобы принять этот вызов, сберегая от чужих и лишних глаз свое чувство. И они оба верили, что у них обязательно получится. Так было задумано судьбой, чтобы свести этих двух вместе, а дальше, дело было за малым. Наверное, это и была часть какого-то равновесия — дать в награду счастье, за которое ты способен уцепиться, которое способен разглядеть. А может и наоборот. Может, это какое-то сложнейшее испытание на прочность, длиною в жизнь, начало которому было положено. * Ни одного звонка, ни одного сообщения за последние три дня. Каждый раз цепочка моих мыслей была одинаковой: бросил - забыл - так эгоистичен, что даже не может написать короткое сообщение мол, все в порядке, мы помирились - это заняло бы всего минуту - а может я зря так? - самому позвонить ему? - а что если другой, юный я увижу на дисплее этот входящий звонок? - а как я записан у Мэтта в телефоне? - это может создать дополнительные трудности, а их и так, хоть в бочке соли - нет, подожду еще, но звонить не буду. И так каждый раз. Я метался из угла в угол успокаивая себя только тем, что если бы все было хреново, Мэтт бы уже примчался домой. А так, наверное, все и правда наладилось. Беллами удалось как-то объяснить свое невнимание и отсутствие, заверить, что не стоит сомневаться в неискренности его чувств. Но в таком случае, меня раздирало любопытство как он это сделал? Что именно говорил и делал? В конце концов, я имел право знать, ведь это и мое будущее тоже. Если я, конечно, вообще вернусь, а не застряну где-нибудь между. Или того лучше - проживу вот так, до 2010 года, где появится еще один, третий, я и второй Беллз. Будет вообще не до смеха. Но, я думаю, что это просто невозможно. Такой хаос и представить-то себе трудно! Хотя, мне не следовало быть таким уверенным, тем более, я и так уже был в центре этого самого хаоса. Решив, что мне стоит принять душ и смыть с себя водой все эти тяжелые мысли, я скинул с себя одежду и скрылся в ванной. Это не раз меня спасало, когда я вынужден был разгребать очередное дерьмо, в которое мы вляпывались. Проблему это не решало, но здорово отвлекало и помогало расслабиться на некоторое время. Подставляя лицо теплой воде я физически ощущал, как мое тело покидали усталость и напряжение, на смену которым приходило немного спокойствия и запас терпения, который едва ли не ушел в минус. Мне показалось, что хлопнула входная дверь, и я замер на некоторое время, обращаясь в слух и поворачиваясь в сторону выхода. Вроде тихо. Опять это не более, чем выдача желаемого за действительное. Я где-то читал, что... - Блять, Мэтт! Чтоб тебя! - истошно заорал я, как до смерти напуганная девчонка, когда повернулся, протер глаза и увидел, как Мэттью, скинув ботинки и пальто со счастливой улыбкой полез ко мне под воду, не обращая внимание на мои водные процедуры и наготу. Он со счастливой физиономией тянулся ко мне и тараторил что-то о том, как скучал. Я тоже был рад его видеть. Но мне не очень удобно стоять в таком положении, да и свитер фронтмена неприятно и жестко царапал мою грудь, намокая и еще больше раздражая, вызывая противные ощущения. - Ты мог бы подождать. - то ли утверждал, то ли спрашивал я Мэтта, не в состоянии сдержать улыбки. - Не мог. - быстро ответил парень и поцеловал меня в мокрые губы. - Псих. - рассмеялся я, прерывая поцелуй и стягивая с него мокрые тряпки. По этому безумию я уже успел соскучиться. * В тот же вечер мы сидели на мягком ковре в гостиной, смотрели телевизор и жевали пиццу. Время от времени Беллз отрывал взгляд от экрана, разглядывая мой профиль, и я не мог сдержаться, чтобы не повернуть голову и не улыбнуться в ответ. Я даже забыл, что хотел узнать у брюнета в первую очередь. Не задавал вопросов, что да как. Мне показалось, что сейчас это не так важно, как просто помолчать в компании с родным юным Беллами. Избегая подробностей, на которые он натыкался во время краткого рассказа и глубоко дышал, закусывая губу, я понял, что Беллами затащил меня в постель. Это было очевидно. И судя по всему, все было прекрасно. Иначе просто никак не могло быть. Фронтмен не спешил делиться со мной всеми подробностями, но я видел, что его распирало от эмоций, от переживаний, от новых ощущений, которые переполняли его и грозились вот-вот обрушиться на наши головы высокой волной. - Проговори это вслух, - все же задал я прямой вопрос, желая знать, как все было. - Что ты делал со мной прошлой ночью? Я приблизился к Мэтту почти вплотную, намеренно касаясь губами его уха, неспешно покусывая и зацеловывая. Чтобы ему было проще говорить, я немного развернулся в сторону, прижавшись к его плечу своим, и отвернул лицо к коридору. Некоторое время ничего не происходило, и Мэттью только глубоко дышал, настраиваясь на волну откровенных подробностей. - Я хотел повторить все то, что было в студии, - тихо, едва различимо говорил Беллз, чуть откинув голову мне на плечо. - Чтобы доставить чистое удовольствие и не торопиться. - Я не смел перебивать его, и только отрывистым, возбужденным выдохом заставил продолжить говорить. - Начал с минета, и делал его так долго, чтобы ты полностью расслабился, достигнув того возбуждения, в котором хочется больше и смелее. Ввел в тебя сначала один палец, а потом добавил второй. Ты так жадно принимал их, - с каждой новой подробностью голос брюнета становился все более приглушенным, и хоть я и не видел его лица, я был уверен, что от воспоминания Мэттью прикрыл глаза и всеми силами пытался совладать с собой, чтобы договорить до конца. - Боже, Дом, ты был такой тесный и горячий, что я стонал едва ли не громче тебя, от этих ощущений! Я то ускорял, то замедлял движения внутри тебя, а ты сжимался вокруг моих пальцев, отчего я оставлял укусы на твоем бедре, стараясь не кончить лишь от этого кайфа обладания. - дыхание Беллза сбилось окончательно, и быстро повернувшись ко мне, он даже со злостью, не глядя, схватил меня за волосы на затылке, и чуть приподнял мою голову вверх, договаривая прямо мне в губы. - Я проглотил все, до последней капли. И мне понравилось. Так развратно мне еще никогда не было! Из моего горла вырвался хриплый стон, когда Мэтт крепкой рукой потянулся к застежке моих брюк, желая прямо сейчас наглядно продемонстрировать мне, как быстро он усвоил урок. И я не стал его останавливать, потому что мне и самому хотелось прочувствовать весь его напор. * - А когда ты вернешься в будущее, это будешь ты - как сейчас, или уже измененный? Другими словами - я тебя таким больше не увижу? - вдруг спросил парень, перебирая пальцами мои светлые волосы. - Я не знаю, - честно признался я, картинно задрав глаза к потолку и немного поразмыслив. - Но я же не могу вообще исчезнуть. В смысле этот я, - на последних словах я чуть улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь. Но Мэтт сохранял серьезность, желая разобраться в этом вопросе и докопаться до истины. - А как же тот Дом? Ведь у него уже будут другие воспоминания обо мне. Совсем не те, что были у тебя. - Наверное, когда я вернусь, все само собой наладится. - То есть? - Беллз, я точно так же, как и ты, понятия не имею, как это все работает. Могу только предполагать, что очнусь я в нашем будущем, оглянусь вокруг и только тогда пойму, помню я предыдущие восемь лет или же это будет равносильно тому, как если я все это время пролежал в коме. Брюнет внимательно и довольно посмотрел на меня, как будто что-то укладывая в своей голове, распределяя знания о чем-то важном, он стал рассуждать вслух. - Я буду скучать по тебе. Не хотелось бы, чтобы я тебя таким больше не увидел. Но и тем Домиником я не готов пожертвовать. У нас с тем тобой такие воспоминания. Не хочу это потерять. Что думаешь? - Думаю, что я человек либо совсем без прошлого, либо с двумя различными, - грустно признался я, повернувшись на бок и закинув ногу на бедро Беллами. - Как знать, может за эту минуту, пока я буду перемещаться во времени, измененные воспоминания каким-то образом попадут мне в голову? М? Беллз нахмурился и покачал головой, показывая, что у него нет какой-нибудь одной версии, которая казалась бы ему наиболее верной. Да и какой смысл об этом рассуждать? Все равно мы ничего не узнаем и остается только ждать. Но и не стоило скрывать и того, что во мне все еще таилась тревога. "А что если?" заползали в мою голову один за другим. Не хотелось бы ничего забывать. Но и хранить в себе два разных прошлых, тоже задача не из легких. Так и до сумасшедшего дома не далеко. - А там, в будущем, я ведь буду помнить тебя? Все, что с нами сейчас происходит? - спросил Мэтт, по-хозяйски поглаживая меня по бедру. - Думаю, да. - с улыбкой ответил я. Мэттью подавил в себе смешок, и тут же озвучил свою мысль. - Когда вернешься, дай мне знать, что это ты. И что ты только что из прошлого. Полночи Беллами расспрашивал меня о будущем. Он словно опомнился, что еще ничего у меня не выведал и теперь перебивал сам себя, задавая сразу несколько вопросов подряд, сжимая мое запястье и с интересом заглядывая в глаза. Интересовало брюнета буквально все, от достижений в науке до записанных нами альбомов. Никогда я так не уставал от беседы с ним, да и после секса хотелось просто уснуть. Мало того, что я подогревал его интерес с каждым новым своим, расплывчатым ответом, так я еще и усиленно думал, как не сболтнуть лишнего. Разумеется, все что касалось нашего творчества, я запер от Беллза на несколько замков. Старался предоставлять ему только самую "безопасную" информацию. И несколько раз он вроде бы успокаивался, говоря что-то вроде "Да, ты прав. Ни к чему мне знать слишком много...", целовал меня в шею, укладывался поудобнее, шумно вздыхал и пытался уснуть. Но подобно пугливой вороне, сон улетал от неугомонного брюнета, как только в голове рождались новые вопросы. Только в половине шестого утра я смог облегченно выдохнуть, убедившись, что он наконец-то уснул. Можно сказать, что я выдержал это испытание, только теперь не мог уснуть я, размышляя и прокручивая в голове весь наш диалог, с целью понять, все ли мои ответы были "правильными". Меня внезапно охватил страх. Почему я не оборвал его на первом же вопросе, доходчиво объясняя, что тема будущего - запретная тема? Почему не смог твердо настоять на своем? Почему дал слабину? Чертов идиот. Не тот у меня характер, чтобы обидеть ребенка; строгим тоном сказав, что уже поздно и пора спать; что сладкое только после противной тарелки томатного супа; что "сказочке конец", а продолжение ты узнаешь через восемь лет. Разбаловал я свою диву. Не могу отказать ему, когда смотрю в эти блестящие от любопытства глаза и почти физически ощущаю, как ломается воля. Только бы тот, кто наверху, кто бы он ни был, не счел мою слабость перед Мэттом непростительной ошибкой. Только бы не наказывал меня за это сломанным будущим и полной разрухой, что в принципе, одно и то же. Невозможно все рассчитать и предугадать, особенно, если ты всего лишь человек. Этой мыслью я и успокаивал себя. С надеждами, что все будет хорошо и что впереди нас ждет только ровная дорога, без резких поворотов и огромных выбоин, я закрыл глаза и провалился в сон, подтянув брюнета поближе к себе. Мое утро началось в три часа дня и я с досадой обнаружил, что кроме меня в квартире больше никого нет. Потрогав рукой место рядом с собой и обнаружив, что простыни холодные, я без труда определяю, что ушел Беллами давно. Сев на постели и оглядевшись по сторонам, я наткнулся взглядом на записку, лежащую на прикроватной тумбочке, прижатую моими наручными часами. "Я поехал к тебе. Буду вечером. Если что - позвоню." Я хмыкнул, чуть улыбнувшись, и положил лист из блокнота обратно на тумбочку, решив принять ванну, позавтракать и отправиться на прогулку. Блаженно вытянув ноги под горячей водой в ванной, я думал о том, как все удачно складывалось. Кажется, мне удалось перевести его внимание на более важные вещи. Вместо того, чтобы откровенно любоваться на меня-будущего, пристально разглядывать, дотрагиваться кончиками пальцев, дабы убедиться, что я не голограмма, Беллз направил все свои силы на построение прочных отношений со мной из прошлого. Я так запутался во всех этих "определениях", что уже и не знал, кто же из этих двоих Домиников настоящий. А вчера ночью Мэттью подкинул мне еще одну тему для раздумий. Мы уже два разных Дома. Мне новые воспоминания в голову не вложишь, а юному Ховарду знать об этих перемещениях во времени не стоит. Но как тогда быть? Один из нас явно лишний. Или я все же сошел с ума, накручивая себе лишнего. В конце концов, все, что я могу, так это только рассуждать! И все эти мысли только изматывали, не подталкивая меня к разгадке ни на шаг. Я вдохнул побольше воздуха, задержал дыхание и ушел под воду с головой, расслабляя плечи и прижимая ладони ко дну ванны. А когда вынырнул, то начал фыркать водой и убирать с глаз прилипшие пряди волос. "Мне бы не мешало подстричься, оброс как болонка", - подумал я брезгливо, и с уверенностью принял решение сегодня же избавиться от длины. Но когда я насухо вытираюсь полотенцем и смотрю на себя в зеркало, то замечаю, как начинающие высыхать светлые прядки изящно вьются локоном, закрывая уши. Я запустил пятерню в пушистые волосы, спутал их, и с улыбкой вспомнил, как недавно Беллами сказал, что ему так очень даже нравится. Наблюдая меня до этого лишь с коротким ежиком, он и не знал, что у меня так вьются волосы. Парень теребил эти завитки, пытался накручивать на палец, укладывал, заправлял мне за ухо, путал, надвигал жуткую челку мне на глаза. И все это выглядело так нелепо, по крайней мере для меня, как будто я вновь оказался в старшей школе, когда я остался наедине с той симпатичной девчонкой из параллельного класса (Эмили, кажется), мы заперлись в моей комнате, и я сначала коснулся ее руки, потом плеча, шеи, волос и в конечном итоге она просто поплыла, отдаваясь в мои руки. Это была простая победа. Наверное тогда я понял, что это не такая уж наука - соблазнить понравившуюся тебе девушку. Конечно, с возрастом удовольствие дорожает, в том смысле, что жвачка дешевле пары бокалов изысканного шампанского. И вот я смотрел на себя и хихикал, представляя выражение своего лица в шестнадцать, если бы кто-нибудь сказал мне тогда, что я буду без ума от своего лучшего друга не желая видеть рядом с собой никого, кроме этого темноволосого чуда. На мысли "...если бы кто-нибудь сказал мне тогда..." я громко произношу вслух - "Вот уж нихрена! Хватит мне путешествий во времени!" и пялясь на свое отражение, громко и заливисто смеюсь. Уже через час я прогуливался по Риджент-стрит, задрав голову и вдыхая морозный воздух. Подняв воротник повыше и сунув руки в карманы куртки я просто шел вниз по улице, никуда не торопясь и ни о чем особо не думая. Забавно, но вчера, когда мы ели пиццу, Мэттью несколько раз озвучил свои мысли, касательно того, что вид у меня уставший и сам я какой-то бледный. Дожевывая, я спросил "и что ты мне посоветуешь?", и конечно же он не уловил мой шутливый взгляд и с умным видом настоятельно порекомендовал мне выйти на улицу и прогуляться. Ну а что я? Не дурак ведь, сам знаю, что уже который день сижу здесь, как в заточении и света белого не вижу, забыв уже, как выглядит снег. Но все это было только от засасывающей меня депрессии, или апатии - называй как больше нравится. Ничего не хотелось до определенного времени. А сейчас вроде бы все само собой удачно складывалось. Я решил, что имею право немного расслабиться, не думая каждую минуту о том, что может произойти какая-нибудь ошибка, которую не исправить. Теперь я больше рассчитывал на фронтмена, понимая, что он не маленький мальчик, а взрослый мужчина (пусть и в теле подростка), который в состоянии сам устроить свою судьбу. Ведь он же как-то делал это, пока меня не отбросило в прошлое. Мэтт и без помощника справится, теперь я был этом уверен. Все, что я сейчас мог, это корректировать его шаги, чтобы избежать неприятного исхода в будущем. А в остальном, я просто третий лишний. Уже по дороге домой, я решил зайти в кондитерскую и купить нам чего-нибудь вкусного. Не знаю как Беллз, а я уже давно не ел сладкого, поэтому когда я зашел в "Godiva" и в нос мне ударил глубокий аромат горького шоколада и корицы, то даже сглотнул слюну. Я глубоко вдохнул еще раз этот чудный запах и стряхнув с воротника снег направился к витрине с шоколадными плитками. К порогу квартиры Беллами я подходил с большим пакетом в руках, нагруженным тремя видами шоколадных кексов, парой небольших коробочек со сливочными, кокосовыми и миндальными конфетами и большой плиткой горького шоколада. В другой руке я держал коробку из шести пирожных, таких, которые мы просто обожали с детства, и могли слопать всю коробку за раз! Я был удивлен, когда увидел их на прилавке. Помню, как мы с Мэттью обошли несколько магазинов, когда нам приспичило поесть сладкого, но так и не нашли то, что искали. А теперь я совершенно случайно увидел их и сразу же попросил завернуть. Пока я шел по лестнице, я представлял выражение его лица, когда он откроет коробку - абсолютное детское счастье. Это тарталетки из песочного теста, с вишневым и черничным джемами внизу и белковым, похожим на башенку, кремом наверху. Однажды мы купили на пробу другие, похожие на эти, только покрасивее, и поморщившись, скормили их Крису, потому что это оказалось совсем не то, что мы ожидали; крем был слишком жирным, а джем безвкусным. С того раза мы уже было подумали, что больше не попробуем эту вкуснятину. Аккуратно переложив все покупки в одну руку я нашарил в кармане ключ и открыл дверь. Во всей квартире горел свет, что не очень-то меня удивило, учитывая то, что брюнет постоянно забывал его выключать, выходя из комнаты. Его ботинки ровно стояли на полочке, а пальто было повешено аккурат на петельку, а не за воротник, как обычно. Я хмыкнул, не придав этому никакого значения и позвал Беллза, сообщая, что принес кое-что потрясающее. Радость в голосе было не скрыть, и уловив эти восторженные нотки, парень ту же выскочил из гостиной, лохматый и довольный. - Держи. - я вручил ему покупки, чтобы снять свою куртку. Беллами тут же опустил любопытный нос в пакет и сразу угадал, в какой именно магазин я заглядывал. Когда я зашел на кухню, содержимое пакета было вывалено на стол, а сам Мэтт сосредоточенно пытался развязать узелок ленточки, которой была перевязана коробка с пирожными. Я обнял брюнета со спины, прижался теснее, устроив подбородок на его плече, и помог ему с упрямым узелком, просунув руки под его, нетерпеливые. Когда Мэттью поднял картонную крышку, то не смог сдержать радостного вопля. - Те самые! А я, улыбаясь до ушей, лишь уткнулся носом в его висок и прикрыл глаза, понимая, что мне удалось порадовать такой мелочью, пустяком. Я обнял Беллами крепче, устраивая ладони у него на груди и животе и тихо спросил, касаясь губами уха. - Чем занимались? - имея в виду его и Доминика-младшего. - Ни чем особенным. Гуляли, попивая красное вино из горла, - Мэттью залез пальцем в пышный завиток крема, поднес к губам и облизал его, при этом довольно промычав от удовольствия. - Попробуй. И он залез тем же пальцем в крем и поднес его к моим губам, предлагая мне лакомство. Такой интимный жест, который сразил меня своей откровенностью. Брюнет смотрел в пол-оборота, отводя руку назад, ко мне, и я обнял губами указательный палец, слизывая вкусный крем. Тут же сообразив, что момент достаточно соблазнительный и в меру пошлый, чтобы намекнуть парню о своих желаниях, поэтому вовлекаю его палец во влажное тепло своего рта и принимаюсь его посасывать, плотно прижимая языком к небу. Кажется, наши желания совпали, потому что я совсем близко увидел синие глаза, говорящие больше, чем могло показаться, и чувствую теплое дыхание куда-то в скулу, которое пьянит сильнее алкоголя. Отпустив его палец и повернув Мэтта к себе лицом, я прижал его за бедра к краю стола. - Только не вздумай ложиться на спину, десерт раздавишь. - негромко предупредил я, уставившись на желанные губы. А Мэтт положил свои ладони на мои ягодицы и прижался ближе. - Будешь слизывать с меня взбитые сливки? - откровенно, даже как-то по-блядски спросил Беллами, и меня обдало жаркой волной. - А ты этого хочешь? - я едва сдерживался, чтобы не впиться в его губы, растянутые в легкой улыбке. Он сжал пальцы, заставляя меня навалиться еще сильнее, тереться грудью о его грудь, и понизив голос, ответил, когда я на ощупь отодвинул коробку немного в сторону. - Нет, пожалуй. - Вот и я от этой "липкой" идеи не в восторге. - я прижался к его губам своими и наконец-то сочно поцеловал. Возможно, я снова совершал ошибку. Но что поделать, если он так на меня действует? Растягивая удовольствие раздевать Беллза, я попросил поднять руки и стащил с него синий свитер, который так нагло скрывал тонкое тело. А Беллз, видимо, окончательно потеряв рассудок, закинул одну ногу на мое бедро и углубил поцелуй, обвивая руки вокруг моей шеи. - Что ж ты со мной делаешь! - прорычал я в губы, и ловко подхватив под бедра, усадил Мэттью на стол, отпихнув сладости подальше. А услышав глубокий стон Мэтта, я чуть отстранился от него, и прикрыв глаза от удовольствия и предвкушения, хрипло попросил о том, чего мне так хотелось. - Возьми меня прямо сейчас. Властно, не нежничая. Прозвучало это откровенно, и даже на грани безумия. Но что поделать, у нас сегодня весь вечер был такой. В нерешительности Мэтт замер совсем ненадолго, ровно до того момента, когда я взял его кисть в свою руку и положил ее на свой пах. А дальше Мэттью уже знал, что нужно делать. Я был на подступи к выматывающему оргазму, когда раздался звонок мобильного. Мы синхронно повернули головы влево, где на полу, под футболкой Мэтта дребезжала подмигивающая дисплеем трубка. Я понятия не имел, сколько было времени, и сейчас не до этого, но мне было точно известно, кто звонил. Не знаю как и когда, но Доминик-младший, видимо, заразился от Беллами бессонницей. Сразу так и не припомнить, (особенно, когда стоишь на коленях и локтях, выгибая спину и приказывая не отвлекаться от дела), когда я точно так же ненавидел себя. То есть не себя сейчас, а себя в юности. А впрочем, не имеет значения, как говорить, суть все равно не меняется. И ситуация довольно двусмысленная: если бы не тот факт, что Беллз размашисто трахал меня, вставляя мне по самое основание, я бы сейчас рассуждал о "чистоте" его поступка — не отвечать на звонок человека, который дорог тебе как никто другой, потому что невозможно оторваться. Но если взглянуть на ситуацию с другой стороны, поставить себя на место Доминика-младшего, то этот поступок очень даже свинский, со стороны нас обоих. Ах, какое это было упущение, что другой Ховард сейчас не на моем месте!.. - Перезвонишь. - говорю я назад, между стонами, чувствуя напряжение брюнета. И мой голос, видимо, его успокоил, расслабил, убедил. Потому что уже через мгновение Мэттью с прежним напором подталкивал меня к этому краю пропасти, куда я свалюсь уже через пару таких же сильных толчков, и мягко полечу вниз, хватаясь за свое спасение, и утягивая на теплое дно, где мы сможем отдышаться. * Я никак не хотел его отпускать. Лежа на боку, облизывая пересохшие губы и вытирая ладонью покрытый испариной лоб, я перекинул через Беллами одну ногу и безмолвно грел брюнета взглядом, в котором, по моему мнению, совершенно точно читалась безграничная любовь. Хотя, к чему был весь этот пафос?.. В первую очередь я чувствовал себя таким удовлетворенным, каким не был уже давно. Как это ни скромно, но мне не хватало его крепкого члена внутри себя. А сейчас...Боже, я могу думать только затасканными клише из дешевых фильмов. Черт с ним, это не тот случай, когда нужно описывать то, что чувствуешь. Все и сразу — вот мой ответ! И я точно знал, что свалился тот груз, который я тащил с самого конца лета, как только попал сюда. Его больше нет. Ему на смену робко подкралось относительное спокойствие. Когда Мэттью зашевелился, я сразу вспомнил о телефоне. Нужно было срочно перезвонить. Поднявшись на слабые ноги, я вышел в коридор, где нашел свои боксеры. Пройдя чуть дальше к кухне, обнаружил свои джинсы, с пачкой сигарет в кармане. То, что мне сейчас нужно! Держа зубами сигарету и щелкая зажигалкой я вернулся в комнату, где у окна, с трубкой у уха фронтмен молча слушал собеседника, расправляя свободной рукой легкую занавеску, угол которой был немного загнут. - ...давай завтра...угу...да я в ванной был, не слышал...конечно, Дом...и тебе спокойной ночи. Он нажал отбой и бережно положил телефон на подоконник. К этому времени я уже закурил сидя прямо на постели, а он, почувствовав запах табака, приоткрыл окно. Мысли еще не успели заползти мне в голову, поэтому я решительно не понимал, почему парень так и застыл у окна, голый и потерянный. Оглядываясь, в поисках хоть чего-нибудь, что можно было использовать как пепельницу, я роняю пепел прямо на одеяло, за что тихо ругаюсь себе под нос. - Это правильно? - вдруг спрашивает Беллз, тихо подойдя к кровати и забираясь на нее с ногами, повернув в мою сторону опущенную голову. - Что именно? - То, что сейчас произошло. Я раздраженно вздохнул. После горячего секса мне меньше всего сейчас хотелось возвращаться к бесполезной теме разговора. Но взяв себя в руки, я сдержался, чтобы не показать свою нервозность. И не успел я открыть рот, как он тихо продолжил. - Сумасшествие какое-то. Я только что разговаривал с тобой по телефону. А сейчас ты здесь. Тот же голос, те же привычки, походка, взгляды. Тот же человек. Ты. И чувства...Блять, никогда еще мне не было так сложно. Будто с оргазмом из Мэтта вылетело и душевное равновесие, и он улегся на бок, подтянув ноги к груди и потянул на себя угол одеяла, пристраивая голову мимо подушки. И глядя на такого Мэттью, у меня слова рождались сами собой. - Ты не должен воспринимать нас как двух разных людей. Это ведь я. Только я. И ты. И больше никого. Это не та ложь, какой она бывает в общем представлении. Ситуации, в которой мы оказались, вообще нет объяснения. Соответственно, никто не знает, как будет правильно или неправильно. Мы сами это решаем, понимаешь? Сами устанавливаем правила, - я погладил Беллза по щеке и продолжил еще мягче. - Ты не предатель. Услышав эти три слова, Беллами поспешил спрятать лицо. И я знал, что ему нужно было в этот момент. Я всегда знал. Затушив сигарету в стакане с недопитым чаем, я поклялся себе больше так не делать и стряхнув пепел, расправил одеяло, забираясь под него и двигаясь ближе к брюнету. Пройдясь ладонью по его спине и остановившись рукой где-то чуть ниже поясницы я наклонил голову и поцеловал его в бровь, надеясь, что он перестанет себя терзать и хоть украдкой посмотрит на меня. Попытка увенчалась успехом. И я оказался прав. Его глаза блестели в темноте, настоящими спасительными огоньками. Мэтт смотрел на меня с надеждой. Так, что дыхание перехватывало. И я понял в тот момент, что он захотел верить каждому моему слову. Что всего за минуту мне удалось избавить парня от надоедливой и уничтожающей его мысли, что он предает любовь. А я впервые за долгие годы вновь увидел его сильные переживания. И для меня это было так важно, чтобы Беллз тоже дал мне понять, что вся эта "заваренная каша" для него чего-то стоит. Если бы я сейчас рассуждал об этом вслух, то совершенно точно ему были бы обидны мои слова. Ведь за весь этот небольшой промежуток времени, что он с Домиником находится на стадии новых отношений, Мэттью старался изо всех сил, поддерживал, укреплял. Ну, хотя бы попытки были. Но я ведь рассуждал по опыту уже почти десяти лет. Правда, сдается мне, что этот опыт должен быть подвергнут множественным корректировкам. Мне не стоит больше держать в голове образ мистера Мне_До_Тебя, Доминик_Пофигу. Нужно быть готовым к любому будущему. Ведь то, каким оно будет, прямиком зависело от того, что мы здесь творили. - Что сказал Дом? - возвращаю нас обоих в реальность насущным вопросом. Хмыкнув, Мэтт подложил мне под голову свою руку. - У тебя еще крыша не поехала, говорить о себе в третьем лице? - Ну, я на этом внимание не заостряю. Потому что в противном случае, уже бы тронулся умом, это точно. Ну так что? Парень легко коснулся губами моего плеча и ответил. - Говорит, что у него для меня какой-то сюрприз. Не мог ждать до утра, вот и позвонил. Волнуюсь теперь. - Да не бойся. Я уверен, что тебе понравится. Фронтмен чуть приподнялся и с интересом посмотрел на меня. - Ты знаешь? Скажи! А я изобразил недоумение и совершенно честно ответил, что не знаю, что там удумал его драммер. На что парень задал мне вопрос "А почему тогда уверен, что понравится?", а я ответил "Потому что только блестящая идея могла заставить меня позвонить тебе среди ночи...". Я улегся поудобнее, сгребая Мэтта в охапку и ласково поцеловал в висок, предполагая, что он быстро уснет и больше не будет выпытывать у меня информацию, касательно ближайшего или далекого будущего. Но брюнет начал ерзать, и в итоге Мэтт выскользнул из моих объятий, почти выбегая из комнаты, не сказав ни слова. Я прибывал в полном недоумении до тех пор, пока Беллами не вернулся обратно, держа в руках два пирожных. Ну абсолютный ребенок, которого уже уложили спать, поцеловали на ночь, а он вдруг вспомнил про свое любимое лакомство и стрелой помчался на кухню, потому что до утра подождать, разумеется, не мог. Я сел на постели, поднял подушку и принял у Мэттью из рук рассыпчатую песочную корзинку с воздушным кремом, которую тут же попробовал, смакуя на языке. - Блииин, как же вкусно! - промычал он, откусив кусочек. А я только и мог, что активно кивать головой и стараться не оставлять крошек. Два взрослых мужика в одной постели, только что насладившись безудержным секс-марафоном, жевали пирожные посреди ночи и мычали от наслаждения. Могла ли быть картина более нелепой и идеальной одновременно? - Ты счастлив? - я понятия не имел, почему вдруг спросил его об этом. Наверное, потому что сам испытывал в этот момент что-то подобное и решил узнать, являлся ли этот момент для Мэтта таковым. Фронтмен повернулся ко мне, и с набитым ртом, не задумываясь ответил "да", а я заулыбался, потому что в этот момент Беллами выглядел как никогда чудесно. А я...Ну, я просто беззаботный влюбленный, задающий дебильные вопросы, ответы на которые и сам прекрасно знал.