Oh, my dear!

      «Тогда будь осторожнее с желаниями, если не готов проиграть.» — так он сказал… Мужчина, еще несколько минут назад смущавшийся от обычного пьяного флирта, который, казалось бы, мог смутить только неопытного старшеклассника. Сейчас же тот способен был выдать что-то такое внезапно-острое, что заставляло Бориса напрячься. Как говорится, пошлость скромности не мешает... Он хотел, чтобы Тео почувствовал что-то точно такое же сильное, что могло бы снести крышу. Но сейчас именно его вжимали в стену, и это вызывало ужасно неприятное чувство жамевю, хотя в этой квартире он бывал далеко не раз. Только вот ситуация — совершенно новая и будоражащая. Настолько непривычно было находиться в чужих руках, теряя контроль над собственной игрой, что это казалось просто комичным. Колкий смешок разрезал повисшую между ними тишину. В этот момент ужасно захотелось курить. Взгляд Бориса зацепился за стакан с окурками на краю стола. Облизнув губы, он шумно вздохнул. Звук отдался тревожным эхом... Борис видел, что Тео хотел поймать его взгляд хоть ненадолго, но настойчиво продолжал глядеть куда угодно — только не на него, нагло издеваясь над парнем.       Время, казалось, в какой-то момент абсолютно точно замерло, а стрелки часов остановились где-то в половине второго. Запах кофе, который заполнил квартиру, хотелось вдохнуть полной грудью, ибо он казался таким неописуемо родным и приятным. Помутненный рассудок Бориса давал о себе знать, поэтому он время от времени шатался, что наверняка веселило Теодора. Правда, ему самому было не до шуток. Ноги становились ватными, а голова чересчур тяжелой. Он стоял вплотную к стене, но при этом все равно боялся упасть прямо на парня напротив. Борясь с желанием схватиться за друга, Борис поднял голову и, наконец, посмотрел в чужие глаза. Такая внезапность безусловно должна была смутить Теодора, но тот и не думал отворачиваться. Этот момент хотелось продлить и запомнить навечно: когда они оба просто вот так глупо смотрят друг на друга в комнате, окутанной тьмой, где единственным источником света была луна, выглядывающая из-за занавески. Они оба боялись лишний раз шевельнуться. Причину было слишком сложно объяснить. Ни один из них не мог найти ответа. Никто не собирался уходить, а уж тем более убегать.       Просто смотреть на Бориса — уже сложно. Закушенная губа, легкий прищур с блеском в глазах, невесомые вдохи... Тео задумался, а знал ли тот, насколько сейчас был красив... Черное пальто идеально дополняло его образ и, казалось, что Борис вот-вот сольется со мраком. Черные кудри, черные глаза — сплошные потемки! Он ведь полностью в его вкусе, несмотря на отвратный спесивый характер и ужасную безрассудность. Его повадки, странная, режущая слух, русская «р». Взгляды, полные противоречий.... Звонкий беззаботный смех и ехидный шепот... Все казалось таким родным и домашним, что даже сейчас видеть Бориса было счастьем. Пускай он снова явился сюда без приглашения, пьяный, задумчивый, наглый - не важно. Он может...       — Черт... Да у тебя зрачки расширены, — резко прервал Борис столь желанный для Тео зрительный контакт.       — А ты уже всматриваешься? — не собирался сдавать тот позиции, медленно и верно вливаясь в чужую игру, меняя правила под себя.       — Я ведь нравлюсь тебе, не так ли? — обвили его руки шею Тео. Борис уменьшил расстояние между ними еще на несколько сантиметров. Сердце Теодора бешено билось так, что он, стоя почти вплотную, мог слышать этот пульсирующий звук. Борис снова нагло ухмыльнулся. Его забавляло все: ошеломленный вид Тео, собственные руки, которые так беспардонно расположились на чужой шее, внезапный напор со стороны робкого «друга» и, конечно же, сам абсурд ситуации. В этой игре все больше и больше хотелось продвигаться дальше, выходить на новый уровень...       — Ни капли не нравишься, — прекратилось молчание внезапным четким ответом Теодора. Тишина между ними явилась особым видом крика, который рассыпал мурашки по телу. Такая внезапная фраза ощутилась как-то чересчур резко, а само послевкусие от нее горечью осело на языке.       Борис действительно смутился. Он ожидал всего: непонимания, смущенного отрицания, смеха, положительного ответа... Но никак не холодное «ни капли». Теодор заставил его нервничать, а подобным любил заниматься как раз-таки он сам. Борис наблюдал за бесстрастным выражением на чужом лице. Сейчас того нельзя было разгадать. Всегда Тео казался открытой книгой и, мало того, позволял себя читать. И это было удобно. Сейчас же Бориса раздражало, что счет игры меняли, и на этот раз не в его пользу. Он притянул Теодора к себе, все также удерживая за шею.       — Прямо-таки ни капли, да, Поттер? — с нотками раздражения четко проговорил Борис каждое слово, заглядывая в чужие глаза. Эта ситуация выводила его из себя. И это было настолько заметно, что он сам все прекрасно понимал и пытался хоть немного остудить свой пыл.       — Ни капли. Настолько не нравишься, что я в каждом встречном кудрявом мужчине со звонким смехом и хриплым пьяным голосом вижу тебя. Настолько не нравишься, что я прямо-таки жду твоего визита, когда ты, весь надравшийся и никакой, просто бесцеремонно заявишься сюда, словно так и положено, — говорил Теодор непривычно размеренно, и притом уверенно. На лице играла победоносная ухмылка, а Борис лишь мог стоять с приоткрытым от удивления ртом и то и дело поглядывать на собеседника, хлопая ресницами. Тело ломило, сердце билось так, словно это были последние минуты его жизни, а мозг под действием алкоголя еле соображал.       У Бориса вылетели из головы все слова. То ли от бессилия, то ли от облегчения, он чуть ли не навалился всем весом на Теодора. Но удержался и лишь мягко уложил голову тому на плечо. Весь его вид указывал на то, что он бы с огромной радостью сказал что-то вроде: «Как же ты меня напугал...», но эта фраза так и осталась невысказанной, повисла на кончике языка.       Тео чувствовал запах шампуня для крашенных волос. Время шло, а привычки у Бориса оставались все те же. Он улыбнулся знакомому аромату и уже хотел было дотронуться до манящих черных кудрей, как вдруг опомнился. Слишком уж много всего было сделано и сказано, чтобы вот так легко поддаться и проиграть.       — Ты правда мой лучший друг, — произнес Борис такую легкую фразу, но почему же она почти перекрыла ему кислород? Обжигающий шепот снова заставил тело покрыться мурашками. Тео шумно вдохнул.       — Мы никогда не были друзьями, — отрезал он.       Борис прикрыл глаза и как-то по-особенному мягко улыбнулся, а Тео, кажется, даже почувствовал эту мягкость, и, наконец, обнял собеседника в ответ. Уставший голос Бориса снова заставил вцепиться покрепче в того, лишь бы не упасть.       — Я люблю тебя.       Эта фраза безжалостно вспорола кожу, забралась под нее и продолжила лезть к самым костям. Она пробирала насквозь, обжигала, опускалась все глубже и глубже внутрь. Они оба всегда делали все, чтобы обмануть самих себя и друг друга, внушить, что им действительно все равно на исход событий, и пустить все на самотек — лучшее решение. Этой ночью тонкая стена между ними пала. Пала, ведь один из них прервал холодное молчание, полное вранья.       — Не смей говорить подобное, будучи пьяным. Любовь — это ответственность. Это не временное влечение или симпатия. Ты не сможешь так легко убежать, как обычно делал. Мы не сможем по щелчку пальцев стать чужими людьми. Прекрати это, — слишком нервно и натянуто прозвучало каждое слово Тео. Это заставило Бориса напрячь мозг, хотя тот уже готов был отключиться от усталости и алкоголя.       — Я люблю тебя. Можно тебя любить?       Он поднял голову и заглянул Теодору в глаза. Рука нежно коснулась щеки, а взгляд заискрился так, что Борис смог бы осветить им самую темную ночную улицу. Даже такой спесивый и наглый человек как он умел быть нежным с кем-то. Острые черты лица смягчились из-за широкой лучезарной улыбки, забавные ямочки появились на щеках. Ранее грубый и порой мрачный образ стал слишком светлым и ласковым, чтобы его можно было отвергнуть.       Тео вновь сократил расстояние между ними. Впервые касания того были мягкими и аккуратными. Борис все еще держался, чтобы не торопить события. Оба сходили с ума от горячего дыхания друг друга.       Их губы, казалось, вот-вот соприкоснутся, и это будоражило, заставляло кровь в венах кипеть, а голову кружиться. Казалось, что что-то между ними вот-вот треснет, сломается... В глазах Бориса темнело от желания пересечь черту и пройти дальше. Он был готов полностью отдать контроль над ситуацией. «Просто делай то, о чем думаешь. Что угодно. Прошу!» — вводили Бориса в транс собственные мысли. Жизнь на какое-то время превратилась в ожидание чужих действий.       Казалось, почти невесомый вздох вновь ударил по ушам Тео, когда он запустил одну руку в кудрявые волосы Бориса. Их объятия лицом к лицу уже стали особым видом интима. Эта мысль заставила его улыбнуться. На миг он перестал дышать, словно опасаясь спугнуть Бориса, и в следующую секунду потянулся к желанным губам.