×××
Когда Ястреб покидает больничную палату, он нажимает «воспроизвести» на своем телефоне. — Ты можешь отвезти меня в квартиру моей матери? Джинс уже роется в своих карманах, цепляя брелок на ключах указательным пальцем. — Без проблем, приятель.×××
Да, страна в огне, но могло быть и хуже. Учитывая план Шигараки, который он хотел воплотить в жизнь, ага, это лучший исход. Похороны проводят чуть ли не ежечасно, и палаток едва хватает, чтобы разместить всех бездомных. Международная помощь прибыла два дня назад, и, несмотря на весь этот ад, Ястреб просто старается надеяться на лучшее. Все это дерьмо становится напряженным. Ему нужно посетить слишком много врачей, психотерапевтов (чушь собачья) и столкнуться лицом к лицу с целой пиар-катастрофой, которую оставил после себя Даби. Теперь мир знает его имя, а доверие к героям не просто подорвано, а разрушено. Спина Ястреба все еще недостаточно широка, чтобы бороться с этим и даровать людям покой. Но сейчас он сделает все, что в его силах. — Пока не собираешься уходить, да? Ястреб замечает знакомое лицо в дверях кабинета своего врача. Руми выглядит чертовски лучше, чем две недели назад. Она машет ему своей короткой рукой, когда приближается. Приятно видеть, что она снова в форме: мышцы на загорелой коже контрастируют с мягкостью ее заячьих ушей. — Пока нет, — печатает Ястреб. — Черт. Все еще дышишь через трубку? — Мне нельзя говорить еще около недели. — Ястреб закатывает глаза. — Это так чертовскиии раздражает. Они оба улыбаются на то, как странно ругается искусственный интеллект. Руми похлопывает его по плечу и бросает взгляд на его бескрылую спину. — Поскольку Комиссия распущена, я думала, что ты уплывешь отсюда на первом же пароходе. Взгляд Ястреба скользит вниз, затем вверх. Его спина болит, а крылья еще недостаточно зажили, чтобы начать отрастать; он так сильно хочет залезть под эти дурацкие бинты и почесаться, но у его доктора шесть глаз и орлиная интуиция, поэтому Ястреб сопротивляется этому желанию. Руми ждет, пока он печатает, а затем слушает машинный голос. Зал ожидания пуст, поэтому Ястреб может быть честен. — Я думал об этом. Но это не то, кем я являюсь. Руми ухмыляется ему от уха до уха и пихает так сильно, что становится больно. — Узнаю своего парня. Сейчас нам нужно больше оптимизма. — Веселье в ее глазах слегка тускнеет, и она закусывает свою нижнюю губу. — Надеюсь, ты не видел, что они говорят о большом парне. Ястреб неохотно кивает в подтверждение. Он продолжает печатать. — Я собираюсь что-то с этим сделать. Руми приподнимает брови. — А ты можешь? Он сможет.×××
Когда Ястреб, наконец, находит время, чтобы вернуться в Центральную больницу на такси, — Энджи уже чувствует себя лучше, чтобы сидеть в постели. Он выглядит ужасно, но все еще дышит. Эй, бонус есть бонус. Синяки выглядят жутко: под глазами, вокруг горла и под расстегнутым верхом его больничного халата. Руки все еще забинтованы, но волосы немного отросли; Энджи выглядит более бодрым с того раза, как Ястреб видел его в последний раз. Все еще накачан лекарствами, как и все остальные, но уже более в осознанном состоянии. — Ты сделал это, — ворчит Энджи, указывая на старый телевизор, прикрепленный к стене. Ястреб смотрит на экран, затем возвращает взгляд на Энджи в постели. Он пожимает плечами. Новости идут без звука, но субтитры говорят, что Крылатый Герой официально поддерживает Павшего Номера Один. — Зачем? — спрашивает Энджи. Приятно снова слышать его естественный (раздраженный) голос: глубокий, хрипловатый и такой домашний. Ястреб на мгновение закрывает глаза, впитывая его, прежде чем сесть на один из гостевых стульев. — Ястреб. Ты знаешь, кто такой Тойя. Ты знаешь, что он сказал обо мне. Что я сделал. — Это не то, кем ты являешься сейчас, — хрипит Ястреб, и Энджи встречает его взгляд. Ястреб прочищает горло, прижимая к нему руку, потому что это чертовски больно, и морщится. — Он п-пытается манипулировать. Общественностью. Посеять панику. — Общайся через телефон, — ругает его Энджи. Ястреб фыркает и приподнимает бедро, чтобы вытащить телефон. Экран разбился во время боя с Даби, и он все еще не может найти время, чтобы починить его. — Ты уже сдаешься? — доносится из его телефона. — Нет. — Энджи хмурится. Он изо всех сил пытается сжать пальцы в кулак. Ястреб задается вопросом, что ему мешает: наркотики, сломанные кости или черепно-мозговая травма. — Меня никогда не волновал рейтинг популярности. Я в ярости, что эти трусы закрывают свои агентства из-за небольшой прожарки от СМИ. Я видел огонь раньше, и я встречусь с ним снова. — Он борется с кашлем. Пересадка легкого заставляет его попотеть, но он не звучит болезненно или жалко. Просто расстроенно. — Все вокруг потеряны. Они нуждаются в руководстве, даже если я им не нравлюсь. Так трудно сдерживать улыбку. Ястреб чувствует, как она трескается на его лице, натягивая бинты на черепе; Энджи странно смотрит на него, пока он беззвучно смеется и качает головой. Какое облегчение, хочет сказать он. Ты все еще крут. Ястреб крутит телефон в руках, уперевшись локтями в раздвинутые колени, и еще мгновение изучает Энджи, прежде чем начать печатать. — Когда ты будешь готов к битве, я буду рядом. Энджи отводит взгляд обратно к экрану телевизора, где Ястреб машинным голосом говорит о надежде, покое и силе их Номера Один. Ястреб ждет, пока он снова обратит на него свое внимание. Но кажется, что Энджи с трудом может вынести его вида. Ястреб знает, что сейчас он не такой красивый, но это все равно ранит. Он снова печатает. — Как долго тебя здесь еще продержат? — Недели три минимум, — отвечает Энджи, и, похоже, это его совсем не радует. — Они хотят прооперировать мои руки еще раз, но нужно подождать, пока приживется легкое. Слышать это больно, но сейчас все вызывает боль. Ястреб кивает и печатает по расколотым трещинам на экране своего телефона. — Я вернусь. — Не утруждайся. — Но ты будешь скучать по мне, — бесстрастно доносится из динамика. — Не могу этого допустить. Энджи бросает на него взгляд, и Ястреб встает со стула с самой лучшей улыбкой, на которую только способен. Энджи смотрит на него так, будто чего-то не понимает, и так и есть. Ястреб чувствует отсутствие своих крыльев каждую секунду бодрствования, каждый раз, когда переворачивается ночью в постели, с каждым своим вздохом. — Ты ничего нам не должен, — наконец говорит Энджи. — Ты заплатил сполна. — Почему все думают, что я ухожу в отставку? — Ястреб усмехается и стягивает бинты с лица, чтобы прохрипеть: — Я не уйду, пока мы, г-герои, не успокоимся. Это касается и тебя, приятель. Он закрывает за собой дверь, прижимая руку к своему быстро бьющемуся сердцу, а затем выпрямляется.×××
Некоторые ненавидят его. Кому-то он все еще нравится. Для Ястреба рейтинг одобрения больше не играет никакой роли. То, что важно, — так это гражданские на улицах: голодные, раненые и в особенности те, кто все еще лежит под обломками. Ястреб отстранен от работы, но иностранцы делают все возможное, даже если и не знают ни слова по-японски. Он посещает похороны Полночи. Он шагает вдоль линии цветов, оставленных близкими и друзьями, и останавливается, замечая фамилию Тодороки. Это розы: черные, белые и красные. Ястреб борется с желанием взять одну из них, но сдерживается.×××
Проходит месяц с его операции. Ястреб старается не вглядываться в отражение в зеркале, потому что есть вещи, о которых не стоит думать. Он буквально состоит из коктейля лекарств, но лучше быть притупленным, чем орать во всю глотку в душе. Он не любит снимать повязки. Там кожа, которая ему не принадлежит; сетчатые узоры, опухшие, неравномерные и чуждые его телу. Нет. Не стоит об этом думать.×××
Энджи спит, когда Ястреб навещает его в следующий раз. Цветы на подоконнике сменились другими, а на тумбочке рядом с кроватью лежит несколько открыток. Вокруг абсолютная тишина, не считая кардиомонитора и гула кондиционера. Пахнет стерильностью и чистотой, как и всегда, но цветы помогают оживить это место. Ястреб знает, что ему стоит развернуться и выйти из палаты, но он этого не делает. Он осторожно закрывает дверь. Энджи не храпит. Он на самом деле абсолютно беззвучен, лежа на кровати, вдыхая и выдыхая в спокойном ритме. Приятно видеть, что он не кашляет. Ястреб легко ступает по полу. Он избегает скрипа своих кроссовок и поддается соблазну взглянуть поближе. Энджи выглядит непривычно умиротворенным. У него длинные ресницы, и Ястреб задается вопросом, как ощущается его шрам под пальцами. Ощущается ли он так же, как и новые шрамы на его собственном теле. С любопытством Ястреб разворачивает одну из открыток. Это стандартная открытка с пожеланием выздоровления, ничего удивительного. Но именно подписи в конце застают его врасплох. — Хватит вынюхивать. Ястреб не пугается. Он улыбается и медленно закрывает открытку. — Кто, я? Энджи приподнимает брови на заметно окрепший тон его голоса. — Почему ты вернулся? — Просто. Семья навещала? — Мы работаем над некоторыми вещами, — спокойно отвечает Энджи. Он бросает на Ястреба странный взгляд и изо всех сил старается приподняться. — Тебе можно разговаривать? — Мне дали добро. — Ястреб поднимает большой палец вверх. — Только если не начну голосить йодлем с крыши. — Хм. Попробуй устоять. Ястреб смеется, даже если это и больно. Он выдвигает стул, и глаза Энджи следят за ним с подозрением. — Я слышал, что ты надрал парочку задниц, чтобы привести их в действие. — Я сделал пару звонков, — поправляет Энджи. — Меня не волнует, что половина города в смятении. У героев полно работы. Те, кого просто интересуют деньги Комиссии, с таким же успехом могли уволиться еще несколько лет назад. Ястреб хмыкает и зажимает пальцы между коленей. Энджи сгибает перебинтованную руку, и Ястребу приходится подавить навязчивое желание обхватить его ладонь своей. — Я был там. Полнейший беспорядок, но они справляются. Не думаю, что правительство прямо сейчас свернет программу героев. Мы им нужны. Энджи бормочет что-то и выпускает облако пара через нос. Ястребу всегда нравилось, как он выражает себя через свою причуду. Должно быть трудно не использовать свой огонь здесь. — Мне нужно выбираться отсюда. — Операция завтра, да? — Откуда ты узнал? — Ну, знаешь… — Ястреб машет рукой. У него першит в горле, и он кашляет. — Говорят всякое. Энджи прищуривается, глядя на него. Ястреб больше не нуждается в дыхательном аппарате, но все еще носит повязки на ожогах. Его постригли перед операцией, и сейчас волосы заметно короче. Он надевает разные украшения, чтобы попытаться ощутить подобие нормальности. — Твои крылья… — начинает Энджи, но тут же замолкает. Он сглатывает, выражение его лица становится жестче, и он пытается снова: — Они… — Они отрастут, — уверяет Ястреб, и Энджи, кажется, расслабляется. Это заставляет его сердце биться быстрее, и он чувствует себя виноватым. — Даби хорошенько меня потрепал. Сначала кожа должна зажить, но врачи говорят, что я снова смогу летать. Энджи отводит взгляд. Его челюсть сжата, и он стискивает зубы еще сильнее. Паршиво видеть его в этом месте. Паршиво снова находиться по эту сторону больничной койки и наблюдать, как их величайший герой ведет внутреннюю борьбу, чтобы соответствовать человеку рядом с ним. Он жертвует собой, и Ястреб настолько ужасен, что восхищается им за это. — Ты не ответил мне. Ястреб наклоняет голову. Он может чувствовать фантомное подергивание на спине, где он хотел бы плотно прижать свои крылья. Пока ничего, кроме воздуха. — Мм? — Почему ты здесь? Ястреб прикусывает губу. Он постукивает кончиками пальцев друг о друга и несколько раз сглатывает, пытаясь унять сухость в глотке. Цветы красиво покоятся на подоконнике. Ястребу полезно помнить свое место. — Потому что должен. Энджи, наконец, смотрит на него. Он так любит это. Даже если это отвратительно, даже если это делает Ястреба паршивым человеком… он дышит этим вниманием к нему. Глаза Энджи ледяные, что контрастирует с пламенем под его кожей, и это возвращает его к жизни. Словно он привлек интерес особо редкого хищника. Каким бы опасным он ни был, что-то в Энджи, кажется, ломается. Будь то морфий, истощение (в больницах спят только мертвые) или все те травмы, что он пережил. Голос Энджи хриплый, почти отчаявшийся и ужасно усталый; ему хочется украсть Энджи прямо с этой больничной койки. — Почему ты не презираешь меня? Вопрос зависает в воздухе. Ястреб может слышать собственное сердцебиение в своих ушах, громкое и резкое. Он медленно опускает руку в карман своего плотного пальто и достает старую плюшевую игрушку. Он кладет ее на прикроватную тумбочку Энджи, рядом с открытками от его семьи. — Вот. Энджи выглядит потерянным. Сейчас это выглядит довольно забавно. — Что это? — Мое, — отвечает Ястреб. Он смотрит на знакомую потрепанную игрушку. Швы изношенные, все цвета давно выцвели. Ее стирали столько раз, что она чертовски сильно потускнела. Но игрушка все равно успокаивает. — Это единственная вещь в жизни, которая когда-либо была моей. Энджи окидывает взглядом маленькую плюшевую игрушку Старателя. Выражение его лица непроницаемо, а руки дергаются на подлокотниках кровати, будто он хочет пошевелиться, но предпочитает этого не делать. — Мне пришлось учиться за счет жизни собственного сына… — начинает Энджи, а затем мрачно хмурится. — Я не знал, что поймал твоего отца. — Ты спас меня, — поправляет Ястреб. — Старатель был моим героем. Черт, все еще мой герой. Я убил Твайса для Комиссии, но еще пара лет, и кто знает, кого мои родители заставили бы меня убить. Я правда не знаю, приятель. Энджи хмурится. — Тогда правда должна вызывать у тебя отвращение. — Что ты был дерьмовым отцом? — смеется Ястреб, затем кашляя. — Нет. Потому что теперь ты другой, и никто из нас не безгрешен. Я тоже за многое ответственен. Энджи свешивает руку с подлокотника кровати, и Ястреб чувствует, как его сердце пропускает несколько ударов. Кому-то такому сильному и непоколебимому, как Энджи, не должно быть так больно. Кажется почти неправильным видеть, как он ведет внутреннюю борьбу… но Ястреб прикован к стулу, когда Энджи хватает его старую, любимую игрушку и вертит ее в руках. Он красив в своей слабости. Благороден, как солдат, который отказывается показать свою боль. — Шото говорит, что он должен остановить Тойю, — медленно произносит Энджи. — Эта ноша никогда не должна была падать на его плечи. Но если я увижу его снова… — Ком в его горле слишком огромен. Энджи откашливается и продолжает с более холодным выражением лица. — Я не смог бы. На всех совместных встречах за ланчем, на всех совещаниях, битвах и выпивке, которую они разделяли — Энджи никогда не рассказывал о своей семье. Ястреб всегда знал, что что-то не так. Но теперь предположительно мертвый сын Энджи является серийным убийцей-психопатом, полным решимости уничтожить все, что дорого его отцу. Возможно, это переломный момент для Энджи. Большой суровый лев, готовый оголить свое брюхо перед кем угодно. Перед Ястребом. Он тронут и огорчен одновременно; и какая-то больная часть его так чертовски счастлива. — Это не делает тебя слабым, — говорит Ястреб. — Это делает тебя человеком. Энджи не отвечает, и Ястреб не настаивает. Он сидит на стуле достаточно долго, чтобы его руки заледенели, и несколько раз выдыхает на них теплый воздух, чтобы восстановить кровообращение. Это ничего не значит, — просто они вдвоем в одном пространстве. Ничего, кроме небольшой компании человеку, который, вероятно, даже не хочет этого. Он не суетится, не прибирается и не спрашивает, нужна ли Энджи помощь. Он просто ставит стул на прежнее место и возвращает плюшевого Старателя на прикроватную тумбочку. — Оставь его себе, — говорит Ястреб. — Сейчас ты нуждаешься в нем больше, чем я. — Энджи снова не отвечает, но Ястребу достаточно и этого. Он уже собирается выскользнуть за дверь, но на полпути останавливается. — О, только не потеряй его. Он все еще много значит для меня. Энджи переводит взгляд с Ястреба на игрушку. Он отворачивает голову, но на этот раз отвечает. — Иди, или я выкину его.×××
Квартира его матери большая, пустая и куплена Комиссией, так что не воспользоваться ей было бы глупо. Большая часть мебели на месте, как будто мама взяла лишь самое необходимое и просто… ушла. Он почему-то думает, что это даже хуже. Ястреб понятия не имеет, куда она ушла и что сейчас делает; отвратительная часть его еще не готова это выяснить. Его тревоги тривиальны, по большому счету, но, тем не менее, это его заботы. Ястреб свободен, но не знает, как летать.×××
Жизнь продолжается, потому что так и должно быть. Люди возвращаются к своей работе, дети — в школу; винтик в системе, который должен продолжать вращаться, иначе они, в конце концов, докажут правоту Шигараки. Лига какое-то время будет зализывать свои раны, как и герои. Если бы Шигараки вернулся на завтрашний день, — они были бы не готовы, и это самое ужасное из всего возможного. У Ястреба никогда не было времени на караоке-бары и совместные ночи кино с его жизнью двойного агента, но он все равно понимает, что скучает по всякого рода мелочам. Потрясные рассветы и встречи, чокнутые стажеры, бегающие за кофе, бесплатные пончики на кухонном столе комитета. Так ли плохо тосковать по прутьям своей клетки?×××
— О, малыш, — произносит Ястреб, закрывая дверь ногой. — О тебе совсем не заботятся. В послеоперационной палате Энджи, как всегда, безупречно чисто; плюс-минус стопка бумаг на прикроватной тумбочке и свежие цветы на подоконнике. Конечно же его взгляд сразу устремляется на маленькую плюшевую игрушку Старателя, которая неподвижно сидит рядом с папками файлов и совершенно точно не выброшена. Ха. Взгляд, который он получает от Энджи, совсем не веселый. У Ястреба есть небольшое ощущение, что если бы его руки не были скованы гипсом, он бы его стукнул. — Из-за этого не стоит беспокоить персонал, — ворчит Энджи, ерзая на кровати. Ястреб отстраненно задается вопросом, как он может выглядеть таким красивым в обычной черной больничной робе. Хотя… довольно трудно не рассмеяться над его неряшливой бородой. — Ты похож на лесоруба. — Ц. Зачем ты вернулся? — Физиотерапия. — Ястреб указывает себе за спину. — В корпусе «Б». Решил заглянуть и… боже, не могу свыкнуться с этой бородой. Хотел бы я, чтобы и у меня такая же отросла. Энджи трется щекой о плечо и пыхтит. — Я не любитель, но гипс снимут только через два дня. — Хочешь, сбегаю вниз? Могу захватить для тебя бритву. — Нет, — прямо заявляет Энджи. — О, да ладно, ты мне не доверяешь? — Ястреб поводит плечом и чувствует, как бинты натягивают кожу. — Похоже, чешется. Сейчас вернусь, никуда не уходи. — Ястреб, не на… Он не слышит остальную часть фразы. Поездка на лифте не занимает много времени, и Ястреб достает немного мелочи для кассира. Энджи остается там же, где он его и оставил, и на его лице румянец. Упс. — Не могу поверить, что ты это делаешь. — Честно говоря, я просто не могу на тебя смотреть, — лжет Ястреб с ухмылкой на губах. Энджи косится на него, и Ястреб открывает пластиковую упаковку бритвы. — Есть кружка? — Нет. Ястреб поворачивается на каблуках, следуя за взглядом Энджи. — О, уборная! Круто, круто, спасибо. Энджи ругается себе под нос, и Ястреб искренне смеется. Впервые за долгое время. Он находит кружку, стоящую у раковины, наполняет ее водой и щелкает крышкой нового крема для бритья, который купил. Ястреб возвращается в палату, несколько довольный тем, что теперь у него есть задача, оправдывающая его нахождение здесь. — Готов? Однако Энджи просто смотрит на него удивленным взглядом. — Твои крылья, — ни с того ни с сего заявляет он. Ястреб моргает и чувствует бугорки на спине под рубашкой. — А. — Ястреб снова моргает. — Да. На днях они стали сильно выпирать. Еще недостаточно большие, чтобы проделывать дырки в моей одежде, но это уже что-то. Энджи продолжает смотреть на него, погруженный в свои мысли. Ястреб пользуется его молчанием, чтобы опустить подлокотник кровати и махнуть рукой в жесте «подвинься». К его радости, Энджи слегка смещается влево. — Я думал… Энджи замолкает. — Что я соврал тебе? — Что ты сказал мне то, что я хотел услышать. — Я устал лгать, — произносит Ястреб, ставя кружку между своих бедер. — В основном. Энджи приподнимает брови, и Ястреб пытается вспомнить, когда он был так близок к Энджи. Может, после нападения высококлассного Ному, когда Старатель истекал кровью у него на руках. Это сладостно-горькая мысль. — Больно? Что, заново отращивать крылья? — Все время, — легко отвечает Ястреб. Он показывает баночку крема для бритья. — Хорошо? Энджи смиренно вздыхает и на мгновение закрывает глаза. Ястреб воспринимает это как лучшее одобрение, которое он может получить. Он старается унять дрожь в руках и макает край полотенца в кружку. Когда он снова поднимает взгляд, Энджи смотрит прямо на него. Ястреб колеблется. Что-то вроде действительно ли я как следует обдумал то, что собираюсь делать. Но когда вода капает на простыни, он рывком возвращается к реальности и промакивает челюсть Энджи полотенцем, а затем размазывает по ней крем для бритья своими пальцами. — Не хотел беспокоить родных? — предполагает Ястреб. Он пытается отвлечься от того, какой Энджи теплый под его пальцами. Его борода жесткая и колючая, и Ястребу приходится физически заставлять себя не дрожать. — Они не заходили, — отвечает Энджи. Ястреб хмурится, но тот продолжает. — Дети вернулись в школу, а Фуюми снова преподает. — Уже? Я думал, что Шото сильно потрепали? — Он быстро поправился. Никаких внутренних повреждений. — Энджи добавляет тихое «слава богу», и Ястреб мычит в знак согласия. — Я думал, что у UA сейчас недостаточно персонала, чтобы следить за общежитиями? — Так и есть. Рей заботится о детях. Все бабочки, что порхали у Ястреба в животе, исчезли. Съежились и вырвали все его внутренности. Реальность — жестокая штука. Ястреб сохраняет легкий тон голоса и вытирает пальцы о влажное полотенце. Он проводит бритвой по щеке Энджи в первый раз. Звук резкий и колкий, и даже погруженный в себя он навсегда запомнит этот момент. Он ополаскивает бритву в кружке. — О, хорошо. Я рад, что твоей жене лучше, по крайней мере. — Бывшей, — отвечает Энджи. Ястреб делает паузу, прямо перед тем, как еще раз провести бритвой по его коже. — А? Энджи смотрит в потолок, и Ястреб аккуратно бреет участок от щеки к шее. — Мы развелись год назад. Ты, возможно, уже знаешь. Ястреб уже знает, что попадет в ад. Его желудок переворачивается. В плохом смысле. В ужасном, отвратительном, очень не геройском смысле. — О, — выдыхает Ястреб. Он прочищает горло и пытается отодвинуться немного назад, чтобы не дышать Энджи в лицо. — Мне жаль. — Это было правильным решением. Ястреб кивает. Он бреет следующий участок, промывает бритву и повторяет действие. Энджи такой невероятно теплый. Ястреб даже не прикасается к нему, но все равно чувствует тепло его тела, исходящее от него, как от костра. Трудно не поддаваться этому, и Ястребу приходится использовать всю свою силу воли, чтобы не напрягаться в штанах. Энджи наблюдает за ним, и от этого становится только хуже. Ястреб снова промывает бритву, вытирает ее о полотенце и приступает к бритью шеи. Энджи сглатывает, и движение его кадыка граничит с эротикой. Внезапно становится трудно дышать. Как будто его легкие снова в огне. — Кто-нибудь… — начинает Энджи, но снова замолкает. И не продолжает. Ястреб тщательно бреет участок кожи над верхней губой. — Если за тебя говорят наркотики, то можешь не спрашивать. — Это не так. — Энджи ждет, пока он снова промоет бритву, а затем выдыхает. — Есть какие-нибудь новости о Тойе? Вопрос ранит. Причиняет боль. Этот человек сжег его до костей, заставил почувствовать запах собственной плоти, плавящейся вдоль его позвоночника, и искалечил его на всю оставшуюся жизнь. Но он первенец Энджи. Ястреб может это понять. — Пока нет, — отвечает Ястреб. — Мне жаль, Старатель. — Нет. — Энджи снова закрывает глаза, и Ястребу становится больно за него. Правда. — Мне жаль. Ястреб отводит бритву в сторону прямо перед тем, как она коснется левой щеки Энджи. — За что? — За то, что он сделал с тобой. За то, что я создал. Ястреб цокает языком и раздраженно прикладывает бритву к челюсти Энджи. — Черт возьми. Сколько еще раз мы собираемся возвращаться к этому разговору? — Ястреб. Серьезно. — Он сделал свой выбор, — скрипит зубами Ястреб. — А я сделал свой. Жизнь раздает тебе карты, и ты играешь в свою собственную гребанную игру. Вот и все. Энджи вздыхает. Ястреб отвлекается на чистку бритвы. — Я не могу понять, почему ты каждый раз возвращаешься. Ястреб поднимает взгляд. Воздух в палате кажется спертым и дрожащим, как будто мир может в любой момент уйти у них из-под ног. Ястреб буквально ходит по лезвию бритвы, но все еще не умеет летать. Он улыбается и кивает головой в сторону игрушки Старателя. — Я думал, что это очевидно. На мгновение Энджи выглядит разочарованным. Ястреб не уверен. Его все еще сложно читать, даже после стольких лет. — Восхищение героем. Ястреб вздыхает. Его горло начинает чесаться, а спина болит от долгого сидения в одном положении; он знает, что действие его лекарств скоро закончится, и он так боится быть уязвимым. Вероятно, как и Энджи. Ястреб не может сказать всей правды, но он не станет лгать. — Нет. — Он бреет оставшийся участок на шее Энджи, а затем кладет бритву в кружку. — Мы оба через многое прошли. Я не думаю, что мы должны справляться со всем этим в одиночку. Энджи смотрит сквозь него. Боже, в детстве Ястреб отдал бы что угодно, чтобы оказаться так близко к великому Старателю. Чтобы увидеть всю синеву его глаз. Энджи понижает голос почти до шепота, но его баритон такой глубокий, что Ястреб не уверен, взаправду ли это. — Ты одинок? Это ранит. Ястреб поджимает губы и трет пальцы о влажное полотенце. — Ты — все, что у меня когда-либо было. Энджи не отвечает. Ястреб вытирает с его лица остатки крема для бритья и оставшиеся на коже волоски. Теперь, когда он полностью чист, Ястреб пытается слабо улыбнуться. — Ну вот. Энджи поднимает одну из своих загипсованных рук, но прерывает движение. — Спасибо. Ястреб собирает все принадлежности для бритья и старается разрядить обстановку: — Не мог допустить, чтобы ты предстал в таком беспорядке перед репортерами. Я знаю, что они просто умирают от желания попасть сюда. — Пара из них уже пробралась. — Да ладно? — Я сделал заявление, — говорит Энджи, немного выгибая спину, и есть что-то в этом такое сексуальное… тьфу ты, прекрати. — Герои еще в строю. Ястреб пытается улыбнуться. На секунду он раздумывает, не снять ли повязки со своих щек, чтобы была возможность свободно улыбаться, но решает этого не делать. — Сколько времени займет? — Неделя постельного режима и еще неделя физиотерапии. — Тогда я вернусь, — отвечает Ястреб, и Энджи даже не спорит. Ястреб указывает на игрушку на прикроватной тумбочке. — Оставь этого парня. Он хороший слушатель. Энджи закатывает глаза, но и с этим не спорит. Ястреб устал от ложной надежды, но покидает больницу с бурлящим адреналином в крови. Он забирает бритву с собой, потому что по самой своей сути он все еще больной.×××
Теперь, когда он знает, что семья Тодороки слишком занята для визитов, Ястреб старается посещать больницу немного чаще. Пару дней он читает Энджи его документы, а когда Энджи снова может пользоваться руками, Ястреб сидит рядом и наблюдает, как тот читает сам. Напарники Энджи заглядывают время от времени, чтобы отчитаться и поздороваться, но не считая случайной медсестры, в палате довольно тихо. Энджи не просит Ястреба уйти и не спрашивает, почему тот продолжает оставаться рядом.×××
— Это было быстро, — бормочет Энджи. Сейчас полдень. Окна в палате открыты, и Энджи сидит в постели, просматривая отчеты на своем планшете. Теперь, после всех операций, Энджи лечат причудами каждый день, и это абсолютное облегчение — видеть, как Старатель становится более похожим на себя. — Продавщица еды на вынос узнала меня. — Ястреб поднимает указательный и средний пальцы в знаке мира. — Позволь мне перейти к сути дела… я этого совершенно не одобряю. Я бы никогда не стал пользоваться своим статусом. — Ты все еще нравишься людям? — прямо спрашивает Энджи. Ястреб знает, что он говорит искренне, и это заставляет его смеяться так сильно, что становится больно. Его смех заканчивается кашлем, и Энджи вытягивает руку, чтобы выхватить у него пакет с едой. — Знаешь что, заткнись. — Нет-нет, я тоже был удивлен, — усмехается Ястреб. — Я думаю… что еще остались понимающие люди. Не все, но они есть. Энджи принимает это к сведению. Он ломает палочки для еды и передает Ястребу его коробочку. Тот подтаскивает свой привычный стул голеностопом. — Когда снимут повязки? Ястреб замирает. Глаза Энджи пронзают его насквозь, и Ястреб садится очень медленно, не забывая о своих недавно оттопыренных крыльях. — Эм… — Технически, его ожоги зажили. Он просто не уверен, готов ли к тому, чтобы Энджи увидел весь причиненный ему вред. — Скоро. Энджи принимает этот ответ за чистую монету, и Ястреб старается просто наслаждаться их небольшой компанией друг друга. Так ли ужасно, что он наслаждается этим? Так ли плохо, что Ястреб с нетерпением ждет встречи с Энджи в месте, где он не сможет убежать от него? Что он счастлив находиться с ним рядом в одной комнате, не беспокоясь о поджогах, жучках или злодеях, врывающихся в окно? Возможно. Но сейчас, именно в этот момент, это не его работа. — Эти отчеты — настоящая катастрофа, — ворчит Энджи. Одной рукой он листает папку, а другой ест лапшу. Как ему удается делать это так грациозно… Ястреб понятия не имеет. — Люди думают, что на улицах царит полнейшая свобода действий только потому, что мы под домашним арестом. — У бедного Джинса забот по горло, — соглашается Ястреб. — Мне не вернут геройскую лицензию, пока не докажу, что годен к работе. Тебе тоже? — К сожалению. — Тебе сказали, каковы прогнозы на восстановление? — Я удивлен, что ты этого еще не знаешь. — Эй. — Ястреб хрипло смеется. — Я не брожу тут, издеваясь над твоими врачами. — Восемьдесят процентов, — отвечает Энджи. — В лучшем случае. Я никогда не смогу разжечь свой огонь до прежнего уровня. — Иначе легкое сгорит. — Ястреб хмурится. Энджи хмурится в ответ. — Так мне сказали. Ястреб хмыкает и потирает свой забинтованный подбородок. — Ну, раньше никакие цифры тебя не останавливали. Ты же не выбрал имя Старателя, потому что предпочитаешь сдаваться, не так ли? — А кто сказал о том, чтобы сдаться, — бормочет Энджи. — Вопрос лишь в том, сможем ли мы остановить Шигараки, когда он выкинет очередной трюк. Ястреб играет с золотой цепочкой на своей шее, накручивая ее на палец, и задумчиво смотрит на такой уже знакомый кафельный пол. — Он как заряженный пистолет. — Ястреб сводит брови к переносице. — Направленный прямо на нас. Мы не можем предугадать, когда он нажмет на курок. — Если дело дойдет до битвы, я сделаю все возможное, чтобы восьмидесяти было достаточно, — скалится Энджи. Трудно не улыбнуться в лицо такому профессионализму. — Фу, мне нужен мой спортзал. — Еще одна неделя, приятель. — Ястреб закидывает ноги на край больничной койки Энджи и растекается по стулу, утыкаясь носом в один из отчетов, которые принесла Жжение. — Ты на финишной прямой. — Прекрати, — ворчит Энджи, но не скидывает его ноги с кровати. — Что насчет тебя? Что случилось с твоим агентством? Рот Ястреба кривится в хмурой гримасе, и он трет губы рукавом. — Развалилось вместе с Комиссией. На самом деле, оно не было моим. В газетах нет моего имени. — Хочешь вернуть его? — Скорее нет. — Ястреб потирает подбородок с задумчивым выражением на лице. — Я никогда не хотел управлять агентством. Энджи приподнимает бровь, глядя на него, и отставляет свою коробочку с лапшой в сторону. — А чего ты хотел? Быть прямо здесь, думает Ястреб. Работать на тебя. — Свободы, наверное, — размышляет он. — Выбирать, кому подчиняться. За кого сражаться. Энджи изучает его. Ястреб чувствует себя отвратительным только потому, что это заводит его; это неправильно, независимо от того, что он ничего не может с собой поделать. Он провел столько лет, задаваясь вопросом, каково это, когда Старатель смотрит на тебя, и даже сейчас он все еще не может к этому привыкнуть. — Ты не обязан оставаться. Здесь, в больнице? В обществе героев? Или в Японии? Нет, не обязан. — Я сказал выбирать, — усмехается Ястреб. — А не то, что я никогда не хотел стоять на коленях. Зрачки Энджи слегка расширяются, затем взгляд становится свирепым; так приятно снова видеть его пламя, даже если после этого их отчитывают за срабатывание пожарной сигнализации.×××
Когда Ястреб возвращается в квартиру своей матери, он снимает бинты один за другим. Он не стыдится. И не прячется. Не то чтобы люди уже не видели его без этих повязок. Просто… Энджи пока не должен знать. Не тогда, когда они… боже, что они делали? Налаживали отношения? Они делали это и раньше. Ястреб думал, что у него есть все, о чем он когда-либо мечтал, когда Энджи соглашался пообедать с ним или обсуждал дела по телефону. Но теперь Энджи смотрит на него. Не как на надоедливого парнишку, не как на коллегу или героя. Как на человека. Как на друга. Он неуравновешен. Ястреб знает, что он неуравновешен… он познал боль, черт возьми, так много боли каждый гребанный день. Его спина, его руки и глотка горят днем и ночью; ноющая боль преследует его, как кошмары, от которых он просыпается весь в поту. Ястреб один в этой квартире. Ни работы, ни родителей, ни даже Комиссии, которая указала бы ему неправильное направление. Половина его друзей мертвы. Другая половина борется со своими собственными травмами. И вот он, пользуется госпитализацией своего героя, чтобы провести время с Тодороки Энджи. Ад, думает он. Я попаду в ад. Ты влюблен, говорит в нем все остальное. И ты это знаешь.×××
Энджи скоро выпишут. Он может двигать руками, поворачивать их и сгибать, как и до травмы; врачи довольны пересаженным легким и прогрессом его приживания (по крайней мере, это то, что слышал Ястреб), и это отличные новости. Крылья Ястреба отросли настолько, что теперь ему снова приходится прорезать дыры в своей верхней одежде. Энджи отправят домой отдыхать и восстанавливаться, и скоро (со временем) общество вернет двух своих лучших героев в строй. Ястреб испытывает по этому поводу двоякие чувства. На его спине уже достаточно перьев, чтобы он смог понять, что Энджи спит, еще до того, как откроет дверь. Ястреб чувствует его ровное дыхание. Ничего, кроме вибраций, что будоражат воздух. Ястреб настолько ужасен, что входит в палату и закрывает за собой дверь так тихо, как только может. Он снова купил еду на вынос (на что Энджи совершенно не жалуется, поскольку больничная еда мало чем отличается от помоев в канаве); он ставит пакет на свой привычный стул. Похоже, что Жжение принесла еще больше документов. Ястреб замечает две стопки: одну, с которой Энджи уже, судя по всему, разобрался; и вторую за ней, но более беспорядочную. Но это не то, что привлекает его внимание. Сейчас Энджи поправляется, и взору Ястреба открылись его новые шрамы на руках. Послеоперационные швы были сняты, — теперь он может видеть припухшие красные линии там, где они были наложены. Все синяки практически сошли, осталось лишь несколько коричневато-фиолетовых пятен под краями рукавов. Ястреб замечает хирургический шрам, спускающийся вниз между грудными мышцами, и еще один под пересечением лацканов больничного халата. Этот шрам выглядит наиболее зажившим, хотя на него все равно больно смотреть. Самые страшные шрамы всегда лежат под кожей. Ястреб чувствует, как его собственные ошибки давят ему на плечи. Я должен был привести к тебе Даби. Он никогда не забудет умиротворенное выражение лица Энджи, когда тот спит. У него снова отросла щетина; колючие волоски над верхней губой переходят в старый шрам, который тянется по левой стороне его лица. Ястреб хотел бы, чтобы его раны выглядели так же красиво, как и у Энджи. — Красавчик, — бормочет Ястреб. Энджи не шевелится. Как он слышал, тот усердно занимается физиотерапией. Он выглядит усталым, как и все остальные в нынешнее время. Сердце Ястреба сжимается, будто крепкий кулак сдавливает его грудную клетку. Этот человек так отличается от героя, которого он боготворил в детстве. Он задается вопросом, насколько хреново то, что этот Старатель начинает нравиться ему больше, чем какой-то вымышленный герой. Может быть, это отголоски его проблем с папашей, а может, синдром спасателя; возможно, ни то, и ни другое. Ему плевать. Ястреб садится на край кровати, рядом с бедром Энджи. Простыни шуршат, и он задерживает дыхание, наблюдая, проснется ли Энджи. Тот не шевелится. Вопреки здравому смыслу, Ястреб протягивает руку, чтобы коснуться верхней части шрама на его руке. Всего одним пальцем. Энджи теплый, живой, и когда-то, всего месяц назад, это все, за что Ястреб молился. — Про тебя все еще говорят ужасные вещи, — шепчет он. — Не хочу, чтобы ты это видел. Я бы хотел, чтобы тебе позволили спокойно оплакать потери. — Он слегка проводит указательным пальцем вверх по шраму и вдоль вены на руке Энджи. Его рука, покрытая светло-красными волосками, все такая же сильная и мускулистая, как и всегда. — Я так долго пробыл в клетке. Теперь же я хочу удержать в ней тебя. Я отвратителен? На кардиомониторе Энджи ничего не меняется. Ястреб шевелит теми немногими перьями, что успели отрасти. Если он закроет глаза, то сможет почувствовать кровь в венах Энджи. Биение его сердца, расширение его легких. Поддавшись ужасному порыву, Ястреб наклоняется вперед. Если завтра все встанет на круги своя, — если Энджи вернет себе звание Номера Один и поведет героев в новую эпоху войны, — Ястреб, по крайней мере, хочет сохранить это воспоминание. Он с радостью умрет, воспроизводя его в памяти. Ястреб прижимается губами к виску Энджи. Кожа под его губами упругая. Он непринужденно вдыхает. Энджи так хорошо пахнет: густо, мужественно и натурально. Ястреб целует его только один раз, но как только начинает отклоняться назад, Энджи обхватывает его шею сзади своей ладонью. Ястреб удивленно пищит; глаза Энджи открываются. Его тело покалывает от адреналина, и Ястреб замирает в ужасе. Энджи выглядит таким же ошеломленным. Его рука обжигает сквозь бинты на шее, — это больно, но не настолько, — и Ястреб трясется от переизбытка эмоций. Это действительно может быть его погибелью. — Я… — задыхается Ястреб. — Прости. Выражение лица Энджи совершенно непроницаемо. Он смотрит перед собой в безмолвном шоке, выдыхая в нескольких дюймах от чужого лица; его дыхание настолько горячее, что может пойти пар. Ястреб чувствует, будто весь мир рушится у него под ногами, а он даже не может бежать. Все кончено. Но… Энджи просовывает пальцы под бинты на его шее; когда Ястреб чувствует прикосновение кожи к коже, его передергивает. Энджи тянет его на себя. Резко дергает с восстановившейся силой в руках и направляет Ястреба прямо к своим открытым губам. Ястреб тяжело дышит, его короткие перья на спине тянутся вверх, дергая за рубцовую ткань; он даже не может осознать, насколько это больно. Все его тело онемело. Рука у Энджи такая большая, что тот может обхватить ладонью половину его лица. Ястреб отводит часть бинтов в сторону, чтобы Энджи мог поцеловать его должным образом, что тот и делает. Он действительно, физически, на самом, блять, деле целует Ястреба, как будто ему шестнадцать и они находятся под школьной трибуной. Его горячие губы целуют уверенно и настойчиво, и Ястреб может только мысленно сетовать на дурацкие бинты, из-за которых он не чувствует щетину Энджи на своей коже. Ястреб понятия не имеет, что за звук он издает. Жалкий и слабый: тот вырывается прямо на выдохе. Он опирается рукой на подлокотник кровати и наклоняет голову под более удачным углом. Его желудок переворачивается, когда язык Энджи касается его верхней губы. Что происходит? Что, черт возьми, происходит? Какого хрена… — Ты сумасшедший, — бормочет Энджи. — Я знаю, — хрипит Ястреб в ответ. Его сердце бьется так быстро, что он едва слышит, а рука, лежащая на подлокотнике, неконтролируемо дрожит. Ястребу приходится полагаться только на рефлексы, потому что свой мозг он точно потерял. Он не знал, что Энджи может целоваться так решительно. — Ты… — начинает Ястреб, но его душа резко вылетает из тела, когда он слышит стук в дверь. Энджи напрягается, и Ястреб слетает с кровати, пытаясь стащить еду со стула и сесть до того, как войдет врач. — Тодороки-сама, — приветствует доктор, размахивая планшетом. — Вы готовы к своему последнему исцеляющему сеансу? Энджи переводит взгляд с Ястреба на врача. Ястреб может благодарить лишь судьбу за то, что половина его лица закрыта, потому что оно абсолютно точно в огне. — Извините, я, пожалуй, пойду. — Ястреб ставит пакет с едой рядом с плюшевым Старателем. — Эм, я купил суп, если тебе интересно. Хотя он, наверное, уже остыл… — Приходи завтра, — говорит Энджи. Ястреб кивает, небрежно машет доктору и покидает палату еще до того, как Энджи успевает спустить ноги с кровати и встать. Ястреб идет по коридору совершенно спокойно, как и обычно, пока не доходит до задней части парковки. Затем он обхватывает голову руками и беззвучно кричит.×××
Ему требуется целый день, чтобы переварить то, что произошло. Джинс и Руми присылают ему голосовые сообщения, но он не может найти в себе силы прослушать их. Еда, которую мама оставила в своем холодильнике нетронутой, наконец-то испортилась, но выбрасывать ее сейчас слишком хлопотно для него. Ястреб с трудом собирает волю в кулак, чтобы заказать доставку. Он ест на котацу и слушает, как его собственный мозг борется сам с собой. Какого хрена ты это сделал. Ты все выдумываешь. Этого не могло произойти. Нет, нет, он ПОЦЕЛОВАЛ тебя. Его сердце подскакивает к глотке. Ястреб прикрывает рот рукой и недоверчиво смеется. Звук эхом отражается от высоких потолков. Той ночью единственным его утешением становится осознание, что Энджи не оттолкнул его.×××
Легче ни на что не надеяться. Смотреть на полупустую кружку и чувствовать себя совершенно нормально. С этого момента все будет по-другому. Несмотря ни на что, общество изменится, будь то к лучшему или же худшему. Ястреб медлит. Он смотрит на свое отражение в зеркале, — на свои наполовину отросшие крылья и плохо сидящую одежду, — и решает выйти из дома, не перебинтовывая шрамы. Он уже запомнил дорогу на такси до больницы. Три светофора, налево, направо и несколько знаков «Стоп». Ястреб цепляет пальцем застежку своих часов, щелкая ею взад-вперед, чтобы заполнить тишину. Это первый раз, когда Энджи попросил его вернуться. Ястреб расплачивается с таксистом и делает решительный вдох. Остынь, остынь, остынь. Веди себя хладнокровно. Ястреб прокладывает свой обычный маршрут к палате Энджи. Он машет администратору приемной и поднимается на лифте на пятый этаж. Он останавливается на третьем и четвертом, прежде чем добирается до этажа Энджи. Ястребу кажется, что он вот-вот умрет от волнения. Он останавливается в конце коридора. Его короткие крылья трясутся за спиной, и Ястреб крепко прижимает их к себе. Он чувствует дыхание Энджи. Он наконец-то за пределами палаты. Ястреб быстро сворачивает за угол и видит крупный силуэт Энджи возле стойки медсестры. Он чувствует себя неопровержимо счастливым, снова увидев Старателя в гражданской одежде. Ястреб открывает рот, чтобы окликнуть его, но затем чуть не откусывает себе язык. С ним Рей. Ее маленькая ладонь лежит на его руке. Она выглядит уставшей, но все такой же прекрасной, какой Ястреб ее и помнит. Рей переводит взгляд с Энджи на медсестру и говорит что-то вполголоса. Ястреб чувствует, как в его животе все горит, когда замечает руку Энджи, нежно покоящуюся у нее на спине. Он разговаривает с ней очень мягко. Затем что-то говорит медсестре и снова смотрит на Рей. Она улыбается ему. Даже если Энджи сказал, что они в разводе, они все равно выглядят, как муж и жена, стоя вот так бок о бок. Я идиот, думает Ястреб. Я такой гребанный идиот. Энджи оборачивается, но Ястреба уже нет. Все, что нужно, это спуститься по коридору и выйти к аварийной лестнице. Он поднимается на крышу, открывая дверь плечом здоровой руки, и хватает ртом воздух. На улице пасмурно. Серый свет режет глаза, и Ястреб, спотыкаясь, идет к краю крыши; он хватается руками за перила и инстинктивно двигается вперед, чтобы перепрыгнуть через… Но его короткие крылья подергиваются в предупреждении, и Ястреб замирает, занеся одну ногу над перекладиной. Шестью этажами ниже земля смотрит ему прямо в лицо. И хуже всего то, что это не кажется ему чем-то ужасным. Ястреб карабкается обратно и давится сухим всхлипом. Он сидит, прислонившись спиной к перилам, и дышит, считая в уме, пока с глаз не сходит пелена влаги. Когда его сердце перестает сжиматься, а руки — трястись, он спускается с крыши по лестнице и весело машет на прощание администратору приемной.×××
— Да, я понял, — говорит Ястреб. Телефон зажат у него между плечом и ухом; он шлепает папкой по кухонному столу своей матери с громким хлопком. — Спасибо за дополнение. Я, э-э… постараюсь взглянуть. — Это просто чтобы занять голову, — отвечает Джинс. — Решил, что тебе скучно сидеть без дела целыми днями. — О, ну у меня сейчас очень захватывающая жизнь. Ем, сплю и молюсь, чтобы вернули кабельное. — Прости нас за то, что заняты более важными делами. — Это была шутка, чувак. — Я знаю, — поддразнивает Джинс. — Ты слышал, что Старатель-сана выписали из больницы? Ястреб проводит пальцами по губам. — Правда? — Мм. Странно, что ты не знаешь, учитывая, что тебя заметили выходящим из такси в день его выписки. Бля. — Эм. Ты случайно не знаешь кого-нибудь, кто может скрыть эти фото? — Уже сделано. — Я твой должник, Би Джей. — Ястреб постукивает пальцем по подбородку. — Как насчет минета? — Заманчивое предложение, но не думаю, что я тот, кому ты должен это предлагать. Ястреб садится за кухонный стол и вздыхает. Сегодня он не открывал окна, — на самом деле уже пару дней, – и из-за этого комната кажется темной и мрачной. — Все сложно. Скоро пройдет. На следующей неделе я начинаю тренироваться для медосмотра. Джинс издает скептический звук на другом конце провода. — Ты пришел в себя? — Я завязал с обезболом. Просто несколько приступов боли, ничего страшного. — Не торопись. Мы отлично держимся. — Герои не должны лгать, — усмехается Ястреб. Он практически слышит, как Джинс закатывает глаза. Они прощаются, и Джинс говорит ему быть осторожным, потому что джинсовая ткань может растягиваться только до… Ястреб вешает трубку, прежде чем тот успевает сменить тему. Он кладет телефон на стол, вздыхая, и проводит пальцем по треснувшему экрану. И игнорирует звонок с неизвестного номера.×××
Ястреб не любит заходить в комнату своей матери, поэтому решает закрыть дверь и отгородиться стеной, сохранив комнату как капсулу времени. Он еще не разыскивал маму и не совсем готов к этому. Ему проще было спать на диване или под котацу. Большая часть его вещей все равно сложена на нижнем этаже (документы от Джинса, его кофейная кружка, лекарства, беспорядочная куча одежды), так что он больше не поднимается наверх. Шрамы сегодня чертовски сильно чешутся. Из-за этого Ястреб практически ничего не сделал. Он прижимается щекой к котацу и просто пережидает дискомфорт. Кабельное вернули, но он сразу же выключил новости. Показывают все то же депрессивное дерьмо: больше смертей, больше ограблений, больше скептиков, пытающихся разоблачить героев. В каком-то смысле они это заслужили. Но многие его друзья погибли, защищая этих скептиков. Ему снятся кошмары о Даби. О руках, сжимающих его горло, и запахе собственной кожи. Это как еще один диск в проигрывателе, еще одно беспорядочное воспоминание в его памяти. Твайс, его отец, а теперь еще и это. За исключением того, что прошлой ночью ему приснилась больница. Он сидел боком на кровати Энджи, целуя его вновь и вновь. Это хуже ночного кошмара. Смущение чуть не поглотило его заживо. Ястреб поднимает голову, когда слышит стук. Не очень громкий. Почтальон обычно приходит по вторникам, и это точно не Руми, — она снова патрулирует улицы. Ястреб хватает худи с дивана и набрасывает ее на голову, прежде чем подойти к двери и встать на мысочки, чтобы посмотреть в глазок. Это… о нет. Ястреб в панике натягивает капюшон. Он спускает слишком большие рукава до запястий и щелкает замком, рывком открывая дверь, которая останавливается цепочкой. — Что за… блять. — Ястреб закрывает дверь, снимая цепочку, и снова открывает дверь. — Что ты здесь делаешь? Энджи в гражданской одежде: обычная рубашка на пуговицах, темные брюки и длинное пальто. Он выглядит прекрасно… почти снова нормально. По нему и не скажешь, что всего несколько недель назад он боролся за свою жизнь. Ястреб чувствует, как его сердце уходит в пятки. — Я… — начинает Энджи. Поразительно видеть, как он не находит слов. Он на мгновение топчется на коврике возле двери, а затем лезет в карман. — Я думал, что ты вернешься, так что… Он вытаскивает плюшевую игрушку из кармана. Ястреб абсолютно забыл, что оставил ее. Энджи проделал весь этот путь, чтобы вернуть дурацкую игрушку. Его глаза обжигает, и он быстро моргает, чтобы избавиться от этого ощущения. — А… — Ястреб прочищает горло. — Эм. Спасибо, приятель. Я ценю, что ты вернул его. Энджи не отдает игрушку сразу, будто ему еще есть, что сказать. — Ты не отвечал на звонки. — Я не знал, что ты звонил. — Джинс дал мне твой адрес. — Я вижу. Боже, как это неловко. Энджи, наконец, кладет игрушку в протянутую ладонь. Ястреб забирает ее и отворачивает голову, скрываясь от взгляда Энджи. Это спорный момент: Ястреб знает, что тот все еще может видеть часть его лица. И шрам, который тянется вверх по подбородку на его правой щеке. Ястреб все равно пытается его скрыть. Энджи все еще не двигается. Он единожды бросает взгляд в квартиру Ястреба (квартиру его матери), а затем снова смотрит на него. — Ты живешь здесь один? — Ага. — Хочешь… Ястреб громко стонет. Он проводит рукой по лицу и резко вздыхает. — Я… ладно. Я не могу этого вынести. Послушай, я… я не должен был тебя целовать, и мне правда жаль. Но я просто… не надо, хватит, не смотри на меня так. Энджи хмурится. Он загораживает собой весь дверной проем. Устрашающий, как и всегда, но сейчас какой-то другой. — Поэтому ты не вернулся? — Поэтому я вернулся, — огрызается в ответ Ястреб, а затем прикусывает губу. Энджи вскидывает брови, и Ястреб прижимает игрушку к груди, будто это защитит его. — Послушай, я не знаю, то ли ты самый тупой человек на планете Земля, то ли это я все это время говорил на разных языках, но я думаю, что был болезненно и смущающе очевиден в своих чувствах к тебе. Энджи смотрит вниз на игрушку, затем снова на Ястреба. — Ты случайно не забыл, что я ответил на поцелуй? Или у тебя избирательная память? Ястреб вспыхивает смесью эмоций. Он обнажает зубы и рявкает, указывая на Энджи пальцем. — Прекрати! Перестань… давать мне надежду. Я видел тебя с Рей, я видел, как ты смотрел на нее… Энджи озадаченно отступает назад. — Рей? Какое она имеет отношение к… — Я понятия не имею, что происходит в твоей семье, но думаю, что если у тебя есть шанс быть счастливым с матерью твоих детей, то ты должен… должен воспользоваться им, — заявляет Ястреб. Энджи пристально смотрит на него. Он моргает один раз, а затем делает шаг вперед. Ястреб пятится назад в квартиру, и Энджи закрывает за собой дверь. — Черт возьми, Ястреб. Ты вообще слышишь себя? — Громко и ясно, приятель. Убирайся, пока я не заставил тебя. Энджи щипает себя за переносицу и вздыхает. Это выводит Ястреба из себя еще сильнее, и он расправляет крылья за спиной, чтобы казаться больше. — О, прекрати это. Я люблю Рей, но не так, как ты думаешь. Ястреб замирает. Он немного сдувается и опускает крылья. — Что? Энджи тоже понижает голос. — Это… ладно. Нам обоим понадобилось какое-то время, чтобы понять это. Она должна была подписать мои документы о выписке, поэтому и была там. — Энджи смотрит в пол, как будто… как будто он, вау, смущен? — Я хотел забрать тебя к себе домой… Что ж, блять. — Меня? — недоверчиво переспрашивает Ястреб. Энджи вздыхает, но в его голосе больше нет злости. Он снимает обувь, а затем подходит прямо к Ястребу, стягивая капюшон с его макушки. Тот спадает ему на шею, и крылья Ястреба трясутся, когда Энджи гладит его по затылку. — Да. Я не такой тупой, а ты не так уж и неочевиден. — Пауза. — Ты постригся. Ястреб прочищает горло, и ему становится немного жарко. Широкие и неуклюжие пальцы Энджи пробегаются по его андеркату. — Д-да. Из-за, э-э. Операции. Энджи выдыхает через нос, а затем кивает головой. — Иди сюда. Ястреб роняет игрушку Старателя и шагает прямо в его объятия. Энджи сжимает его так крепко, что хочется заплакать. Он силен, даже несмотря на все перенесенные операции и недели, проведенные в постели. Он все еще сильный и живой. Черт возьми, он так хорошо пахнет. — Было тяжело, — хрипит Ястреб. — Я знаю. — Ты должен знать, что… что это нечто большее, чем просто восхищение героем. Старатель, я… я буду следовать за тобой, пока не останется больше дорог. Энджи прижимается щекой к коротким пушистым волосам Ястреба. То же самое, что прижаться к его бьющемуся сердцу. — Ты не должен говорить такие вещи. Тебя возненавидят, а я больше не потерплю, чтобы мои ошибки сказывались на ком-то еще. — Я устал волноваться о том, что подумают люди. — Ястреб утыкается лицом ему в грудь. — А ты? Энджи приподнимает его за талию. Он на удивление нежен, хотя это может быть связано с его собственными травмами. Ястреб держится за него достаточно долго, чтобы тот преодолел расстояние до дивана и сел. Раньше он воображал о том, чтобы Энджи поднял его на руки. Когда он был наполовину глуп и гнался за мечтой, которая не была полностью его. — Да, — подтверждает Энджи. — Я устал от этого. Ястреб выпрямляется у него на коленях (о, он такой восхитительно большой), чтобы обхватить затылок Энджи руками, и тот тут же вовлекает его в поцелуй. Ястреб кладет обе ладони ему на лицо и стонет от ощущения шрама и щетины под своими пальцами. Он реален. Он реален. Энджи обнимает его за талию… это мило. Даже если становится тяжело дышать, это все равно бесспорно мило, и Ястреб поворачивает голову в другую сторону, чтобы снова возобновить поцелуй. И он не останавливается. Энджи позволяет ему держать свое лицо неподвижным, чтобы Ястреб целовал его так, как ему вздумается: закусывал его губы, оттягивал и прижимался губами к губам снова и снова. Поцелуй вскоре становится мокрым. Ястреб чувствует, где шрам Энджи пересекается с его губой. Это не выходило у него из головы в течение нескольких дней. Когда терпение Энджи иссякает, он поднимает руку, чтобы обхватить его сзади за шею и притянуть ближе. Желудок Ястреба переворачивается, когда язык Энджи скользит между его губ. Если Энджи и чувствует шрам на задней части его шеи, то не говорит об этом. Ястреб тянет его пальто вниз, и Энджи скидывает его с плеч. — Чего ты хочешь? — выдыхает Ястреб. — Чего ты хочешь от меня? Энджи целует его в уголок губ. Ястреб думает, что тот промахнулся, пока он не делает это снова. Он ненадолго закрывает глаза, когда Энджи целует его в челюсть. Его грудная клетка сжимается от этого. — Несколько вещей. — Озвучь их, большой парень. — Я хочу, чтобы ты называл меня по имени. Ястреб приоткрывает один глаз. Это не то, чего он ожидал, но его живот в любом случае наполняется бабочками. — Легко. — Я хочу, чтобы ты работал со мной. Второй глаз приоткрывается вслед за первым. Ястреб смотрит на Энджи сверху вниз и хмурится. — Если ты делаешь это, чтобы я присоединился к твоему агентству, то ты действительно недооцениваешь то, насколько я прост. Энджи закатывает глаза и опускает свои руки ему на талию, сжимая в знак упрека. Его руки такие большие, что кончики пальцев практически соприкасаются. — Как мой партнер, а не просто приятель. Серьезно, Ястреб. Уважай себя. — Я просто сказал! — Ястреб делает паузу. — Подожди, серьезно? — Я не могу справиться в одиночку. — Энджи слегка потирает пальцем место под его ребрами, и это заставляет все его внутренности дрожать. — Ты показал мне это. Ястреб криво улыбается и проводит большим пальцем по краю его шрама, прямо под губой. — Я уже сказал, что буду сражаться за тебя. Тебе нужно это в письменном виде? — Да, — отвечает Энджи, и Ястребу требуется некоторое время, чтобы понять, что он шутит. Ему требуется еще больше времени, чтобы осознать, что Энджи медленно запускает руку ему под худи. Толстовка закрывает большую часть его шеи, поэтому Энджи не может видеть шрамов на ней, но все равно зарывается туда носом. Нервы оголяют все его нутро, и Ястреб предупреждающе кладет руку Энджи на плечо. Тот останавливается. — Я хочу, чтобы ты съехал отсюда. Поехали со мной домой. Ястреб расправляет крылья и складывает их обратно, перевозбужденный от этих слов. — Я не могу продать эту квартиру. — Тебе и не нужно. Но это место душит тебя. Ястреб судорожно сглатывает. Он не расплачется, но чувствует, как его глотку снова обжигает. — Ха. Ты прав. Знаешь, ты умнее, чем кажешься. — Мм. — Еще условия? — Пошли со мной на свидание. Ястреб заходится громким смехом. Он наклоняет голову, чтобы оторвать Энджи от своей шеи, и смотрит прямо в синеву его глаз. Больше никакого льда. — Я только за. Энджи опускает глаза. Ястреб не может сказать, о чем тот думает, пока не чувствует, как рука снова дергает его за край толстовки. — Могу я увидеть тебя? Ястреб облизывает заднюю часть своих клыков. Он поджимает губы и просовывает пальцы между воротником рубашки Энджи и его шеей. — Только не принимай близко к сердцу. — Не могу обещать. Ястреб прочищает горло. Хорошо, ладно. Он поднимает руки над собой. Энджи смотрит на него еще мгновение, чтобы убедиться, что тот не передумал, но Ястреб просто выдерживает его взгляд. Он кивает, и Энджи стягивает с него худи вместе с футболкой под ней. Воздух холодный; он чувствует мурашки на своей коже. Самое худшее на спине, говорит он себе. Все в порядке, все хорошо… — Боже, — в ужасе бормочет Энджи. Ладно, это не то, на что он надеялся. — Прости, ожоги вроде как… все еще заживают. Я смогу сделать пластическую операцию на тех, что полегче, но… — Он схватил тебя, — перебивает Энджи. Его голос хриплый, и он поднимает руку, чтобы провести пальцами по шраму на его шее. — Это… Отпечатки рук. Да, он знает. Вокруг его горла и по краям подбородка тянется ожог, образуя линии там, где были руки Даби. Есть еще один чуть ниже, на шее, а также неровные пятна от ожогов на тыльной стороне его рук, вплоть до локтей. Большая часть его спины состоит из месива пересаженной кожи, но еще там можно рассмотреть несколько ожогов в форме подошв ботинок. Он, э-э, так думает. Он старался не вглядываться. — Огонь — моя слабость, — оправдывается Ястреб. — Я ничего не мог сделать. По крайней мере, большая часть его лица зажила нормально. Это маленькая победа. Энджи, похоже, пытается взять свой шок под контроль, но Ястреб все еще видит его неприкрытую ярость и чистую боль. — Это не просто раны. Это было… пыткой. — Постарайся не слишком задумываться об этом, — предлагает Ястреб. — Я большой мальчик. Со мной все будет в порядке. — Энджи осматривает его руки, ощупывая большими пальцами шрамы от ожогов. Ястреб фыркает, и ему становится очень жарко, когда взгляд Энджи падает на его пах. — Э-э. Ты отвлекся? — Нет, — отвечает Энджи. Его быстрая реакция помогает Ястребу справиться с тревогой. — Я предполагал… я знал, что ты не решался показать мне это. — Он осторожно проводит пальцем по шраму в форме отпечатка ладони на его шее, и Ястребу приходится приложить все усилия, чтобы не вздрогнуть. — Просто… последствия всех моих решений смотрят мне прямо в глаза. Ястреб подвергся пыткам, как и все остальные. Он не станет просто сидеть и притворяться, что это был несчастный случай. Это был его выбор и его плата за это. Попытка Энджи взять всю вину на себя — худший вид оскорбления. — Не переживай за меня, — настаивает Ястреб. — Что бы ты ни делал, просто… не жалей меня, черт возьми. Энджи берет его руку своей; его пальцы полностью обхватывают запястье. Ястреб наблюдает, как он расстегивает несколько пуговиц на своей рубашке, прежде чем прижать его ладонь к самому большому шраму на своей груди. — Не буду. Ястреб слегка улыбается. Энджи прижимается губами к его уху, и Ястреб наклоняется к нему, вслепую ощущая шрам под своими пальцами. Он такой глубокий; сложно представить, как его сердце было обнажено на операционном столе, открытое для взора любого из докторов. — Какая же пара из нас получилась. Энджи целует его в шею, затем ниже. Его рот такой горячий, что это возбуждающим образом заставляет Ястреба нервничать. Он больше не хочет беспокоиться обо всем мире, он просто хочет ощущать губы Энджи на своей коже. Рука Энджи находит его поясницу, и его сердце вдруг начинает биться еще чаще. Энджи снова целует его в обнаженное плечо, и Ястреб чувствует, как в штанах становится тесно. Это идеальный вихрь ощущений: жар бедер Энджи под его собственными, его наполовину расстегнутая рубашка, глубокая впадина его ключиц и… блять, он посасывает уязвимое место на его шее между шрамами в форме пальцев. Это горячо. — Ты в порядке? — спрашивает Энджи. Глубокий тон его голоса теряется в высоких потолках гостиной. — Да. — Ястреб проводит рукой вниз между грудных мышц Энджи. Он нереально мускулистый и большой, с плотной и крепкой грудью. И по-настоящему сильный, в отличие от тех парнишек, которые половину своей жизни только и делают, что крутятся вокруг зеркала. Ястреб даже не уверен, смог бы он оседлать его грудь, если бы захотел, — настолько Энджи широкий. — Так, э-э, у тебя есть какой-нибудь план? Потому что, мм, я мог бы сидеть вот так и целовать тебя весь день… только не удивляйся, если у меня встанет. Энджи сначала не отвечает. Однако он притягивает Ястреба ближе за поясницу, плотно прижимая его к своим бедрам, и Ястреб мычит от внезапного давления. Другая мозолистая рука скользит вверх по его бедру. Это вызывает дрожь по всему телу. — Прости, — бормочет Энджи. — Я давно хотел прикоснуться к тебе. — Он утыкается лицом в плечо Ястреба и просто размеренно дышит в таком положении некоторое время. Ястреб чувствует, как его сердце рассыпается на тысячу осколков. Давно, думает он. Давно, давно. Ястреб запускает пальцы сзади за воротник рубашки Энджи и впивается ногтями в его плечи. Он достаточно близко, чтобы почувствовать реакцию Энджи, и это… черт, это возбуждает. Ястреб откидывает его голову назад, чтобы снова поцеловать, и вздыхает с облегчением, когда тот рьяно поддается. Его крылья расправляются, когда Энджи поглаживает ладонью между ними, и он не находит в себе больше сил беспокоиться о шрамах. Ему так приятно. Он умоляет Энджи снять рубашку, что тот и делает. Ястреб наклоняется вперед и чувствует, как он тверд в своих брюках; это похоже на огромную порцию адреналина. К черту все, они сделают это здесь. — Ложись, — просит Ястреб. Энджи подчиняется, уводя его за собой. Диванные подушки отбрасываются в сторону, и Энджи прислоняется спиной к подлокотнику; это ощущается даже лучше, потому что теперь Ястреб может лечь на него сверху, чтобы медленно целовать его, прижавшись друг к другу… каким-то образом еще плотнее. Его обнаженная грудь трется о грудь Энджи: контакт кожи к коже слишком возбуждает. Ему так тепло, но его все равно пробирает озноб. Энджи бесстыдно сжимает ладонью его задницу, и Ястреб стонет так громко, что смеется с этого; это частично снимает его напряжение, и он снова чувствует, что может дышать. По крайней мере, до тех пор, пока Энджи не приподнимает бедро, чтобы провести им между его ног; в глазах Ястреба все расплывается. — О, блять. Я так сильно хочу прокатиться на тебе. Хватка Энджи на его заднице становится сильнее, а затем ослабевает в проявлении самообладания. — Не сейчас. — Он нащупывает шов на штанах прямо между его ягодиц, и Ястреб моментально становится болезненно твердым. — Но когда тебе станет лучше, я не буду сдерживаться. Ястреб втягивает голову в плечи и стонет. Он чувствует, как пульсирует прямо у ширинки своих штанов, а также тепло эрекции Энджи через его брюки; это отдельный вид пыток для него. Он наклоняется вперед, Энджи впивается зубами в его губы, и они целуются, пока Ястреб не достигает грани своего рассудка. Он отчаянно пытается впитать в себя все ощущения. Каждую короткую, подавленную реакцию Энджи: все его подергивания, тяжелое дыхание, слепое чувство собственничества. Если бы завтра все исчезло после полуночи, — он бы справился с этим. Ястреб выжег бы это воспоминание в своей памяти, как клеймо, и этого было бы достаточно. Энджи хватает его за петлю на ремне и тянет, издавая такой глубокий рык, что Ястреб чувствует вибрацию в своей груди. Он очень любит подчиняться приказам, и блять, кто он такой, чтобы не склониться в этот раз. Ястреб выпутывается из штанов, позволяя Энджи полностью стянуть их, и вслепую нащупывает чужой ремень, когда большие руки Энджи снова тянутся прямо к его заднице. Боги, его хватка достаточно сильна, чтобы почти целиком охватить его бедро; Ястреб хватает ртом воздух, когда тот прикасается к его пояснице и скользит чуть ниже, всего один раз. Он чувствует, как его член прижимается к пупку Энджи, и даже не может найти в себе силы смутиться из-за этого. Энджи смотрит на него… как на еду. Как будто он все еще является чем-то желанным. Часть Ястреба всегда будет хотеть произвести на Энджи впечатление, поэтому его особо возбуждает, как тот оглядывает его и одобрительно мычит. Еще, пожалуйста… посмотри на меня еще. — Красивый, — бормочет Энджи. Весь мир Ястреба взрывается. На улице холодно, но в квартире жарко; Ястреб мог бы растаять от одного тепла тела Энджи, сидя обнаженным на его бедрах… Черт, взгляд Энджи обжигает, его кожа приятна, и Ястреб не может не думать обо всех тех годах, что он провел в постели, гадая, какова шея Энджи на вкус. Что ж, теперь он знает. — К черту этот ремень, — ругается Ястреб, наконец сдаваясь. Энджи тяжело дышит, и Ястребу требуется слишком много времени, чтобы понять, что он смеется. Он откидывается немного назад на бедрах Энджи, чтобы наблюдать, как тот сам расстегивает пряжку своего ремня, и это, на самом деле, выглядит в десять раз сексуальнее. — Не перенапрягайся, — предупреждает Энджи. — Это у тебя пластиковое легкое, — парирует Ястреб. Он облизывает нижнюю губу, когда Энджи приспускает свое нижнее белье. Вау. — Боже. Он крупнее Ястреба во всех смыслах, так что он даже не может злиться из-за этого. Его член просто прекрасен, и Ястреб инстинктивно тянется к нему, обхватывая основание пальцами; они даже не соприкасаются друг с другом. Ястреб проводит рукой по волоскам над пупком Энджи, обводит внутреннюю V-образную форму его бедер и возвращается к его члену; Энджи наблюдает за ним, приподняв бровь. — Ты закончил? — О, детка, я только начал, — шепчет Ястреб. Он проводит один раз сжатой ладонью по его члену вверх и вниз, а затем прислоняется ближе, чтобы прижать к нему собственный член. Разница в размерах заводит его больше, чем что-либо еще. Энджи впивается пальцами в его бедра и снова тянет на себя; все тело Ястреба пульсирует. — Ох, вообще-то, если подумать, я мог бы. — Иди сюда. Ястреб облокачивается на локти, чтобы обвить шею Энджи руками. Это тесно прижимает их друг к другу; он чувствует, как член Энджи влажно скользит по его бедру, когда тот двигает тазом. Это станет его погибелью. Даже с отпечатками ладоней, ботинок и ожогами на спине, Энджи все еще хочет его. Это все, в чем Ястреб когда-либо нуждался. Он двигается напротив Энджи со всей энергией, на которую только способен, и тот хватает его за короткие крылья, притягивая ближе к себе; Ястреб раскрывается перед ним, как чертова плотина. Они никогда этого не забудут. Ястреб не может перестать целовать его, и Энджи сводит их вместе твердыми, размеренными толчками. Оргазм застает Ястреба врасплох, и он подавляет крик, содрогаясь всем телом. Когда Энджи просовывает руку между ними, — это похоже на сон. Он двигает рукой на своем члене резко и быстро; Ястреб чувствует себя одурманенным, когда Энджи кончает следом. Он на ощупь находит пальцами кончик его члена, больше сосредотачиваясь на том, как Энджи напрягается, задерживая дыхание, и отворачивает голову. Это горячее, чем ад, и это сжигает его изнутри и снаружи. Ястреб бормочет непристойности Энджи в шею, покрывая ее поцелуями, и вытирает пальцы о его грудь, успешно выводя его из себя. Энджи раздраженно фыркает на него. Ястреб только смеется, запуская руку в его короткие волосы, и тянет; он весь липкий и перегретый, но это лучшее ощущение из всех возможных. — Партнеры, да? — Ястреб размышляет, пока Энджи облизывает его челюсть, как собственнический пес. — Думаю, меня это устраивает.×××
Ястреб передвигается на мысочках по гостиной с голой задницей в поисках салфеток, в то время как Энджи слегка разминает спину и застегивает свои брюки. Фу. Ястреб вытирается и кидает коробку с салфетками через всю комнату, а затем кричит в ужасе. — Нееееет! Старатель! Энджи вздрагивает с коробкой в руке. — Что? — Он все видел! — вздыхает Ястреб. Он ковыляет к входной двери и берет потертую игрушку в руки. — Боже, мне так стыдно. Озабоченное выражение лица Энджи сразу же становится безжизненным. Он роняет коробку с салфетками на пол и с силой просовывает руку в рукав своей рубашки. — Ястреб, это игрушка. — Сначала он защищает тебя во время операции, а теперь ты даже не можешь уважать его личные границы? — Это я. — Как скажешь, — усмехается Ястреб и оставляет слюнявый поцелуй на лице плюшевого Старателя. Энджи прищуривает глаза и встает с дивана, а Ястреб достаточно умен, чтобы начать передвигаться по гостиной в поисках своей одежды.×××
У Энджи в спальне, должно быть, самая удобная кровать-татами, и Ястреб спит, как убитый, как только его голова касается подушки. Энджи был достаточно мил, чтобы помочь ему перевезти кое-что из его вещей, но даже в этом случае Ястреб уверен, что заснул в джинсах. Он просыпается в юкате. Ткань мягкая и пахнет иностранным кондиционером для белья. На спине проделаны две дыры, и Ястреб, вроде как, снова влюбляется. Он почти ничего не помнит с этой ночи, но все же… рука у него на боку, зажатая между крыльями. Никакого храпа, только глубокое дыхание и естественное тепло. Черт, это мило. Честно говоря, решение остаться здесь было отчасти импульсивным. Энджи где-то за пределами комнаты, поэтому Ястреб пользуется случаем, чтобы осмотреть его комнату и ванную, пока чистит зубы. Традиционный стиль его дома приятен в каком-то смысле, но Ястреб может сказать, что в этом всем заключен более глубокий смысл, чем просто традиция. Тот факт, что Энджи попросил его остаться здесь, значит для него больше, чем что-либо еще. Он на ощупь пробирается на кухню, когда чувствует запах кофе. Все окна открыты настежь, комната заполнена солнечным светом, падающим на мягкий деревянный пол и зеленые комнатные растения. Энджи полуодет: на нем лишь юката для сна. Ястреб видит его пушистый затылок и несколько шрамов, пересекающих плечи. Это задевает струны его сердца. — Кофе? — Неа. Но от чая не отказался бы. Энджи открывает верхний шкафчик, и Ястреб садится на стул за барным островком. Напряжение спадает, когда Энджи оборачивается, чтобы посмотреть на него, и Ястреб рефлекторно подмигивает ему. — Хм. Ты выспался. — У тебя удобная кровать, — отвечает Ястреб. А затем: — Ты удобный. — Он почесывает щетину на своем подбородке и хмурится. — Хотя я уже месяц сплю на мамином диване. Энджи качает головой и ставит чайник на плиту. — Я не могу… обещать, что здесь тебе будет лучше. Ястреб ковыряет ногти из-за отсутствия лучшего, чем можно было бы занять руки… но тут же прекращает и улыбается, когда видит плюшевого Старателя на соседнем стуле. Ах, так вот он где. — Не обязательно должно быть лучше, — говорит Ястреб, поднимая игрушку со стула и возвращая себе в руки. — Но должно быть достаточно. Энджи держит кружку с кофе, но так и не делает ни глотка. Он наблюдает, как Ястреб играет с маленькими плюшевыми ручками, и хмурится. — Не могу поверить, что ты притащил его сюда. — Он — один из немногого, что удалось спасти из моей разрушенной квартиры. Энджи понимает. Ястреб вертит игрушку в руках, и Энджи прочищает горло. — Как долго он у тебя? — Хмм. Лет двадцать, наверное? Энджи слегка напрягается. Он делает небольшой глоток кофе, и Ястреб с удовольствием наблюдает, как дергается его кадык. — Я не… — начинает он, но Ястреб перебивает его. — Я знаю. Старатель и Энджи — два совершенно разных человека. — Ястреб подпирает голову рукой и сквозь ресницы смотрит на Энджи поверх столешницы. — Но я думаю, что по-своему влюбился в обоих. Энджи со стуком ставит свою кружку на стойку. — А ты? — Я всего лишь Ястреб, — смеется он. — Я никогда не хотел иметь ничего общего с тем, кем я был. Думаю, что именно поэтому изо всех сил пытаюсь найти свое место во всем этом. Я птица без клетки, но… куда мне вообще идти? Энджи встает из-за стола; Ястреб поворачивает стул ему навстречу, и Энджи тянется прямо к нему. Ястреб молча прихорашивается, встречая руку на своей шее, как корабль, возвращающийся домой. — Полагаю, всему свое время. — Думаю, это нормально, — усмехается Ястреб. — Наша книга еще не написана. Энджи наклоняется, чтобы поцеловать его, и Ястреб запускает пальцы во взъерошенные волосы на его затылке. Он на вкус, как кофе, и пахнет одеколоном; шрамы на их губах сходятся вместе, как замок и ключ. Свистит чайник. Ястреб посылает перо, чтобы снять его с плиты, и Энджи приподнимает брови. — Удобно. — Не привыкай. Я все так же собираюсь раздражать тебя до чертиков. — Буду иметь в виду. Плюшевый Старатель занимает свое высокое место на полке шкафа. Не забыт, просто теперь у него новый дом.×××
Дом Энджи большой, но в нем не одиноко. Персонал следит за чистотой, и дети часто навещают… ну, на самом деле ему хватает и Энджи. Это теперь и его дом. Тренажерный зал удобен, и Ястребу была выделена своя отдельная комната, хотя Энджи все равно позволяет ему спать в своей (приятно). Ястребу не обязательно быть одному. Ему не обязательно хранить секреты. Мир знает его давно похороненное имя, знает его грехи, а также то, что он вполне под стать Энджи. Ястреб больше не может беспокоиться о том, что находится за пределами его возможностей. Есть только завтрашний день, и ничего больше. Если у семьи Энджи и есть какие-либо вопросы касательно того, почему Ястреб живет с ним, то они не пытаются это выяснить. Они пережили столько всего, что Ястребу приходит в голову мысль, что они попросту устали сражаться друг с другом. Когда Шото все-таки поднимает этот вопрос, он достаточно краток и переходит сразу к делу. — Отец сейчас немного не в себе, — говорит Шото, указывая на свою собственную голову. — Я без понятия, это какая-то фаза или нет. Это немного задевает, но Ястреб понимает его беспокойство. Он смотрит на Энджи, который нарезает овощи вместе с Фуюми и Нацуо. — Я в курсе. — Только не обожгись. — Я ему этого не позволю, — отвечает Ястреб, и Шото заметно расслабляется. В этом не чувствуется одобрения, но и отвращения тоже. Теперь Ястреб намерен брать все, что может получить.×××
— Ну? — Ястреб расправляет крылья, и они задевают потолок. — Что думаешь? Энджи запускает в них руку, пропуская перья между пальцев, как волосы, и Ястреб дрожит всем телом от ощущений, будто его пробирает озноб. — Они выглядят как новые. Чувствительные? — Да. Энджи кружит позади вне поля его зрения. Его пальцы пробегают по основным перьям, будто он гладит какое-то поражающее животное. — Не вижу никаких причин, чтобы тебе отказали в лицензии. — Я могу назвать парочку. Одна из них рифмуется с Трайс. — Ты получил амнистию за это, — напоминает Энджи. Ястреб чувствует, как его ладонь опускается ему между крыльев и прижимается к спине. Его дыхание становится свистящим, когда Энджи подходит ближе, обнимая его за талию. — Ты уже видел свой новый офис? Ястреб усмехается и опускает крылья, чтобы Энджи мог подойти еще ближе. Он поднимает руку, чтобы вслепую обхватить его за челюсть. — Видел. Прямо рядом с твоим. — Просто совпадение. Ястреб смеется. Он перестал ощущать вину за свой смех. Он хочет счастья. Он хочет этого. Он может чувствовать сердцебиение Энджи и легкую запинку его нового легкого. К нему вернулся весь спектр его причуды, и это чистое облегчение. Как бы глупо это ни было, Ястреб испытывает искушение пришить свое перо сзади к геройскому костюму Энджи, чтобы никогда не терять его из виду. В нем есть эта собственническая сторона, которую он никогда не сможет подавить до конца; глубокий инстинкт, который повторяет мой, мой, как заевшая пластинка. У Ястреба есть ощущение, что это может быть взаимно, если судить по тому, как Энджи обнимает его. Энджи прижимается губами к стороне его шеи, покрытой шрамами, и собственнический зуд на время затихает. Ястреб чувствует пламя на его коже. Огненная борода пылает достаточно близко, чтобы обжечь, но не обжигает. Он покрыт отпечатками ладоней: старыми, новыми и теми, что еще его не коснулись. Больше никаких оков, никаких прутьев клетки, никакой лжи. Только Энджи и его новые крылья. — Ты опаздываешь, — говорит Энджи. Ястреб может выделить себе лишнюю минуту. Он свободен.