***
Взгляд зелёных глаз прожигает крышку тёмного гроба, что медленно опускают в землю. Глазки красные, заплаканные, а тонкие пальчики сжимают мамину руку в поисках поддержки. Только вот мама не поддержит. Мама будет стоять и держать ребёнка за руку, лишь чтобы та ещё большую истерику не устроила. Женщина будет смотреть надменно и сожалеть о той сумме, что была потрачена на похороны. Скорбь? Любовь давно продана за бутылку коньяка в ближайшем алкогольном, а оттого и скорби по ней нет. Всё, что осталось от некогда яркого огня страсти и высшей любви, — темноволосая девочка, что без конца будет плакать по папе ещё несколько недель, надоедая своим нытьём старшей Андрющенко. Лиза личико прячет в мамино пальто и надеется на то, что всё это страшный сон. Что сейчас она проснется и вновь начнёт играть с папой в эту скучную игру, а он будет лишь мягко смеяться и объяснять ей без конца, постепенно заинтересовывая. Только вот девочка не проснётся, потому что это не сон. Потому что всё, что у Лизы осталось от папы, это шахматная доска и книги, что он так сильно любил. — Всё, пойдем отсюда, — произносит женщина, когда гроб уже наполовину зарыт под землёй. Она девочку за руку поудобнее перехватывает и ведёт подальше от злополучного места. По щёчкам ребёнка текут слёзы безостановочно, пока взгляд не отводится от папиной могилы. Вырываться уже сил не осталось, нужно лишь смириться с новой реальностью, где папы нет.***
Зелёные глаза взглядом скользят по доске, пытаясь анализировать. Постепенно по книгам Лиза училась играть. Учила правила игры и ходы, неторопливо переходя к изучению дебютов. Всё, что у неё осталось от папы, — шахматная доска, что теперь стало самым дорогим, что было у Андрющенко младшей. Девочка внимание переводит на книгу на коленях, перечитывая вновь и вновь. — Сицилианская защита… — тихо проговаривает себе под нос, а после морщится, когда звук за стеной становится слишком громким. Стоны взрослой женщины разносятся по всей квартире, сбивая малышку с игры снова и снова. Лизе одиннадцать, но она знает: когда к маме приходят гости, выходить нельзя. Знала, что даже поход в туалет не причина, ведь дяди, что приходили, не должны были знать о существовании маленькой девочки вовсе. Мама всегда злилась. Злилась на то, что Лизе нужно питание, на которое денег у них особо не было. Злилась на то, что девочке всё ещё нужна родительская забота, а также обеспечение. Казалось, был бы у старшей Андрющенко выбор, она бы обязательно сдала малышку в детский дом при первой возможности. Лиза откровенно мешала. Мешала пить, забывая собственное имя уже через несколько бутылок. Мешала строить личную жизнь, отпугивая всех потенциальных клиентов. Мешала тем, что она тоже человек, что требует питания, одежды и хотя бы какой-то подготовки к школе. Казалось, брюнетка уже сотни раз пожалела, что когда-то не сделала аборт. Маленькая Лиза же закрывала большие зелёные глаза и начинала считать. Обычно, стоны мамы заканчивались, когда счёт доходил до двухсот двадцати. Лишь тогда и наступала маломальская тишина, что позволяла девочке дальше играть. Стоны женщины достигают своего пика на двухсот шестнадцати и темноволосая облегчённо вздыхает, возвращаясь к шахматной доске. — Белая пешка на Е-четыре, черная на C-пять, — произносит тихо и воспроизводит ходы на доске. На юном лице расцветает улыбка, ведь Лиза начинает понимать.***
Тонкие пальцы уверенно переставляют фигуру, создавая заключительный шаг во всей этой феерии из безудержных танцев коней и пешек. Противник смотрит на доску с невообразимым разочарованием в самом себе, складывая короля. Принимает поражение так же, как и остальные девять перед ним, вытягивая руку для рукопожатия. Девушка мягко улыбается и пожимает руку парня, после осматриваясь. Взгляд зелёных глаз скользит по девяти шахматным доскам, на которых красуется полный разгром. Возможно, именно за это Андрющенко и любит сеансы одновременной игры. Она упивается своими победами. Одной за другой. Упивается тем, к чему шла долгие годы, перебрав все книги отца и постоянно покупая новые. Лиза вошла во вкус, совершенно не представляя теперь себя без шахмат. — Елизавета, расскажите, какие планы на ближайшие месяцы? Стоит ли нам надеяться увидеть вас на чемпионате в Москве? — произносит один из газетников, ослепляя девочку вспышкой фотоаппарата. — Всему свое время, господа, а моё время до Чемпионата России ещё не дошло, — сдержанно отвечает подросток, стараясь скрыться от толпы различных представителей журналов и газет. Пятнадцатилетняя девочка, что обыгрывает мужчин в шахматы, будто бы щёлкает орешки, является для них сенсацией и вундеркиндом, когда же сама Лиза видит в этом лишь свой многолетний труд. Как долго она шла к турнирам на серьёзном уровне? Как долго копила деньги на взносы и сколько раз проигрывала их? Не пересчитать. Однако девочка не сдавалась, идя к своей цели до конца лишь с одной мыслью — Чтобы папа гордился. Быстрыми шагами девушка спешит по оживлённой улице, направляясь домой. Она и без того слишком задержалась сегодня, чтобы испытывать терпение своей матери. Та совершенно не волновалась о здоровье и безопасности дочери, нет. Но, если бы Лиза умерла, никто бы больше не бегал ей за сигаретами. Вот же тяжесть, правда? В голове проносятся отыгранные партии одна за одной. Девушка анализирует, прогоняет их раз за разом, стараясь найти в своей игре слабые стороны. Определённо, она ещё не достигла уровня чемпионов мира, но уверенно к нему шла. Не называла себя гениальной, не зазнавалась. Темноволосая лишь продолжала изучать и анализировать, убирая все слабые места в своей игре. Ключи со скрипом открывают входную дверь, позволяя Андрющенко наконец зайти домой. Она скидывает с ног туфли на небольшом каблуке и быстрыми шагами спешит в собственную комнату, пока её приход не заметили. — Лиза! — грузный мужской голос останавливает девушку уже у двери в её комнату. Темноволосая глаза прикрывает и тихо ругается себе под нос, разворачиваясь на одних пятках. Сжимает ладони в кулаки и медленно проходит на кухню. Та вся в тумане, прокуренная до ужаса. Девушка нос жмурит и кривится вся, пытаясь хотя бы немного разогнать дым от сигары в зубах очередного мужчины матери. — Ты неплохо сыграла сегодня, — произносит ободряюще мужчина, скользя взглядом по фигуре юной девушки. — Я их всех выиграла, — перечит Лиза, стараясь не обращать внимания на смех. — Но ты можешь лучше, — отвечает, пока рукой тянется к девочке, притягивая ближе за талию. — Скоро станешь не только чемпионкой СССР, но и совсем взрослой, а? — Я еще не чемпионка СССР, — возражает и руки старается убрать, что нагло талию девочки сжимают, постепенно спускаясь ниже. — Я могу пойти в комнату? Мне нужно ещё уроки делать. — Красавица, умница-вундеркинд, так ещё и прилежная ученица, — усмехается мужчина, постепенно рукой касаясь кромки платья. — Останься, у тебя ещё будет время сделать уроки, милая. Действия происходят слишком быстро, и девушка не успевает их анализировать. В принципе, она и не была никогда сильна в быстрых шамхатах, а оттого и сейчас действовать быстро не получалось. Грубые руки тянут её на чужие колени, пока сама Андрющенко пытается вырываться. Что есть сил бросается к собственной комнате, пока сзади слышатся маты. Ноги неосознанно заплетаются, заставляя Лизу упасть всего в нескольких метрах от комнаты, грубо стёсывая кожу на коленке, заставляя ту кровоточить. Грязные руки мужчины хватают девушку за щиколотку, начиная тянуть к себе. Темноволосая кричит и вырываться начинает. Пинается, что есть мочи, кое-как попадая пяткой по чужому лицу. Громкий мат, и пьяница хватается за свой разбитый нос. Шахматистка из последних сил подскакивает с пола, быстрыми шагами добираясь до комнаты и дверь свою закрывает на замок, скатываясь по ней. Лишь сейчас, когда она в безопасности относительной, по щекам текут слёзы, а в голове происходит понимание произошедшего. Ещё бы немного и… Руки дрожат, а в голове лишь одно. Нужно съезжать и как можно быстрее. Её выигрышных денег хватит на первое время, а дальше и до гроссмейстерской стипендии не так далеко. Тонкими руками девочка вытирает слёзы, после, поднимаясь с пола, достает чемодан из-под кровати, собирая вещи. Так правильно.***
Шахматная доска будто бы поле боя на картинах самых искусных художников. Лиза осматривает её в который раз, ломает голову над задачкой. То, как её застали врасплох, сейчас мешает нормально думать. Девушка из раза в раз переигрывает все ходы, но картина будто бы та же. Отложенная партия не даёт ей покоя, заставляла снова и снова ломать голову. Команда, будто курицы наседки, сидящая над Лизой, предлагая ходы, что она уже давно обыграла в голове, совершенно не помогает. Нужно выходить из этого положения, но она совершенно не понимает как. — … но он ужасно силён в эндшпилях, тогда же как у Лизы они слабое место, — возражает один из советчиков, нервируя девушку ещё больше. — Но и у них сейчас равные положения. Всё зависит от ходов. Невозможно, что нет выигрышного положения в данном моменте! — уже чуть ли не психует тренер, пока девушка молча укладывает короля на доску, поднимаясь с насиженного места под чужие взгляды. — Куда ты собралась? Мы ещё не решили, что делать. — Достало! Мне нужно передохнуть, ничего путного я сегодня уже не придумаю, — произносит девушка, накидывая кофту на открытые платьем плечи. — Лиза, ты шла к чемпионату мира слишком долго, чтобы сдаться на полуфинале матча претендентов! — возражает тренер, глядя на брюнетку. — Вернись сейчас же! — Три года ждала с тех пор как из дома ушла. Завтра не выйду в финал, значит пока не готова, — безразлично произносит девушка, хотя внутри всё кипит. Она дверью номера хлопает и быстрыми шагами направляется к лифту. Голова совершенно не соображает, а что ещё хуже, партии путаются одна за другой. Нужна передышка, хотя бы немного безмятежности и покоя. Девушка медленно направляется к бару, надеясь хотя бы так сбить напряжение. Пила Лиза до ужаса редко, практически никогда, но в моменты, когда совершенно нет никаких мыслей, лучшим решением кажется расслабиться под действием спиртных напитков. Немного, лишь для лёгкости в голове. — Мартини, пожалуйста, — спокойно произносит шахматистка, усаживаясь за барную стойку. Ладони по лицу скользят, пытаясь разгладить напряжённые мышцы. Оппонент поставил её в тупик, даже особо не стараясь. Пожалуй, правильно Андрющенко думала, когда говорила, что чемпионат мира для неё слишком рано. Она по возрасту уже не подходила на роль гениального ребёнка, да и за титулами в виде самой молодой чемпионки не стремилась. Уже хватало насмешек по тому, что она женщина. — Ваш мартини. Комплимент от той дамы, — произносит бармен, взглядом показывая на блондинку, что сидела на противоположном углу барной стойки, почти у стены. Пожалуй, она выглядела такой же усталой, как и сама Лиза, что подкупало. Вымученная улыбка на лице и уставшие тёмные глаза, что смотрели на юную шахматистку. Андрющенко мягко кивает и делает первый глоток напитка, чуть хмуря брови. Пытается абстрагироваться от мыслей о предстоящей партии, что нужно доиграть, и впоследствии финале матча претендентов. Выиграет его и попадёт на чемпионат мира, получая возможность сыграть с лучшим шахматистом. Мысли прерывает девушка, что усаживается рядом, теперь осматривая брюнетку совсем близко. Приподнимает свой бокал, делая несколько глотков, как Лиза предполагает, виски. — Вам совершенно не идёт хмурость, Елизавета Андреевна, — произносит хриплым голосом, вызывая мягкую улыбку на лице шахматистки. — Так намного лучше. — Вы знаете, кто я? — спрашивает, бровь приподнимая, да в глаза черные вглядывается. — Было бы более странно, если бы не знала, — пожимает плечами собеседница. — Могу ли я узнать ваше имя? — задает вопрос Андрющенко, наблюдая за татуированными пальцами, что сжимали стакан с алкоголем, лишь после возвращая взгляд к их обладательнице. — Кира. Просто Кира, — отвечает, прежде чем допить алкоголь в собственном стакане. — И что же «просто» Кира забыла этим вечером в баре, да ещё и в отеле Москвы? — усмехается темноволосая, слегка наклоняя голову. — Оплакивает поражение своей команды в жестокой схватке, — наигранно тяжело вздыхает, после возвращая улыбку на лицо. — Не уж то тоже шахматы? — удивляется Лиза, медленно потребляя алкоголь. — Вы слишком хорошего обо мне мнения, я не настолько гениальна, — смеется блондинка, прежде чем видит чужой вопросительный взгляд. — Женский баскетбол. — Весьма недурно, — подмечает девушка, прежде чем понять, что за разговором забыла совершенно свои тяготы. — Я предполагала, что великие гроссмейстеры готовятся к партиям перед турнирами, а не сидят в баре, — подмечает баскетболистка, вновь осматривая свою собеседницу. — Мозг ни к чёрту, нужно отдохнуть, — мотает головой, допивая первый стакан. — Обычно люди отдыхают не только в алкоголе, — произносит Кира, взгляд отводя от брюнетки, от второй порции виски отказывается. Бровь на лице темноволосой выгибается, а в голове происходят совершенно различные картинки, что проявляются румянцем на лице Андрющенко. Она замечает хитрую улыбку на губах блондинки и от этого буквально сама с собой борется. — Не расскажите как? — вопрос с подвохом и смущённая улыбка на лице шахматистки.***
Чужие руки сильные, подстать спортсменке, подхватывают шахматистку за талию, будто бы та пушинка. Татуированные пальцы сжимают чужие бока сквозь ткань платья, пока чужие губы, сухие, с несколькими ранками от постоянных обкусываний, касаются других. Лиза тонкими пальцами зарывается в светлую копну волос да на поцелуй отвечает. Ногами несмело сжимает чужие бёдра, в попытках удержаться. Нельзя сказать, что такое происходит в первый раз, но определённо это первый раз с девушкой. Чужие губы словно глоток кислорода в этих бесконечных партиях и дебютах. В этих касаниях, что спасением кажутся, Андрющенко даже не замечает, как губы приоткрыла, отдаваясь полностью во владение чужой страсти. На секунду Лизе кажется, что мир остановился, когда она ощущает не один, а целых два языка. Будто бы целуешься со змеей, только вот эта змея позволяет расслабиться полностью в её руках, утягивает собственный язык в переплетение страсти. Кира поцелуй разрывает лишь через время. Она в зелёные глаза всматривается, замечая в тех огонь из интереса и похоти, да поудобнее девушку подхватывает, несёт дальше в номер. Блондинка её тело укладывает на кровать, словно оно ничего не весит, да сама нависает сверху, мимолетно чужих губ касаясь, прежде чем спуститься на тонкую шею, скользя по ней поцелуями бесчисленными. Ладони же под юбку платья забираются бесстыдно, нежно оглаживая, да подбирается к бедрам округлым. Чужая одежда определённо мешает Медведевой, закрывая вид на тело прекрасное и доступ к поцелуям большим. — Пожалуй, тебе это сейчас не нужно, милая, — подмечает кареглазая, чужое платье стягивая через голову девушки, не без её помощи. Под светом одной лишь луны чужие изгибы буквально захватывают сердце юной баскетболистки, оседая в голове на ближайшие месяцы. Кто же мог подумать, что Елизавета Андреевна не только гениальна, но и безбожно красива? А у Лизы же сердце замирает под столь пронзительным взглядом. Она глаза собственные опускает на чужое тело сильное, что так же спрятано под тканью платья, да брови хмурит, губу закусывая. — Мы сейчас совершенно не в честных положениях, — произносит тихо шахматистка, глядя на партнёра. — Будем считать, что ты за белые, — усмехается Медведева и так же стягивает собственное платье через голову, оставаясь в нижнем белье. — Видишь, теперь всё честно. Татуированные пальцы осторожно убирают тёмные волосы за ухо, позволяя наблюдать красоту чужого лица полностью. Кира вновь к чужим губам припадает в поцелуе, укладывая девушку на спину. Ладони скользят по телу теперь беспрепятственно, позволяя одной остановится на небольшой груди, сжимая ту сквозь ткань нижнего белья. Лиза в поцелуй тихо стонет, ощущая, как узел возбуждения внизу живота завязывается. Поцелуй разрывается, и блондинка в очередной раз к чужой шее припадает. Целует, прикусывая иногда, однако понимает, что следы лучше не оставлять. Папарацци очень будет интересно узнать, от какой веселой ночи у гроссмейстера засосы. Девушка чувствует, как тонкие пальцы шахматистки в пряди светлых волос вплетаются, отчего Кира и сама белоснежную кожу прикусывает, сразу же зализывая в качестве извинений. Рука Медведевой осторожно проскальзывает под спину брюнетки, в несколько движений разбираясь с застежкой бюстгальтера, прежде чем стянуть его с тонкого тела, оголив небольшую грудь. — Твой ход, милая, — усмехается баскетболистка, прежде чем огладить чужие формы. Девушка губами к одной из грудей припадает, языком очерчивая розовый ореол соска. Облизывает и прикусывает, откровенно играясь с чужим возбуждением, да глаза прикрывает от нежной музыки чужих стонов. Кира внимание чужой груди уделяет поочерёдно, пока сама Лиза не знает, куда себя деть. Извивается на постели да глаза прикрывает. Стоны совершенно не сдерживает, понимая, что от этого лишь усложнит их игру. Тонкой рукой, самыми кончиками пальцев, проходится по чужой спине, дотягиваясь до бюстгалтера блондинки, дабы его стянуть, выполнить ход. Медведева же ей во всём помогает. Стягивает с себя сама лиф, вновь позволяя им оставаться на равных позициях. Видит, как взор зелёных глаз по её телу скользит. Видит и то, как Лиза тушуется, отчего сама чужую руку в собственную берёт, позволяя касаться своего тела. Позволяет чужой ладони накрыть собственную грудь, сжимая, да стонет открыто, заставляя фарфоровую кожу партнёрши покрыться мурашками. Кира позволяет девушке изучать её тело в касаниях нежных, пока сама стягивает с чужих округлых бедер последнюю ткань, оставляя юную шахматистку совершенно обнажённой перед ней. Это в действительности завораживает. Блондинка оглаживает чужие бедра, особое внимание заостряя на тазобедренных косточках, постепенно поднимаясь к талии. Видит чужое возбуждение в зелёных глазах и улыбается от этого хитро. Андрющенко кажется, что она сошла с ума определённо, но ни с одним мужчиной ей не было так хорошо, как сейчас с этой девушкой. Дух захватывает полностью, не позволяет даже немного вдохнуть кислорода в поражённые лёгкие. Смущение касается щёк, когда сильные руки бедра разводят. Когда чужие губы вновь к её собственным припадают, затягивая в поцелуй, а чужие пальцы скользят по половым губам, оглаживая. Вновь стон срывается в поцелуй, прежде чем Медведева пальцами распределит смазку, останавливаясь в районе клитора. Круговыми движениями начинает ласкать, заставляя брюнетку вздрогнуть под долгожданными касаниями, разрывая поцелуй. Лиза носом утыкается в чужую шею, глаза прикрывая и тихо стонет, пока блондинка настроена лишь продолжать. Отстраняется от девушки, губами касаясь её ключиц, и постепенно спускается ниже. Задерживается на животе, слегка прикусывая бледную кожу и зализывает сразу. Смотрит на темноволосую снизу вверх, наблюдая за чужим возбуждением и неопытностью. Спускается ниже и скользит языком по половым губам на пробу, заставляя девушку в очередной раз вздрогнуть. — Как у вас это там называется? Шах? — тихо шепчет Кира, прежде чем языком припасть к клитору. Она заставляет шахматистку в спине выгибаться, извиваясь на кровати, пока Медведева половинками раздвоенного языка скользит по клитору, уделяя особое внимание. Пальцами оглаживает вход, откровенно дразня брюнетку, прежде чем войти неспешно и аккуратно. Светловолосая заставляет Андрющенко буквально задыхаться от собственных стонов, чувствуя наслаждение, что до этого не ощущала настолько сильно никогда. Мыслей о предстоящей партии ведь и вправду не осталось. Осталась лишь Кира, что сейчас буквально доводила до исступления, совершая фрикции во влагалище и посасывая клитор. Пальчики на ногах поджимаются, пока внизу живота буквально завязывается несколько петель в жутком возбуждении, что подходит к своему пику. Лиза громко вскрикивает, прежде чем по телу разносится крышесносное наслаждение. Ноги дрожат в послеоргазменных судорогах, пока девушка хотя бы как-то пытается выровнять дыхание. Чувствует, как чужой язык последний раз скользит по малым половым губам и клитору, заставляя шахматистку тихо захныкать, прежде чем Кира поднимается, показательно облизывая пальцы. Укладывается рядом с девушкой, вновь убирая тёмные волосы за ухо, да касается губами чужой щеки нежно. — Вымоталась, Елизавета Андреевна? — усмехается баскетболистка, накрывая девушку краем покрывала. — Подожди, стой, — пытается остановить, переворачиваясь набок в сторону Киры. — А как же ты? Вопрос действительно застает врасплох, ведь у Медведевой даже в мыслях не было, что девчонка настолько смелая. Она смеется тихо, будто бы Лиза пошутила смешную шутку, но шутки в этом не было. Брюнетка смотрела со всей серьёзностью, осторожно положив ладонь на чужую грудь. Оглаживает, сжимая сосок между пальцев, да пытается понять. — Как я могу?.. — тихо спрашивает, заставляя Киру мягко улыбнуться. Татуированная рука накрывает чужую, медленно спуская ниже. Позволяет чужим пальчикам пройтись касаниями по ребрам и животу, после касаясь кромки белья. Девушка губу закусывает и ноги разводит в стороны, собственной рукой скользя под ткань трусов, продолжая вести руку Андрющенко. Буквально управляет чужими пальцами, позволяя девушке распределить равномерно смазку и после позволить остановится на комочке нервов. Дыхание её утяжеляется, а собственные пальцы через чужие начинают медленно ласкать клитор круговыми движениями. Взгляд зелёных глаз наблюдает внимательно за мимикой на лице Киры, за приоткрытыми губами, что позволяют срываться тихим стонам, да нахмуренными бровями. Лиза подмечает, что баскетболистка действительно красива и знала то… что она делает. Чужая рука уверенно вела, помогая доводить девушку до пика. До момента, когда блондинка уткнулась в тонкую шею носом, едва касаясь губами её плеча. Когда чужие ноги так же подрагивали, а Кира глушила излишне громкие стоны в чужой шее. Она наконец руку темноволосой отпускает и полностью расслабляется, лёжа рядом с шахматисткой. — Мат, — тихо произносит Лиза, после слыша хриплый смех, что срывается с губ Медведевой. Девушка глаза прикрывает, понимая что в действительности полностью расслабилась и отстранилась от завтрашней партии. Сейчас, когда голова совсем пуста, а тело расслабленно, наконец происходит ответ, при котором Лиза одержит победу. — Нужно жертвовать ферзем и тогда мат в пять ходов, — вздыхает брюнетка, утыкаясь носом в копну светлых волос. — М? — Спи, — лишь тихий шепот, прежде чем Елизавета и сама провалится в сон. Два тела переплетаются между собой, полностью погружённые в сон и тепло друг друга, даже не обращая внимание на отсутствие будильника, что должен был разбудить Лизу к партии. А нужно ли это?