Потусторонние силы — это не шутки

      Везение вновь оказалось на стороне Рэн. Шкафчик, треснувший ее по ноге, таки не сумел переломить берцовую кость. Но ушиб всё же знатно и болезненно. О чем красноречиво свидетельствовал темно-фиолетовый синяк чуть ли не на всю голень девушки. Так что ближайшее время лучше ей было пока ограничить себя в движениях, а в частности, в ходьбе и беготне.       Поэтому Рэн уложили на уже знакомую ей софу. Вообще-то, специально для преображения этого потертого ложа, Люпен купил красивое и мягкое покрывало. Увы, Дзиген не сумел разыскать его в куче свертков, так и валявшихся в коридоре.       Все трое мужчин пребывали в некоторой растерянности. Непонятно было куда кидаться и что делать. То ли разбирать завалы в кухне, то ли собрать рассыпавшиеся покупки и убрать продукты в холодильник, если он еще цел. В первую очередь, не сговариваясь, решили заняться пострадавшей.       Люпен испытывал нечто похожее на дежавю. Снова Рэн ранена, опять ушиб, опять сотрясении и опять этот страх в глазах. Вот стоило на минуту отлучиться из дому и все пошло наперекосяк. Кстати, что?       — Рэн-тян, милая, что случилось? — мягко спросил Люпен, — ты хотела что-то из шкафчика достать?       — С-с-соль… Она… она демонов отпугивает… — только и смогла прошелестеть Сакамото, морщась от боли, — Я… мне жаль…       — Демонов? Нет тут никаких демонов, — Люпен ободряюще улыбнулся, чувствую себя эдаким добрым доктором, выговаривающим нерадивому пациенту. — Ты должна спать и выздоравливать, а не скакать по столам. Вот и вторая нога болит, ведь болит?       — Да, болит… Наверное, теперь я урод безногий…       — Ну что ты, Рэн-тян, что ты такое говоришь, какой еще урод! — всплеснул руками Люпен и тут же принялся утешать девочку, — ты очень даже симпатичная юная леди. И две твои стройные ножки очень скоро заживут, синяки пройдут и ты будешь прыгать, бегать и скакать резвой козочкой. И танцевать еще будешь, да так, что мальчишки в очередь выстроятся, только чтоб пригласить тебя. Кстати, я ведь купил тебе очаровательное розовое платице, ты обязательно должна его примерить. Ты будешь просто сногсшибательна в нем, и все мужчины падут к твоим восхитительным ножкам!       Тут Люпен наткнулся на строгий взгляд Гоэмона.       — Э, ну как-то так, — закруглился Люпен, — надо еще разобрать наши покупки, там много всего интересного. Ты лежи, отдыхай и ничего не бойся, мы тут, рядом.       Подталкиваемый самураем, Люпен выскочил из комнаты:       — Ой, ну а что такого, я люблю делать комплименты, — его голос звнел на весь коридор, доказывая, что он и правда где-то тут рядом, — ничего нескромного, да я помню, помню про ее родителей. Голос Люпена постепенно затих.       Дзиген вздохнул и с жалостью посмотрел на девочку:       — Люпен прав, ты скоро поправишься. Только не надо думать о плохом и бояться. Этот дом старый, все в нем скрипит, сквозняки гуляют, а в коридоре темно. Но это обычный дом, тут нет никого, и ничего страшного нет. Отдыхай. Пойду помогу друзьям.       Но не успел Дзиген отойти, как ощутил цепкую хватку на рукаве рубашки. Рэн-тян так сильно вцепилась в него, что стрелок почувствовал ее ноготки на руке сквозь ткань.       — Вы видели? Вы ее ВИДЕЛИ?! — в лицо мужчине смотрели глаза затравленного зверя, а не хрупкой девушки-подростка, — Где она? Уууй… — тут она проскулила, скорчив страдальческую гримасу. Видать, от волнения разбередила что-то из своих травм.       Дзигену стало не по себе. Ну как такое могло случиться, кто довел эту девчонку до такого состояния? Или она сама себя довела? Он опустился на корточки и посмотрел на Рэн снизу вверх:       — Нет, Рэн, никого мы не видели, потому что никого постороннего в доме нет!       Он произнес это очень мягко, но убедительно и твердо одновременно. По крайней мере, Дзиген надеялся, что прозвучало это именно так. Он никогда не умел говорить так же хорошо, как Люпен. И утешать не умел. Но девочка все еще цеплялась за его руку, а значит нуждалась в помощи. Он бы очень хотел ей помочь и защитить, но как и от кого? Все, что он сейчас мог — выслушать, поговорить и просто быть рядом. А еще ему хотелось понять ее, и он задал вопрос, который давно не давал покоя всем им троим:       — Скажи, Рэн, зачем ты делала это все, и в школе и потом, ну то есть, зачем ты себя вообще пугала?       — Я… я не знаю, — Рэн с каким-то обреченным видом отпустила его руку, — я, правда, не знаю.       — Но должна же быть какая-то причина, — не сдавался Дзиген, — может, ну я не знаю, книга или фильм, или что- то в раннем детстве произошло?       — П-постойте! Я, кажись, вспомнила! Мне восемь лет тогда было!       Дзиген распрямился, а потом сел на софу рядом с Рэн. Он готов был слушать.       — Мне восемь всего было, когда это случилось, — лица Рэн не было видно, поскольку она так низко опустила голову, что черные волосы полностью скрыли ее лицо. Но хорошо было заметно, как судорожно сжались бледные пальцы девушки, стиснув тонкое одеяло.       Дзиген понял, что это детское воспоминание было совсем не радостным. Он не торопил Рэн. Он терпеливо ждал, боясь спугнуть установившееся между ними доверие. И Рэн продолжила:       — У нас дедушка гостил, мамин отец. Так вот, мы с ним в тот вечер одни остались, маме с папой надо было по делам сходить. Не помню уже, куда именно. И он предложил мне в прятки сыграть. Говорил, мол, сейчас спрячусь — не найдешь. Так… и случилось.       — Он спрятался и ты его не нашла? — уточнил Дзиген.       — Д-д-да… — Сакамото настолько крепко сжала кулаки, что, казалось, вот-вот и пальцы себе переломает, — Дом у нас маленький был. А двери все заперты, и ключа от них он не имел. То есть, просто не мог никуда уйти! Но я его вообще больше никогда не видела с того момента!       — Но как такое возможно? — воскликнул Дзиген.       — Я не знаю, как так получилось! — Рэн едва не сорвалась на крик, — Я же говорю — двери были за-пер-ты! Он-не-мог-без-клю-ча-уй-ти!       — Но ушел, — задумчиво произнес Дзиген. Про себя он подумал, что этот дедушка очень странный. Придумал дурацкую игру. Разве в прятки играют не для того, чтобы найти? А этот старик просто исчез, напугав свою маленькую внучку. И не просто напугал, а на всю жизнь оставил след на ее неокрепшей психике. Такое даже представить и то страшно: маленькая девочка бегает по всему дому, заглядывает под кровать и в шкафы, зовет деда, а в ответ тишина. И в доме никого, кроме нее.       — Ты не волнуйся, — попытался успокоить девочку Дзиген, — это все уже прошло. Я понимаю, как тебе было страшно, но потом ведь родители вернулись?       — Да. Так и прождала их. Одна. Что мне еще делать-то оставалось?       В общем, она развела ореол тайны и над тем, как с ревом и воплями открыла дверь затемно вернувшимся родителям и ударилась в истерику. Стоит ли говорить, что дальнейшие поиски ни к чему не привели. Мать с отцом все же пришли к более приземленному решению, что старый хрыч таки незаметно от ребенка свалил из дома, да где-то запил. Да, мама сильно тогда расстроилась и, естественно, обиделась на дедушку. И им бы так и жить, как прежде, вот только в течение пары лет после случившегося Рэн, когда оставалась одна дома, порой слышала какие-то странные вздохи и покашливание. Странные, но как будто бы знакомые...       — Мне просто хотелось узнать, понять, ЧТО же это такое случилось. Может, даже как-нибудь спасти его... И даже не заметила, как втянулась во все это, ха-ха, - Рэн наконец подняла голову. Губы ее подрагивали, словно она вот-вот засмеется, но в глазах по-прежнему плескался страх, — а потом и мамы с папой из-за этого не стало. Ха... ха-ха... Ха-ха-ха-ха! — тут девушка, резко откинувшись назад, расхохоталась. Но что-то пугающее было в этом смехе. Даже жуткое.