***
Рукопись: Введение Ты всегда говорила, что я слишком много времени провожу в своих мыслях, Гермиона, а мой аргумент (поскольку ты в курсе, что он у меня имеется) заключается в том, что ты проводишь слишком много времени, следуя за своим сердцем, и тебе не помешало бы больше времени уделять мыслям. Большинство людей ошибочно полагают, что ты — образец логики, но я знаю твой секрет. С помощью логики ты оправдываешь свои «крестовые походы», но в глубине души ты — сгусток страсти, готовый вот-вот вспыхнуть. Может быть, поэтому мы так хорошо уравновешиваем друг друга. Ты бесконечно изводишь меня вопросами о моих размышлениях и жалуешься, что я не могу тебе довериться. Раньше мне казалось, что это ещё одна твоя раздражающая черта, с которой я смирился, потому что люблю тебя. Но оказалось, что это не твоя уникальная черта, а качество, которым обладают все ведьмы. Блейз и Тео давно убедили меня в этом (до того, как я прекратил общаться с ними ради тебя). Эта книга покажет тебе, что к чему. Не сомневаюсь, что до конца рукописи ты не задашь ни одного вопроса. Помимо того, что я наконец-то покажу тебе внутренний мир моего разума, другой смысл этой книги — задокументировать нашу историю, поскольку она довольно примечательна. Итак, я начну с самого начала. Наша история началась более двух лет назад тёплым августовским днём. В тот день я планировал полетать, но меня прервал неожиданный гость. Это была ты, конечно же, выглядевшая точно так же, как в последний раз, когда я видел тебя на суде. Серьёзная, кровожадная, с растрёпанными волосами, яркими глазами и слишком торопливой улыбкой. Гермиона, мать её, Грейнджер, стояла у моих ворот, и это разрушило мои планы на полёт. Но также и планы на всю оставшуюся жизнь, хотя тогда я об этом не подозревал.***
Стоял солнечный августовский день, и Драко собирался полетать. Летать одному обычно скучно, но за три года, прошедших после битвы за Хогвартс, Малфой в совершенстве овладел искусством одиночества. Он не поддерживал связь ни с кем из своих друзей. Два его лучших друга (если их можно было так назвать, они напоминали скорее головорезов или приятелей) исчезли. Один из них умер, а другой находился в Азкабане, хотя Драко слышал, что Гойл скоро выйдет на свободу. Другие ребята, с которыми он сблизился в школе, включая его бывшую девушку, больше не хотели иметь с ним ничего общего. А может, всё обстояло наоборот. К тому моменту это уже не имело значения, результат был тот же: Драко остался один. Чтобы справиться с одиночеством, Драко заколдовал мячи, чтобы те действовали так же, как если бы он летал с другими волшебниками. В дни, когда он хотел играть за ловца, Малфой выпускал снитч и один бладжер. Он заколдовал бладжер, чтобы тот пытался задеть его каждые пять минут, как если бы загонщик бросал мяч в его сторону. А снитч заколдовал, чтобы тот время от времени загорался красным светом, и представлял, что ловец другой команды вот-вот поймает его. Если он не доберётся до снитча за три минуты, он загорится синим, и игра будет проиграна. Драко разработал подобные заклинания для всех позиций в команде. Сегодня он собирался потренироваться в ведении, своей самой слабой позиции. В одной руке он держал метлу, в другой — квоффл. На ходу Драко размышлял о том, смогут ли навыки, которые он приобрёл за последние несколько лет, прижиться, если он когда-нибудь снова начнёт играть с настоящими людьми.***
Примечание автора: В те времена я был таким долбанутым. Тогда у меня дела шли не так плохо, как раньше, но всё равно, как видишь, я был довольно жалок. Ты догадывалась об этом, когда впервые увидела меня в тот день? Мне никогда не приходило в голову спросить.***
Драко как раз пересекал территорию, ведущую к полю за поместьем, которое он использовал в качестве игровой площадки, когда почувствовал мерцание, словно кто-то прорывался сквозь защиту. Малфой вздохнул и с раздражением повернулся к воротам. Обычно он поручал это эльфу и оставлял мать принимать гостей, но сейчас она была в гостях у кого-то, не помнил у кого. У Драко появилась привычка отвлекаться от разговоров с ней, так как он считал её светскую жизнь невероятно скучной. Когда Драко свернул на прямой участок обсаженной живой изгородью дорожки, ведущей к воротам, он сразу же узнал свою посетительницу и в панике нырнул с дорожки в живую изгородь. «Какого хрена здесь делает Гермиона Грейнджер?» — подумал он, сидя в колючем кустарнике. Драко сделал несколько глубоких вдохов и попытался вернуть себе самообладание. Почему они прислали её? Что ей могло понадобиться в его доме? Она работала на Министерство, возможно, у Министерства имелись вопросы, связанные с авроратом? Нет, они всегда посылали Поттера для таких визитов. Может быть, она наконец-то пришла, чтобы отчитать его? Если так, то он удивился, что она ждала так долго. — Малфой! Я тебя только что видела. Не мог бы ты впустить меня через ворота? Драко выглянул из-за изгороди и заметил девушку, которая стояла, положив руки на бёдра. Он не разглядел с такого расстояния, но предположил, что она также недовольно постукивает ногой. Дерьмо, ну вот и провалился план притвориться, что его нет дома. Он выбрался из живой изгороди и медленно проделал остаток пути до ворот. Чувство ужаса, поселившееся в груди, напомнило ему о похожем ощущении трехлетней давности, когда он предстал перед Визенгамотом, чтобы услышать окончательный вердикт.***
Примечание автора: Поскольку это полноценная история, а я полноценный автор, я включил в неё точки зрения обоих главных героев. Кто любит читать книги только с одной точки зрения? Очевидно, что некоторые моменты будут догадками, если речь пойдёт о твоих мыслях, однако я горжусь тем, что умею чувствовать тебя. Посмотрим, насколько хорошо у меня это получается. Не стесняйся вносить пометки (хотя я предполагаю, что у тебя в руке уже появилось чернильное перо, прежде чем ты прочитала это предложение).***
Настоящее время: Гермиона покраснела и отложила перо, которое держала в руке. Она нахмурилась, глядя на страницу, лежащую перед ней, потом снова подняла перо и продолжила читать.***
Рукопись: Гермиона ждала у ворот, нетерпеливая и разгорячённая. Она переложила волосы на другое плечо, чтобы обдуть шею, ставшую нестерпимо потной. Куда они подевались? Не похоже, что им было куда идти. Может, у Нарциссы и остались друзья, но она знала, что Драко превратился в своего рода затворника. Возможно, он специально заставил её дожидаться здесь, чтобы разозлить. Впрочем, если его намерением было вывести её из себя, то оно сработало. Едва она закончила размышления, как увидела предмет своего гнева, идущего по тропинке. Но так же внезапно, как он появился, Малфой исчез. Она подошла ближе к воротам, ухватилась руками за прутья и попыталась разглядеть получше. И где же он? Может быть, он узнал её и решил вернуться в дом? — Малфой! Я тебя только что видела. Не мог бы ты впустить меня через ворота? — крикнула она, начиная раздражаться. Он снова появился на тропинке и медленно подошёл к ней. Малфой был облачён в квиддичную форму и держал в руках метлу и квоффл. Гермионе стало неловко, что она помешала ему, но потом она отмахнулась от угрызений совести. Сейчас разгар буднего дня, и у нормальных людей есть работа. Ты имеешь полное право быть здесь, напомнила она себе. Дойдя до ворот, Драко замолчал и растерянно и немного настороженно уставился на неё, ожидая, когда она заговорит. Гермиона окинула его взглядом, а затем авторитетно заявила: — Я пришла удостовериться в том, что ты соблюдаешь магический указ 292, разделы с третьего по девятый. Он вздохнул с облегчением, затем вздёрнул бровь и пробурчал: — Думаешь, я понимаю, что это значит? Её глаза сузились. — Мы можем обсудить это внутри? Драко дерзко окинул её взглядом. — Нет, давай обсудим всё здесь. Он положил метлу и квоффл на землю и скрестил руки, глядя на Гермиону сквозь прутья ворот. — Ты не собираешься меня впустить? — холодно спросила Гермиона, а затем добавила, — Боишься, что я запятнаю твоё драгоценное поместье? Для Драко реакция Гермионы оказалась неожиданной. Словно она метнула в него жалящее заклинание. Малфой отступил назад, и прежде чем вновь взял себя в руки, в его глазах мелькнула боль. Что это было, чёрт возьми? Но всё прошло так же внезапно, как и началось. Драко несколько мгновений смотрел на неё, а затем достал из кармана палочку и отворил ворота. Ворота со щелчком распахнулись, но Драко не двинулся с места, чтобы открыть их перед ней. Его мать разочаровалась бы из-за отсутствия манер, но, возможно, и нет, ведь Грейнджер была магглорождённой. Драко повернулся к дому, и девушка прошла в ворота, а затем последовала за ним, с трудом поспевая за его длинными шагами. Гермиона совсем выдохлась, когда они подошли к входной двери, и замешкалась у порога, внезапно почувствовав нежелание входить. Мысленно она вернулась к прошлому разу, когда оказалась в этом доме. Тогда её сердце билось так же, как и сейчас, но вокруг царила темнота, и она была связана. Гермиона до последнего думала, что они все умрут в ту ночь, что они наконец-то достигли конца своего пути. — Ты ведь хотела зайти внутрь, не так ли? — Слова Драко прервали её раздумья. Он остановился прямо перед дверью, глядя на неё с раздражённым выражением лица. Его знакомый хмурый взгляд помог ей вынырнуть из воспоминаний. Гермиона сглотнула, а затем прошмыгнула в дверь, опередив его. Однако смелость снова покинула её, когда она заметила справа от себя вход в гостиную. Она застыла на месте, и Малфой чуть не налетел на неё. Гермиона испуганно оглянулась на Драко, и он постарался не поддаваться болезненному уколу в груди, вызванному знакомым выражением её лица. — Сюда. — Он повернул голову в противоположном направлении, и Гермиона почувствовала облегчение. Она последовала за ним по длинному коридору через двойные двери из тёмного дерева, ведущие во впечатляющую библиотеку. Она вздохнула, когда вошла в комнату. Драко покачал головой и ухмыльнулся в ответ. Но она не обращала на него внимания. Её взгляд устремился на бесчисленные полки с книгами. Она прошла мимо Драко в помещение и начала просматривать полки, удивляясь некоторым названиям, которые там нашла. О некоторых из них она даже не слышала. Гермиона оглянулась на парня, а он, прислонившись к столу у двери, наблюдал за ней. — Все эти книги твои? — Конечно, — пожал он плечами и продолжил наблюдать за ней с насмешливым выражением лица. Это вывело её из задумчивости и напомнило о том, где она находится. Девушка выпрямилась, прошла в конец библиотеки и бросила сумку на стул у окна. Драко недовольно покосился на неё, поскольку она только что поставила свою сумку на его место, но она, казалось, ничего не заметила. Он приблизился к ней и принялся ждать, когда она заговорит, но она молчала, разглядывая его. Гермиона вдруг осознала, что впервые осталась с Малфоем наедине. Раньше её всегда сопровождали Гарри или Рон. Она настороженно оглянулась на него, опасаясь, не высмеет ли он её, не проявит ли жестокости. Но ей подумалось, что он не скажет ей ничего плохого, чего не говорил раньше. Кроме того, она даже не знала, придерживается ли он прежних убеждений. Извинения, которые он принёс ей, Гарри и Рону после суда, свидетельствовали о несомненных муках раскаяния после окончания войны. Но не исключено, что причиной тому послужило и то, что Гарри недавно спас его от Азкабана. Ей пришло в голову, что она понятия не имеет, каким человеком стал Драко Малфой. Он выглядел всё таким же, конечно, немного старше, но на его лице сохранялось то же недовольное выражение, что и всегда, те же холодные серые глаза, те же резкие черты лица и те же белоснежные волосы. Драко наконец заговорил, когда создалось впечатление, что она не собирается начинать первой. — Почему ты здесь, Грейнджер? Она вздрогнула от жёсткости в его тоне, а у него свело живот. Он не хотел показаться таким грубым. Она скрестила руки на груди и вызывающе ответила: — Я же сказала тебе. Я здесь, чтобы проверить, как вы с матерью соблюдаете новые правила, касающиеся домовых эльфов. Указ 292, разделы с третьего по девятый. Она полезла в свою сумку и достала большую кипу бумаг. Драко скрестил руки и небрежно ответил: — Мы соблюдаем законы. Если это всё, что тебе нужно, я провожу тебя. Он шагнул к двери в коридор, но Гермиона осталась стоять на месте, устремив на него взгляд. — Почему ты всё так усложняешь? — пробормотала она. Девушка наклонила голову и пристально его рассматривала, словно он представлял собой проблему, которую предстояло решить. Драко застыл на месте, чувствуя себя крайне неловко. Он не должен был впускать её в дом, он должен был оставить её у ворот. Драко старался держаться и сохранять безразличие, но Гермиона сегодня обладала всей полнотой власти. Он задавался вопросом, знает ли она об этом? Знает ли она, что одним своим замечанием способна окончательно вывести его из равновесия? Он представил себя сидящим в углу комнаты и распутывающим моток пряжи, напоминающий один из тех ужасных свитеров, которые всегда носили Уизли. Ему хотелось знать, какого цвета был бы его свитер. Сначала он подумал о чёрном, потом об его оттенках, нет, о сером. Он не считал себя абсолютно злым. Но тёмно-серый — да, ему бы подошёл. В конце концов Гермиона заговорила снова. — Мне нужно поговорить с вашими домовыми эльфами. В моих записях указано, что у вас работают трое. — Хорошо. Драко вернулся в библиотеку и встал возле кресла, которое заняла Гермиона (его любимое кресло), затем позвал домовых эльфов. Эльфы появились мгновенно и выглядели нервными, не привыкшими к тому, что их вызывают всех сразу. — Да, хозяин Драко? — поинтересовалась Делла, самая старшая из эльфов. — К нам пришла мисс Грейнджер из Министерства, и она хочет поговорить с вами. Гермиона подошла к эльфам и протянула руку. — Здравствуйте, я Гермиона Грейнджер из отдела магического правопорядка Министерства магии. Все три эльфа растерянно уставились на её протянутую ладонь, неуверенные в том, что они должны были с ней делать. Гермиона опустила руку, когда стало ясно, что никто из них не собирается её пожимать. Драко хмыкнул, а она бросила на него злобный взгляд, что только ещё больше его позабавило. Эльфы испуганно переглянулись, и Драко пришло в голову, что они могут подумать, что у них неприятности и что он вызвал представителя Министерства, чтобы наказать их. Он поспешил объяснить: — Она здесь, чтобы проследить за исполнением новых законов, которые я просил вас всех выучить несколько недель назад. Делла быстро кивнула и заговорила первой. — Мисс. Я заучиваю все слова. А Пиппин следит за тем, чтобы мы все им следовали. Я могу начать с первого. Она начала послушно декламировать высокопарным голосом: — Эльфы должны получать зарплату не реже одного раза в неделю в размере одного галлеона. — Она потянулась в карман и достала одну монету, выставив её напоказ. Гермиона вмешалась, выглядя крайне раздосадованной. — Ты заставил эльфов выполнять всю работу по внедрению новых законов? Драко пожал плечами. — Конечно. А чего ты ожидала? Делла насторожилась и засомневалась, не натворила ли она глупостей, но Драко ободряюще кивнул ей. — Ты хочешь, чтобы Делла продолжила, Грейнджер? Гермиона обиделась, и Драко не смог сдержать улыбки. Гермиона закатила глаза и снова сосредоточилась на Делле. Она прибыла сюда по определённой причине (ну, по двум причинам), и она перебирала в уме возможные варианты. Гермиона могла уйти в знак протеста из-за несправедливости ситуации или остаться и выполнить задание, которое она поставила перед собой. В ней победило стремление к достижению цели, и она повернулась к Делле, чтобы та продолжала. Гермионе предстояло пройти ещё шесть законов, после чего она могла уйти и заняться поправками к этим законам, чтобы хозяева несли часть бремени по их выполнению. На четвертом законе Гермиона немного расслабилась и села в кресло Драко. Малфой тоже немного расслабился, похоже, убедившись, что она не собирается кричать на него за все те ужасные вещи, которые он совершил за прошедшие годы. Однако он остался стоять, не желая чувствовать себя слишком комфортно рядом с Гермионой Грейнджер. Как только Гермиона закончила с домовыми эльфами, Драко отпустил их, и они снова остались в библиотеке наедине, глядя друг на друга. Драко двинулся к двери и распахнул её. На этот раз Гермиона встала и последовала за ним в коридор. Когда они добрались до прихожей, он направился к входной двери, но вместо того, чтобы присоединиться к нему, она прошла прямо в ту гостиную. Драко замешкался в коридоре. Он понятия не имел, зачем ей понадобилось туда идти, но решил, что лучше оставить её в одиночестве. В конце концов, любопытство взяло верх над ним, и через несколько мгновений он пошёл узнать, чем она занимается. Гермиона стояла в левой части комнаты на том самом месте, где Беллатриса пытала её. Она медленно оглядывалась вокруг, и казалось, исследовала каждую деталь интерьера с холодным, даже безучастным выражением лица. Драко прошёл в комнату и остановился напротив камина на том же самом месте, где когда-то, много лет назад, он наблюдал за её пытками. Он молча смотрел и ждал, заложив руки за спину и выпрямив спину, не в силах предугадать, что произойдёт дальше. Получит ли он, наконец, отповедь, которую ждал с тех пор, как встретил её у ворот? — Здесь всё изменилось, — в конце концов разочарованно произнесла она. — Почему ты захотела войти сюда? Гермиона обернулась к нему, застыв от удивления. Почему его это волнует? С каких пор Драко Малфой заботится о ком-то, кроме себя? Она мысленно попятилась назад. Это было несправедливо, она ведь не знала его, и ей не следовало быть такой резкой. — Я… я не знаю. Мне так часто снится тот день, что я хочу встретиться с ним лицом к лицу. Я… — Гермиона нервно опустила глаза и замолчала. — Ты что? — надавил на неё Драко, и она снова задумалась, почему он беспокоится о ней. Он присутствовал там той ночью, стоял на том самом месте, что и сейчас. Может быть, и для него в тот день что-то осталось неосуществлённым? — Я вызвалась на проверку по этой причине, — призналась Гермиона, продолжая всматриваться в тёмный деревянный пол. В ту ночь здесь лежал ковёр, но теперь его убрали. Она испачкала его кровью. Так вот почему они избавились от ковра? Потому что его запятнала её грязная кровь? — Ты нашла то, что тебе нужно, Грейнджер? — нерешительно спросил Драко. Он надеялся, что она ответит согласием. Он желал, чтобы она покончила с тем днём. Он не верил, что когда-нибудь сумеет сам, но твёрдо знал, что если кто-то из них и сможет справиться, то только она. — Я не знаю. Всё вокруг другое, даже пол. Может быть, осознание этого поможет. — Гермиона протяжно вздохнула и развернулась, намереваясь выйти из гостиной. Драко вдруг начал паниковать. Она собиралась уходить и, скорее всего, никогда не вернётся. У него никогда больше не представится шанса высказать ей всё, что он так хотел. — Грейнджер. — Она остановилась и повернулась к нему, выглядя смущённой. — Мне тоже постоянно снятся кошмары о том дне, — продолжил он. Она выдохнула и шагнула ближе к нему. — И мне жаль, что я ничем не смог помочь. — Драко наклонил голову, ожидая её вердикта. Гермиона долго смотрела на него, недоумевая, искренен ли он. Неужели Драко извинился перед ней? Драко приподнял голову, задумавшись, что же она предпримет, и когда она поймала его взгляд, то махнула рукой, словно речь шла о пустяке. Драко сузил глаза, возмутившись небрежным жестом. Это не было пустяком. Как она посмела так быстро отмахнуться от него? — Ты пытался, — ответила она, пожав плечами. — Я знаю, что ты узнал нас, но не подал виду. И, ну, после… Ты ничего не мог сделать, Малфой. Это была не твоя вина. Драко покачал головой, теперь уже со злостью. Она была не права. — Я должен был сделать больше, — сказал он сквозь стиснутые зубы, отчаянно желая, чтобы она поняла. Драко хотел, чтобы она закричала, набросилась на него, ударила его или, может быть, слегка порезала ему руку. Последний вариант в тот момент показался ему особенно привлекательным, и он представил, как по его бледной коже скатывается приятная струйка крови. Драко покачал головой и снова сосредоточился на ней. Гермиона рассматривала его. Казалось, он воюет сам с собой. Он ей никогда не нравился, и сейчас не нравится, но он никогда не был злодеем. И было очевидно, что, хотя он по-прежнему груб и несносен, он уже не тот ненавидящий магглорождённых фанатик из своей юности. Он не бросался в неё оскорблениями, не отшатывался, когда она приближалась, и не смотрел на неё с отвращением. Теперь он смотрел на неё так, словно она являлась редким пурпурным единорогом. Его выражение лица выглядело довольно комично, и она могла бы рассмеяться, если бы ситуация была иной. Гермиона шагнула к нему ещё ближе, но осталась на расстоянии вытянутой руки. Он подумал, не сделала ли она это специально. Считала ли она его по-прежнему опасным? — Тебя бы убили, если бы ты попытался вмешаться, Малфой. Ты сделал то, что должен был, чтобы остаться в живых. — Некоторые поступки не должны совершаться, независимо от причин, — возразил Драко. Его серые глаза буравили её, и Гермиона различила в них множество эмоций. Она всегда считала его трудным человеком, но, опять же, ей никогда не доводилось общаться с ним настолько близко, чтобы прочесть эмоции в его глазах. Она видела вину, стыд, печаль и, что удивительно, страх. Она выдержала его взгляд и грустно произнесла: — На войне мы все делали то, о чём сожалеем. — Она подумала о своих родителях и отвернулась, борясь со слезами. Драко удивился резкой перемене её настроения и отошёл в сторону, чувствуя себя неловко. — Я согласна с тобой, — продолжала Гермиона. — Некоторые поступки никогда не должны совершаться. Но в тот день, из-за твоего бездействия, всё обошлось, и я тебя прощаю. Драко не просил у неё прощения, и он не понимал своих чувств после того, как его получил. Эмоции, переполнявшие его, противоречили друг другу и захлестывали. Ему нужен был глоток свежего воздуха. — Я провожу тебя, — грубо произнёс он. Она отрывисто кивнула и последовала за ним на улицу. До ворот они шли молча. Всё обошлось, и я тебя прощаю. «Мне не лучше», — подумал Драко. Может быть, с ней всё хорошо. Возможно, именно это она и имела в виду. И он был рад, правда. Он мог найти в этом хоть какое-то утешение. Она не заслуживала всего того, через что ей пришлось пройти по их вине. «Всё, через что пришлось пройти по моей вине», — добавил он, вспомнив издевательства и насмешки их юности. Но для Драко Малфоя всё сложилось далеко не лучшим образом. Но в этом была какая-то справедливость, и он ухватился за неё. Когда они подошли к воротам, она бросила на него очередной обеспокоенный взгляд, такой же, как в день его суда. Она стояла близко к нему, всего в нескольких футах, и он осознал, что сегодня впервые вот так по-настоящему посмотрел ей в глаза. Глаза у неё были красивые, удивительно яркие и выразительные. Он поразился, когда она обратила на него такой же пристальный взгляд, как и он на неё. Немногие люди смотрели на него вот так, в упор. После войны он не сразу признал, что убеждения в чистоте крови, в которых его воспитывали, оказались ложными. Наблюдая, как многие из них погибали, пока он жил с Тёмным Лордом в его доме, он убедился, что магглы и магглорождённые умирали так же трагически, как и другие ведьмы и волшебники. Они были людьми, неважно, сколько раз его тётя и другие называли их животными. И если бы он до этого не верил, что Гермиона Грейнджер сильная, могущественная ведьма, заслуживающая всех тех же прав, что и он и его семья, Драко бы переменил своё мнение сейчас, пока она стояла и смотрела на него своими сочувствующими, прекрасными карими глазами. Что с ней не так? Её сегодняшние действия полностью противоречили тому, что он заслужил. Она должна была накричать, заявить ему, что он получил по заслугам, сгнивая в одиночестве в этом поместье, где компанию ему составляли только мать и домовые эльфы. Она отвернулась, намереваясь уйти, но он не мог её отпустить, пока не мог. Когда он встретил её у ворот, ему отчаянно хотелось избежать разговоров об их прошлом. Но теперь, когда она собралась покинуть его, в груди у него поселилось гнетущее чувство утраты. Он извинился за ту ночь, но этого было недостаточно. А она уходила и не хотела возвращаться. Для неё этот визит стал возможностью вычеркнуть пару пунктов из, вероятно, длинного списка обязанностей. Оценить соблюдение Малфоями законов о домовых эльфах — галочка. Побороть демонов после ночи пыток в гостиной — галочка. У Драко тоже хватало дел, о которых нужно было позаботиться. — Почему ты не накричала на меня сегодня? — начал он, а потом поморщился. Это был дерьмовый способ начать извинения. — Что? — За то, что я издевался над тобой, обзывал грязнокровкой, превратил твои школьные годы в кошмар. Потом присоединился к Пожирателям смерти, за всё это. Ты должна была кричать, но вместо этого пришла сюда, вела себя вежливо, легко простила меня за тот ужасный день, а теперь — что? Ты просто исчезнешь? Да что с тобой такое? — Слова стремительно вылетали изо рта Драко. — Ты хочешь, чтобы я на тебя накричала, Малфой? Гермиона выглядела растерянной, и он не винил её. Он походил на законченного психа. Что ж, вот что случается с парнем, если он не общается с другими людьми, кроме своей матери. — Да! Это было неправильно и ужасно, и ты не заслужила этого. А сегодня ты явилась сюда и даже не подала виду? Гермиона покачала головой, а затем серьёзно спросила: — Это твой способ извиниться за всё случившееся, Малфой? Драко вздохнул, испытывая облегчение от того, какой гениальной она была, и ему не понадобится объяснять ей смысл сказанного, поскольку, очевидно, его мозг, рот и истинные чувства сегодня решили действовать друг против друга. Он кивнул ей в ответ. Такого Гермиона не ожидала, когда впервые увидела Драко сегодня. Она ожидала грубости, ожидала, что беседа с домовыми эльфами окажется неловкой, и она даже ожидала от него толику раскаяния, когда они оба вспоминали тот день в гостиной. Но такое исчерпывающее извинение — стало неожиданностью. Теперь она открыто разглядывала его. Он показался ей немного сломленным. Его глаза смотрели решительно и напряжённо, но весь остальной его облик казался слабым. Его руки дрожали, он был худым и выглядел бледнее, чем нормальный здоровый человек. Мешки под глазами выдавали бессонные ночи, а морщины на лице намекали на то, что он часто хмурится. Он явно страдал, но достаточно ли этого? Сможет ли она простить его за все те страдания, которые он причинил? За боль от мысли, что она не принадлежит магическому миру? — Хорошо, Малфой, — произнесла она через некоторое время. Это не было прощением, подумал он про себя. Это было скорее признание его просьбы. Она кивнула ему в последний раз, а он наблюдал, как она проходит через ворота и исчезает. Он подобрал свой квоффл и метлу, которые так и остались лежать на земле, и отправился в полёт. Однако он не использовал мяч. Вместо этого он летал кругами вокруг поля, думая о Гермионе. Драко пытался сосредоточиться на её сегодняшнем облике. Яркие глаза, протянутая к домовым эльфам рука, недовольный взгляд, когда он рассказал ей, как ему удалось ознакомиться с новыми законами. Его разум стремительно заменил эти образы на её образ в тот день в гостиной. Он помчался быстрее, увидев её кровь, стекающую по локтю на ковёр. Он изо всех сил старался не закрывать глаза от встречного ветра, но когда сомкнул их, то увидел её, смотрящую на него в тот день, безмолвно умоляющую его помочь, в то время как он пытался сосредоточиться на портрете позади неё, чтобы не смотреть. Драко резко повернул на своей метле и чуть не упал. Он вскрикнул от неожиданности, но его крик не заглушил её воплей, раздававшихся у него в голове. Она простила его за тот день, но не за всё остальное. И он не винил её.***
Примечание автора: Гермиона. Если бы это случилось сейчас, я бы убил её. Взорвал бы комнату, себя в том числе, лишь бы знать, что ты будешь в безопасности. Я бы принял на себя каждое проклятие и каждый взмах ножа, чтобы избавить тебя от боли. Если бы она заперла меня, я бы бросился на дверь, пока не превратился бы в кровавое месиво, чтобы выбраться и помочь тебе. Но достаточно ли этого? Сейчас я изменился, но разве это искупает прошлое? Ты скажешь «да», но я не уверен.***
Позже тем же вечером Драко расположился в том же кресле в библиотеке, которое недавно занимала Гермиона. Он потягивал третий стакан огненного виски и предавался воспоминаниям о последней встрече с ней почти три года назад. Это было в день его суда, через два дня после восемнадцатилетия. Он сидел в неудобном кресле с высокой спинкой в большом зале суда Министерства рядом с матерью и отцом. Заседание Визенгамота проходило в полном составе, но, к счастью, места для зрителей пустовали, поскольку судебные процессы после второй магической войны не открывались для публики и репортеров. Драко наблюдал, как в зал вошёл Гарри Поттер со своими двумя друзьями и занял место недалеко от входа. В тот момент он не обращал внимания на Гермиону и Рона. Он целиком сосредоточился на Гарри. Его отец с самого конца битвы плёл заговоры, пытаясь уберечь семью от Азкабана. Он подкупал, шантажировал и склонял в свою сторону столько членов Визенгамота, сколько мог, но Люциус прекрасно осознавал, что Гарри Поттер станет ключом к их свободе. Он пригласил его в поместье через неделю после битвы, и Гарри, на удивление, приехал. Драко невольно задумался, не в знак ли это уважения к поступку его матери в лесу. А может, как и Гермиона, он хотел пережить то, что случилось, когда он побывал в поместье в прошлый раз? Драко так ничего и не узнал. В тот день он заперся в своей комнате, чтобы не встречаться с бывшим врагом. К несчастью для его отца, выяснилось, что Гарри не так легко манипулировать, как тот думал. Драко мог бы открыть глаза отцу. Гарри согласился помочь Драко и его матери, но он не смог быстро забыть о той роли, которую Люциус сыграл в смерти Сириуса Блэка. Как и было обещано, Гарри выступил на суде по делу Драко, заявив, что его вынудили принять роль Пожирателя смерти, что он никогда не планировал убивать Дамблдора и пытался защитить личности Поттера и его друзей, когда их притащили в поместье. Он заступился и за Нарциссу, дав понять, что если бы она не солгала ради него, ему никогда бы не удалось убить Тёмного Лорда. Во время суда над Люциусом Гарри остался сидеть, всё это время с вызовом глядя на отца. Итак, Драко и его мать получили свободу, а влияние и золото его отца позволили смягчить приговор до пяти лет. Драко чувствовал себя виноватым, когда Кингсли Бруствер зачитывал его оправдательный приговор. Почему он? Почему его пощадили? Даже Гойл получил срок за пытки учеников в школе, хотя и небольшой. Драко тоже их пытал, но не так жестоко. Возможно, именно поэтому Гарри заступился за него, а не за Гойла — похоже, намерения имели для него значение. А может быть, Гарри просто спас положение, ему такое нравилось. В кои-то веки Драко не стал жаловаться. Когда Драко вырвался из Министерства, он почувствовал лёгкость и головокружение. Теперь он был свободен. Раньше он не позволял себе надеяться на это. Стоя утром на том же месте в ожидании лифта, он размышлял о новом Азкабане без дементоров и о том, как часто мама будет навещать его. Но теперь он был свободен и мог вернуться домой, и против него больше не выдвигали никаких обвинений. Он мог попытаться жить дальше. Драко увидел золотую троицу возле статуи устрашающего волшебника, стоящего на спинах магических существ и магглов. Её сносили, чтобы заменить чем-то более приятным. Гермиона стояла справа от Гарри, что показалось Драко в то время странным: разве не Рон всегда считался его вторым номером? Гарри заметил, что Драко наблюдает за ним, и бегло кивнул ему из другого конца зала. Драко кивнул в ответ и решил оставить всё как есть. Но что-то заставило его подойти к компании друзей. Весы слишком сильно склонились в пользу Гарри Поттера. От спасения Драко из Адского пламени до убийства Тёмного Лорда, а теперь ещё и выступления на суде над ним, Малфою было неудобно оставлять всё это без внимания. Подойдя к Гарри, Драко поблагодарил его со всей искренностью, на которую только был способен. Поттер выслушал его, затем кивнул. Драко перевёл взгляд на Рона, но тот не обратил на него внимания. Он казался отрешённым и сердитым, и Драко вдруг вспомнил, что тот потерял одного из своих братьев, одного из близнецов, и предположил, что именно поэтому Уизли выглядит так, словно находится в другом месте. Драко мельком взглянул на Гермиону, но тут же отвернулся, так как увидел, что она с беспокойством изучает его лицо. Какая странная эмоция для неё в этот момент. Это раздражало Драко, и, вероятно, именно поэтому он пробормотал свои следующие слова: «Мне жаль». Тогда он не сказал, за что именно. Ему едва удалось произнести два слова, поэтому озвучить длинный список причин, стоящих за этим извинением, оказалось слишком сложно. Гарри бросил взгляд на Драко, а затем протянул руку. Малфой вспомнился день, когда он протянул руку Гарри много лет назад, и как Поттер его отверг. Драко принял её, и они крепко пожали друг другу руки, после чего оба сразу же опустили ладони. Гарри наконец заговорил и пробормотал: — Это твой второй шанс, Малфой. Не просри его. Драко отвернулся от Гарри, не желая удостаивать ответом его высокомерный жест. Кроме того, Драко всегда смущали ярко-зелёные глаза Поттера. Драко посмотрел на Гермиону, которая приветливо кивнула ему. От этого жеста ему захотелось блевануть. Драко отступил подальше от компании. Гарри отвернулся и махнул головой в сторону выхода, а Гермиона и Рон последовали за ним. У них были более важные дела, и они не желали больше беспокоиться о Драко Малфое. На следующий день после суда наступил первый день того времени, которое Драко позже назовет «тёмным периодом» своей жизни.***
Примечание автора: Интересно, что Поттер думает о том дне? Я вижусь с ним каждую неделю, чтобы пропустить стаканчик, но мне никогда не приходило в голову спросить его об этом. Интересно, как бы он отнёсся к тому, как я использовал свой второй шанс. Конечно, не «П» , но, возможно, и не совсем «О» . Возможно, «У» — приемлемо. Но опять же, мне плевать. Для меня важно только твоё мнение, Гермиона. Как я распорядился шансом, который Поттер дал мне в тот день? Первое, что я предпринял, это извинился перед тобой рядом с уничтоженной статуей, олицетворяющей превосходство чистокровных. И когда я увидел тебя в следующий раз, три года спустя, я извинился снова. Я могу всю жизнь извиняться перед тобой, Гермиона, и этого никогда не будет достаточно.