Стоило только дотронуться до древа, как оно вспыхнуло ярким светом, в глазах рябило от цветастых переливов, весь цветовой спектр мельтешил перед глазами, складываясь в невнятные образы, Син Цю не мог различить их, но он чувствовал огромную, давящую на него силу. И силу древа, что обволакивала снаружи свинцовыми руками, и свою собственную, пульсирующую где то в венах и расходящуюся до кончиков пальцев. Но он здесь не для того, чтобы замереть в изумлении, а наоборот - чтобы действовать. Сосредоточиться на чем-то, чему даже не можешь дать названия и чего ранее никогда в жизни не ощущал - проблематично, но с концентрацией у Син Цю всегда было хорошо, спасибо отцу за оплаченные дополнительные занятия вместо вечеринок.
Сквозь все это буйство мощной энергии, где-то в самом уголке затесалось нечто иное, черное и грязное, Син Цю казалось, словно он копается руками в болотной луже.
"Ты ощутишь зло" - сказал ему Чун Юнь, и кажется, теперь он понял. Вот только что с этим злом делать дальше никто не объяснил.
Концентрация, да. Болотных луж Син Цю еще ни разу не расчищал, но ведь это магия, а значит он может попробовать сделать то, что умеет. Представить, словно стирает с белоснежного листа своего блокнота темную от растекшейся ручки кляксу, собирает до последней капли и выбрасывает. Работает.
Руку ударило чем-то наподобие электрического разряда, и она рывком отскочила от древа. Перед прищуренными глазами вперемешку с цветными пятнами снова различался лес. Продолжать приходить в себя Син Цю помешал душераздирающий крик за спиной. Советник, вцепившись руками в землю и царапая ногти, кричал, по всей видимости от боли, или же от срыва собственного далекоидущего плана. Объятый черный дымом, он растворялся в воздухе, превращаясь в пустоту, коей он и заслуживал стать.
— Он... Исчез? — Син Цю смотрел на Чун Юня, что в страхе оглядывал свои руки, надеясь не стать воздухом под стать советнику.
— Кажется, я понял... — Чун Юнь проморгался и подошел ближе, — Что ты сделал, когда коснулся древа?
— Я... — объяснять свои сравнения с кляксой и блокнотом не особо хотелось, — Почувствовал зло, как ты и сказал, а потом просто... Избавился от него.
— Перед нашей смертью он успел дотронуться до корней древа, и, вероятно, тем самым все же смог оставить внутри него свою энергию, те запретные знания. А сейчас ты направил их в советника, и это уничтожило его. В нашем мире это называлось эрозией, она разрушает личность и разум, но это лишь малая часть того, что известно об этом процессе. Древо, я полагаю, тоже разрушалось, и его связи были нарушены, поэтому я оказался здесь, и он вместе со мной. Душа Син Цю запечатана в древе, вот почему не мог переместиться с нами.
— Все еще не могу поверить, что все это на самом деле.
— Жизнь преподносит сюрпризы.
— Ты думаешь, поэтому ты...
— Да, скорее всего я попал сюда, чтобы найти тебя и вернуть все на свои места, остановить разрушение Ирминсуля, — кивнул Чун Юнь.
Син Цю смотрел на него и совсем не знал, что сказать, а сказать что-то хотелось, ведь если он будет молчать, то в один момент, единственное, что они смогут произнести - это
"прощай". А прощаться до ужаса не хотелось, запоздалая паника вдруг настигла Син Цю, да такая, что до дрожи в коленках.
— Теперь, когда мы знаем...
— Нет, — замотал головой Син Цю, — Не говори этого, прошу. Не уходи, Чун Юнь, пожалуйста.
— Син Цю, я не могу, — с сожалением смотрел Чун Юнь, поджимая губы.
— Но почему?! Почему ты не можешь остаться? Если это долбанное древо может переносить людей из миров, то почему ты не можешь просто быть здесь?! Черт возьми, ты спас эту старую корягу, она обязана тебе! — Син Цю ударил ладонью по стволу дерева и оно засветилось под его ладонью, словно отвечало на все его громкие высказывания.
— Оно лишь управляет воспоминаниями, но не меняет их, не меняет прошлого или будущего, мое появление здесь - это исключение, кусочек большого механизма, что нужно вернуть туда, где он и должен быть. Я не могу находиться тут всегда, иначе последствия будут необратимы, — Син Цю было хотел что-то возразить, но Чун Юнь сделал несколько шагов вперед, — Послушай, у входа в лес я коснулся твоего плеча и кое-что увидел, — он протянул ему свою ладонь, — Дай мне свою руку.
Син Цю сначала раздраженно покосился на него, а затем все же доверительно коснулся пальцами. Чун Юнь опасливо вытянул свободную руку к древу и прикоснулся к нему. Перед глазами снова возникли образы, там и воспоминания, и что-то, чего он никогда ранее не видел. Это было похоже на фильмы, что показывал ему Син Цю вечерами, такие же отрывки с меняющимися картинками. Он узнавал на них себя, и себя настоящего, и себя из других миров, и каждый раз рядом мелькала синяя макушка.
"— Ты что-то чувствуешь?
— Да, твоя энергия такая теплая и светится..."
Вот они с Син Цю лежат под деревом, как раз когда умерла матушка.
"А если у меня тоже есть два желания?"
А вот уже совсем другие они кажется собираются целоваться.
"Я поймал тебя..."
Чун Юнь видит их в густых зарослях лабиринта, а Син Цю смущенно смеется в его руках.
И еще столько всего, что Чун Юня переполняет счастье, что еще тысячу жизней они будут делить друг с другом. А теперь он видит...
Чун Юнь резко отстраняется и с широко раскрытыми глазами смотрит на Син Цю, не отпуская его руку.
— Что там? Что ты видел? — на секунду пугается Син Цю и дергает его за пальцы.
— Тебя, — Чун Юнь расплывается в улыбке, готовый вот-вот расплакаться, — Я видел тебя. Ты будешь счастлив, — он вздыхает так, словно ему мало воздуха, — Я обещаю.
— Обещаешь значит? — выгибает бровь Син Цю, — Не забывай, там у себя в загробном мире, что я помню, где находится древо, а значит если ты мне сейчас соврал, то я вытащу тебя оттуда снова и прикончу.
Они оба смеются.
К Чун Юню тоже вернулись силы, и он знает, что Син Цю больше никогда не вспомнит о нем и о древе, ведь он сам позаботится об этом. Но говорить об этом вслух не стоит, пусть Син Цю еще пару минут поживет с надеждой когда-нибудь прикончить его.
— Син Цю, — Чун Юнь берет его вторую руку в свою, — Я не могу остаться, но я хочу, чтобы ты знал, как я рад, что смог узнать тебя, что после своей смерти мне удалось прожить еще одну маленькую жизнь, и я так счастлив, что мне выпал шанс провести ее рядом с тобой, — он прижимает его к себе сильнее.
— Чун Юнь... — Син Цю ни за что не скажет ему "прощай", — Я тоже был рад.
Они вдвоем касаются древа и перед глазами снова рябит.
— Спасибо, — невесомый поцелуй остается на шелковых волосах, и Чун Юнь вместе с собой забирает всю его память о том, что было. О древе никто не должен знать, а еще... Син Цю нужно начать с нуля без болезненных воспоминаний о прошлом. Уж Чун Юнь то знает о чем говорит.
То же чувство, что и тогда перед смертью. Он тонет, проваливается сквозь тяжелую воду, но на этот раз его легкие не раздирает изнутри. Он снова падает на землю, но теперь уже чувствует боль.
Перед глазами старая тренировочная площадка и раскидистое дерево, вокруг никого. Все ощущается совсем нереальным, и, наверное, так оно и есть. Проекция умирающего мозга. Но Чун Юнь чувствует, как его тело намокает. Дождь. А значит...
— Я совсем тебя заждался, — звучит родной голос, — Пришлось читать одну и ту же книгу двенадцать раз.
Син Цю выходит из-за дерева и его длинные, собранные в хвост волосы, покачиваются от ходьбы.
Чун Юнь не верит глазам.
— Син Цю... — шепчет он и делает пару широких шагов навстречу, — Это правда ты?
— Неужели ты хотел увидеть кого-то другого? — смеется тот и кладет холодные ладони поверх его бледных щек.
— Я просто... —
"не думал, что еще когда-то увижу тебя", и слезы сами катятся большими жемчужинами, — Я так скучал по тебе.
— Нам пора, — Син Цю отстраняется и тянет Чун Юня за руку к какому-то светящемуся порталу, — А потом ты расскажешь мне, почему задержался.
Наконец-то я смог обрести покой.
***
Син Цю добирается до квартиры брата в полном непонимании того, что он делал один в лесу, но с каждой минутой смутные воспоминания рассеиваются, заполняясь другими, что сумел заменить Чун Юнь.
Он заходит внутрь и долго пытается понять, что именно хотел сделать здесь. Не находя в собственной голове ответа, Син Цю открывает ящики, чтобы забрать домой свои тетради и натыкается на блокнот. Страницы исчерчены кривым почерком.
"Быть может снова начать писать стихи..." — проносится в его голове.
Отчего-то ему хочется жить. Хочется делать что-то новое. Возвращаться к старому. Пробовать. Потому что внутри пустота и ее надо чем-то заполнить. Чувства смешиваются друг с другом, тоска непонятно по чему, какое-то предвкушение неизвестного, но многообещающего, теплая грусть, воодушевление.
В ящике снизу лежат сигареты. Брат оставил. Обычно он курит, когда ему плохо, или хорошо, или просто когда захочет.
Син Цю берет одну с собой.
Дни проносятся буйным ветром, ураганом, но не разрушающим, а возвращающим все на свои места. Дом, родители, скандалы, учеба. Но отчего-то по-прежнему хочется жить. Хочется пробовать. Хочется быть эгоистом. Он снова задумывается, витает в облаках, на границе сознания слыша этот звонкий голос.
— Эй! Земля вызывает Син Цю! — перед глазами мельтешила чья-то рука. Он даже не понял, как оказался у школьных ворот, не решаясь зайти внутрь.
— Привет, я просто задум...
— Задумался, да-да, как обычно, не объясняй, — девушка тихо рассмеялась, совершенно не обращая внимания на состояние своего друга.
Она уже привыкла. Ху Тао на несколько секунд замолчала, будто над чем-то раздумывала.
— Слушай, хочешь сегодня вечером сходить со мной на концерт одной группы? Меня позвала знакомая, пройдем бесплатно, да еще и с другими музыкантами познакомит!
