floriography

      Убийство, по мнению Уотсона, было отвратительным поступком. Несмотря на обстоятельства, приведшие к такому преступлению, грех лишения жизни другого человека был непростителен. Непозволителен, возмутителен, отвратителен. Смерть не была ему чужда, тем более после того, как поселился на Бейкер-стрит 221Б, где серийные убийцы и их деяния были настоящей пассией его соседа и ближайшего доверенного лица Шерлока Холмса. Тем не менее, убийства вызывали у него отвращение, а сопровождение Шерлока на место преступления никогда не было особенно приятным. Как правило, это были жуткие, кровавые зрелища с видом на гниль и разложение.       Он никогда не думал, что такая неприятная вещь может выглядеть так красиво, как произведение искусства. Одна эта мысль заставила его засомневаться в собственной нравственности.       Это было пятое убийство, пятая жертва, оставленная убийцей по кличке ле Бурро де Флерс в честь французского ассасина под тем же псевдонимом с похожим стилем… казни. О жертвах, не имевших между собой ничего общего в плане образа жизни, профессии или внешности, насколько было известно Уотсону, после смерти всегда заботились. Их одевали в дорогостоящие одежды, очищали от крови и грязи и укладывали — где бы убийца ни решил их оставить — в скромной похоронной позе. В руках они держали букет. Их тело лежало на ложе из лепестков. А во рту — другой цветок, нежно приложенный к губам.       Единственным признаком того, что само убийство было жестоким, были следы от веревки на запястьях, лодыжках и шее. Но после смерти с ними обращались с уважением. После смерти убийца, похоже, выставлял их как произведения искусства.       И Скотленд-Ярд не был близок к тому, чтобы выяснить, кто несет за это ответственность.       Тело перед ним, как сказал Лестрейд, было женщиной по имени Этель Харрисон. Она была официанткой — или конферансье, её должностные обязанности были особенно расплывчаты, — в джентльменском клубе под названием «Атенеум», частной организации, куда приглашались только те, кто обладал «блестящим умом», например, учёные и инженеры. Организационный комитет состоял из графов и лордов, хотя и людям более низкого социального положения разрешалось вступать в клуб, если они были схожи интеллектом.       О жизни Этель Харрисон за пределами её работы известно немного. Она не была замужем и никогда не общалась с теми, кому служила. По общему мнению, она была несносной и недостойной внимания. Единственным, кто заметил её отсутствие, был её работодатель, который быстро списал её на очередную беглянку. При нынешнем положении дел в стране представители рабочего класса исчезали слишком часто. Никто не заявил о её пропаже, никто не скучал по ней вообще. И вот она здесь, с которой после смерти обращались более достойно, чем с ней обращались при жизни.       Мисс Харрисон положили у реки, в месте, которое обычно отводилось людям с высоким положением для пикников с семьей. Шерлок уже определил цветы, с которыми она покоилась, как только приехал, а Уотсон сразу же записал их, надеясь найти хоть какую-то связь с предыдущими букетами смерти. Его надежда угасла — и снова никакой связи. Она лежала на ложе из перуанских лилий, во рту у нее был один георгин, а в руках над грудью она держала три эспарцета.       — Убийца, должно быть, владеет магазином, — предположил Лестрейд со вздохом, — Похоже, у него всегда есть цветы в его непосредственном распоряжении.       Шерлок рассмеялся, но не стал уточнять, почему он считает забавной оценку Лестрейда, довольно справедливую, по мнению Уотсона. Он разглядывал тело с позитивным ликованием, осматривая место преступления так, словно это была его личная игровая площадка. К ужасу Уотсона, он опасался, что, скорее всего, так оно и было. Холмс видел не тело мёртвой женщины, а игру. И игра была единственной причиной, по которой Шерлок ещё дышал.       — Что ты думаешь об этом, Джон? — спросил он. Уотсон не был уверен, почему.       Это было неправдой, Холмс обычно спрашивал его мнение, чтобы доказать ему, что он не прав, и придумать подробное объяснение, чтобы показать, насколько он гениален. Возможно, Уотсону не стоило так потакать ему.       — Я думаю, что молодая женщина была похищена серийным убийцей и задушена, Шерлок, — кашлянул он.       Мужчина неодобрительно хмыкнул.       — И что ещё?       — Как и другие четыре жертвы, она была окружена цветами.       Грег ещё раз глубоко вздохнул.       — Что за навязчивая идея? Он считает себя распорядителем похорон? Почему бы не положить их сразу в гроб?       Шерлок уставился на Лестрейда и Уотсона с явным раздражением, вероятно, раздумывая, оскорблять или нет их интеллект, прежде чем откинуть назад плечи и драматично указать на женщину, о которой идет речь.       — Перуанские лилии символизируют преданность или достижения. Судя по её одежде, я бы предположил, что достижения. Это не гардероб женщины из рабочего класса, поэтому можно предположить, что она чего-то добилась, чтобы заработать своё богатство. Львиный зев в её руках символизирует обман. Исходя из значения лилий, я бы предположил, что её способ получения денег был, возможно, морально небезупречным — или, по крайней мере, кто-то обиделся на неё настолько, что убил.       Джон принял новую информацию. Да, конечно, Шерлок был совершенно прав. На ней были драгоценности, на которые не хватило бы денег, и струящееся платье, которое выглядело так, как будто принадлежало знати. Даже при наличии сбережений официантка не смогла бы позволить себе такие роскошные вещи.       — И наконец, георгина, - продолжал Шерлок, наклонившись. Его лицо, как заметил Уотсон, стало несколько сочувственным, когда он рассматривал юную Этель, прежде чем он вырвал цветок из ее рта и поднял его вверх. — Георгины символизируют хороший вкус. Она знала, чего хочет, и забирала это. Она была женщиной с мыслями о богатстве, но не имела средств для воплощения этой мечты, — он аккуратно положил цветок на землю. — Этель Харрисон была наказана, потому что она была воровкой.       — Воровка, говоришь? — хмыкнул Лестрейд.       — Изумруд на её шее принадлежит Ричарду Бартраму. Или принадлежал его покойной жене. Он попросил меня поискать его, считая, что его украли, когда он бродил по рынкам, из его карманов. Мистер Бартрам — член «Атенеума», где работала мисс Харрисон. Вполне вероятно, что она заметила драгоценный камень и украла его во время работы, — он взглянул на Лестрейда. — Могу я вернуть его ему?       — Конечно, — отстраненно сказал Грег. — Значит, убийца — тот, кого она когда-то ограбила?       — Возможно, — пусто произнес Шерлок, что, как знал Уотсон, переводились как: «абсолютно нет, вы полный имбецил». Но поскольку Холмс не произнес этого вслух, у него была теория, которую он хотел утаить от ушей Скотленд-Ярда. Джон тоже молчал, пока его напарник не убрал ожерелье в карман и встал. — Это всё? Вы знаете, куда обратиться, если у вас появятся ещё какие-нибудь зацепки.       Лестрейд не обратил на него внимания, вернувшись к своим записям, лишь пробормотал слова благодарности.

***

      — Жадность, — произнёс Шерлок, когда они возвращались на Бейкер-стрит, скорее себе, чем Уотсону. — Это ещё один грех. Осталось два.       — Шерлок, ты опять что-то бормочешь.       Холмс несколько раз моргнул, затем повернул голову и усмехнулся.       — Я думаю, Джон. Я знаю, что для тебя это редкость, но дай мне время подумать.       Уотсон просто закатил глаза, но дружеский толчок под рёбра и громкий смех Холмса показали, что за его словами скрывается некое подобие юмора. Не то чтобы Шерлок не имел их в виду — на свете был только один человек, которого он считал равным себе (а в чём-то, возможно, и превосходящим) по интеллекту, но упоминание о нем отправляло его друга-детектива по спирали комплиментов и похвал в адрес этого человека, наряду с нечастым нытьем о том, что он так и не смог его разгадать. Джон подавил раздражение.       Тем не менее, он задумался над словами друга.       — Ещё один грех, ты сказал. А другие смерти тоже были грехами?       — Это очевидно.       — Возможно, для тебя, Шерлок. Не все мы обладаем таким умом, как у тебя.       — Я знаю. Должно быть, это скучно.       Уотсон снова отмахнулся от колкого замечания и оставил Шерлока в покое дальше размышлять. Как только его друг соберется с мыслями, он всё-таки объяснится.       Вскоре Джон понял, что они свернули с дороги, удалившись от дома и приблизившись к площади на рынке. Он не стал оспаривать такой ход событий — Шерлок никогда не решался на какие-либо действия без заранее обдуманной цели или, по крайней мере, надежды на дело. Уотсон не слишком удивился, когда они оказались возле цветочного магазина. Это было довольно обветшалое место, которое улучшалось только красотой и приятным ароматом, который приносили различные цветы, окружавшие магазин и находившиеся в нем. При беглом взгляде он отметил, что не все они были из тех, что продаются в большинстве обычных цветочных магазинов.       — Убийца берёт цветы отсюда? — спросил Джон.       — Это единственный флорист в Лондоне, который нелегально импортирует цветы, мой дорогой Уотсон. Это должно быть здесь.       Уотсон не стал допытываться, откуда Шерлоку известна эта информация. Так было проще.       Как только они вошли в тесный магазинчик, и Уотсон сморщил нос, пытаясь не чихнуть от несочетаемых коллекций, с которыми он столкнулся; их встретила пожилая женщина. Она была сгорблена, её глаза запали, а щеки исхудали. Таково было состояние многих людей в Лондоне, даже если их бизнес был чем-то востребованным.       Она приветливо улыбнулась Шерлоку, словно старому другу, и протянула руку.       — А, мистер Олмс! Так и знала, что вы заглянете ко мне.       — Добрый день, Агнес, — Шерлок с улыбкой поприветствовал её, взяв предложенную руку и слегка поцеловав её. Женщина поклонилась, почувствовав внимание.       — Слышала о той девушке у реки, — сказала Агнес, прижав руку к груди. — Ужасная трагедия.       — Да, — ответил он, хотя в его тоне не было и толики сочувствия. — Полагаю, вы ничего об этом не знаете?       Агнес ухмыльнулась и снова протянула руку, на этот раз ладонью вверх.       — Деньги вперёд, мистер Олмс. Вы обязаны это знать.       Холмс рассмеялся, громко и гордо, как всегда, прежде чем засунуть руки в карманы. Он немного порылся, прежде чем вытащить одну монету и бросить её в руку старушки. Она покатала её между пальцами, поднесла к свету, кивнула в знак одобрения и положила в карман.       — Пришел уличный сорванец с улицы и спросил про цветы, как вы и сказали. Он сказал, что получил деньги от богатого дворянина, — объяснила Агнес, нахмурившись. — Он хотел, чтобы я их доставила. Я, конечно, отказалась. Я не хожу по домам.       — Конечно, — понимающе сказал Шерлок. — Где я могу найти этого мальчика?       — Малыша Джимми? А, вы найдете его во дворе, мистер Олмс, он пытается продать фальшивые драгоценности.       Шерлок усмехнулся новой зацепке, снова порылся в карманах и достал еще одну монету. Агнес загорелась, увидев её, и на короткую секунду прижалась к руке Шерлока, когда он передал её ей.       — Спасибо. Мы уходим! — сказал он, восторженно помахав ей рукой. Агнес махнула вслед, прежде чем повернуть обратно в магазин, а Уотсон двинулся вслед за Холмсом, слегка удивленный быстрым и приятным обменом информацией по поводу убийства.       Когда они вышли на тесную улицу, Холмс вытянул руки над головой. Он хмыкнул, рассматривая оживленную дорогу, затем издал небольшой звук понимания и снова направился в сторону. Джон последовал за ним.       — Ну и что? — спросил он, ожидая объяснений.       Шерлок наклонил голову, чтобы посмотреть на Уотсона.       — За несколько недель до смерти каждая жертва получила по два одинаковых цветка, — начал он более серьёзно. — Это место — единственное в Лондоне, где они продаются, вне зависимости от времени года. Можно предположить, что когда убийца выберет следующую жертву, он снова закажет те же самые цветы. Но он никогда не приходит лично, всегда платит другим, чтобы те покупали их и доставляли за него, и никогда законным способом.       — Мы найдем его следующую жертву до того, как он убьет их, — вступил в разговор Джон с пониманием. — Выясним, что это за схема.       — Я знаю, что это за схема. Мы используем следующую жертву, чтобы сделать из неё ловушку, Джон, — проворчал Холмс.       Уотсон на мгновение остановился, обдумывая слова Шерлока. Тот посмотрел на его реакцию, присвистнул и пошел дальше к месту назначения. В работе с печально известным детективом было много моментов, которые заставляли Джона сомневаться в собственной морали. Конечно, Шерлок всегда был на стороне добра, и его методы почти всегда приводили к поимке злодея. Но… но позволить кому-то стать приманкой? Подвергать кого-то риску? Наверняка следующая жертва будет в ужасе. Будет ли справедливо просить их о таком, вместо того чтобы просто защитить их?       У него не было времени обсуждать это, так как Холмс начал теряться в толпе, и Уотсону пришлось бежать трусцой, чтобы догнать его.       Он довольно быстро нашел мальчишку во внутреннем дворе, о котором упоминала Агнес. Там был большой рынок, все прилавки были плохо пригнаны друг к другу, и на них были такие товары, которые обычно вызывают неодобрение. Уотсон догнал Шерлока, когда тот рассматривал толпу, после чего издал небольшое «а-ха!», когда заприметил то, что искал.       Они подошли к лавке на углу, за которой сидел ребенок, которому было не больше двенадцати. Тощий мальчишка смотрел на них с беззубой ухмылкой, протягивая довольно скудный выбор «драгоценных камней» для осмотра. Шерлок поднял руку, чтобы остановить его.       — Я здесь не для того, чтобы покупать твои драгоценности, парень.       Он нахмурил брови, выпятилив губу в недовольном оскале.       — Тогда идите, сэр. У меня не весь день.       — Я заплачу за информацию, — сказал ему Шерлок.       Мальчишка сделал паузу, окинув обоих взрослых недоверчивым взглядом.       — У меня её нет, — ответил он, явно не уверенно.       — Кто-то заплатил тебе, чтобы ты пошёл в цветочный магазин Агнес, не так ли?       Парнишка — Джимми, так назвала его Агнес — просветлел при этом имени.       — О, да. Вчера, сэр. Не помню имен, оно было очень причудливо.       — Как выглядел этот человек? — кивнул Холмс.       Джимми пожал плечами.       — Не знаю. Он был в капюшоне, рот закрывал шарфом. Подумал, что ему не нравится идея дышать нашим воздухом или что-то в этом роде, — выражение его лица на мгновение превратилось в нечто более кислое, и Уотсон снова вспомнил о предрассудках среди представителей высшего класса. — Странно говорил.       Джон с любопытством наклонился вперед.       — Странно?       — Да. Будто не наш английский, — указал Джимми. — Даже у вас нет таких причудливых слов, — он жестом показал на их одежде, прежде чем отмахнуться. — Это было похоже… на перекатывание. Очень красиво, типа.       Холмс и Уотсон обменялись взглядами, хотя на лице Шерлока было больше понимания, чем у Джона. Типичный случай, и Уотсон знал, что ему придется просто подождать, прежде чем его друг даст ему объяснения, когда они будут одни.       — Ещё один вопрос, ты помнишь, кому он собирался послать цветы? - снова перевел взгляд на ребенка Шерлок.       Джимми кивнул.       — Конечно, сэр. Я знаю человека, которому он их посылает, — сообщил он, и его глаза загорелись, когда он, казалось, задумался о получателе этих цветов. — Он приезжает сюда довольно регулярно, помогает нам со своими братьями. Он хороший человек. Помогает моей младшей сестренке с чтением, когда у него есть время, — он говорит об этом человеке с гораздо большей любовью, чем с кем-либо из них.       Холмс моргнул.       — И кто?       — Мориарти, — Джимми сказал с улыбкой. — Уильям.       Джон прищурился. Человек, которым так восхищался его лучший друг, стал новой целью серийного убийцы. Шерлок встрепенулся, когда мальчишка произнес чужое имя.       — Лиам? — не обращаясь ни к кому конкретно. Насколько Джону было известно, никто больше не называл профессора вот так. Особенно не с таким благоговением. Или, возможно, с тревогой, учитывая текущие новости.       — Вы знаете его, сэр? — спросил Джимми, не обращая внимания на вероятное смятение Холмса. — Ну и хорошо. Он заслуживает цветов, я думаю.       Уотсон не имел о нём достаточного мнения, чтобы сказать, правда это или нет, но он не слышал, чтобы кто-то плохо отзывался о среднем брате Мориарти. Он казался добрым человеком. Приятной внешности, терпеливый, интеллектуальный, но без высокомерия — в отличие от Шерлока, который любил в любой разговор ввернуть свой нелепый логический ум, чтобы заставить других почувствовать себя неадекватными. Джону показалось необычным, что такой, казалось бы, приятный человек стал жертвой серийного убийцы, который убивал людей за проступки.       Что Уильям Джеймс Мориарти мог сделать не так?       Холмс молча покопался в кармане ещё раз и вытащил небольшой пакет, который зазвенел, когда он бросил его Джимми. Мальчишка удивленно уставился на него, а затем улыбнулся двум мужчинам с такой радостью, что Уотсон почувствовал себя потрясённым. Шерлок просто отмахнулся от благодарности и пошёл прочь. Уотсон приклонил шляпу перед Джимми, который с энтузиазмом поклонился в ответ, а затем последовал за детективом. На лице мальчика отразилось облегчение, и Джон понял, что не будет рассказывать мисс Хадсон, почему Шерлок в этом месяце не заплатит за квартиру. Это было сделано ради благой цели.       Уотсон посмотрел на своего друга, подойдя к нему; лицо его было погружено в раздумье.       — Ты в порядке, Шерлок? — спросил он мягко.       И тут Шерлок Холмс сделал нечто совершенно неожиданное, учитывая недавнее развитие событий. Что-то, что заставило Джона Уотсона сделать небольшой шаг назад и смотреть на своего друга так, будто он только что увидел сумасшедшего. Он рассмеялся.       — Лучше и быть не может! — сказал ему Шерлок, широко ухмыляясь, — Дело, в котором замешан Лиам, Джон! Наконец-то — я спасу его из лап убийц и произведу на него еще большее впечатление! Он будет так доволен мной, Джон!       Тот молча смотрел на него. Он не мог представить, что Уильям обрадуется собственному смертному приговору.       Шерлоку, казалось, было все равно, он обхватил запястье Уотсона рукой и потянул, пытаясь ускорить его.       — Идём, мы должны сообщить ему, что он помечен самой смертью!