***
Наутро пришёл посыльный, сообщивший Шерлоку, что у Уильяма будет сопровождающий и что ему следует подумать о том, чтобы взять с собой доктора Уотсона. Это показалось ему странным, пока он не подумал об очевидной причины в том, что Лиам не хотел оставаться наедине с ним так скоро из-за недавних откровений. И он не стал настаивать: он не хотел рисковать. Холмс подошел к нему и потребовал, чтобы тот присоединился к нему, в то время как бедняга едва успел начать завтракать и выглядел полусонным. Джон, конечно, был предан, поэтому он тут же бросил свою еду и последовал за ним, как послушная собака. Шерлок снисходительно рявкнул на него, и Уотсон лишь в смятении запрыгнул в кэб, как только тот подъехал. Джон знал о деле столько же, сколько и Шерлок — в конце концов, каждый вечер он был подвержен бредням Холмса о его идеях. О мотивах, о подозреваемых, о Уильяме в целом. Поэтому, когда Шерлок сказал ему, что они отправляются в доки, чтобы поговорить с тремя главными подозреваемыми (только если они не найдут дополнительных рабочих в доках, которые могли бы быть причастны к делу), Джон просто кивнул в знак понимания. — Что мне нужно делать, Шерлок? — спросил Уотсон с серьёзной миной на лице. Холмс не мог понять, почему он относится к таким вещам именно так. Неужели доктор не находил всё это ужасно захватывающими? — Стой там и обезоруживай их своим невинным обаянием, — улыбнулся он, чем заслужил раздражённый вздох. — Нет. Я хочу, чтобы ты завязал разговор. На тебе нет никаких подозрений, как у нас с Лиамом. Твои наивные вопросы могут оказаться полезными для нас. — Очень красноречиво, — сказал Джон с лёгкой ухмылкой. — На ком сосредотачиваемся? — На всех. Но я бы хотел особого внимания на одном из тех троих, с кем я разговаривал вечером. Лоран, — начал Шерлок, размышляя о троих. Да, они с Джоном были идеальным дуэтом, когда дело касалось таких разговоров. Уотсон был надежным лицом, а Лоран, судя по короткому времени, проведенному с ним, всегда стремился угодить. — Он был самым молодым, ему не может быть больше семнадцати лет. Я не особо думаю, что он серийный убийца, но это не обязательно означает, что он чего-то не знает. Особенно, если за это отвечает его старший брат. — Виктор, верно? Ты сказал, что он всё время смотрел на профессора Мориарти. — Действительно, — пробормотал Холмс. — Не то чтобы я его не понимаю, конечно. Джон издал смешок. Шерлок взглянул на него, приподняв бровь. — Конечно-конечно, — поддразнил он, — потому что Мориарти заставляет звезды сиять. — Заткнись. По привычке Холмс ничего не отрицает, когда речь заходит о Мориарти. Он, в конце концов, болезненно очевиден. Единственный человек, который мог всё ещё не знать о его чувствах, был сам Лиам, и это могло быть одним из пунктов идеи «отказать себе быть счастливым». Не то чтобы Шерлок мог предполагать, что Уильям чувствует то же самое… Это… это было бы неприятно. Шерлок тряхнул головой, чтобы избавиться от этой мысли. — Думаю, я лично поговорю с Виктором. Мне наименее комфортно рядом с ним, и я не хочу, чтобы он был рядом с Лиамом. — Не дай Бог. — рассмеялся Уотсон. Холмс улыбнулся и позволил им погрузиться в дружеское молчание. Это было легко, поскольку Джон был склонен к дневным мечтаниям, а Шерлок мысленно возвращался к делам. Помогло то, что путь до доков был недолгим, и уже через пару минут они оказались у моста через реку. Он сразу заметил знакомую светлую макушку и едва удержался от желания выпрыгнуть из кэба. Он вышел из него в тот момент, когда он остановился, оставив Джона расплачиваться. Он был уверен, что тот высказал ему какую-то претензию, но его внимание было уже в другом месте. Лиам прислонился к ограждению моста, смотрел в воду и неторопливо курил. Он выглядел более непринужденно, чем когда Шерлок наблюдал накануне, но при виде него в голове у Холмса всплыло признание: «Я — одна сплошная ложь». Кто ещё видел этого фальшивого Мориарти спокойным и умиротворенным, когда внутри него бушевала такая буря? Шерлок желал его уязвимости и мягкости его прикосновений. Хотя бы на мгновение. Уильям не дал ему ни того, ни другого: лишь повернул голову, посмотрел на него с приподнятой бровью. — Привет, Лиам, — поприветствовал Шерлок. Мягкая, немного забавная улыбка мелькнула на его устах. При одном только взгляде на него его сердце учащенно забилось, но Холмс заставил себя сдержаться, звучно сглотнув. Его страх того, что накануне он перешёл границы дозволенного, Уильям стал более осторожным рядом с ним, исчез, когда профессор затушил сигарету о край моста и повернулся к нему лицом. Шерлок не осознавал, насколько близко он подошёл, пока улыбка Лиама не стала шире, а его рука не оказалась на чужой груди. — Вы слишком близко, — пробормотал Уильям, хотя в его тоне слышалось некоторое удовлетворение. Шерлок сделал шаг назад и рассмеялся, стараясь не покраснеть от ласкового взгляда, который Мориарти бросил на него. Уотсон наконец догнал их, посмотрел между ними, а затем перевел взгляд на Шерлока. Конечно, он должен был не забыть отплатить ему за поездку позже. — Рад снова видеть вас, доктор Уотсон, — Уильям повернулся к прибывшему. — И я вас, — искренне сказал Джон, слегка склонив голову. — Прошу прощения, я думал, Шерлок сказал, что вы тоже кого-то привели. Уильям оглянулся: — Да, — оглянувшись, сказал Мориарти, слегка улыбнувшись. — Он… обследует. — Следит, — фыркнул Шерлок. — Скрытная операция. — Шпионит. Уильям бросил на него пустой взгляд, но в его глазах плескался юмор. Он не стал противоречить ему снова, просто жестом указал на конец моста. — Ну что, пойдем? Шерлок кивнул и пристроился рядом с Уильямом, пока они шли к лестнице, спускающейся к докам, а Джон следовал вплотную за ними. Холмс не был уверен, кого именно он привел с собой и где этот человек задержался, но он достаточно доверял Мориарти, чтобы понять его действия, и знал, что его друг, скорее всего, не попадется. Первоначально он сказал бы, что Уильям не стал бы рисковать своей жизнью в руках дилетанта — но теперь Шерлоку пришлось усомниться в самосохранении Лиама. Они направились в деловой район доков и сразу же заметили Кларенса, разговаривающего с парой рабочих. Самый старший из подозреваемых посмотрел на них и тут же засиял, отпустив подчинённых и подойдя к ним троим с распростертыми объятиями. — Профессор! Детектив! — приветствовал Кларенс по-французски. Он повернулся к Джону с приветливой улыбкой. — И…. Уотсон моргнул. Шерлок пихнул его. — Представься. — О, здравствуйте, — он протянул руку, которую Кларенс радостно пожал. — Я доктор Джон Уотсон. — А я — Кларенс Тероу, — представился он, переключившись на английский. — Вы говорите по-французски, доктор Уотсон? — Ах, боюсь, что нет. Мои извинения. Кларенс усмехнулся, легкомысленно махнув рукой. — Ерунда! Это даст мне возможность попрактиковаться в английском. Ваши два товарища едва дали нам вставить хоть слово, прежде чем похвастаться своим беглым французским, — у него был сильный акцент, отметил Шерлок, но всё же достаточно понятным. Кларенс повернулся, чтобы встретить взгляд Шерлока с ухмылкой овчарки. — Хотя, прошу прощения, мистер Холмс, вы говорите довольно… по-британски. — Совершенно верно, — Шерлок ухмыльнулся в ответ на иронию. — Я никогда не мог уловить акцент. — Ну, проходите, проходите! — француз добродушно рассмеялся и похлопал его по плечу. — Мы не ждали вас так скоро, но, конечно, не будем отказывать гостям! Первое, что заметил Холмс, войдя в непритязательное здание, было то, насколько оно не похоже на все остальные. Здесь не было протекающих крыш и покрытых плесенью полов — их заменило дорогое внутреннее убранство, похожее на то, что Шерлок видел в клубе «Атенеум». Вход был завален цветами в горшках, бюстами и произведениями искусства. Исчез запах рыбы и речных стоков, на смену которому пришел аромат флористики. Шерлок мог отдать им должное: они привнесли в это место красоту. И когда он взглянул на Лиама, то увидел, что его глаза загорелись интересом. — Это очаровательно, — тихо произнес Уильям, и это вызвало одобрительный гул со стороны Кларенса. — Ах, вы нам льстите, — сказал Тероу и жестом указал на соседний коридор. Он пошел по нему, продолжая говорить, — мы старались сделать его как можно более похожим на дом семьи Виктора и Лорана, но из-за ограниченного пространства и местоположения пришлось импровизировать. — Вы здесь живете? — спросил Джон. — Да, у нас есть комнаты наверху, — Кларенс указал вверх, прежде чем оглянуться через плечо. — Это довольно полезно, хотя и шумно. Ах, это временно, и мы можем потратить наши средства другими способами. Мы и так довольны. Тероу продолжал вести их по хорошо освещенному и красиво оформленному коридору, хотя Холмс отметил, что здесь были следы повреждения водой, которые просто невозможно было скрыть — такова была природа этого места, предположил он. В конце концов, они попали в большую комнату, которая была обставлена так, что напоминала небольшой кабинет. Лоран и Виктор сидели за столом, просматривая большую книгу и делая пометки чернилами и пером. Когда они вошли, оба подняли глаза, и на лице младшего из братьев появилась улыбка. Лоран сразу же встал, стул за ним заскрипел о дерево. Он торопливо заговорил по-французски. — Ты пришел! Послушай, брат, я сказал, что они придут! — Да, я вижу, Лоран, — Виктор снисходительно улыбнулся ему Лоран открыл рот, чтобы заговорить снова, но Кларенс поднял руку и заговорил на безупречном английском. — По-английски, Лоран. Наш новый друг, доктор Уотсон, не говорит по-французски. Это заставило его сделать паузу, поскольку он понял, что Джон выглядит достаточно неуверенно. Виктор воспользовался моментом молчания своего младшего брата, чтобы встать и подойти к ним; пожал руку Шерлоку, затем Джону и, наконец, Уильяму. Скосив взгляд, Шерлок увидел, как Дюпон задержался на руке Мориарти, пальцы которого стали чуть светлее белого из-за крепкого рукопожатия. Лиам, к его чести, не показал, что заметил тонкое изменение в приветствии, и легкомысленно сказал. — Рад снова вас видеть. — Взаимно, — согласился Виктор, отпустил его руку и повернулся к Джону. — Я Виктор Дюпон. Это мой брат, Лоран. Поздоровайся, Ло. Лоран подошел нерешительно, а когда заговорил, то неохотно. — Здравствуйте, доктор Уотсон. Приятно… — он сделал паузу. — Познакомиться с вами, — подсказал Виктор. — Познакомиться с вами, — повторил он, а затем кивнул, как будто слова были ему знакомы. Уотсон улыбнулся, и младший Дюпон улыбнулся в ответ. — Почему бы мне не принести нам всем выпить? — прервал разговор Кларенс, посмотрев на стол, за которым когда-то сидели Виктор и Лоран. — Манифест может подождать час-другой. Лоран и Виктор согласились. — Могу ли я присоединиться к вам? — Уильям повернулся к Кларенсу. — Я могу помочь вам принести их, и я знаю, что нравится моим друзьям. Хорошо, мы расстаемся, подумал Шерлок. Так будет легче проникнуть в их личную жизнь. — О, непременно, — сказал Кларенс, прежде чем переключить свою речь обратно на французский. — Виктор, как обычно? — Да, спасибо. — Лоран? — Чай. Тероу кивнул и направился обратно в коридор. Уильям последовал за ним. Шерлок не мог сказать, что руководило его дальнейшими действиями. Возможно, это было непреодолимое желание прикоснуться к Лиаму; возможно, это был страх, что через несколько мгновений он может остаться наедине со своим потенциальным убийцей. Но Холмс протянул руку, когда он прошёл мимо него, и пальцами обхватил его запястье. Лиам остановился на месте, алые глаза метнулись вниз. Он снова взглянул на Шерлока, прежде чем отдернул руку и, не говоря ни слова, двинулся дальше. Шерлок притворился, что не заметил вопросительного взгляда Виктора, когда он обернулся.***
Он следовал за Кларенсом, но его мысли были прикованы к произошедшему. Уильям прикоснулся к своей коже, пытаясь унять томительное ощущение от прикосновения. Он нахмурил брови и почувствовал себя неуютно, подавленно. Это было очередное страдание, которого он не мог предвидеть. Уильяму не хотелось снова видеться с Шерлоком так скоро после того, как он позволил себе неслыханную открытость и увидел, что Холмс стал более свободным в своих действиях. Он вернулся домой после того, как оставил Шерлока у места разговора, намереваясь подготовиться к их дню в доках, но обнаружил, что проводит рукой по тем частям лица, к которым прикасался детектив, и задался вопросом, держали ли его когда-нибудь так нежно. Ему хотелось раствориться в его прикосновениях, но он чувствовал тревогу от навязчивого желания сделать это. Весь остаток ночи Альберт посылал ему понимающие взгляды, пытался вступить в разговор. «Я знаю, для тебя это что-то новое. Ты можешь поговорить со мной, Уильям. Я не твой враг». Логично, что Уильям знал это. Знал, что у Альберта нет злого умысла. Но логика не имела ничего общего с этой ситуацией, логика и эмоции не шли с ним рука об руку. Брат был обеспокоен его благополучием. Это всё эмоции: его смерть была единственным способом завершить «Последнюю проблему», независимо от того, что думали его братья. Шерлок был намерен спасти его от убийцы, несмотря на то, что его работа диктовала: если он точно узнает, что Уильям — Лорд Преступности, он обязан отправить его на виселицу. Это всё были эмоции. Только чувства заставили его захотеть обвить руками детектива так, как ему было очень непривычно, и это противоречило тому, над чем он работал всю свою жизнь. Логика подсказывала ему, что он должен сказать Холмсу, чтобы тот работал над делом один, но эмоции заставляли его встречаться с ним снова и снова. Только когда Кларенс остановился, Уильям оценил обстановку. Они находились в простом баре, расположенном ближе к концу здания. Он был достаточно разнообразен, учитывая местоположение, и Кларенс улыбнулся ему, когда Уильям обратил свое внимание на ожидающего француза. — Ваш разум где-то в другом месте. Я полагаю, вы оставили его в комнате, которую мы только что покинули, — Тероу говорил мягко, осторожно, как будто эта тема могла напугать. — Мои извинения, — вздохнул Мориарти, ведь собеседник был прав. — Я нечасто отвлекаюсь. — Должно быть, он оказывает на вас глубокое влияние, — лишь пренебрежительно махнул рукой Кларенс. Уильям посчитал, что Тероу был открыт. Открыто говорил о чувствах, о людях в своей жизни. Если Уильям установит с ним доверительные отношения, он сможет получить информацию. Он мог сосредоточиться на получении информации от самого Кларенса и лишь надеяться, что Шерлок будет в том же духе расспрашивать об этом Виктора. Пора действовать, предположил Уильям. — Это… не так, — сказал Уильям, сделав свой тон робким. Его тон был фальшивым, но его слова всё ещё звучали правдиво. — Этого не может быть. — Боюсь, профессор, что мы не настолько хорошо контролируем свои эмоции, как нам хотелось бы, — Кларенс бросил на него довольно жалостливый взгляд, но всё же он был добрым. Нет, это не так. И Мориарти было неприятно признавать, что он сам стал их жертвой, несмотря на то, что он ограничил себя от них. Вместо того, чтобы ответить на это заявление и показать дальнейшую слабость, Уильям жестом указал на один из шкафов. — Ему нравится джин, — сказал он. Тероу кивнул и подошел к этому месту. Уильям последовал за ним, рассматривая бутылки, пока Кларенс растворил дверцу другого шкафа и начал вынимать бокалы и чайные чашки с блюдцами. — Я не доверяю слепым увлечениям, — сказал Уильям. — Нет? — нахмурился Кларенс. — Жаль. Не всё так плохо. Вот он, шанс. — Думаю, Виктор не согласится, — с легкой насмешкой произнес Уильям. То, что произошло дальше, было, конечно же, притворством. Он распахнул глаза, как будто только что осознал, что сказал, приоткрыл рот и попытался придать своему лицу более виноватое выражение. Как и подобает любому, кто затронул тему неверности, о которой Виктор говорил в клубе «Атенеум». Если бы это было случайностью, то донести это до своего делового партнера было настоящим общественным преступлением. Он так и поступил. — Простите. Я сказал лишнее. Кларенс, к удивлению Уильяма, забавлялся. — Не волнуйтесь. В конце концов, вы не ошибаетесь, — сказал он непринужденно. — Он… неудачлив. Но обе наши неудачи привели нас в Лондон, где мы получим лучшую жизнь в лучшем мире. Уильям несколько раз невинно моргнул Кларенсу, а затем вернулся к бутылкам. Он выбрал одну, которая, как он знал, понравилась бы Шерлоку — и мысленно укорил себя за то, что знал эту информацию — и протянул её Кларенсу. Тот взял её с улыбкой и отнес в бар вместе со стаканами. Мориарти пересел напротив и стал наблюдать за ним. Тероу не казался подозрительным, размышлял Уильям, но он, безусловно, был умен и знал, что стоит и не стоит говорить. У него не было никаких серьезных мотивов, которые Уильям видел до сих пор, в отличие от Виктора, который, возможно, убивал в качестве необычной версии мести своей неверной жене. Но внешность обманчива, и хотя он чувствовал симпатию к этому человеку, его не переубедить. — Я сожалею о потере, которую вы оба понесли, — мягко сказал Уильям. Кларенс поднял взгляд, наливая джин в маленький стаканчик. Его губы слегка поджались, он внимательно посмотрел на него так, как Мориарти привык изучать других. Это не было неприятно, как когда Шерлок пытался прочитать его, но было более ожидаемо. В конце концов, черты лица француза смягчились, и он снова обратил своё внимание на напитки. — У вас есть братья или сестры, Уильям? — спросил он, занимаясь своими делами. — Два брата: один старший, другой младший, — кивнул он. — Вы близки. — Да, — мгновенно ответил Уильям, — Нет ничего, чего бы я не сделал для них. Даже если Альберт начинал раздражать. — Я полностью понимаю, — голос Кларенса был искренним. — Я был таким же со своими братьями. Оба младшие, оба буяны. Но я бы сделал всё, чтобы помочь им, чего бы мне это ни стоило, — затем наступила пауза. Тероу смотрел на этикетку на бутылке вина, которую держал. Когда Уильям наклонился, чтобы лучше рассмотреть его, он увидел, что глаза Кларенса блестели и были расфокусированными. — Они не были хорошими детьми. У них не было понятия о хорошем и плохом, и они жили свободно. Они были неуправляемы. Когда они погибли, это стало ударом для меня, и вина до сих пор гложет меня, — он вдруг повернулся к Уильяму с теплой улыбкой. — Поэтому я стараюсь жить хорошей жизнью, в надежде, что моё положительное влияние дойдет до них, где бы они сейчас ни находились. Где бы они сейчас ни находились, Уильям задумался. Он не знал, подразумевает ли он Рай или Ад, или это означает, что Кларенс вообще не был религиозен и не имел строгих представлений о загробной жизни. Вместо того чтобы задать вопрос, Уильям кивнул. — Наверное, в каком-то смысле мне так проще, — продолжил Тероу, не получив ответа. — Приезд в Англию был способом жить дальше без моих братьев, которые были отняты у меня без выбора, — он налил большой бокал вина, после чего сразу же начал готовить чай. — Виктор потерял свою жену по её выбору, из-за чего-то, что было ей подвластно. Это было предательство. Я боюсь, что он всё ещё испытывает горечь — ему так часто не нравится счастье других. Кажется, он заботится только о том, чтобы Лоран не поддался искушению или эмоциям, которые могут причинить ему боль, какую они причинили ему. Можно провести параллель, неожиданно подумал Уильям. Отношение Виктора к Лорану перекликалось с книгой, которая в последнее время регулярно всплывает в памяти, — «Большие надежды». Мисс Хэвишем имела схожие взгляды на то, как следует воспитывать Эстеллу. Было ли это совпадением, или все эти французы действительно хорошо умели его дразнить? — Я не уверен, что это здорóво, — честно ответил Уильям. — Вы правы, — ответил он. — Но я буду изо всех сил стараться поддержать его, даже если не понимаю, как избавить его от гнева. Долгая пауза. — Могу ли я сказать кое-что личное, Уильям? Мориарти отчаянно хотел сказать «нет», но побоялся того, что мог сказать Кларенс, учитывая тему разговора. Тем не менее, если бы он притворялся дальше… — Вы были так открыты, что было бы невежливо отказать. Кларенс поставил три чашки чая на три маленьких блюдца, а затем их всех на круглый серебряный поднос. — Время идет слишком быстро, — сказал Тероу, доставая очредной поднос для других стаканов. — Я любил своих братьев и потерял их. Виктору причинил боль тот, кого он любил. Мы не знаем, что ждет нас в будущем. Он поставил один из них перед Мориарти и посмотрел на него искренним взглядом, который Уильям не мог понять. — Я думаю… Я думаю, что эмоции, которые вызывают такую боль, нужно лелеять, и упустить возможность почувствовать их непростительно. Я бы ничего не променял на время, проведенное с моими братьями, даже эту пустоту. Любовь стоит любой цены. Уильям был поражен его честностью. — Любой? — прошептал он. — Любой, — пробормотал Кларенс в ответ. А затем он широко улыбнулся. — Но пойдемте: мы едва знаем друг друга. Давайте не будем такими серьёзными. Я уверен, что остальные с нетерпением ждут своих напитков. Он взял один поднос и подождал, пока Уильям возьмет другой. Тот сделал это без вопросов и последовал за французом по коридору обратно. Его мысли были в ещё большем беспорядке, чем раньше. И он ничуть не приблизился к тому, чтобы понять этих людей. Какое неудачное время для того, чтобы почувствовать что-то новое.