Грабли

Шепард всё время думала, нет, скорее верила, что умеет не наступать на одни и те же грабли дважды. Вот только жизнь в очередной раз доказывала ей обратное. Сначала это было задание на Акузе, обернувшееся ужасной катастрофой, после которого из всего отряда Шепард единственная осталась в живых. Позже она, конечно, узнает, что выжил и капрал Тумс, считавшийся погибшим вместе с остальными. Но какое, спрашивается, это имеет значение? Благодаря этому случаю, она получит заметку в медицинской книжке и прославится как личность, перенёсшая немыслимые страдания и тяжелейший психологический стресс. Это и послужит причиной того, что когда-то близкие ей люди и друзья начнут смотреть на неё с этим издевательским сочувствием, как будто кто-то из них знает, какого это потерять свой отряд из-за атаки Молотильщика. Многие впоследствии от неё отвернулись. Не хотели этого признавать, но Шепард видела, как в их головах зарождались эти мысли: «Она перенесла такой серьёзный стресс, наверное она никогда уже не будет собой … Говорит о том, что атака могла быть спланирована, её не покидает эта навязчивая мысль … Да она давно уже не в себе! … Порой кажется, что она просто бредит». Шепард насквозь их видела – а ведь когда-то называли себя её друзьями! Да каждая собака знает, как сильно на психику влияют убийства. Шепард столько лет прослужила в Альянсе, видела слишком много, знала то, чего знать не стоило. Но случается этот казус с Молотильщиком, так эти гражданские, когда-то бывшие друзьями, сразу самовольно ставят ей диагноз о профнепригодности. Наверное, её не допустили бы до дальнейших операций, если бы она была не в себе, так ведь? Неопровержимое доказательство её вменяемости в том, что Шепард всё ещё в рядах служащих Альянса, только кого это волнует? Явно не её бывших друзей. С тех пор для себя Шепард решила, что никому не позволит так с собой обращаться. А потом её хрупкий человеческий разум рассекли на части видения, «лившиеся» безостановочным потоком из протеанского маяка, и, как итог – Кто бы мог подумать? – никто ей не верит, никто не видит полной картины, Совет называет её мысли бредовыми… Не такие уж и бредовые эти мысли, правда? В башне Президиума рядом с главной консолью Шепард решает судьбу этих засранцев, просиживающих свои инопланетные задницы в «Пути Назначения», пока корабли Альянса обстреливают Властелина. Спустя время грешным делом Шепард думает, возможно, стоило оставить их в живых, чтобы они своими глазами увидели происходящее в Галактике сейчас и поняли масштаб угрозы. Но потом Шепард понимает – не увидели бы, не поняли. Какое им дело до Коллекционеров, до пропажи людских колоний, до технологий Жнецов, разбросанных то тут, то там по всей Галактике. Она наступила один раз, наступила на те же самые грабли второй раз, зато теперь больше на них не наступит. Никто больше не смеет называть её мысли бредовыми, никто больше не говорит, что она не в себе. Говорят, что она расист, оперативник «Цербера», террорист и предательница. Но никто больше не сомневается в её психологической стабильности и не называет бредовыми её мысли. Вот только эти метафорические грабли в жизни Шепард раскиданы на каждом шагу – куда ни ступить; она смогла разобраться с одними, но другие от этого никуда не делись. Сначала это был Кайден, который ошивался рядом с её капитанской каютой. Когда она спрашивала мнение о последней миссии, он зачем-то рассказывал ей про свою жизнь и своё детство: как мечтал быть героем и «отправиться в космос и доказать, что достоин своей дамы». Аленко раздражал Шепард. Это было даже отчасти обидно, потому что Кайден был по-своему мил, он был хорошим собеседником, но кем уж точно он женщине никогда не казался – достойным её внимания. Он пытался удивить Шепард своей биотикой. Страж пытался удивить своей биотикой матёрого Штурмовика, использующего бросок в ближнем бою. Ещё и имел наглость тыкать женщину носом в тот факт, что он старше её и дольше служит с Андерсеном. Теперь его ухаживания останутся при нём. На Вермайре. Шепард врала себе, что сделала это непреднамеренно, что было гораздо логичнее спасти сержанта Уильямс и отряд саларианцев, которые лишились своего командира. Но потом поняла – нет, она сделала это специально, оставила его там, чтобы он больше не пытался за ней ухаживать. Тем временем жизнь идёт дальше и на два года обходит Шепард стороной. А потом она просыпается после комы, сейчас у неё новая жизнь – не такая, какая была прежде, новый корабль – не тот, что уничтожили Коллекционеры двумя годами ранее, она теперь работает на новую организацию, и … судьба подсунула ей нового, чёрт его дери, Кайдена. Его зовут Джейкоб, он оперативник «Цербера», предавший Альянс, и он чернокожий. Только какая разница, для неё это просто очередной «Кайден». Духи ей свидетели, она просто делала запланированный обход и вела непринужденную беседу с членами своей новой команды. Но нет, мистер Тейлор решил, что она с ним флиртует и начал флиртовать в ответ. Жизнь-то у неё новая, только грабли всё те же. Снова она дала кому-то надежду на «нечто большее», просто потому что заботится об экипаже. И вот уже которую неделю Шепард слышит голос Келли, когда подходит к галактической карте – «Коммандер, мистер Тейлор хотел бы с Вами поговорить в оружейной». Шепард старательно избегает этого разговора, но однажды ей всё-таки приходится поговорить с Джейкобом, ведь «Нормандии» не помешают улучшения. К своему облегчению в процессе разговора коммандер Шепард понимает, что он просто хотел её попросить смотаться, чёрт знает куда, чтобы разыскать отца. Это обнадёживает. Она обещает разобраться, если будет время, и обсуждает с ним улучшения корабля. А потом уходит, и с радостью думает, что не выполнит задание Джейкоба. Не в этой жизни.