***
Токио. Поистине завораживающий город, наверное, даже один из самых продвинутых и передовых в мире, сочетающий в себе инновации и свою собственную уникальную японскую культуру. Около шести вечера он заполнялся ярким свечением неоновых вывесок, разноцветных экранов на разных этажах небоскрёбов, это придавало ему особой, своеобразной атмосферы. Ёнбок бывал здесь много раз, прогуливаясь с мэмберами после очередного концерта в рамках мирового тура или даже просто какого-нибудь короткого выступления на телевизионных шоу с новым контентом, но… юноша за всё время так и не привык к этому городу, который всё ещё оставался для него чужим и одиноким. Феликс шёл по оживлённой улице, смотря себе под ноги, убрав руки в карманы, слегка пошаркивая о выложенный бело-чёрным кирпичём тротуар. Магазины, торговые центры — ничего не изменилось. Но вдруг, словно по какому-то зову или же на уровне подсознания, Ли остановился. Парень выдохнул воздух из лёгких через рот, и на прохладном морозце он тут же превратился в пар. Внезапно взгляд Ёнбока упал на яркую витрину по правую сторону от него. За её стеклом стояли самые разные букеты цветов: большие и поменьше, неприметные и шикарно выполненные с множеством разнообразных цветочных видов. И Феликс, недолго думая, решил зайти в этот маленький магазинчик. Ли вошёл, дверь за ним слегка коснулась висящего рядом колокольчика, и он издал короткий звон, оповещающий хозяйку о новом посетителе. Тогда она оторвалась от формирования букетов и поздоровалась с вошедшим на японском, Ёнбок поздоровался в ответ, не сказать, что парень разбирался в японском языке, но всё же базовые фразы и некоторые слова знал хорошо. Феликс сразу же почувствовал этот невероятный запах, благоухающих цветов, переполняющий территорию; среди множества ароматов самым ярким и насыщенным владели лилии. Юноша прошёлся по помещению, рассматривая букеты и цветы в холодильной камере: крупные розовые и белые пионы, пушистые астры, утончённые и пёстренькие альстромерии, тюльпаны, хризантемы, гербéры и многие другие виды цветов, которые Феликс видел впервые, не то что бы там знал их названия… Глаза просто разбегались от разнообразия подобной экзотики, но внимание Ли привлёк не особо-то яркий, но пышный букет, собранный из маленьких кустовых ромашек. И тут Ёнбок неосознанно вспомнил Хёнджина, вспомнил как тот любит цветы, любит изображать их на бумаге, и с особым трепетом и нежностью относится к ромашкам. *флешбэк 5* Однажды летом съёмки одного из клипов проходили на природе, где находилось поле диких мелких цветов и самых разнообразных трав. Прогуливаясь в один из перерывов, Феликс подошёл к одиноко сидящему на травке Хвану, зарисовывающему в скетчбук небольшой кустик ромашек. Ли заинтересованно присел рядом с блондином, наблюдая за его движениями, как он аккуратно и бережно выводил штрихи и линии на бумаге. Они несколько минут просидели в молчании, наслаждаясь природой, пением щебечущих птиц, пролетающих мимо бабочек и ветерком, нежно ласкающим их волосы, пока Хван не закончил. — Вау… выглядит так реалистично… — с изумлением и нескрываемым восторгом произнёс Ликс, разглядывая рисунок. — Да, хорошо получилось, — завершил Хёнджин, отдаляя от себя работу, чтобы издалека оценить всю картинку в целом, — знаешь почему мне нравятся ромашки? — блондин перевёл взгляд с рисунка на сидящего рядом Феликса, тот в свою очередь лишь вопросительно на него посмотрел, — потому что ромашки, как солнышки, тебя мне напоминают, — и Хван тепло ему улыбнулся, заглядывая в зеркалá души. *настоящее* Ли снова накрыла тоска по прошлому, хотя она никуда и не исчезала, просто сейчас эта грусть окутывала его ещё сильнее, заставляя пробегать по телу холодные мурашки. Ёнбок обратился к хозяйке магазинчика и попросил продать ему букет. Она аккуратно достала цветы из вазы, под углом отрезала концы стеблей, завернула букет в прозрачную обёртку и перевязала бантик белой атлáсной лентой, а затем завернула в светлую серовато-жёлтую бумагу, чтобы цветы не замёрзли на морозе. Парень расплатился и, попрощавшись, вышел из магазинчика вновь на широкий тротуар. Переживание за Хёнджина всё так же не давало покоя, и он точно не успокоится если своими глазами не увидит, что с ним, и в правду, всё в порядке. Феликс решился набрать Кристоферу и всё-таки узнать, где сейчас находится Хван, но его терзали смутные сомнения, что австралиец не даст ему ответа на сей вопрос, а снова скажет пойти обратно в отель и отдыхать или того хуже, наругает и упрекнёт, что не послушался ранее. В трубке прозвучали длительные гудки, и для Ёнбока эти несколько секунд ожидания казались очень долгими, но вскоре абонент ответил на звонок. — Чан… прости, что отвлекаю, ты, наверное, занят… — Феликс слегка замялся, — мог бы ты, пожалуйста, сказать, в какой больнице сейчас Хёнджин, — он очень надеялся на ответ, буквально, умоляя внутри всех Богов. 《— Ликс… — Крис на том конце провода тяжело вздохнул, — ну вот только не говори, что ты сейчас собираешься ехать к нему, — ответил Бан уставшим голосом.》 — Ну, пожалуйста, Крис… мне, правда, очень нужно его увидеть… — далее последовало несколькоминутное молчание. 《 — Эх, что ж с тобой поделать… — абонент на том конце снова измученно вздохнул, — ладно… скину адрес смс’кой, только, пожалуйста, будь осторожен… ты всё ещё айдол, — Чан сбросил звонок, и через несколько минут Ли на телефон пришло смс с адресом.》 Феликсу казалось, что впервые за столько времени он, действительно, почувствовал себя счастливым. Парень вызвал такси, совсем скоро оно подъехало, Ёнбок сел в машину на заднее сидение, назвал адрес, и авто тронулось в путь. Не сказать, что ехать было далеко, минут 10 от силы, но так всё же будет для него безопаснее. Ли переполняли самые разные эмоции, от радости до страха, но ему очень нужно увидеть Хвана, и одновременно с этим, он боялся этой встречи, ведь, что он должен ему сказать? «Прости, я был неправ» или что? Нет, подобное точно не пройдёт, но во всей этой буре мыслей он так и не смог подобрать нужных слов. Вскоре такси приехало к больнице, Ёнбок расплатился и вышел, направившись к крыльцу здания. Войдя, на стойке регистрации парня поприветствовали. Крис заранее оповестил, что Феликс придёт, поэтому, выдав белый халат, который Ли накинул себе на плечи, юношу отвели прямо до нужной двери. Стоя перед той самой дверью, Феликс очень волновался, сердце билось как бешеное, но пути назад нет. Ёнбок занёс руку и аккуратно, еле слышимо постучал, а затем всё же открыл дверь и тихонечко вошёл внутрь. Совершенно не сказать, что комната была похожа на больничную палату, скорее на номер в хорошем отеле, всё-таки Хвана положили в платное отделение; она была выполнена в молочных тонах. По левую сторону находился санузел, посередине комнаты располагалась кровать, стоявшая изголовьем к стене, напротив неё большая плазма, шкаф и несколько маленьких шкафчиков. Окно с широким подоконником, открывающее вид на парк при больнице. Весьма уютно. Хёнджин спал, тихо посапывая и изредка шмыгая носиком, его белокурые волосы изящно простирались по подушке, он дышал умиротворённо и размеренно. Ли освободил цветы от бумаги и положил их на подоконник, далее подойдя к краю кровати, рядышком сел на стульчик. Хван выглядел очень уставшим и измученным, с синяками под глазами и бледной кожей, будто цветок, долго простоявший без воды. Его руку, которая находилась со стороны Ёнбока, внутривенно пронизывала игла от капельницы, Феликс даже вдруг почувствовал эту боль, сердце заныло с новой силой. Юноша взял прохладную ладонь Хёнджина в свою, переплетая пальцы. — Я… — парень пытался удержать поступающие слёзы, — я так виноват перед тобой… Джинни… — солёные дорожки вновь стекали по веснушчатым щекам. Ли в последнее время плакал так много, что ему казалось, что всё, что он мог, он уже выплакал, но… — Ты наверное… теперь меня ненавидишь… я так хочу всё вернуть… — Феликсу было немного страшно, что Хёнджин сейчас очнётся и расстроится, увидев его таким заплаканным, Ёнбок ведь обещал ему больше не лить своих прекрасных слёз, — я так скучаю по тебе… — затем парень заметил на руке Хвана те самые кольца, которые и сам до сих пор носил. Может ли это начить, что у него есть надежда на прощение? Кто знает… Темнело, почти восемь вечера, в палату зашла медсестра и сообщила, что время для посещений окончено, Феликс вышел из помещения, последний раз взглянув на спящего блондина и направился на выход из здания.***
Весьма странное ощущение, будто бы в голове пусто, но одновременно с этим кружит рой мыслей. Таким образом, вызвав такси и приехав в отель, Ли уже находился в номере. И вроде бы тревога немного утихла и успокоилась, но что-то всё равно не давало покоя. *флешбэк 6* (за несколько дней до событий 1ой главы) Раздаётся тройной стук в дверь, из-за неё показывается белокурая макушка. — Хэй, Ликси, пойдём кино… смотреть…? — сначала радостно, а затем чуть замедленнее произнёс Хван, увидев грустно сидящего на кровати Феликса, обхватившего колени руками и спрятавшего в них лицо. Блондин подошёл ближе и сел рядом на кровать. — Солнышко, что случилось…? — с осторожностью и пониманием спросил Хёнджин. На самом деле он всё знал. Ли всегда для всех был ярким и жизнерадостным человеком, всем улыбался; занимался благотворительностью, помогая людям; он был ко всем добрым и приветливым, и казался, наверное, очень счастливым человеком, но дорого за это платил своему же сознанию ужасными депрессиями. — Я… не знаю… ничего не случилось… просто… — опустошённо ответил Ёнбок, подняв на блондина свои шоколадные глаза, — мне очень одиноко… я… чувствую себя никому ненужным… — он снова зарылся лицом в свои колени. — Но, Ликси, у тебя ведь столько фанатов, они любят тебя, — говорил Хван успокаивающим голосом, поглаживая того по спине. — Джинни… они — фанаты, они любят меня, потому что я айдол, — шмыгая носиком, ответил Ли, — иногда… я чувствую, что моё существование просто бессмысленно… — Не говори так, пожалуйста, — Феликс обнял Хёнджина, обвивая его шею руками, словно ребёнок, — Знаешь, Солнце… — с грустью начал Хван, — я поклялся себе, что никогда не скажу тебе этого, но… я люблю тебя… больше всей своей жизни… И в тот момент Феликс не воспринял эту фразу всерьёз, они долго сидели обнявшись, он думал, что блондин просто хотел его подбодрить, но вот только в сознании остался чёткий отпечаток, который вскором и вызвал когнитивный диссонанс. Затем Хван всё-таки вытащил своего цыплёнка из комнаты и повёл за руку по коридору на первый этаж в собственную. Комната Хёнджина являлась, наверное, полной противоположностью комнаты Феликса. В его интерьере не было чётких линий и контуров или каких-либо геометрических фигур, дизайн наоборот — был направлен на то, чтобы сгладить углы и сделать пространство как можно уютнее и атмосфернее. В большинстве случаев во всей мебели преобладал величественный цвет слоновой кости; кровать стояла, резным с белой обивкой, изголовьем к стене, по обе стороны от неё такие же резные прикроватные тумбочки. Напротив кровати находился камин, выложенный из белого кирпича, придавая особый акцент пылающему огню. Над камином висела плазма, которая по размеру превосходила даже ту, что была установлена в гостиной. Окно, занавешенное прозрачным тюлем с какими-то светло-молочными рисунками, несколько шкафов с зеркалами. Рабочий стол, усеянный разнообразными набросками и рисунками, рядом мольберт, краски в тюбиках раскиданы вокруг, а по всему пространству витал стойкий и слегка дурманящий запах акрила. На всех стенах развешены картины, прямо как на закрытой выставке. Хван включил плазму, недолго порывшись на просторах интернета, нашёл какую-то культовую китайскую дораму, и если поначалу всё шло хорошо — парни внимательно смотрели, обсуждали сюжет, игру актёров и шикарные костюмы… то часам к одиннадцати ночи их конкретно сморило. Феликс опрокинулся на спину, положив голову на мягкую подушку Хёнджина, а тот в свою очередь лежал с правого бока от Ли, обнимая его руками и ногами. Блондин слушал его размеренное сердцебиение, пока Ёнбок поглаживал и переплетал белокурые пряди на светлой макушке. Хван чувствовал, как в его израненной душе распускались цветы — ярко-красные, алые розы, но тут же затухая, жухли от горького осознания, что его безграничная любовь, которая так хочет быть принятой, увы… безответна. И даже понимая, что он ранит себя, Хёнджин просто не сможет жить на этой Земле без своего Солнца… Тепло объятий заставляло растворяться в эйфории собственных чувств и ощущений. Уютно, казалось, сейчас они были всем друг для друга. Так и заснули в умиротворённости окутавшей город ночи. (Под утро Ликс, как самый настоящий птенец кукушки, во сне выталкивал Хвана из его же кровати, благо, там лежал мягкий ковёр, правда, из раза в раз это не особо-то помогало, эх… бедная Хванова головушка;)) *настоящее* Феликс снова загрустил, уходя в свои мысли, куда-то в неизведанные просторы чёрной бездны. В её глубине он слышал голос, сухой, низкий голос, пугающий до дрожи в теле. — Это ты во всём виноват....... это ты во всём виноват...... — не унимаясь, повторял голос, — Это ты… на протяжении стольких лет знал… что Хёнджин любил тебя, и врал самому себе, что это не так... Это ты… с каждым разом ранил его всё больнее… — Нет! Это не так, я не знал… я, правда, не знал…! — оправдывался Ли, держась за голову, ему казалось, что он сходит с ума. — Знал, Феликс, ещё как знал…! — голос умело доводил Ёнбока до истерики, кидаясь самой горькой правдой, которую так сложно было принять — Это ты… отдалился от него, когда начал осознавать, что тоже, без лишних слов, любишь его…! — Пожалуйста… хватит… — умолял Ли, но его и слушать никто не хотел. — Это из-за тебя он попал в больницу…! Это ты так предательски поступил со своим самым родным и дорогим человеком…! Феликс, стоявший посередине комнаты, посмотрел в зеркало и под грозные высказывания сумасводящего голоса, попятился назад, будто монстра увидел в собственном отражении, затем он запнулся, падая на колени. Ёнбок почувствовал сильный недостаток воздуха, он задыхался, вновь и вновь пытаясь вздохнуть. Казалось, будто на шее стягивается канатная верёвка. Сердце забилось с ужасной скоростью. Страх окутал его тело. — Ты самое настоящее ничтожество, Феликс…! — голос с каким-то особым презрением выдавил последние слова. Затем в глазах Феликса потемнело, а сознание отключилось.***
— Эй, Ликс! Феликс! — Ли вдруг почувствовал, что его трясут, он попытался открыть глаза, но картинка оказалась мутной. По голосу он понял, кто это был. — Кри~ис…? — слегка замедленно протянул Ёнбок. — Да, это я, всё хорошо? — встревоженно спросил парень, — Кажись, я сегодня урвал джекпот — уже два обморочных на мою голову… — отшучивался Чан. Через некоторое время состояние Феликса пришло в норму. — Слушай, я всё понимаю, — начал Бан, — но нам нужно серьёзно поговорить, — присажаваясь рядом с Ли на кровать, и делая задумчивое лицо, — прости уж, но буду прямолинеен… что случилось у вас с Хёнджином? — Чан мягко, но с некой требовательностью посмотрел на Ёнбока. Паренёк был в замешательстве, не зная, что ответить, он слегка замялся, а затем боязно вымолвил: — Мы… поссорились… — ответил веснушчатый, обнимая в руках подушку, не поднимая взгляд, смотря куда-то в пол. — Ликс, ну это явно была не просто ссора…? — уже мягче добавил австралиец, чтобы понять хоть долю сути. Он прекрасно видел, что Ёнбоку было тяжело об этом говорить, но Чан же не собирается его ругать или упрекать. — Да… ты прав… — Феликс глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, — я… внезапно стал игнорировать Хёнджина без особой причины… это… случилось несколько месяцев назад… мы тогда все вместе смотрели кино в гостиной, но… потом вы ушли и оставили нас одних… Хёнджин захотел со мной поговорить, а я оттолкнул его, сказав, что мне не о чем с ним разговаривать… я не знал, почему так поступил… я чувствовал, на сколько ему больно, но… продолжал игнорировать… ему с каждым днем становилось всё хуже, ведь мы были очень близки, это не могло не ранить нас обоих… а сегодня он попал в больницу… и это снова моя вина… — Феликс стёр хрустальные слезинки и уголков глаз и, вновь глубоко вдохнув, продолжил, — Однажды в детстве мне пришлось пережить сильный стресс, впоследствии, после которого мне поставили — Диссоциативное расстройство идентичности; и буквально, недавно приступ повторился: я слышал голос, до боли похожий на мой, но он был на столько грубым и сухим, что вселял ужас… я был напуган… — Чан всё это время непрерывно слушал собеседника, затем Ёнбок снова слегка замялся, будто бы не хотел продолжать, — Но сегодня, спустя столько времени, я понял, что произошло… за несколько дней до нашей с Хёнджином ссоры, он признался мне, что любит меня, я тогда не воспринял его слова всерьёз, но вот моё подсознание решило об обратном, что собственно послужило спусковым крючком и вызвало когнитивный диссонанс. Я отдалился от Хёнджина, причиняя боль и себе, потому что, на самом деле… тоже любил его… моё сознание боялось этих чувств и таким образом, видимо, решило меня уберечь… но… я не могу так больше… — произнёс Ли не в силах удержать слёз. — Лииикс, ну ты чего? — Крис по-отчески приобнял Феликса за плечо, — У вас же ещё столько времени впереди, тем более, вы любите друг друга — это же прекрасно. Всё наладится, обязательно, — добавил Чан, с мягкой улыбкой заглядывая в заплаканные глаза. — Но я ведь так сильно ранил его… он, наверное, меня ненавидит… — дрожащим голосом произнёс младший, — А что если он не простит меня, Крис…? Я же просто не переживу этого… — Ликси, Солнце, ну как скажи на милость, тебя можно не простить?) — с той же улыбкой ответил Бан, —всё будет хорошо, просто верь в это, ты же хочешь быть счастливым. Прошлое в прошлом, но вот будущее всегда в наших руках, и ты в силах его изменить.***
Через какое-то время Чан ушёл обратно в свой номер, вновь оставив бедного Ёнбока наедине со своими мыслями. Глубокая тёмная ночь окутала пространство. Разговор с Кристофером, на самом деле, помог Ли справиться с тревожностью. Впервые за столь долгое время парень почувствовал надежду и хоть и малую, но долю уверенности, что у него получится всё исправить. Феликс лежал на кровати, съёжившись калачиком, обнимая подушку; он скучал по Хвану, по его тёплым объятьям, коих сейчас так до боли не хватало. Феликс так и заснул на чужой кровати, в чужом городе, в такой же совершенно чужой стране… ~На грани. Пришествие страха. Тупик.~