Real daughter

      Шикадай Нара, Гаара и без пяти минут Йодо Нара (Нара?! Боже мой, я скоро буду Нара! Ааааа!) уже третий час сидели в кабинете Каге и разговаривали о делах деревни. Причем, разговаривали в основном Шикадай и Пятый Казекаге, а Йодо изо всех сил делала вид, что слушает, хотя у самой знатно тряслись поджилки и путались мысли.       После всех событий, свалившихся на нее внезапно налетевшей песчаной бурей, Йодо немного не могла сообразить, что делать дальше. Во-первых, потому что ее стратегические планы на этом заканчивались, а во-вторых, потому что она не особенно соображала, чем она может помочь Шикадаю. Да и помогать наследнику клана Нара в управлении деревней было как-то страшновато. Йодо совершенно не знала, справится ли она? Да, она прекрасно знала и Кодекс, и все остальные законы Сунакагуре, потому что хорошо училась и была прилежна, как и всякая девочка. Став девушкой, однако, Йодо частенько думала о том, что такое обилие формальных и неформальных законов является скорее проблемой, а конкретнее, проблемой для ее, выражаясь юридическим языком, частной жизни, а иногда даже личной свободы. А уж когда ей исполнилось шестнадцать, и Шинки и Араю попросили убраться в корпус и далее устраивать свои жизни самостоятельно, Йодо же, вопреки ее страстному желанию свалить в страну Воды и в ярком топике и шортах продавать там мороженое и заниматься аква-спа на досуге, осталась в доме воспитателя под бдительным надзором Хаятэ. Которая почти сразу же посвятила ее в самую главную тайну того, как быстрее выбраться из-под всевидящего песчаного ока.       «- Вот выйдете замуж, тогда и будете командовать / наряжаться/ тратить деньги на барахло в своем доме, госпожа! — частенько говорила ей служанка, а когда Йодо пыталась открыть рот и сказать, что вообще-то Хаятэ здесь всего лишь наемный работник по договору, в этот момент по закону подлости домой внезапно возвращался Казекаге всея Суны, и Хаятэ песчаной пулей улетала поднести ему кувшин с водой и чистое полотенце, чтобы смыть пот после тяжелого трудового дня»       Йодо иногда украдкой наблюдала за ними. И пребывала в тихом шоке, потому что рядом с Песчаным повелителем грозная Хаятэ становилась кроткой овечкой. Но в еще большее недоумение ее вводило то, что и сам Пятый Казекаге рядом с ней преображался до неузнаваемости. Он то начинал жаловаться ей на то, что у него целый день болела и до сих пор болит голова, и Хаятэ со всех ног бежала готовить ему чай из трав. То наоборот, докапывался до нее, не приходил ли кто в дом в его отсутствие, не приносили ли корреспонденцию и что там вообще твориться в других деревнях, мол, ну это ты же у нас телевизор смотришь, а не я. Но чаще всего Казекаге просил скорее налить ему супчика и показывал на пятно от чернил, расплывшееся по одежде. Если же ничего сверхъестественного не случалось, то Хаятэ скромненько ждала, пока Гаара изольет ей душу и расскажет о том, как день прошел, а потом, убрав пустой кувшин и забрав полотенца для рук и ног, за тот промежуток времени, пока они следовали в столовую, успевала в одно предложение уместить свои нужды, которые обычно состояли в том, что «не хватает мешка риса, крынки масла и ткани на футболки детям». А на следующий день ошарашенная Йодо, возвращаясь с одной из миссий внутри деревни, наблюдала, как отряд Анбу таскает в амбар мешки риса, проса, пшеничной муки, сахара, соли, огромные куски только что зарезанного мяса, свертки полотна…       Но у Хаятэ не было двух проблем, которые сейчас явственно маячили перед Йодо. Во-первых, Хаятэ не обязана была помогать Гааре в его трудном деле управления деревней. Во-вторых, что немаловажно, Хаятэ не должна была дарить Казекаге отпрысков. Правда, Йодо немного недоумевала, почему же это почти что личная служанка ее дражайшего воспитателя до сих пор не превратилась в его неофициальную наложницу, хотя Йодо могла поклясться, что однажды, когда Гаара сидел на кухне и читал свою любимую «Вечернюю Коноху», которую он выписывал на местном почтамте вместе с менее читаемыми «Правдой Ивы» и «Молнией», а Хаятэ рубила огромный кочан капусты, она так замаялась, что, сняла косынку и, расстегнув рубаху горничной, немного приспустила ее, чтобы не так потеть. Йодо справедливо ожидала, что Песчаный повелитель сейчас увидит это и начнет нудеть свои извечные нравоучения, но… Гаара, конечно это заметил, однако только хмыкнул и поспешил пригладить взъерошившуюся от магнетизма прическу. А дальше… Йодо едва сдержала визг, потому что неизвестно откуда взявшаяся струйка песка натурально поползла по шее бедной Хаятэ.       «Ну все. Сейчас он скажет, «песчаная петля», и потом уже мне придется готовить, стирать и убирать!»       Но, к великому удивлению Йодо, песок совершенно не собирался душить служанку. В последний момент он развернулся и пополз ниже, под рубашку, а через некоторое время Хаятэ хихикнула и зачесалась, а внезапно помолодевший на два десятка лет Повелитель Песка сорвался с места и, бросив на ходу «я скоро», кинулся в свою комнату, совершенно не обращая внимания на стоявшую в проходе Йодо…        — Ветер в ноги! — недовольно прошипела девушка, когда почувствовала, что не один Пятый, оказывается, любит использовать свои дзюцу в довольно неприличных целях. Она хотела сдвинуть ногу, но не смогла. Тень Шикадая подкралась незаметно и схватила ее за ляжку, хотя тот с серьезным видом продолжал разговаривать с Казекаге.        — Шикадай, — наставлял его Гаара, — прежде всего, настоятельно рекомендую вдумчиво прочитать Кодекс Конохагуре.        — Я знаю правовые документы Конохи, отец обучал меня работе над ними, — ответил Шикадай, — Зачем же морочиться и читать их, когда я буду заниматься проблемами другой деревни?        — Чтобы понимать для себя все отличия между народом Суны и Конохи, надо знать их историю и культуру, желательно в сравнительной форме. Поэтому очень рекомендую сначала вспомнить все основные документы деревни Листа, а потом — приступать к анализу Кодекса Сунакагуре. Книга это немаленькая, но Йодо всячески поможет тебе с объяснением непонятных моментов. Я действительно горжусь своей воспитанницей, ведь кроме уникального кеккей генкая инфра- и ультразвука у нее еще и фотографическая память и незаурядный ум. Так что очень советую прислушиваться к ее мнению, ведь только вам обоим, — и тут Гаара неожиданно широко улыбнулся, — я и могу доверить деревню на время своего отсутствия, тем более, что я уеду всего на недельку-другую. Понимаешь, Шикадай, две свадьбы сразу — дело сложное и ответственное. Надо соблюсти все положенные правила приличия. Прежде всего, я должен лично уведомить твоих родителей о том, что согласен отдать за тебя Йодо. Во-вторых, мне необходимо договориться с твоим отцом по поводу свадебного подарка. Если я не ошибаюсь, то в Конохе это, традиционно, помолвочное кольцо невесте. В Сунакагуре же подарком будущей жене может быть что угодно. Даже, как любить шутить твой дядя Канкуро, гайка, валяющаяся на дороге. Главное, чтобы девушка этот подарок приняла, хотя на моем веку, приличные семьи просят в подарок не меньше килограмма золота. Чтобы не сбивать цену дочери, так сказать. Кроме того, я еще не знаю, состоится свадьба Араи или нет? Конечно, я навел справки у Сакуры Учихи по поводу Хако. С ее здоровьем вроде все в порядке, а за Йодо я ручаюсь головой. Хаятэ всегда старалась, чтобы мы все были сыты, одеты и здоровы.       «Да, я, Шинки и Хаятэ здорово бдели за Йодо. Ну, наконец-то можно освободиться и от этой нервотрепки»       — И поэтому, — подытожил Гаара, — пока я никуда не уехал, неделю я буду передавать тебе дела. А ты, Йодо, будешь заниматься подбором книг и документов для изучения Шикадая. Жить пока будете в моем доме, но, — тут Гаара важно поднял указательный палец, — в разных комнатах. И никаких лишних манипуляций с тенью, Шикадай! А то я уже это с твоим отцом проходил, знаю.       — Я понял, дядя, — Шикадай прикрыл глаза, и Гаара вдруг показалось, что этот жест делает его сильно похожим на Шинки. Вот только Шинки — не его родной сын, да и общались они совместно очень мало. Странно, что у них очень схожая мимика. А ведь скопировать мимику лица очень сложно.       «Наверное, мне кажется. Я уже так привык считать Шинки родным, а его и Шикадая — настоящими двоюродными братьями, что мне просто кажется, что у них может что-то общее»        — Ну, тогда Йодо может идти, — показал ей на дверь Гаара. — Сегодня вечером я объявлю о вашей с Шикадаем помолвке почетным людям деревни. Хочу собрать небольшой званый обед. Будут только избранные, поэтому, — и тут он снова обратился к Йодо, — помогите Хаятэ сделать все в лучшем виде.        — Да, Пятый, — пробормотала Йодо, но потом оживилась, — Казекаге-сама, а я уже могу беспокоиться о своем свадебном платье?        — Можешь, можешь! — пробормотал Гаара. — Вон, скажи Хаятэ, чтобы она попросила кого-нибудь сходить на рынок тканей и прикупить все, что нужно для пошива.       Йодо кивнула и испарилась в порыве ветра.       Когда они остались только вдвоем, Гаара сурово посмотрел на Шикадая, а потом прикрыл глаза и промолвил:        — Я заметил, что Йодо все-таки боится тебя, хоть ты ей и нравишься. Вот что, — и тут Гаара нагнулся к Шикадаю и прошептал ему в самое ухо, — В первую брачную ночь будь с ней поласковее, пожалуйста. Не набрасывайся как голодная гиена. Но лучше всего найти к ней подход заранее, чтобы она могла доверять тебе.        — Я знаю, дядя. Думаю, подход к ней я найду без труда, ведь у меня в сокомандницах есть замечательная Чо-Чо Акимичи, а с ней просто невозможно не научиться общаться с женским полом. Кстати, Шинки ей нравится еще со времен экзамена на чуунина, — поспешил сменить тему Шикадай, а потом решился спросить:        — Странно, а почему Совет старейшин не разрешил ему жениться?       Гаара нахмурился, а потом внезапно перевел тему разговора, чего Шикадай ни разу не замечал за ним. Видимо, он действительно не хотел говорить об этом.        — Кстати, Шикадай, думаю, правильно будет, если вы с Йодо распишетесь и в Конохе тоже. А то мало ли как жизнь может повернуться. Вдруг тебе в итоге будет в тяжесть бремя Казекаге. Тогда…        — Я понял Вашу мысль, дядя. Вы хотите сделать Шинки регентом при Вашем малолетнем внуке, правильно?        — Неправильно, Шикадай, — улыбнулся Гаара. — Если со мной вдруг что-то случится, а у тебя не получится, то власть перейдет в руки Совета Старейшин до появления достойных наследников, связанных с линией Казекаге. А Шинки… у него итак много дел в Сунакагуре. Кроме того, как ты правильно заметил, жениться Шинки запрещает Совет. Я думаю, что ты должен знать, что его сатецу нестабильно. Не вдаваясь в подробности, причина заключается именно в этом. А теперь давай я отпущу тебя отдохнуть. Думаю, новости о предстоящем браке — большой стресс и для тебя тоже.        — Стоп, дядя, тогда я не совсем понимаю Вашей логики: зачем мне жениться на Йодо? Я сам вообще-то не планировал так рано вступать в брак. Я думал, что я сначала познакомлюсь с Сунакагуре подробнее, осмотрюсь, а потом, может быть…        — Потом поздно будет, Шикадай, — строго заметил Гаара. — Ты думаешь, у меня нет глаз, и я не вижу, как вы третесь друг напротив друга? Или ты подумал, что мои замечания касаются только Боруто?        — Ну, дядя, — вдруг перевел тему Шикадай. — Если Вы в курсе о том, кто кому нравится, то почему Вы не видите очевидных вещей?!        — Это каких же?        — Похоже, Вы действительно этого не видите. Вам не странно, что сестра Боруто, Химавари, вечно куда-то пропадает? Я, конечно, не поборник местных нравов, но мне кажется, что это ненормально.       Гаара усмехнулся и почесал в рыжей голове, отряхивая налипший на волосы песок.        — Я приказал Шинки ненавязчиво следить за благополучием маленькой химе Конохи.       И тут настал черед смеяться уже Шикадаю, но он больше ничего не сказал и, встав с места, медленно вышел за дверь.       Выйдя из резиденции, Шикадай направился сначала к дому Казекаге. На кухне он нашел того, кого искал — Генши старательно разделывал только что привезенное для праздника мясо. Он и Хаятэ уже были оповещены зашедшим с этой новостью Баки.        — Отвлекись немного, — Шикадай отозвал его в сторону и прошептал, — Ты не выяснил у Шинки, кто мог желать ему, так скажем, зла, и в связи с чем?        — Н-дааа, — потянул Генши, поправляя челку, — сбор анамнеза жизни мне ничего не дал. Простыми словами, объективных причин кому-то пытаться устранить Шинки я не нашел. Но, — и тут Генши поднял грязный от мяса палец в перчатке, — у меня есть на этот счет две версии. Первая, что кто-то не просто хотел убить его, а пытался скомпрометировать и, таким образом, вызвать беспорядки в деревне. И вторая, что убить действительно пытались, но не смогли, потому как достоверно не знали, сколько наркоты нужно, чтобы завалить такого кабана. Значит, либо это был кто-то из Корпуса Кукловодов, но кто-то очень опытный и хитрый, ведущий какую-то, одному ему ведомую игру. Либо этот кто-то до этого вообще не видел Шинки или является профаном в изготовлении фармации, но обладает достаточными навыками, чтобы хотя бы что-то набодяжить. Что думаешь, Шикадай? Господин Орочимару рассказывал, что ты вроде как из клана мозгов Конохи.        — Я пока не склоняюсь ни к одной из версий, потому что каждая из них — отдельная морока, — заметил Шикадай, — Но, думаю, нужно бы узнать, есть ли где в Сунакагуре такие места, где можно раздобыть подобные препараты. Проверить аптеки, ненавязчиво опросить кого-нибудь из Корпуса Кугетсу, например?        — Я думал об этом, однако, — и тут Генши вдруг посмотрел на Шикадая так, что Нара удивленно спросил глазами, мол, ты что, и нас подозреваешь, но тот отрицательно покачал головой, и продолжил, — лучше будет спросить об этом у Араи. Думаю, он лучше подскажет по всем твоим вопросам, он же все-таки местный.        — А где он?        — Да в соседней комнате. Там девчонки разбирают ткани, которые он купил по приказу Хаятэ. У Араи, похоже, сегодня выходной, и он так и трется вокруг Сарады Учихи, видно, пытаясь провести последние дни холостой жизни ни в чем себе не отказывая. Что ж. На то они и фантазии, что их обычно не удается осуществить в реальной жизни.       Шикадай усмехнулся, вышел, а потом вернулся уже с Араей, на которого успели напялить какую-то недошитую бабскую тряпку за неимением большого количества манекенов.        — Что я могу сказать по вашему вопросу, — важно начал Арая, поправляя недошитый Хаятэ юбец, — есть у нас одна такая звезда на Суне. Никто не знает, как ее настоящее имя, но кликуха у нее — Сасоши. Она — сирота, много раз пыталась поступить в подмастерья корпуса Кугетсу, но способностей в части разработки марионеток или ядов не проявила, хотя куклами вроде управляла неплохо. Так вот, эта странная девка сейчас работает в местном похоронном бюро и занимается тем, что делает посмертные макияжи павшим шиноби. Но прикол в другом. Она просто повернута на покойном Мастере Сасори и даже несколько раз пыталась взломать базу данных корпуса с целью найти инфу по хитокугетсу. Но хрен кто обойдет мою трехфакторную аутентификацию! — похвалился напоследок Арая. — Не понимаю, почему Анбу до сих пор не взяли ее на карандаш?!        — Смотрите, парни, — щелкнул зажигалкой Шикадай, — давайте поступим так. Я поговорю с дядей Канкуро — он наверняка должен что-то знать и по поводу того, чем пытались отравить Шинки, и по поводу нападения на дом Казекаге. Это я беру на себя. А ты, Генши, прогуляйся в сторону местных ритуальных услуг. Посмотри, что это за странная девчонка такая.       Генши хмыкнул:        — Н-дааааа! Ты как предлагаешь мне ввалиться туда, Шикадай? Здравствуйте, хочу сделать себе стрелки на глазах, чтоб красиво смотреться, если вдруг да внезапно навсегда отъеду сегодня?       Шикадай все-таки зажег сигарету и затянулся, а потом добавил:        — Да тебе и предлог искать не надо, Генши, раз она помешана на Сасори. Одного твоего появления уже более чем достаточно, чтобы заинтересовать ее.        — Тогда, — внезапно покраснел и громко дернул свою челку грязными пальцами Генши, — может, кто скажет, где можно взять что-нибудь к чаю?        — Мужик, тут нет этой херни, — со знанием дела сказал Арая. — Купи вместо круассанов килограмм сушеных фруктов, что ли…

***

      В соседней комнате Хаятэ, Йодо и Сарада последние пару часов только и делали, что ковырялись в огромном тюке с разнообразными тканями. Каких только тканей тут не было: только видов хлопка более четырнадцати, не говоря уже о бязи, штапеле, ситце и сатине и даже редчайшем шелке в одну нить с окраин Страны Огня! Собственное свадебное платье было единственным, что отвлекало Йодо от грустных мыслей, но, стоя перед зеркалом в комнате Хаятэ, которая уже давно была превращена в мастерскую с несколькими швейными машинками, девушка все равно было довольно грустной. Ее сильно волновали две вещи. Но нет, это была далеко не помощь Шикадаю в разборе местной документации. С этим бы Йодо справилась спокойно, хотя до этого она от чистого сердца считала, что, став женой Казекаге, ей совершенно не придется ничем заниматься. Ее напрягало другое. Молодая куноичи совершенно не понимала, чем, по-хорошему, должна заниматься первая леди Сунакагуре, так как этого не знал даже сам Гаара, не заставший своей матери, а также чем вообще должна заниматься жена, кроме того, что готовить завтраки-обеды-ужины да рожать детей. Да и о последнем у Йодо было самое смутное представление. Нет, конечно, яичницу там или кашу из проса и сухофруктов сбацать она могла, но Шикадай, наверное, привык к куда более изысканным блюдам. Все-таки леди Темари его явно баловала. С этим вопросом она и обратилась к Хаятэ, мол, научите меня уже готовить что-нибудь серьезное!        Служанка же вовсю колдовала и над будущим свадебным платьем Сарады, которая, громко фыркнув от недовольства, все же согласилась на примерку, потому как нежно-розовое платье из шелка было действительно чудо как хорошо, да и Хаятэ, сняв с нее мерки, настрочила это произведение искусства буквально за какие-то два часа! По поводу того, что они оденут сейчас, Хаятэ кивнула на два широких и закрытых платья песочного цвета, от вида которых Йодо захотелось рыдать, но вопроса о готовке все-таки не оставила.        — О, госпожа, наконец, пожелали научиться готовить баранину в пряном соусе! — возликовала служанка, и у Йодо упало сердце. Баранина в пряном соусе считалась одним из самых сложных блюд кухни скрытой деревни, и теперь Йодо хотелось провалиться в преисподнюю как никогда! Вспомянув, однако, боготворимую ей Темари Нара, и явно не желая ударить в грязь лицом, бедняга скосплеила ближайшего друга Шинки из Конохи Метала Ли и, пряча нахлынувшие слезы, подняла палец вверх и проорала:        — Именно это я и хотела сказать! Я еще так юна и неопытна, но жажду стать настоящей женой Шикадаю!        — Думаю, Шикадаю непросто будет провести на тебе теневое подражание, — резонно заметила, поправив очки, Сарада. — Но в этом-то вся и соль.        — Так, девчонки, мы явно засиделись. Генши-то уже, наверное, ребрышки порубил, — резонно заметила Хаятэ, — Так что пошли учиться, горемыки!        — Мне это еще зачем? — удивилась Сарада. — Если говорить о Боруто, то ему пойдет и кола с бургером на каждый день.        — Это он еще твоей стряпни не пробовал, — весело подмигнула ей Хаятэ. — Вон как Казекаге подсел на мой тыквенный суп-пюре. А ведь до этого только по общепитам и ходил.       Они уже переместились на кухню, когда Йодо все-таки обратилась к Хаятэ со своей основной болью.        — Понимаешь, — начала она, обнимая служанку и крепко прижимаясь к ней, как будто пытаясь спрятаться за ее спиной от внезапно навалившегося на нее внешнего мира, — Пятый просит, чтобы я помогала Шикадаю в делах в его отсутствие. Но если говорить о дальнейшем, я совершенно не знаю, чем конкретно должна заниматься жена Казекаге, если я ей и стану. Ведь я-то думала, что госпожа…       Но Хаятэ прервала ее речь, приложив свой палец к губам Йодо, и сразу ответила:        — Жена Казекаге должна делать то же, что и любая другая жена, будь то жена патрульного шиноби, представителя Анбу, торговца или ювелира.        — Чё, только шуршать по дому и детей рожать, шаннаро?! — недовольно отозвалась намазывающая пряностями мясо Сарада, которую жутко бесила вся эта тема. Не-ет, кланяться Боруто в ножки и быть его верной женой, вечно оставляя светильник в окошке в ожидании, что блудный муж вот прям именно сегодня вернется к ней, как делала это ее мать.?! Да никогда! Она лучше вообще никогда не выйдет замуж, чем превратиться в вечного ждуна, который везет на себе дом, работу в две смены и пару-тройку детей в придачу! Вот и сейчас Боруто отбыл по приказу отца на очередную секретную миссию, а она осталась здесь пироги лепить!       Хаятэ же улыбнулась и, обняв обеих девчонок, прошептала:        — На самом деле в стабильных отношениях женщина должна просто любить своего мужчину. Вот и все.

***

      В общей суете все, как водится, совершенно забыли о Химавари, хотя Гаара и поручил Шинки усилить контроль за ней. Однако настроение молодого мужчины было сегодня особенно плохим, потому что уже с утра в мастерскую, где они с Араей громко и матно спорили о сущности бытия кукол, влетела ветром Йодо со своей темой. Названная сестрица в кои-то веки поинтересовалась у него, как дела на личке, а потом выдала, что совершенно не в курсе о том, как оно, ЭТО САМОЕ, происходит. Мол, у вас уже стопудово все было, давайте, спасайте свою тупую названную сестру, расскажите, что и как, а то Йодо сильно подозревает, что романы с рейтингом, оставшиеся от леди Темари, врут. В этот момент Шинки меньше всего хотелось думать о бренном, но чего не сделаешь ради сокомандницы, поэтому он нашел более-менее работающий стокилограммовый движок от небольшого разбитого рудного харвестера из Скрытого Камня, снял с него кожух, завел от сатецу, и, указав рукой в грязной перчатке на ходящий туда-сюда поршень во втулке, наивно спросил: «чё непонятно?!». Однако в глазах Йодо он увидел далеко не просветление от понимания, а тихий ужас. Она с надеждой посмотрела на Араю, но тот лишь развел руками, мол, мне добавить нечего. С диким криком «извращенцы!» девушка кинулась вон из мастерской, а у Шинки возникло подозрение, что разговаривать с ними она не будет еще до самой своей свадьбы. А он очень не любил, когда кто-то близкий разрывает с ним отношения хотя бы даже на время.       И поэтому на душе у Шинки было паскудно, да еще и разбегавшиеся по углам, едва завидев его на улице, девушки, подливали масла в огонь. Впрочем, явление это было обыденное, и в другое время Шинки бы даже не обратил на это внимание, но сегодня он чувствовал себя по-настоящему раздавленным и опустошенным из-за обиды Йодо. Однако извиняться Шинки не спешил, искреннее не понимая, за что. Но чтобы хотя бы как-то скрасить жизнь выросшей вместе с ним девчонки, ставшей ему уже родной, он по-честному нашел курящего на задке главной улицы Шикадая и, сухо поздоровавшись, подозвал с собой под предлогом, которым обычно пользовался его отец, чтобы заманить его в нужное место: «пошли, дам одну вещь». Шинки привел своего двоюродного брата ко входу в оранжереи Суны и, немного погодя, вышел оттуда с огромным букетом роз.        — Сто и одна штука. Сорт «Любовь Казекаге». Только отцу не говори, что я его так назвал. Думаю, Йодо ждет от тебя чего-то такого, — пригладив торчащие волосы на висках, буркнул Шинки, протягивая пахнущий свежестью букетище.        — Щедро, — оценил подарок Шикадай, выдувая дым от сигареты подальше от цветов. — А ты-то сам придешь на торжество по случаю?        — Не, мне работать надо. Так что не обессудь, придется пропустить очередной театр.        — Ну, как знаешь, — пожал плечами Шикадай, а потом добавил: — Слышь, Шинки, а что это за тема с тем, что Совет запретил тебе жениться? У вас тут что, чиновникам делать нечего, кроме как заниматься такими вопросами?        — Это из-за сатецу. Забей! — угрюмо буркнул Шинки и поспешил убраться от входа в оранжереи и встать подальше от Шикадая, потому что плащ-сатецу явно занервничал, и железные иглы застучали по соседнему с оранжереями забору, пробивая в нем немаленькие дыры.       Розы эти Шинки без сожаления срезал со своих любимых сортовых кустов, которыми он с благоговением занимался с самого детства, даже сейчас находя время, чтобы прийти и поухаживать за цветами. Сатецу почему-то не трогало их, да и вообще старалось очень аккуратно вести себя в оранжерее, потому что Шинки искренне любил это место. Сначала он разводил эти розы, чтобы когда-нибудь подарить новый сорт отцу, однако, став старше, у него появились немного другие намерения по поводу предназначения этих цветов, но, как оказалось, им не суждено было сбыться. И поэтому Шинки безжалостно обкорнал все розы, а сейчас уже начинал подумывать, что хорошо, что он еще тогда почти разнес свою коморку в Корпусе. Теперь придется восстанавливать все с нуля, и это хорошо. Не будет плохих мыслей о том, как ему хочется раздолбать свою гитару, разнести общагу, побуровать в деревне лишь только потому что…       Но Шинки все-таки ждали дела. И это согревало его душу.       «Итак, первый объект — мостовая главной улицы, прямо за площадью у резиденции Казекаге. Как пишут в заявке, потрескалась часть покрытия, своими силами починить не можем»       Когда Шинки прибыл к месту, то он с удивлением и нескрываемым негодованием обнаружил, что трещину уже пытались заделать, однако из-за разных материалов и их влияния друг на друга образовался бугор прямо аккурат на рельсах главной трамвайной линии, что создавало явное неудобство и даже угрозу движению транспорта. Дорожная служба Сунакагуре тоже была здесь — ведь именно они пытались устранить повреждение, но, как оказалось, сделали только хуже.        — Нужно переделывать все заново, — вынес свой вердикт Шинки после осмотра. — Большой бур нашли?        — Нашли, Железный повелитель, — бригадир махнул рукой и, двое рабочих, пыжась, вытащили из ремонтной паровой машины инструментище.        — Усиленный дорожный отбойный молоток из Скрытого Облака, — подойдя к нему, осторожно погладил его Шинки, почувствовав на себе чей-то взгляд. — Чистый кастом.       Он обернулся, посмотрел куда-то в сторону домов и проговорил:        — Штучка, сделанная прямо под Райкаге Эя, но не оцененная им и отданная в качестве подарка почти что персонально мне.       В доме, куда посмотрел Шинки, с грохотом захлопнулось несколько ставен, а в одном из окон послышался девичий визг.        — Им просто не понять его неповторимой красоты, — объяснил сам себе Шинки и вернулся к созерцанию строительного молотища-бура, который весил всего-то тридцать пять кило. Надо бы уже приступать к работе.        Еще раз осмотрев испорченное дорожное покрытие, Шинки движением руки заставил сатецу очистить проблемное место от налетевшего песка. Потом он надел защитные очки дизайна еще времен молодого Седьмого Хокаге и, найдя нужную точку и стараясь не повредить рельсы, взялся за бетонолом.        Камни и обломки бетона полетели во все стороны. Другого бы они точно покрошили в щепу, но у Шинки было сатецу, от которого он и запитал инструмент электричеством. Естественно, что это все вызвало жуткий перегрев головы и тела, и поэтому пришлось сбросить с себя косынку из детской футболки да и саму футболку тоже. Сатецу защищало достаточно, а так хотя бы взмокшая ткань не нервировала. Наконец, Шинки удалось выдолбить всю испорченную часть вместе с камнями. Он здорово устал, но осталась еще самая главная часть работы — выровнять сместившиеся при удалении верхнего слоя рельсы и хорошенько забетонировать образовавшийся участок без покрытия.        — Эх, уровень с карандашом забыл взять, — в сердцах махнул рукой Шинки, понимая, что на глаз ровно выставить рельсу он не сможет. Сатецу нервно и голодно лизнуло остатки его дорожных работ, превращая камни в пыль. — Чё сейчас делать-то?!        — Тебе помочь, Мастер Шин? — послышался сзади голосок, который Шинки хотел сейчас услышать меньше всего.        — Какого Шинигами Вы здесь делаете, химе? — Шинки попытался скорчить максимально недовольный вид и прикрыться плащом, но проклятое сатецу, вместо того, чтобы имитировать широкое полотно, снова, как и тогда, разлилось тонким слоем железной брони по крепкому, сильному от тяжелой работы телу.       Чертыхаясь, Шинки едва заставил сатецу перевоплотиться в плащ, но… Химавари действительно стояла позади него и кивала на развороченную мостовую, хотя в голове у нее до этого происходил довольно странный, но уже ставший привычным ей диалог.       » — Всеми своими девятью хвостами клянусь, со времен Мадары такого не видела! *роняет спицы с вязанием.        — Ну чего ты опять, Курами?        — Солнышко, мне прямо вспомнился тот самый момент, когда бедняжка Мито чуть не изменила Хашираме, когда как-то пришла по каким-то вопросам в клан Учиха, а Мадара вышел к ней со свитками в одной руке и сковородкой со шкворчащей яишенкой в другой. И на нем не было ничего, кроме его знаменитой брони. А вот еще момент, когда как-то Кушина пришла с миссии, а Минато как раз освободился пораньше, чтобы приготовить ей суши. Фартук на его веснушчатых плечах…        — Курами, извини, что перебиваю, но все никак не могу понять: ты — благородная полярная лиса или все-таки болтливый песец?»       Химавари уже знала, что прекратить болтовню Девятихвостой можно только задав ей провокационный вопрос. Она и сама прекрасно видела Шинки, но на данный момент ее больше волновало то, что он чем-то расстроен.        — Нет, не надо помощи, — ответил он, даже не смотря на нее, но потом, снова взглянув на неровные рельсы, забыв о приличиях, попросил, — Сможешь начертить ровную линию на глаз, а я рельсы по ней уложу?       Вместо ответа Химавари взяла валявшийся рядом острый камень, отбитый от мостовой и, немного приглядевшись, начертила параллельную прямую, которая аккуратно продолжала начало и конец рельс. Шинки пометил ее своим железным песком и, помогая себе руками, сдвинул рельсы на место.        — Теперь надо приготовить раствор. Вот смотри…       Рабочие уже приволокли мини-бетономешалку и забрасывали в нее цемент с песком и камнями. Шинки же, притащив шланг, подключил его к крану уличной колонки у соседнего дома и параллельно заливал в будущий бетон воду, помешивая все своим сатецу, как венчиком.       — Итак, — сказал он, проверив пальцами густоту смеси, — получилось то, что надо. А вот заливать придется вручную, потому что тут нужна быстрота и контроль одновременно, и сатецу здесь не помощник. Ты поможешь мне, Химавари?       Химавари, совершенно забыв о мгновении удивления от того, что Шинки назвал ее по имени и перестал обращаться к ней на высоком слоге, молча кивнула и взялась за ближайшую лопату.       Строительную смесь Шинки, Химавари и тройка шиноби из дорожной бригады Песка накидали на место выбоины быстро. Потом Шинки выровнял вязкую массу своим железным песком и попросил всех отойти. Вскинув руки, он снова расстелил сатецу по мостовой, позволил сформировавшейся решетке из железного песка погрузиться в смесь, и, испустив разряд электричества, мгновенно высушил и накрепко заварил все, формируя железобетонную структуру, тем самым укрепляя и закрепляя рельсы.       Выдохнув, владелец сатецу отошел от путей. И, к удивлению всех присутствующих, через несколько секунд большой двухэтажный трамвай промчался по этим самым рельсам и, свистнув приветствие, улетел в сторону окраин Суны.       Шинки же улыбнулся и вскинул руки к небу в знак благодарности.

***

      Сарада и Йодо стояли у ворот дома Казекаге и, луща фисташки, обсуждали предстоящие события, как вдруг они услышали крик Хаятэ, которая до этого прибиралась во внутреннем дворе и выносила цветы из комнаты Казекаге. Цветов у Гаары скопилось и расцвело в этом году великое множество, и Хаятэ намеревалась сбрызнуть их водой и отнести на зиму во внутреннюю оранжерею, которую Гаара некогда завел специально для Шинки.       Из круглого окна кухни валил черный дым, а крик обычно сдержанной Хаятэ не прекращался. Сарада и Йодо, логично подумав, что на дом Казекаге опять совершено нападение, бросились на выручку бедной служанке с сюрикенами и кунаями, но, войдя на кухню, поняли, что дело не во внешнем враге.       Хаятэ с воем носилась со своим полотенцем, сгоняя из помещения черный дым, который шел… из духовки, куда Йодо с облегчением сгрузила огромное блюдо баранины всего час назад.        — И кто из вас, звезды, — орала Хаятэ, — додумался включить духовку на максимум?!        — Да ладно, баранина как раз будет с хрустящей корочкой, — попыталась больше успокоиться себя, чем кого-либо, Йодо.        — Баранина, говоришь?! Баранина?! Нету больше вашей баранины! И кухни тоже нету! А Песчаный повелитель теперь выгонит меня из дома! — задыхаясь, рыдала Хаятэ, безуспешно пытаясь оттереть полотенцем образовавшийся на светлом кухонном гарнитуре жирный нагар.       Ошарашенная этой новостью Йодо, лихорадочно соображая, что все ее прошлые проблемы сейчас отходят на второй план, ведь с мыслью о помолвке-то она уже свыклась, а тут все вообще в одночасье может пойти прахом, подбежала и открыла духовку. И лучше бы она этого не делала, потому что оттуда вырвался не только новый столб черного дыма, но и языки пламени.        — Пожар!!! У кого есть стихия воды?! — заорала сама Йодо непонятно кому. Хаятэ же оттолкнула ее от горящей духовки и бросилась с кувшином почти что на огонь, как вдруг…       Огромный поток воды залил кухню Казекаге с оглушительным ревом. Йодо и Сарада едва удержались на ногах, а Хаятэ схватилась за стол.       Когда же поток утих, Йодо закатила глаза, осознав что теперь-то кухню затопило. А в дверном проеме показался маленький изящный женский силуэт. Когда же шуншин водяного пара рассеялся, то Сарада и Йодо не поверили своим глазам.       Перед ними возникла маленькая темнокожая женщина, волосы которой были заплетены в множество мелких коричневых косичек, в водолазной маске и баллоном за плечами. Одежда на ней отливала перламутром: блестящие клешеные джинсы и две ракушки, которые едва прикрывали то, на формы чего в Скрытом Песке и намекать-то было стыдно. Сняв маску, она отфыркнулась и оттарабанила:       — Большая бейба всегда прибывает вовремя! На сей раз прямо к столу!       Сарада и Йодо с удивлением переглянулась.       — Да она мне в ключицы дышит, — удивленно заметила воспринимающая все буквально Сарада.       А женщина вдруг подбежала к Хаятэ и крепко обняла ее, шепча:        — Четвертая мировая война шиноби, передовой отряд Скрытого Облака, подразделение водометчиков, рекрутированных из остатков шиноби деревни Скрытых Горячих Источников. Мы были посланы на выручку Второй дивизии, где сражались воины клана Тсучикаге. Как сейчас помню это день. Белые зецу наступают, они повсюду. Куроцучи открывает счет… Я не отстаю… И тут врываешься ты, мелкая су…        — Хватит, Кизаши. Я все прекрасно помню, — Хаятэ обняла ее и сама готова была вот-вот заплакать. — Представляешь, на сей раз этот ублюдок Орочимару создал клона моего дяди. Теперь бедный мальчик…        — Ты рассказала ему?! — в шоке посмотрела на нее та, которую назвали Кизаши.        — Боже, нет, конечно же нет! А ты какими судьбами в Скрытом Песке? — удивленно спросила Хаятэ, совсем забыв про разбомбленную кухню.        — Сама знаешь, какими. Я ищу свою маленькую принцессу. Мисс крошку Кизаши-младшую. Ну, в конце концов, не давать же ей фамилию ее ублюдочного бати, сбежавшего от крошки и не оставившего нам даже средств к существованию?! Одна радость, замороченный придурок помог мне родить, а то бы я копыта откинула.       Хаятэ нахмурилась и недоверчиво посмотрела на женщину, а Сарада и Йодо только сейчас увидели на плоском животе женщины огромный кривой шрам.        — Чисто косой кесарево сделали, — прошептала знающая в этом толк Сарада. — Мне вот матушка рассказывала, что как раз в деревне Скрытых Горячих Источников жил один шиноби, который состоял в Акацуки и орудовал косой. Его кажется звали…        — Да-да-да, детка. Не кто иной, как Хидан Мацураши, мой бывший парень, как бы странно это не звучало, — Кизаши подошла теперь уже к Сараде и панибратски похлопала ее по плечу. — А ты, как я вижу, дочка Саске и Карин. Мы как-то вместе отдыхали в онсене — веселое было время.        — Да нет, — вдруг засмущалась Сарада. — Я дочь Саске Учихи и Сакуры Харуно, Сарада.        — Никогда не слышала о такой телке от твоего фазера, — с искренним удивлением пробормотала женщина, — Кстати, меня зовут Джэй-Джэй Кизаши, а тебя, принцесса? — обратилась она уже к Йодо.        — Я — Йодо, воспитанница Казекаге Гаары.        — Оу, — скривила рот от удивления некто Джэй-Джэй, — Чё, у вас с Гаарой мало детей, что ли, Тао…        — Пойдем выйдем на воздух, Кизаши, — Хаятэ буквально вытолкнула ее из дома. — Мне надо подумать, как объяснить Гааре, что торжество отменяется, кухня сгорела, баранины больше нет и вообще…        — Да ты не парься, подруга. Большая бэйба возьмет все на себя, тем более, что моя кредитка всегда со мной! — донеслось до девчонок из коридора.       Когда Хаятэ и некая свалившаяся как водопад Джэй-Джэй Кизаши вышли, покрасневшая вишней Сарада повернулась к Йодо и спокойно произнесла:        — Вот же наглая баба! Да я ее… шаннаро…        — Да ладно тебе, Сарада. У нее, похоже, такая грубая манера общения, — успокоила ее Йодо. — У меня вот в семье три кукловода. Иногда такое скажут, что ты ляжешь. Но для меня Канкуро-сама, Шинки и Арая — самые надежные люди в мире. Если что-то пообещают, то в лепешку разобьются, но так и сделают.       А сама Йодо про себя отметила, что теперь-то она точно знает, кто научит ее всем премудростям общения с Шикадаем. Поэтому с этой прибабахнутой Кизаши следовало подружиться.

***

      Йодо, наконец, закончила переодеваться. Она посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. Неужели это свершилось, и она нашла хотя бы кого-то, кто смог понять ее желание одеться по последней моде, и подобрать наряд так, чтобы это выглядело скромно. Хаятэ все-таки успела сшить ей розовое платье в пол, поверх которого одевалось белое болеро с длинными белыми перчатками, а когда служанка заметила, что вырез все равно глубок, и надо бы как-то все-таки уважать традиции деревни, то Джэй-Джэй, подбив на это дело и Сараду, сплавили все золото Йодо в один большой стилизованный знак Песка, который и, правда, закрыл почти все, что хотелось закрыть Хаятэ. Волосы Йодо Джэй-Джэй на удивление быстро уложила в сложную прическу, а сверху вплела огромные искусственные цветы из фоамирана.        — Все запомнила, милашка?! Смотри, не переборщи с искренностью! Тетушка Джэй-Джэй плохого не посоветует, — закончив накладывать макияж, дала ей свои последние напутствия Кизаши и расплакалась, причитая, что сейчас ее принцессе бы тоже было почти двадцать лет.       Йодо обняла ее и тоже едва не заплакала.        — Они на подходе! — крикнула все это время следящая за обстановкой у окна Сарада, тоже доставшее из глубин чемодана свое коктейльное платье.       Женщины быстро вышли на крыльцо и подошли к воротам.       В открывшейся калитке внезапно показалась голова подошедшего впереди всех Генши.        — Здесь живет невеста? — риторически осведомился он, уворачиваясь от подбежавшей к нему с полотенцем Хаятэ, мол, ты чего приперся вперед гостей?!        — Да ладно, ладно, — пробурчал он, — Н-дааа. Я чего пришел-то… Вот! — И тут Генши подкинул что-то в воздух. Небольшой узелок полетел вверх, а потом вдруг набух, разделился еще и еще…       Считавший в это время для собственного успокоения облака Шикадай как раз смотрел в сторону дома Казекаге. Он-то и первым заметил запущенные ракеты.        — Йодо! — он отделился от процессии и, ничего никому не объясняя, со всех ног бросился бежать к дому дяди. Ведь если он поторопится, то Йодо еще можно будет спасти. От волнения Шикадай буквально перепрыгнул высокий забор дома и почти что в самый последний момент очутился перед ошарашенной Йодо.       Йодо даже не знала, что сказать. Потому что ей прямо в руки упал огромный букет, а сам Шикадай, взъерошенный, с галстуком набок и расстегнутым костюмом, стоял в боевой стойке и тенью удерживал в воздухе сотни мелких бомбочек, находящихся на высоте около десяти метров!       И именно в этот момент вся сотня зарядов на глазах у ошарашенной Йодо взорвались… праздничным салютом к вящей радости пустившегося в пляс от созерцания такой красоты Генши.        — Шикадай, — только и смогла произнести Йодо, шмыгая носом от накопившихся слез, — это было, и правда, очень романтично, — она глубоко вдохнула аромат роз, в которых спрятала лицо.       И тут ее обняли и чмокнули куда-то в ухо, а потом прошептали:        — Я на самом деле подумал, что помедли я еще минуту — и я навсегда потеряю тебя, золотце.