Real daughter

      Шикадай и Генши недолго разговаривали одни. Внезапно дверь в купальни открылась и в облаке пара своей лучшей вариации похабной техники перед обоими парнями предстала девичья инкарнация Боруто. Увидев это, Шикадай громко и напускно зевнул, тем самым однозначно демонстрируя, что он видит это уже не впервые, да и кроме того его не цепляли «лисьи усы» на щеках девушки. Генши же, напротив, очень оживился после слов Шикадая «да это просто Боруто дурачится» и, бесконечно повторяя свое «н-даааа!», принялся рассуждать о скрытых наклонностях к фетишистскому трансвестизму.        — Да ничего вы не понимаете в высоком искусстве пантомимы! — воскликнул Боруто, развоплотившись в самого себя и плюхаясь рядом на ближайший деревянный шезлонг, слишком большой и к тому же грубо прикрученный к полу за ножки болтами от колес комбайна.        — Ай, — заверещал он, вскакивая и встряхивая со спины налипший к ней железный песок, стружку и еще что-то. — Что это?        — Это место Шинки. Сюда обычно никто не приземляется, — пояснил ему подошедший следующим Арая с несколькими нагруженными друг на друга эмалированными тазами, в которых были не только шмотки, но и миниатюрные фигурки (!). В зубах кукловод держал походную суму шиноби Песка с плохо закрытыми баночками краски, но это не помешало ему свободным мизинцем выпустить нить чакры и грубо спихнуть с ближайшего шезлонга в воду развалившегося на нем Генши, — А мое место рядом, и оно тоже недоступно для бронирования.       Боруто, Шикадай и Генши посмотрели на Араю с плохо скрываемым удивлением. Еще бы: на мужике был стеганый халат, тапочки и бессменная маска. Неужели он собрался мыться в таком виде?!        — Арая, ты бы еще плавательную шапочку одел для полного счастья, — хмыкнул Шикадай, который не знал, чего ему хотелось больше — чтобы эти двое опоздавших парней были в курсе всех дел или же в блаженном неведении. С Араей, конечно, надо было поделиться опасениями — он же все-таки коренной житель деревни, вдруг сможет чем-то помочь в невольно начатом им расследовании? Да и о том, что теперь делать с Йодо не мешало бы расспросить. Возможно, Арая подскажет, как теперь найти к ней подход после всего случившегося. Шикадай ведь правда не хотел ей ничего плохого. Так вышло. Но для девушки это явно плохое объяснение. Надо бы ее чем-то задобрить. Подарок? Проявление внимания? Но Шикадай пока не очень-то понимал, что в деревне Песка можно, а что — нельзя, поэтому умнее всего было поступить, как всегда делал его отец по отношении к матери. Подождать, пока ситуация рассосется сама. Но вот только какой-то червячок сомнения грыз его насчет Йодо. Что-то не было у Шикадая уверенности, что она быстро это все забудет. Нет, конечно, она вряд ли пойдет жаловаться дяде Гааре, но вполне себе может и однажды оторваться на нем, это тоже не исключено. Поэтому следовало как можно скорее помириться. Ах, да! Ведь есть еще Джей Ло! Наверняка она не упустит шанса напеть Йодо о том, какой же все-таки плохой Шикадай! Однако это не делает ее шоколадную фигурку менее шикарной…        — Ой, а я что забыл ее?! — удивился Арая, — Как же! Казекаге, когда дал нам доступ в свои личные купальни, строго-настрого запретил оставлять здесь свои длинные волосы.       «— Странно, почему тогда Йодо не убрала свои? — сознание Шикадая зацепилось за эти слова, и он сам удивился тому, что так заострил на этом внимание, но почему-то ничего не сказал вслух»        — А девчонки тогда как? — предвосхитил его вопрос Боруто. — Ну, конечно, это не касается Сарады, но все же.        — А это мужская купальня, — объяснил Арая. — Даже Йодо бы не пришла сюда, если бы ее не позвал… ну ты, например, Шикадай. Она и к нам с Шинки-то не заходит, даже если мы и одеты, ведь мы ей все-таки не родня по крови.       Шикадай хотел было еще что-то уточнить, но тут случилось нечто, что заставило всех обратить внимание на менее значительные вещи.        — Ой да ладно быть ханжой, даттебаса, — внезапно Боруто решил, что просто должен помочь Арае освободиться от его комплексов, как громко прокомментировал Генши, пересыпая терминами, — Чего стесняться-то? Все свои! Зацени вот, какие плавки подарил мне Мицуки на дэрэ.       И с улыбкой и жестом лайка, скопированном у старины Гая, к которому вечно норовил затащить его попить чаю Метал Ли, Боруто обернулся вокруг своей оси, демонстрируя единственную ма-а-а-ленькую шмотку на всем его теле!       Поначалу никто, абсолютно никто не обращал внимания на «плавательный костюм» Боруто. Когда же он сам заговорил об этом, то даже наблюдательный в этом смысле Генши в недоумении нахмурился и никак не прокомментировал увиденное, а Шикадай закрыл глаза и тихо рассмеялся. Но самой удивительной была реакция Араи, которому явно стало не хватать воздуха и он картинно повалился на свой шезлонг с восклицанием «какая редкая стыдоба!», умудрившись при этом аккуратно поставить и тазики, и сумку с баночками краски.        — Н-даааа… Что и говорить, действительно редкое по своей функциональности и эксгибиционизму произведение искусства, — отмер все-таки Генши. — Продукт фрустрации не только создателя, но и продавца с покупателем.        — Разработчика забыл, — буркнул со своего шезлонга Арая.        — Вы чё, ребята, совсем из времени Хаширамы прибыли?! — почти что заорал Боруто, и его бессменный кулон на шее запрыгал в разные стороны вместе с ним самим. — Это сейчас самые крутые и модные плавки. Вот, взгляните! — и он снова обернулся вокруг себя, демонстрируя этот ярко-оранжевый кусок чудо-ткани, на котором была нарисована пальма сзади и довольно детальный рисунок главного пляжа страны Воды спереди.        — Даже я бы такие не одел, — честно признался Шикадай, который только хотел повернуть разговор в русло последних событий, как вдруг…       Удар в дверь купальни, от которого затряслась все та же многострадальная люстра, которую так неудачно сшиб своим ветром Шикадай и на удивление ловко приделал обратно Генши, и донесшееся вслед за ним грубое:        — Отвори, Арая! Я знаю, что ты закрылся там, чтобы в тишине наслаждаться написанием программного кода для своих девочек!        — Это Шинки! — Арая мухой спрыгнул с места и бросился заталкивать свое добро под шезлонг, шепча всем:        — Не говорите ему, что я занимаюсь покраской фигурок, а то он меня опять заколебет своими нравоучениями!       Хотя в действительности дело было в том, что Арая очень не хотел делиться с названным старшим братом результатами своего многолетнего труда по написанию искусственного интеллекта для идеальной марионетки. Как говорится, хочешь идеальную девушку — создай ее сам! Вот только наглый братец, параллельно уже давно идущий по тому же нелегкому пути мастера, в свою очередь, никак не хотел делиться собственной технологией имитации человеческих движений, позволявшей марионетке двигаться практически так же плавно, как и человек. Арая несколько раз предлагал объединить усилия двух творцов воедино, но Шинки был непреклонен — каждый должен разработать свою идеальную куколку сам, а потом по-честному сравнить результаты! И оба парня посвящали этому неблагодарному и кропотливому труду все свое свободное время, невольно идя по стопам своего великого дяди и почившего в бозе Мастера Сасори и… да ладно, чего греха таить, любого уважающего себя и считающего хоть сколько-нибудь да великим мастера марионеток! И продолжалось это соревнование до тех самых пор пока на горизонте Араи вновь не замаячила «необыкновенной красоты и изящества» Сарада, а с появлением Химавари у Шинки не только прибавилось работы, но и добавилось отсутствие сна.        — Шинки, я сейчас, сейчас!        В буквальном смысле роняя тапки, Арая бросился открывать дверь, на ходу придумывая, что же он ска…       За закрытой дверью оказался Эбизо-сама. Эбизо-сама, закутанный в свой старый, поношенный халат с вышитой биркой «Сукно Сунакагуре, с позволения Первого Казекаге». Запах нафталина и старого сандалового мыла ударил в нос даже через маску, в которой, к слову, стояли встроенные фильтры от многих видов ядов, реально от многих! Позади старика, заботливо поддерживая того под локотки, стоял Шинки в одном сатецу, которое, однако, закрывало его почти полностью, в отличие от одежки Боруто.        — Готовимся к завтрашнему дню, — сухо пояснил Шинки, и Арая понимающе кивнул и пропустил обоих.       Поначалу Шинки и Эбизо-сама, не обращая внимания на остальных, двинулись по направлению к закрытой до этого мыльне. Однако же на полпути почтенный старец Эбизо вдруг встал и, ткнув своим иссохшим пальцем в сторону невинно болтавших ногами в воде бассейна парней, что-то громко забормотал о том, что у нынешней молодежи совсем не осталось ни стыда, ни совести.       Дальнозоркий Шинки тоже сразу все понял, когда взглянул в сторону Боруто.       Невозможно было не заметить так любимый всеми Узумаки оранжевый цвет.       Пробормотав в сторону что-то по типу «пусть в Скрытом Тумане перед бывшей Мизукаге так дефилирует, блин!», Шинки едва сумел отвлечь господина Эбизо от столь постыдного с его точки зрения зрелища. Немного поддержав разговор о том, что самого нынешнего Хокаге в детстве надо было пороть почаще, чтобы не распускал так своих детей (тут Шинки честно кивнул, вспомнив все эти «платьица», так любимые Химавари) и проводив старика внутрь мыльни, вернулся и подошел к сгрудившимся вокруг Шикадая и что-то тихо обсуждавшим ребятам.        — Что такое? — спросил Шинки, хотя из разговора уже было ясно, что что-то произошло.        — Шинки, — позвал его Шикадай, — отойдем на минутку. Надо поговорить. Это касается Йодо.        На лице Шинки появилась явная озабоченность.        — А что случилось? — спросил он, уже находясь у самого выхода из купален.        — В общем, меня тоже попытались отравить. Сигаретой. — Тут Шикадай отвел глаза, потому что дальше было действительно сложно говорить даже ему самому. — Не знаю, что на меня нашло, но… в общем, я не очень хорошо поступил с Йодо. Я действительно не хотел, чтобы все случилось так. Я был не в себе. Она, наверное, не захочет больше разговаривать со мной или даже разорвет помолвку.       Шинки нахмурил свои черные брови, поскреб уже заросший подбородок и закрыв глаза, ответил:        — Так что ты сделал?        — В общем, обращался с ней достаточно грубо и…        — Твое право.        — Что??? — Шикадай переспросил, честно думая, что он ослышался.        — А мое право — защищать Йодо, если она обратиться ко мне с жалобой на тебя. И пока этого не случилось, то сам думай, что теперь с этим делать. Я тебе тут не помощник.       И, махнув сатецу, Шинки отправился в сторону мыльни.       А изумленный Шикадай вдруг понял кое-что. До него вдруг резко дошло. Изначально он приехал сюда и согласился играть роль наследника только потому, что Хокаге и матушка попросили его помочь дяде с расследованием в общем-то банальной для любой правящей верхушки ситуации — установления личностей тех, кто рассылает письма с угрозами. Дальше — больше. Теперь начались уже нападения, и стало ясно, что в Сунакагуре не все так спокойно, как кажется на первый взгляд. Это не Коноха, точнее, наверное, примерно такой могла бы быть Коноха во времена Хаширамы и Мадары, но эти двое хотя бы сумели договориться. А тут… насколько Шикадай уже успел узнать кое-что о Сунакагуре, это не совсем обычная скрытая деревня. Точнее, каждая скрытая деревня чем-то особенна и необычна, в каждой свои проблемы, но здесь замешано столько политических сил со своими оригинальными интересами и взглядом на будущее Суны, что разбираться придется не один год. И именно поэтому в Суне стремятся в любом случае оставить все, как есть. Иначе разведется такой бардак, что понять внутри него что-то будет совершенно невозможно. Старейшины. Дядя Гаара. Шинки. Арая. Кукловоды. Корпуса. Это ж как надо уметь лавировать между всеми этими партиями, каждая из которых лоббирует не просто свои экономические, но и социально-духовные интересы?! Но, что самое удивительное, разум стратега выдавал на все это Шикадаю четкие аргументы того, что эта многоголовая машина, действительно похожая на гротескные марионетки кукловодов, в итоге просто затрет всех зазевавшихся и недостаточно сильных и мудрых, чтобы понять, какую же нишу в ней занять для сохранения ее дальнейшего баланса. И Йодо может оказаться как раз той, что не сумеет найти свое место. Слишком свободолюбивая для Суны и слишком правильная для Конохи. В страну Воды, куда, судя по словам Сарады, она давно метила уехать, ее тоже ни в коем случае нельзя отпускать одну — она там просто пропадет! Да и дружбу с этой Джей Ло надо бы тоже прекратить — она явно не тот фрукт, с которым следует близко знаться: к таким в Конохе Шикадай относил, например, пресловутого Каваки, с которым, при случае, старался даже не здороваться. Да и дядя Гаара не сможет всю жизнь защищать ее. А если с ним вдруг что-то случится? Что тогда будет с Йодо? Куда она тогда пойдет? Шинки и Арая принадлежат Корпусу Кукловодов, там ей точно не место. И как ей дальше: она ведь не кровная дочь Казекаге? Будет бегать по заказам из одного конца пустыни в другой, чтобы в итоге устать от всей этой опасной и грубой жизни шиноби и осесть где-нибудь на красильне или среди сборщиц хлопка? Можно, конечно, пробиться в Корпус Полотна, но он держится лишь силами нескольких уникальных куноичи, и кто знает, что будет после их ухода?!       Шикадай в гневе сжал кулаки.       «Так что же будет с Йодо? Ее ведь даже замуж не возьмет достойный клан. Потому что не кровь Казекаге, а всего лишь воспитанница. И плевать, что умная и красивая. И что ей останется делать? Бежать, но куда? В страну Земли? Там еще тяжелее живется, потому что работают на рудниках. В страну Воды? Она там просто пропадет. В страну Огня? К нам, в Коноху? А что ей там делать, она, как и Шинки, не любит Коноху и никогда не привыкнет к этому жизненному укладу. И если я изначально думал, что она слишком похожа на мою мать, то я сильно ошибался. Йодо воспитана дядей Гаарой и она совершенно другая. И именно поэтому…»       Шикадай снова сжал кулаки.        — Если я не попытаюсь что-то с этим сделать, то я не буду считать себя мужчиной, — прошептал он тихо. — И именно поэтому…       И тут Шикадай оглянулся на смотрящих в рот о чем-то беззаботно болтающему Боруто пацанов и на взвившееся над мыльней сатецу Шинки и сказал сам себе:        — Я должен стать следующим Казекаге во что бы то ни стало!

***

      — И тут короче Сарада мне и говорит, мол, не делай так, Боруто, иначе быть проблемам! Ну, она ж лучше знает, даттебаса! — тут Боруто снова захохотал, вспомнив, как Сарада отговаривала его брать с собой пляжные принадлежности, мол, Суна — это не курорт, а скрытая деревня. На что он ей ответил, что в любом случае он же там не прямо по заданию, а так сказать, проездом. Да и вообще что такого в том, чтобы немного расслабиться, а то Сарада вечно…        — …Ворчит, что мы на задании, расслабляться нельзя, мол. Ну, какое, скажите мне, пожалуйста, задание? Ну вот какое? — не унимался Боруто. — Какие-то мелкие дрязги, разбирательства, с которыми вполне мог бы справиться и сам дядя Гаара, но он просто не хочет вникать или не хочет мараться…        — Ну, во-первых, он тебя не «дядя Гаара», а господин Казекаге, — вдруг неожиданно сменил тон Генши, который встал, хотя до этого сидел, развалившись на одном месте. — А во-вторых, Сарада правильно говорит — мы до сих пор не видели ни самого врага, ни толком не имеем представления об его возможностях и техниках. Пока все что мы видели — это только куклы и некоторые свидетельства о возможных кукловодах.        — Несколько кукол удалось сохранить, и они сейчас у меня на исследовании, — важно подал голос Арая, добавив:        — Сарада-сан права. Расслабляться с неизвестным противником обычно себе дороже.        — Да какой это, к биджу, настоящий противник! — не унимался Боруто. — Вот попутешествовали бы вы вместе с Саске-сенсееем, то имели бы представление о настоящем противнике! А со своими внутренними делами уж Казекаге-сама (тут он сделал акцент на этом слове) как-нибудь и сам разберется! Нечего впутывать в это нас и отвлекать от более серьезных дел, даттебаса!        — Что с тобой, Боруто? — даже Шикадай подошел поближе. Он явно не узнавал своего ближайшего друга детства. Все-таки путешествия с господином Саске, называемым теневым Каге Конохи, явно не пошли ему на пользу. В последнее время Шикадаю казалось, что прежний Боруто куда-то делся. Пропал и растворился в этих бесконечных путешествиях между мирами в поисках призрачной угрозы и таинственных артефактов. Раньше всегда веселый и жизнерадостный, теперь же наедине Боруто обычно становился угрюмым. Твердые складки воли и упрямства начали пролегать у его губ, делая молодого парня в этот момент больше похожим на Хьюга, чем Узумаки. Тогда Шикадай смотрел на друга и думал, что вот так медленно, но верно умирает в человеке не только подростковое раздолбайство, но и детские мечты об идеальном мире. Ведь Боруто многое пришлось повидать и пережить. И о многом он, также как и Саске-сан, никогда и ни за что не расскажет.       А сам Боруто в это время рвал и метал внутри себя. И, о, Господи, как же он любил эту жизнь и ненавидел ее одновременно! Все эти чудеса и сверхспособности различных людей и нелюдей; поначалу необыкновенные, но затем ужасные и гротескные по своей природе миры; разрывающие сердца планет Древа, созревшие и источавшие привлекательный для всех видов искателей силы Плоды которых сводили с ума обещанием своей власти и силы! И тысячи и миллионы миллионов ни в чем неповинных, просто попавших под замес этого существ всех форм, размеров и расцветок! Он бы никогда не заметил их, если бы лично не видел беззащитных, лишенных всего, а иногда даже и собственной личности вроде бы и разумных, но в то же время и неразумных обитателей этих миров. Некоторые из них еще пытались бороться, но абсолютное большинство было втянуто в этот огромный водоворот (не круговорот и не равный обмен, а именно засасывающую воронку!) безумного поиска тех сил, к которым бы можно было заякориться и почивать в тихой гавани, в надежде, что эти хтонические твари уж точно смогут защитить, распорядиться и указать верный путь к развитию и жизни! Но Ооцуцуки и их прихвостни проедали чужие ресурсы — не только чужую чакру, но и чужие души, перемалывая их таким образом, чтобы они служили лишь им самим, забывая о том, что они все-таки не всемогущи! Сколько жизней было принесено в жертву, чтобы получить один-единственный плод, напитать силой один-единственный артефакт! Чтобы кто-то из этой божественной, как они сами себя считали, шайки немного возвысился над всеми остальными! Чтобы получить чуть больше сверхсил, став еще более сверхсверхсильным и пав еще более низко в своем желании тотального превосходства! Не так ли и люди?! Не так ли и лучшие из лучших, те же Хаширама и Мадара?! Те же великие Каге?! Считая себя существами иного толка, способными решать судьбы людей, они чересчур преувеличили свою значимость, поставив на первое место свои идеи и суждения…        — А обо всех остальных кто-то подумал, даттебаса?! — гневно сверкнули глаза Боруто, а один глаз засиял ярчайшим светом. — А все остальные люди? Что будет с ними? Кто защитить их всех, если каждый занять поиском и достижением абсолютного превосходства?! Каге уже показали себя не с лучшей стороны. И как по мне, то этот мир…        — Прогнил и в нем не осталось ничего, кроме страданий, — закончил фразу абсолютно серьезный Генши. — Понимаю. И поддерживаю. Но это ничего не решит. А приведет к еще большей боли. Круг замкнется, и ты никогда не сможешь избавиться от своей Кармы, Боруто. И тут я даже не знаю, чем тебе помочь.        — Да пошли вы знаете куда со своей помощью! — Боруто вдруг медленно, но верно начал перевоплощаться.        — Боруто! — крикнул в отчаянии Шикадай, поздно осознав, что он замешкался и не вмешался вовремя. Парень приготовился применить теневой паралич, но тут со стороны мыльни раздался тихий голос Шинки.        — Слышь, Боруто, помоги мне, пожалуйста, помыть старика. Мне капец как неудобно одной рукой держать сатецу, а другой — мылить ему спину. Нет нам смысла судить о чужих делах, тем более — исправлять их. Нам бы что-нибудь со своими сначала сделать.        — Шинки, да иди ты…        — Сходи только одень кальсоны, чтобы не довести до обморока Эбизо-сама, — тут уже сам Шинки высунулся, показывая на один из стоявших у входной двери пузатых комодов.        — Шинки, да ты вообще знаешь…        — Знаю, — спокойно ответил Шинки. — Знаю, но терпеливо обдумываю. И тебе это тоже советую. Давай начинать с чего-то маленького, правда, Эбизо-сама?..        — Боруто? — вдруг одновременно позвали Узумаки Шикадай и Генши, но парень, успокоившись так же внезапно, как и разозлившись, сейчас тихо-мирно рылся в шкафу, ища пресловутые кальсоны и бормоча что-то о том, что Шинки тоже тяжело. Арая же вообще не обратил внимания на все произошедшее — он сосредоточенно кодил на призванном из свитка старом ноутбуке, заверченном в тяжеленный железный чемодан, а остальное ему было совершенно неинтересно.       В эту минуту дверь в купальню открылась, и показался сам Казекаге в банном халате, с тазиком, кувшином и двумя полотенцами, в последний момент заботливо накинутыми на его плечи рукой Хаятэ.        — На голову только горячую воду много не лейте, господин. А то кровь из носа пойдет.        — Не буду, не буду, — пробормотал ей вслед Гаара, прикрыв дверь, а потом снова открыв ее, чтобы крикнуть вдаль, — Мои записи приготовь пока на завтра!        Хаятэ крикнула что-то вроде, что все уже готово и ждет на столе в рабочем кабинете, а Шикадай про себя выдохнул, радуясь, что дядя Гаара не зашел немного пораньше. Иначе, возможно, им всем пришлось покинуть Суну из-за Боруто как раз в то самое время, когда расследование было в самом разгаре.       Он покосился на Генши, который поторопился помочь Казекаге с банными принадлежностями. Все-таки нельзя было утверждать, насколько этот искусственный человек был похож или не похож на Дейдару, считавшего его самого био-отцом. Тогда кто же для него Орочимару? Создатель? Родитель, как для Мицуки? А Мицуки тогда кто? Брат? Как Генши вообще выстраивает степень родства, ведь в Скрытом Камне, если Шикадаю не изменяла память, родственные связи играли очень важную социальную роль. И как он относится к Куроцучи и Акацучи, ведь они считались названными родственниками Дейдары в бытность его жизни в Скрытом Камне? Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов. Однако Шикадай с любопытством продолжал наблюдать за Генши, который, помогая устраиваться Гааре и о чем-то расспрашивая его, вел совершенно непринужденную беседу. Шикадаю легко было представлял сейчас все недоумение своего дяди, который был вынужден учтиво разговаривать с полной копией того, кто некогда пленил и почти убил его! Но глаза у Генши были совершенно иные. В них не было ни зла, ни безумия, ни боли. Просто тишина. Тишина. Как и в глазах Сасоши.        — Завтра мы с Шикадаем проведем расширенное заседание Совета, — рассказывал Гаара, наскребывая мочалкой шею. — Я планирую, что он будет вести его, а я буду только подсказывать. Кстати, ты тоже можешь поприсутствовать, если хочешь. Я тебя приглашаю в качестве, так скажем, стороннего наблюдателя из дружественной скрытой деревни.        — Н-дааа! — протяжно отозвался Генши, с интересом рассматривая многочисленные средства по уходу за кожей в тазике. — Спасибо за доверие, господин, но я не думаю, что мне будут рады.        — Ты можешь посидеть в одной из тайных комнат и послушать оттуда. Мой брат Канкуро часто пользуется такой замечательной возможностью, когда ему, скажем так, не хочется лишний раз присутствовать на людях, а для определенных ммм… дел нужна информация.        — Так Вы хотите, чтобы я подслушивал, господин? Ну, если в этом есть некая необходимость для укрепления отношений между нашими деревнями, то почему бы и нет. Только, — и тут Генши важно поднял палец, — мне нужно согласовать все с госпожой Тсучикаге. Госпожа моя очень не любят, когда я делаю какие-либо дела в ее обход.        — Я напишу ей сам, — сухо ответил Гаара, снимая халат.       Генши случайно скользнул взглядом по его телу и обомлел. Потому что он, как негласный член Корпуса Подрывников, не мог не увидеть неровных бугров и ожоговых шрамов, оставленных от…        — Извините, господин Казекаге, я лучше пойду, — Генши откланялся и поспешил подсесть к Арае. К горлу подкатил ком, но оказать психологическую помощь самому себе Генши никогда не умел. Сапожник без сапог, называется.       Далее Генши услышал, как Казекаге подозвал Шикадая, и они принялись обсуждать завтрашнее заседание Совета деревни, на котором необходимо было разобрать несколько судебных дел, связанных с шиноби высокого ранга и должностными лицами.        «- Н-дааа, не буду снова и снова задавать себе тот дурацкий вопрос, зачем Орочимару-сама позволил мне видеть этот пространный мир. Пока мне достаточно того, что я наслаждаюсь своим искусством. Но только вот внутри меня все равно есть сомнение в правильности выбора своего пути. Мог бы я все-таки стать подрывником, как Дейдара? Стать шиноби Скрытого Камня, но только лучшей версией своего генетического отца? Или я обречен на то же самое проклятое очарование искусством, превозношение искусства и смерть ради искусства?! Конечно, умереть, занимаясь психоанализом, по определению невозможно, но не наступит ли в итоге смерть моей эмпатии к человеку? Не станут ли мои пациенты для меня просто биоматериалом, как и для Орочимару-сама, для того же Мастера Сасори да и много для кого еще? Или же власть смерти надо мной станет столь сильной, что я сочту, что лучшим из моих исследований будет исследование собственного самоубийства? Из первых рук, так сказать…»       Мысли Генши были прерваны хриплым вздохом Араи. Поначалу он не понял, что происходит, но потом явственно услышал короткие всхлипы. Ошибки быть не могло. Молодой кукловод плакал так тихо, что среди журчания воды и шума разговоров невозможно было бы различить это, если не сидеть рядом.        — Что-то с кодом программы? — максимально ненавязчиво начал Генши, желая попасть в точку.        — Да… то есть нет. Смотри, — и тут Арая протянул парню из Скрытого Камня инфопланшет, на котором светилось открытое сообщение электронной почты, в котором изумленный Генши прочитал следующее.       «— Доброго времени суток, Арая. К сожалению, мы с тобой не познакомимся лично, так что представлюсь. Я — Хако Курои, можно просто Хако, но к данному случаю это отношения не имеет. Мои источники в деревне Скрытого Песка сообщили мне о ПОЖЕЛАНИИ Казекаге Гаары выдать тебя за меня замуж. Прежде чем принимать такое судьбоносное решение, прошу заполнить небольшой чек-лист, приведенный ниже. Отметь, пожалуйста, все то, что точно характеризует тебя. Если ты отметил больше одной галочки в этом списке, то я могу поздравить себя с еще одним успешно выполненным заданием со стороны Яманака-сенсея.       1. Ты — кукловод, одержимый куклами и только куклами.       2. Вся твоя жизнь — это твои куклы.       3. У тебя есть любимые куколки, с которыми ты играешь из-за полного отсутствия каких бы то ни было реальных отношений.       4. Ты хочешь создать идеальную марионетку в надежде, что она будет лучше любой девушки.       5. Ты безнадежно сохнешь по той, уровень которой для тебя недосягаем.       Второе и не очень значительное замечание: если ты отметил хотя бы один пункт из списка, то прошу не рассматривать меня в качестве кандидатуры на место дуры, которая подпишется на такой набор инструментов. Рядовая Анбу Хако»        — Меня просто облили помоями! — тихо прошептал Арая, закрывая лицо со сползающей маской. — Это просто позор, какого не видывала Суна. Меня отшили…        — Н-дааа, то есть пока еще нет, — определенно ответил Генши. — Сейчас ты ей должен жестко ответить. Итак, первое, что ты должен сделать — это снять этот дурацкий стариковский халат!..

***

      Йодо пришла в себя только после нескольких стаканов сладкой воды. Это был какой-то кошмар, натуральный кошмар. Она отказывалась в это верить. Сидевшая рядом с ней Джей Ло, подававшая ей воду, что-то говорила ей, но она не могла сосредоточенно выслушать. Внезапно в ее комнату, где и сидели девушки, вошла Хаятэ и с недовольным лицом бросила ей:        — Ты в курсе, кто приезжает? Бабушка Шикадая, Ёшино-сан. Ты б хоть для приличия что-нибудь скумекала на том, что некогда было кухней, а теперь, по твоей милости, превратилось в обгорелое помещение. Я просто не хочу туда больше заходить, потому что не знаю, как это оттереть!       — А что надо оттереть? — оживилась Джей Ло Кизаши. — По части оттереть это я мигом.        — Там уже ничего не сделаешь, — уныло пробормотала Хаятэ. — Если только вместе с обоями и плиткой.        — А я попробую! Йодо, пошли, поможешь потом все это высушить своим ветром! Хватит уже киснуть из-за всяких мужиков, они этого совсем недостойны! Фак им всем! — и тут Джей Ло Кизаши, напялив на себя какой-то из топов Йодо вместе с завалявшейся тут же мини-юбкой, снова вытаращила на всеобщее обозрение свой средний палец с длинным накрашенным ногтем. — Пошли подруга! Сварганим себе пожрать, а бабушка Шикадая, как приедет, может и присоединиться к нам. Чтобы полюбить людей, надо сначала полюбить себя, это факт. Ты начинай убираться, а я пока схожу покурю. Спокойно восстановлю потраченную чакру, так сказать.       И Джей Ло, надев ботильоны на шпильках, давно уже присмотренные среди огромной коллекции обуви Йодо, и достав буквально из ниоткуда сигарету, двинулась походочкой от бедра по направлению к выходу из комнаты, едва не столкнувшись с запыхавшейся от быстрого бега Сарадой.        — Что такое? — подскочили к ней разом Йодо и Хаятэ. — Что случилось?        — Я искала вас, — охнула она. — Буквально недавно я получила послание от папы, в котором он предупредил о том, что Ооцуцуки имеют давний сговор с искусственными людьми, предки которых некогда жили на территории современной пустыни, где сейчас находится Сунакагуре. У него есть доказательства, что они обитают в глубинах планеты Марс и специализируются на создании различного рода киборгов. Так вот, — Сарада сняла очки и протерла уставшие за день глаза, — Папа уверен, что именно они именуют себя «Марс непобедимый» и стоят за спинами тех, кто покушался на Казекаге и Шинки.       Некоторое время Хаятэ и Йодо молчали, а потом почти одновременно выпалили: «надо сообщить Казекаге!» и бегом бросились вместе с Сарадой из комнаты. Бессловесно наблюдающая за этой спешкой Джей Ло проводила их горькой усмешкой, но потом, схватившись за голову, достала из кармана какую-то таблетку и, засунув в рот, принялась жевать. Глаза Сасоши закатились.

***

      Казекаге, Генши, Боруто и Арая покинули купальни быстрее, чем Шинки и Эбизо-сама. Уходя, Боруто едва не забыл снять кальсоны, а когда вывернул их, то обалдевше вскрикнул и буквально выкинул их обратно в шкаф с восклицанием «фу, это ж чужое старье, даттебаса!». А все потому, что внутри обнаружилась бирка с надписью «Сукно Сунакагуре. С дозволения Первого Казекаге», на которой химическим карандашом печатными буквами было аккуратно выведено «Шамон».       Шинки помог одеться Эбизо-сама. Почтенный старец был уже слаб, но еще ходил с поддержкой и даже иногда заседал в мировом суде Сунакагуре как почетный приглашенный судья. Завтра он тоже должен был разбирать жалобы и требования граждан Суны вместе с участвующим в этом на правах знатока Кодекса Суны Шинки.        — Обычно Йодо помогала тебе разбирать прошения женщин, но теперь она уже в браке с наследником Казекаге Шикадаем, — прошамкал Эбизо, едва попадая в рукава одежды. — Кто ж нам поможет завтра? Разве что попросить Казекаге отрядить кого-нибудь из знающих женщин Архива или Библиотеки, но это все равно будет совершенно не то. К Йодо все-таки тянулись, как к воспитаннице Гаары. Носительнице новых законов, которые более понятны, чем старые.        — Ничем не могу помочь в этом, Эбизо-сама, — ответил Шинки, помогая завязывать ему пояс.        — А чего же ты сам не женишься, а? Двадцать лет — самый возраст…        — Ну, — нахмурился Шинки, — во-первых, мне пока только девятнадцать. А во-вторых, я еще не получил звание мастера-кукловода, а без этого жениться в корпусе запрещено. Точнее так: ни одна приличная куноичи не придет в твою маленькую, пахнущую красками и гарью комнатушку. Кроме того, я — кузнец Корпуса, у меня еще и вечно что-то стучит, горит и крутится. И даже если бы у меня не было проблем с сатецу, какая девушка, скажите мне, Эбизо-сама, согласилась бы жить в такой обстановке? А вот был бы я мастером, то мне бы и комнату выдали. Все как полагается.        — Так стань мастером, что ж ты?!        — На экзамене надо яд сварить, — буркнул Шинки. — А я не хочу. У всех остальных есть на примете девушки, которые могут им в этом помочь, но, повторюсь, кому нужен мужик с сатецу?        — А Химавари? Девчонка Узумаки, например. Я наблюдал за ней, когда вы убирались у меня дома. — И тут Эбизо-сама, проявляя чудеса совсем не стариковской гибкости, встал на цыпочки и зашептал прямо Шинки на ухо, попутно отмахиваясь от металлической пыли:       — Какая ягодка созрела, а, Шинки?! Какой персик! А какими глазами она на тебя смотрит, ты бы знал! Прямо как певчая птичка!        — Прекратите, прошу Вас, Эбизо-сама, — сатецу Шинки рассредоточилось и гневно застучало по стенам, но он быстро опомнился и свел его в плащ. — Она еще ребенок, поймите Вы.        — Да ладно, вот во времена Первого Казекаге… — заохал было Эбизо-сама, но Шинки вновь парировал:        — Сейчас давно не времена Первого Казекаге. И даже не времена Второго.       Шинки почувствовал, что уже явно начинал выходить из себя от этого старческого брюзжания, которое он терпел уже вторую неделю, но он зря надеялся, что несгибаемый в во вопросах благополучия собственной деревни старик быстро успокоится.        — А-а-а, — вдруг, гаденько улыбнувшись, понял Эбизо-сама. — Я знаю, Шинки. Все дело в деньгах! Хокаге, наверное… Хотя вряд ли это Наруто, он же сам из низов, должен был войти в положение. Это все Хьюга! — определенно заключил старец. — Точно! Те еще скупердяи, знаю я их! Было время, когда мы как честные люди, просили за достопочтимого Шамона одну из их куноичи. И что ты думаешь?! Они пошли и сказали благородному Тобираме, что мы якобы просим в жены одну из наследниц клана Учиха, потому что сочли ее наидостойнейшей. Надо ли говорить, что после этого господин Второй Хокаге даже не удостоил нашу делегацию своего светлого лика!        — Эбизо-сама, ну сейчас уже не те времена, и это признаю даже я. Химавари ведь не овощи на базаре Суны, чтобы я стоял и торговался по поводу нее! — чуть не взревел Шинки.        — Правильно, сынок! — одобрительно кивнул головой Эбизо-сама. — Нечего с ними торговаться! Вот был бы на твоем месте Третий Казекаге, то он бы собрал всю, — и тут Эбизо-сама картинно раскинул руки и широко развел их, — всю мощь Суны, и эта огромная армия как в старые добрые времена окружила бы Коноху и выдвинула, как сейчас модно говорить, ультиматум — отдавайте химе нам, иначе мы не уйдем!        — Полно Вам издеваться, Эбизо-сама. Я ж не Третий.        — Вот именно! — тут Эбизо-сама ткнул его пальцем в грудь, каким-то образом пройдя через сатецу, и непривычному к такому обращению Шинки стало больно. — Конечно, ты не Третий! Конечно! Вот был бы Третий, песок бы был в зубах у тех, кто поддерживает ставленника Конохи! Третий бы не стал цацкаться и мириться с тем, что влияние Конохи уже распространилось до такой степени, что даже помыться нельзя, не увидев их грязных шмоток! Скоро в Сунакагуре уже и время будут отсчитывать механическими часами, попомни мое слово! Вот станет твой названный кузен Казекаге и все! Будем жить как в Конохе!        — Да не будет такого, какую ересь Вы несете! — сам Шинки уже едва сдерживал свой гнев, ведь сознание настолько ярко нарисовало эти картины, что захотелось пойти и еще раз помыться. — Шикадай не будет этого делать! Он же все-таки сын госпожи Темари!        — Возможно, что и не будет, — ответил ему Эбизо-сама, которому уже подвязали на голову его бессменный тюрбан. — И, скорее всего, ты прав, Повелитель сатецу. Казекаге Шикадай ни дня не будет Казекаге. ПОТОМУ ЧТО КАК ТОЛЬКО ОН ВСТУПИТ В СВОИ ПРАВА, ТО ОН СРАЗУ ПРИСОЕДИНИТ БЛАГОРОДНУЮ СУНАКАГУРЕ К КОНОХЕ!       И тут у Шинки зашевелились волосы на голове, потому как он понял — в словах старейшины есть доля правды. Шикадай был так же ленив, как и его отец, и ему, и правда, было бы так и проще, и приятнее. Старик явно не даром ел свой хлеб в бытность главой Совета деревни.       И, в завершение своего угрожающего выступления финальным аккордом Эбизо-сама просто добавил:        — А Химавари выйдет вообще не выйдет замуж. Вот так, — снова картинно развел руками старец, даже выщипнув от негодования седой волос из своих кустистых бровей. — Сейчас это уже не модно. Сначала поживет с одним, потом — с другим, а как надоест — с третьим. И в конце концов…        — НЕ БУДЕТ ТАКОГО! — четко, однозначно и угрожающе проговорил Шинки, и сатецу собралось в искрящиеся электричеством кулаки. Это как же это: Химавари, его радость, его маленькая певчая птичка, его гранатовое зернышко, которое он готов был беречь, хранить и лелеять у самого сердца, всю жизнь будет вынуждена жить без его заботы и защиты, переходя жить из дома в дом?.. — Песок мне в рот, если я допущу такое надругательство! Я сам стану Казекаге и покончу с этим беспределом, который развел мой приемный отец, подпустив чужую деревню настолько близко к делам управления Суной. А что касается Химавари, то Вы правы, Эбизо-сама. Великому Казекаге вряд ли посмеют отказать, тем более, если я назову это одним из новых условий мирного договора с Конохой!       Но тут внезапно дверь в купальню была буквально выбита с ноги, и на пороге в боевой стойке возникла сама Химавари с активным бьякуганом, буквально рявкнув:        — Шинки, хватай господина Эбизо и бежим! Купальня полностью заминирована тысячей взрывных печатей!        Но Шинки не успел даже сказать обычное «конечно, химе», как раздался взрыв оглушительной силы.

***

      Тем временем в самой Конохе Хако Курои получила новое почтовое сообщение с анонимного адреса. Она улыбнулась, потому что точно знала, от кого оно.        — Неудачник, — тихо прошептали ее накрашенные фиолетовым губы. — Думал, я не пойму, что это ты мне написываешь? Тормоз кукольный, ты мне и в страшном сне не сдался! Тоже мне радость — до конца своих дней просидеть в Скрытом песке, ругаясь с тобой из-за каждой получки, которую ты будешь спускать на своих дорогих кукол! А я, конечно же, буду сидеть дома с кучей орущих детей и радоваться тому, что ты сутками пропадаешь на миссиях, а не кутишь где-нибудь с такими же грязными кукловодами! Плавали, знаем. Батя посвятил в быт марионеточников Суны, потому что сам сбежал от такой жизни! Ну, и что тут у нас? Пустое письмо. Как интересно. Что еще можно было ждать от…        И только когда в здании Анбу Конохи выключился свет, а вместе с ним и все компьютеры, Хако поняла, что ее главная ошибка была в том, что она вообще это письмо открыла.        — Если Вы сейчас видите эту заставку, то ваш компьютер заражен! — прочитала на включившемся через минуту мониторе изумленная Хако. — Как же я сразу не догадалась?!       Она со страхом оглянулась вокруг и напряглась.        Везде, с каждого монитора аналитического центра Анбу на нее смотрел развалившийся на шезлонге Арая в одних шортах и бессменной маске. А внизу этого горячего фото мелкими буквами стояла приписка: «Скриншот альфа-версии игры под названием «Замужем». Хотите приобрести полную версию, которая предполагает фулл-скрин?»       Хако хмыкнула, еще раз окинула взглядом непринужденную позу, позволяющую ей оценить большую часть красот прекрасного телосложения Араи (бронзовая кожа, крепкие плечи и рельефные грудные мышцы, переходящие в шикарный пресс, ммм) и, облизнув пересохшие от волнения губы, прошептала:        — Преступно мало информации для дальнейшей оценки ситуации. Возможно, это всего лишь фейк. Нужно бы запросить у Сай-сенсея внеочередную командировку в Сунакагуре для проведения более детального обследования для установления личности предполагаемого взломщика.