Щенки

      Эндрю проснулся, потому что кто-то — очень конкретный и тёплый кто-то — во сне жевал кончик его волчьего уха. Ну, вернее, не жевал, а лизал и посасывал… как младенец посасывает большой пальчик… или как дошколёнок — палец, испачканный сливочным мороженым. Не то, чтобы Эндрю это не нравилось… Как такое может не понравиться, когда речь о Ниле-Арктике Джостене и о жарком языке Нила-Арктика Джостена, вытворяющем такие потрясающие вещи?.. Как может не нравиться прикосновение чужого горячего тела к твоему плечу? Прикосновение кожи тёплой груди. Как может не нравиться жаркое дыхание, ласкающее прядки твоих волос на самой макушке? Эндрю всё это нравилось, очень нравилось. И всё бы хорошо… он бы прикрыл глаза и продолжил наслаждаться постанываниями Нила, его теплом и телом, его языком, если бы не звуки. Эротический сон Джостена превратился в кошмар.       Нил резко просыпается и подкидывается, тяжело дыша. Янтарь едва успевает навалиться на его грудь всем весом и придавить плечи к земле, чтобы Нил не ударился головой о шифер и не разбил лоб. Грудь Эндрю тесно прижимается к Нилу. Их носы так чертовски близко, что Миньярд мог бы запросто поцеловать паникующего и плачущего Нила: вот так, на раз… Эндрю чувствует в ауре Джостена страх и панику, меняет позу: он ложится прямо на Джостена, сгибает правую ногу и мягко просовывает ее меж бедер Нила, легонько надавливая ему на пах. — Тише, малыш. Тише, маленький мой. — теплые пальцы ласково оглаживаю щёку, стирая влажные солёные дорожки. — Это я. Всё хорошо. — шепчет Эндрю шелестящим успокаивающим голосом, почти касаясь губ Нила своими. — Это был плохой сон. — Эндрю, где я? — севшим голосом спрашивает Нил, близоруко рассматривая янтарные глаза. Джостен делает странное лицо, словно на язык ему попало что-то противно-кислое. Он начинает кашлять — близко к корню языка оказываются шерстинки Миньярда. Эндрю берет его за подбородок и вдавливает пальцы в щёки, вынуждая открыть рот. — У меня. Не волнуйся. — Янтарь нависает над ним, говорит это спокойно, выпуская необходимые для пресечения паники Джостена феромоны. — Сейчас я прикоснусь к твоему языку, ладно? Уберу шерсть, только не откуси мне пальцы, хорошо? — предупреждает он.       Они мне ещё пригодятся… Нил согласно мычит, и Дрю прижимает пальцы к жаркому языку, собирая мешающие Арктику шерстинки. Когда последняя сизая шерстинка покидает рот Джостена, Эндрю ещё минуту с серьёзным лицом изображает бурную деятельность, скользя от кончика языка к корню и обратно, надавливая и порхая. — Как твоя шерсть оказалась на моём языке? — недоумевает Нил, когда пальцы Янтаря покидают его рот. — Наверно, я линяю. — пожал плечами Дрю. — Зима близ-з-зко. Полезли на стену? — Наверно. — туманно соглашается Джостен, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Эндрю. — Можно тебя обнюхать? — шепотом спрашивает Арктик, отчаянно краснея и смаргивая слезинки. Миньярд хочет прибить этого мальчишку — как у него только язык поворачивается?       Его язык… такой горячий и острый… — Да, конечно. — выдыхает Миньярд практически ему в губы и чуть поворачивает голову вправо, открывая шею. Нил нетерпеливо ёрзает под ним, потираясь пахом о его колено, тянется к бледной коже Эндрю. Он глубоко втягивает носом воздух рядом с чувствительным участком. Теплое дыхание ласкает кожу Миньярда. Эндрю хрипло выдыхает. — Нил? — надтреснуто зовёт он мальчишку. Тот тихо постанывает, желая прижаться щекой и губами к коже Эндрю, но не смея нарушать его границ. — А тебя? — Да, ты можешь. — шепотом выдыхает Нил ему в шею. Эндрю медленно наклоняется, прижимаясь грудью к груди Джостена, мягко берёт его за подбородок и поворачивает голову, открывая путь к железам на задней поверхности шеи, перемещает руки ему под спину, теснее прижимаясь к желанному телу. Он дышит им словно в последний раз, словно перед смертью затягивается сигаретой — рвано, глубоко, долго. Миньярд дрожит от его запаха. — Ты такой сладкий… — вырывается у Эндрю шепот-стон. Руки ласкают талию и лопатки. — Мой сла-а-адкий малы-ы-ыш… — Я тебе нравлюсь? — робко спрашивает Арктик, щекоча ухо Янтаря легким касанием губ. — Нет. — Ладно. — тут же выдыхает Нил, будто бы не обидевшись. — Но это не значит, что я не хочу тебе отсосать. — Эндрю выдыхает жаркий стон прямо в ухо Нила, обжигая его кожу горячим дыханием. Мягкие губы обхватывают мочку уха, зубы легонько прикусывают и тянут, вырывая из груди Нила громкий возбуждённый стон. — Можно прикоснуться к твоей талии, Нил? — Да. — он выдыхает это хрипло; рыжие волосы разметались по мягкому пуфику. Эндрю прижимает ладони к бокам Арктика, и тот вскрикивает. Миньярд испуганно отдёргивает руки. Арктик шипит сквозь зубы. Не спрашивая разрешения, Дрю приподнимает его футболку, оголяя бок. На коже отчетливо видны следы зубов. Рана воспалена.       Что это?.. Что это такое?! — Нил, откуда эти укусы? — Это неважно. — Ты идёшь к доктору. Сейчас. — Нет. — мгновенно ощетинивается Нил, отталкивая от себя руки Эндрю и поправляя футболку. — Это был не вопрос, Джостен. Это приказ. — Нет. — отрезает Нил. — Посмотри на рану! — восклицает Миньярд. — А если будет заражение?! — Я в… — Только попробуй сказать «в порядке», и увидишь, что я с тобой сделаю! — рычит Эндрю. — Я в порядке! — грубо бросает Нил, отталкивая его от себя. Миньярд не намерен так просто отступить. Он резко падает на Джостена, придавливая его к земле. — Дрю, прекрати! — захрипел Нил, извиваясь под ним. — Ты меня задавишь! — Нет. — тихо отзывается Дрю, теснее прижимаясь к нему, закрывая глаза и потираясь щекой о его грудь. — Тебе нужна помощь. — Эндрю, я не могу дышать! — возмущается Нил, пропустив его высказывание мимо ушей. — Я тебе помогу. — Миньярд тянется к его губам, но Джостен уворачивается, и Эндрю целует пуфик. — Пусти! — приказывает Арктик, и Дрю скатывается с него. — Никогда, — слышишь, никогда! — не смей указывать, что мне делать! Ты мне не… — начал Нил страшную фразу, но договорить её не смог. — Так уходи. — рычит Миньярд. — Забирай шмотки и проваливай!       Джостен скрипит зубами, отталкивает Эндрю, преграждающего путь к кострищу, и сдергивает с палки пропахшие дымом и сосновой смолой вещи, быстро одевается, и, не зашнуровав кеды, выбирается из волчьего логова. — И нож свой сраный забери! — орёт Эндрю, швыряя вдогонку сложенный перочинный ножик. Джостен поднимает его с земли, показывает Миньярду средний палец и уходит.       Ноги вязнут в мокрой почве. Нил будто идёт через болото. Его качает то влево, то вправо — сказывается восемь выпитых залпом сантиметров прозрачного. — Пошёл ты! — рычит он себе под нос. — Раскомандовался, блять! — Джостен яростно одёргивает толстовку и срывает с хвоста прилипшие сухие головки чертополоха — они больно режут пальцы и вырывают рыжую шерсть. — ГрЁбАНыЕ колючки! — орёт он на высохший и почерневший куст и с силой пинает его носком кеда. — Чтоб вы в аду горели, а рядом огнетушителя не было! Чтоб вы… — но договорить проклятие у него не получается — слова застревают в горле. Нил замирает; в десяти метрах впереди стоит волк — тот самый, что кусал его бок и запястье и облизывал ему живот. Нил сурово сдвигает брови к переносице и наставляет указательный палец на зверя: — И ТЫ пошёл к чёрту, кусака неблагодарная! Посмотри, что ты сделал! — Джостен сперва демонстрирует опухшее запястье, затем задирает толстовку и футболку, оголяя изрезанный живот. — Как тебе это нравится? — саркастично спрашивает Нил, яростно одёргивая толстовку и футболку. — Уйди с глаз моих. — рычит он, делая шаг к волку. Тот прижимает уши к голове, пристыженно поджимает хвост и, припадая к земле, неловко крадётся к Джостену, горько и жалобно поскуливая. — Нет, — отрезает мальчик, — не вздумай подлизываться. Уйди с дороги. — приказывает он. Волк не слушается, подходит к Арктику, сильно тыкается носом ему в живот, роняя Нила на землю. Оказавшись под волком, Джостен паникует — дикий зверь, хоть и ведёт себя как нашкодивший пёс, может впиться зубами ему в глотку. Волк трётся носом о карман толстовки, печально поскуливая, зубами хватает низ худи и подтягивает ткань вверх, оголяя Нилу живот. Джостен боится двинуться. Лохматая волчья голова ныряет под одежду и тесно прижимается к груди Нила. Вес зверя придавливает Джостена к земле, и он оставляет попытки посмотреть, что происходит ниже его ключиц, устремляя взгляд глаз цвета арктического льда в сизое небо. Дикое животное ложится сверху, мешая дышать полной грудью, и жалобно скулит, потираясь о травмированную кожу Арктика теплым носом.       Нил вздрагивает и оттягивает горловину толстовки, когда шершавый язык робко облизывает его грудь, задевая левый сосок. Волк устремляет на Джостена печальный взгляд из-под кофейной толстовки и облизывает мальчишке подбородок, посиневшие губы и любопытный холодный нос. Мясное дыхание обдаёт лицо Нила — у него снова урчит в животе. Волк протискивает нос в горловину толстовки и утыкается им под подбородок Джостена. Зверь весь дрожит, словно от холода. Нилу ужасно хочется обнять его, вцепиться пальцами в густую шерсть и прижаться к пушистому телу. — Можно тебя обнять? — робко спрашивает Нил, глядя в светло-серое небо пустыми глазами. Волк выбирается из-под толстовки Нила, наклоняет голову и смотрит на него внимательными янтарными глазами, словно спрашивая «Что ты сейчас сказал?» Джостен протягивает к нему руку — волк шарахается, поджимая хвост. Кисть Нила замирает в воздухе. Зверь прижимает к голове уши, тянется к пальцам мальчика; зубы аккуратно смыкаются на манжете толстовки, волк тянет на себя ткань. — Хочешь снять? — понимающе спрашивает Арктик. Волк поднимает на него выразительный взгляд. — Дай мне секунду. — просит Нил, высвобождая из волчьей пасти рукав. Зверь наблюдает за потугами Джостена, пытающегося стянуть толстовку через голову. Через минуту ему это надоедает и он хватается зубами за капюшон, помогая Нилу раздеться. Вместе с толстовкой на земле оказывается и футболка. Арктик обнимает себя за плечи, защищаясь от утреннего холода. Волк смотрит на него печальными глазами и жалобно скулит, едва не плача. — Иди ко мне. — зовёт его Арктик, протягивая изрезанную и обожжённую левую руку, и дикий зверь подчиняется — он не может ослушаться: ложится рядом с Нилом — мальчик переворачивается на бок и обнимает волка за шею. Нил шумно втягивает носом воздух, вдыхая запах волчьей шерсти. — Мне нравится твой запах. — делится с ним Джостен. — Можно тебя поцеловать? — робко спрашивает он. Волк отстраняется и удивленно глядит на мальчишку. — Вот сюда. — Нил прикасается пальцами к своему лбу. Зверь смотрит на него с недоверием. — Ты ничего не почувствуешь. — обещает он. Волк тыкается носом в прохладную щёку Арктика, отстраняется немного и дарит ему свой поцелуй — шершавый язык облизывает холодные губы и щёку. Когда жаркое прикосновение обрывается, Нил подаётся к нему и целует волка меж глаз. — Я бы хотел быть как ты. — шепотом говорит Нил, укладываясь на холодную землю. — Хотел бы ничего не чувствовать, следовать инстинктам… Я боюсь влюбиться — слышал, это делает людям больно. А я боюсь боли. Больше не хочу её чувствовать. — Нил зарывается пальцами в густую шерсть на шее волка, поворачивает голову и целует мягкое треугольное ушко. На язык попадают шерстинки, и Нил снимает их пальцами. — Твоя шерсть на вкус такая же как у Эндрю. — сообщает Джостен, сползая ниже и пряча лицо в теплом волчьем боку. — Знаешь, я думаю, что он мне нравится. В смысле, Эндрю мне нравится. Все эти чувства… они такие сильные и пугающие. Я будто схожу с ума рядом с ним. И он тоже… — Нил устало улыбается. — Знаешь, он такой странный! Сначала запретил мне прикасаться к нему, потом попросил об этом… Странный-странный Эндрю Джозеф. — Джостен покачал головой. — Всё это для меня в новинку, мне страшно. Дрю пытается заботиться обо мне, и это очень мило, но я привык к жестокости… всё время жду нож в спину. Его нежность и забота ослепляют меня, и это заставляет меня чувствовать опасность. В глубине души я боюсь довериться ему.       Волк жалобно скулит, теснее прижимаясь к мальчику, хвост мечется из стороны в сторону. Вдруг он поворачивает пушистую голову и быстро-быстро лижет фиолетовое от синяков горло Нила. — Перестань, щекотно же! — смеётся Джостен, вяло отбиваясь. Шершавый язык спустился ниже, лаская изрезанную грудину. Нил изредка шипел — синяки, царапины и ссадины сильно саднило, но волчьи облизывания были так приятны, что вскоре он вовсе перестал обращать на боль внимание, подставляя голую кожу шершавому языку. Арктик закрыл глаза, всецело обращаясь в ощущения. Влажную кожу холодил ветер, грудь и руки покрывались мурашками. Джостен выгибался навстречу серому небу и горячему волчьему языку. На мгновение ему показалось, что он ощутил поцелуи на своём животе, но быстро отмёл это наваждение — волки не умеют целовать.