Щенки

      Роланд сладко потянулся, ворочаясь на кровати, и случайно ударил кого-то по лицу локтем. Едва не подпрыгнув от неожиданности — почти всегда он просыпался один, — Ро жалобно посмотрел на скулящего Хэммика и попытался выбрать между словами «мне охуеть как жаль» и «тебе не больно?» — Тебе охуеть как жаль?       Ники, резко проснувшийся, сонный, потерянный, непонимающий и абсолютно сбитый с толку: — Эмм… да? — он делает брови домиком и глядит на брюнета растерянным взглядом. — Я не то хотел сказать… — неловко бормочет Роланд, запуская пальцы в лохматые волосы. Ники сонно улыбается и притягивает к себе взлохмаченного Ро. — Всё в порядке. Доброе утро. — Хэммик нежно целует припухшие от покусываний и страстных поцелуев губы. — Как спал? — Как убитый. — отзывается Роланд, укладываясь рядом с Ники и любуется сиреневыми овалами засосов на его шее. — Я чувствую себя как-то странно. — Ты выспался. — Ники улыбается. — Мешки под глазами немного уменьшились и посветлели. Думаю, нужно повторять такие вечера почаще, и ты снова будешь свежим и бодрым, как огурчик! — заявил он. — Вчера ты был таким странным, Роланд. Таким голодным, страстным, горячим… — задумчиво тянет Ники, очерчивая кончиком указательного пальца скулу Роланда, — словно месяц ни с кем не… — Шесть лет. — Сколько? — Ники поперхнулся воздухом. — Мой первый опыт был в пятнадцать лет, и это было отвратительно. Боже, на следующий день я чувствовал себя таким грязным… Я не хотел повторять это с кем-то, думал, что следующий раз будет таким же, как первый. Однажды вечером, когда мне исполнилось восемнадцать, в «Эдем» пришёл Эндрю. Я влюбился в него с первого взгляда, спросил его имя, но Дрю ушёл. Но вернулся на следующий день, чтобы узнать, что произошло с моей рукой. — Имеешь в виду тот ожог? — Да, его. В тот день у меня была течка, а я забыл выпить блокаторы. После работы на меня напал альфа. Всё кончилось бы изнасилованием, если бы Дрю не вмешался. Он едва держался на ногах, провожая меня домой. Я попросил его остаться, потому что боялся отпускать. С тех пор он ночевал у меня иногда… никогда не оставался на завтрак… Мы стали близки, очень близки, но никогда не заходили так далеко. У Эндрю были правила, — всего семь, — и я придерживался всех, кроме последнего — я к нему привязался. Это было бессмысленно с самого начала, я просто отказывался осознавать. — Почему бессмысленно? — Его сердце было занято. — отозвался Роланд. — Ты видел его вчера. Мальчишка-гибрид. — Лис? — Да, он. У меня не было шансов. — он криво усмехнулся. — Но я ни о чём не жалею. Мне нравилось быть Эндрю опорой. Пора передать эстафету Джостену. — Раз ты свободен, — начал Ники загадочным голосом, призывно облизнув губы, — может, останешься на завтрак?..       Ники помешивал сахар, растворяя его в чашке черного чая. Роланд с нежностью и благоговением смотрел на его пальцы, тело помнило каждое прикосновение — надавливающее, порхающее, нежное, жаркое. Он помнил, как пришёл к Ники среди ночи: в стельку пьяный — похоже, вчера он заказал себе целое пасмурное небо. Своим звонком он вытащил Хэммика из нагретой постели. Ники глядел на него одним полусонным глазом, потому что второй так и не удалось открыть, тёр щёки, чтобы проснуться, и ёжился от холода подъезда. — Ты сказал найти тебя. — говорит Роланд, запуская пятерню в мокрые от дождя волосы и убирая чёлку со лба. Вернее, ему кажется, что говорит. Ники не понимает ни слова, потому что язык Ро сейчас напоминает узел «обезьяний кулак». Хэммик разлепляет второй глаз, медленно моргает и втягивает Роланда за ворот футболки. Ещё не закрыв дверь, они начинают лихорадочно шарить руками под одеждой, нетерпеливо ощупывая кожу друг друга: живот, бока, поясница, спина, грудь. Куртка соскользнула с плеч, Роланд ещё не ощутил движения футболки, но поднял руки, и Ники тут же стащил её. Хэммик пятился назад, увлекая Ро в спальню.       Они целовались, кусая губы друг друга, пока те не онемели, а, потеряв чувствительность, мазали ими щёки, шеи, ключицы; оглаживали ладонями обнаженные тела, очерчивали кубики мышц острыми языками, обнимались, притирались животами и бёдрами, рвано дышали и хрипло постанывали, прячась носом в лохматых шевелюрах друг друга. Воздух меж обнаженных тел накалялся со скоростью света. Каждое мимолетное прикосновение кожи к коже посылало по телу молнии вида «облако-облако». Электричество пульсирующими волнами растекается по телу, наполняя внутренние органы. — Ро, ты хотел бы… — Да. — шепотом выдыхает Роланд в покусанные губы. — Тебя прямо сейчас.       Роланд помнил всё. Руки Ники на своём горле — ласкающие и нежные. Порхающие поцелуи и слабые укусы на внутренней поверхности бёдер. Язык, вычерчивающий окружность на истекающей смазкой головке. Жаркий рот, принимающий всю длину. Пальцы, осторожно растягивающие колечко мышц. Но самое главное — он помнил ощущение абсолютной свободы действий. Никто не завязывал ему глаза. Никто не связывал его руки. Никто не вдавливал его в матрас, не давая прижиматься и притираться, вымаливая тесного контакта с кожей. С Ники ему не нужно придерживаться правил. Ники позволит ему поцелуй, укус, царапание, минет, секс. Ники даст ему всё это, если Ро захочет. — Ники, — хрипло зовёт Роланд, глядя на Хэммика затуманенными серо-голубыми глазами. Тот прерывает ласки, выпуская напряженный член изо рта, влажно целует внутреннюю поверхность бедра — так близко к паху, как это только возможно. — Можно мне… — Ро, тебе не нужно спрашивать. — шепчет Ники, ласково улыбаясь. — Если ты хочешь, просто сделай.       Роланд зависает.       Просто сделай, мысленно повторяет он разрешение Николаса, сделай. Онемевшие пальцы зарываются в каштановые волосы Хэммика — тот сразу понимает значение этого прикосновения, расслабляет шею, давая Роланду управлять им и задавать темп.