***
— Они заблудятся! Потеряются! Их съедят дикие волки! — истерично заламывая руки, вопил Сокджин. — Моя крошечка Тэ! Где же ты, моя кровинушка?! — Не драматизируй, а, — раздраженно осадил друга Юнги. Он уже и забыл, что во время беременности Джин становится невыносимо мнительным. Если первую они еще как-то пережили, заботясь о самом омеге, то нынешняя, вторая-это просто кошмар. — Они просто гуляют вдоль реки. Ну вышли из поля зрения на пять минут, подумаешь. — Ты же говорил, что тут звери обитают. Зачем мы вообще сюда приперлись? — придерживая свой красивый шестимесячный животик, Джин встал с покрывала и направился в ту же сторону, где недавно скрылись дети. — Милый, куда ты? — окликнул его Хосок и, уступив Чимину место у гриля, на котором они жарили мясо, пошел вслед за мужем. — Надень обувь, Джини, на камнях ножки повредишь. — Оба хороши, — закатил глаза Юнги, покачивая на коленях спящего трехмесячного почти тезку своего лучшего друга. Альфа-малыш Хёнджини настолько привык к шумному окружению, что даже под стенания крестного мог спать без задних ног. Лишь бы папа был рядом, ну или отец, разницы никакой. — Они так трясутся над Тэхёном, — к месту пикника подошел Чимин с большой решеткой готового мяса. — Может мы неправильные родители, что не волнуемся за Чонгука так же сильно? — Пф, Гуки — альфа и ему уже шесть. Думаю, прогуляться вдоль речки глубиной по колено ему под силу и без наших кудахтаний. — А как тут мой красотулькин? — выложив мясо в блюдо и отряхнув руки, Чимин присел рядом с любимыми. — Отлично, — улыбнулся омега и с нежностью посмотрел на ребенка. — Спит, балдеет, слюни пускает. — Вообще-то я говорил о тебе, — тепло обнимая мужа, хохотнул альфа. — Не устал? Может пойдешь разомнёшься? — Я — красотулькин? — скептически прищурив глаза в сторону Чимина, уточнил Юнги. — С моими лишними десятью кило после беременности, распухшей грудью и кругами под глазами — красотулькин? Издеваешься? Слово-то еще какое нашел! — Ничего не издеваюсь, — возмутился альфа, аккуратно забирая к себе Хёнджина. — Ты сейчас красивее чем когда бы то ни было. И давай без вот этого вот! — он жестом пресек, уже начавщего было спорить, мужа. — Мне со стороны виднее. Лучше поцелуй и пойди посмотри, как там Джин Тэхёнчика опекает. Расскажешь потом. — Ойх, альфа! — фыркнул Юнги, но всё же поцеловал, как было велено и встал. Приятно свободно подвигаться и наконец-то размять затекшие ноги. — Зови всех, еда остывает, — тихонько сказал Чимин и переключился на сына, который от перемещений начал кряхтеть и возиться крохотными ладошками у лица. — Ладно, — отозвался Юнги. Он уже отошел на несколько шагов, но остановился и оглянулся на свою семью. Отец что-то ворковал над ребёнком, нежно поглаживая его маленькую голову в кепочке. Хоть ладонь Чимина и не отличалась огромным размером, как у большинства альф, даже в ней голова младенца казалась кукольной и такой милой. — Ох, этот альфа, — вновь повторил Юнги, но уже ласково и с огромной любовью. Пройдя вдоль реки метров пятьдесят, омега встретил всех сбежавших из лагеря. Джин и Хосок стояли на берегу и тщетно звали мальчишек из реки. Чонгук, будучи крепким и высоким для своих лет, держал на весу пятилетнего Тэхёна в обнимку, так, что босые стопы омеги едва касались прохладной воды. Стоял жаркий летний день и Юнги был уверен, что вода вполне пригодна для купания, так что за сына не беспокоился. Чего не скажешь о Джине. Тот и ругался, и упрашивал, и пытался соблазнить ребят сладостями, которые якобы ждут их в палатке. — Чонгуки, — позвал Юнги, — не холодно? — Не, пап, отлично, — звонко отозвался мальчик. — Отли-ична! — весело шлёпая ножками по текучей поверхности, вторил другу маленький омега. — Вели им выйти! — умоляюще посмотрел на товарища Джин. Хосок лишь развел руками. — Пусть поиграют, чего ты дёргаешься? — тихо сказал Юнги. — Вода ледяная. Простудятся же. — Хорошая вода, сам попробуй. И тем более Тэхён ее почти не касается. — А за своего ты вообще не переживаешь? — удивленно округлил глаза беременный. — Переживаю, но не так что бы очень. Я дурацкий родитель, забыл? — Вот у таких дурацких родителей дети и не болеют никогда, а наш, — Джин покачал головой, — постоянно что-нибудь да подхватит. — Сейчас не подхватит, расслабься, — чуть приобняв друга, успокоил Юнги. — Тебе вредно нервничать. Пойдем, поедим. — Я останусь, дорогой, присмотрю за мальчиками, — вызвался Хосок. Казалось его совсем не напрягает такое поведение благоверного. За это Юнги был очень благодарен доктору, ведь он знал, что Джин по-настоящему расстраивается, если осуждать его чрезмерную омежью заботу о ребенке. А когда Джин расстраивается, он плачет, а это зрелище вынести может не каждый. — Тэхён-а, слушайся отца, — крикнул беременный. — Да, пап, — ответил и тут же забыл об этом, хохочущий омега. Чонгук пытался перекинуть его к себе на спину, но получалось не очень и оба вот-вот норовили грохнуться в воду. В лагере, на покрывале между двумя большими палатками и трескучим костерком, Чимин по-прежнему покачивал малыша. Тот сладко спал, но ушко из-под кепочки всё же растопырил, чтоб следить за ситуацией. — Я такой голодный! — признался Джин, осторожно усаживаясь на свое место и поглаживая пузожителя. — Налетай, пока горячее, — предложил альфа, кивнув на богатый «стол». Но едва успели они съесть пару кусочков, как со стороны реки донесся визг, вопли и смех Хосока. А через минуту оттуда прибежали мокрые до нитки и радостные, будто ограбили автомат с жвачкой, Чонгук с Тэхёном. — Они всё-таки свалились в речку, — пояснил очевидное Чон. — Сидите, — жестом сдержал он мужа и Юнги, — я сам их переодену. — Гуки, потом сразу иди кушать, — велел Чимин спокойным тоном. Ребенок, всё еще широко улыбаясь, коротко кивнул. Он всегда слушался отца. Может из-за того, что был покладистым, хотя хулиганил частенько. А может просто потому, что Чимин умел выбрать правильный тон, и выполнить такую просьбу было гораздо приятней, чем ослушаться. Когда мальчишки, переодетые и, на всякий пожарный, закутанные одним полотенцем, шушукались и ели вместе со взрослыми, проснулся Хёнджин. Остро чувствуя несправедливость, он стал звонко требовать свою порцию барбекю. — Юнги-я, накорми уже моего крестника, — взмолился Джин, через пару секунд детского плача. — Не могу слышать, как он мучается, бедняжечка. Чимин приподнял малыша и «серьёзно» поговорил с ним о том, что альфам не к лицу так ругаться в приличном обществе. — Слушай, а он у тебя точно нормальный? — уточнил Джин у друга, будто Чимин их не слышит. — Ну сработало же, — равнодушно отозвался Юнги, дожёвывая свой кусок. И правда сработало. Маленький крикун уставился на отца и внимательно слушал до тех пор пока папа не протёр руки и не взял его к себе. — Ну пойдём, ягодка моя, — проговорил омега, унося младенца в палатку, — пойдём покушаем. — А можно мне посмотреть? — резко отвекшись от веселья с Чонгуком, спросил Тэхён. Он был очень любознателен во всем, что касалось взаимодействий омег с детьми, видимо инстинктивно уже ощущал себя будущим папой. — Я буду тихо. Честно. Можно? Большие умоляющие глаза очаровательно проникали в самое сердце и конечно же Юнги разрешил. — Только и правда веди себя тихо, — сказал он, — иначе он будет отвлекаться. А суматошное кормление приводит к коликам. Тэхён закивал и тише мышки юркнул в палатку, чтобы понаблюдать за кормлением малыша. А Чонгук, брошенный другом, пересел ближе к отцу и завел разговор о том, что как только его братишка чуть подрастет, они будут все вместе купаться в речке. Жара припекала. Сытость и легкая усталость разморила отдыхающих и они постепенно перебрались в палатки. Юнги с Тэхёном задремали, как только Хёнджин напился своего лакомства и отлепился от папы. Чимин пристроился рядом и, поглаживая омегу по плечу, тоже провалился в приятный дневной сон. Чонгук уполз в палатку к Чонам, чтобы поиграть в карты с Хосоком, но видимо общее настроение распространилось и на него, так что и во втором помещении вскоре тоже все уснули. Это был редкий идеальный выходной. Всю неделю альфы работали не покладая рук. Чимин уже давно стал правой рукой Намджуна в компании Мин Со и на нём лежало очень много обязанностей. Вот уже почти восемь лет, как они работают вместе, но Паку всё еще есть чему учиться у отца своего мужа. Чон Хосок пару лет назад оставил работу в клинике и занялся частной практикой. Джин сначала был сильно против, зная, как муж любит свой устоявшийся распорядок, но потом ощутил разницу — теперь альфа больше времени бывал дома, занимался с Тэхёном и чаще проявлял активный интерес к Джину в постели — так что возмущался омега не долго. Но работы хватало, поэтому вот такие выходные были для всех взрослых отдушиной. А для детей — возможностью поноситься и просто весело провести время. — Тэхён-а, — шепотом позвал Чонгук. Он проснулся от какого-то звука, то ли рыба шлёпнула по воде хвостом, то ли в догоревшем костре щелкнули остывающие угли. Но, обнаружив себя в палатке между Джином и Хосоком, маленький альфа решил, что тихому часу пора положить конец. — Что? — чуть преподнялся омега. Он сонно оглядел родителей друга, пытаясь припомнить, как он сюда попал. — Пойдем погуляем, че ты спишь-то? — Ага, — Тэхён осторожно, чтобы не задеть Хенджина, раскинувшего ручки в стороны, пробрался к выходу и зажмурился от яркого солнца. — Гуки, далеко не ходите, — окликнул из палатки Юнги, чей слух, с появлением детей, стал чувствительнее чем у летучей мыши. — Конечно, пап. Мы тут только, — отозвался мальчик. — Что делать будем? — спросил Тэхён, взявшись за предложенную руку альфы. — Давай кто дальше плюнет?! — с энтузиазмом предложил Чонгук. — Ну нет, ты всегда победиваешь, — нахмурился Тэхён. — Ну тогда камни покидаем. Не кто сильней, а просто. Хочешь? — Хочу, — загорелся омега. — Давай в цели? Я меткее тебя, точно не проиграю. — Ха-ха, сейчас проверим. Они немного отошли от лагеря и стали швырять мелкие камешки в выступы на воде. Кто попадал-получал очко, кто нет — порцию смеха товарища. Они выбирали все новые и новые цели, продвигаясь вверх по реке. Сами того не замечая, друзья шли к тому месту, где проходила свадьба родителей Чонгука. Мальчики болтали и спорили, смеялись и толкались, черпали ладошками воду и пытались забрызгать друг друга. Им было весело, жарко и свежо одновременно. Медленно, но верно они отдалялись от лагеря. Через какое-то время альфа пошел в кустики, чтобы справить нужду, а омега постояв с минутку один, испугался резко наступившей тишины и побежал следом. — О, тут не жарко, — довольно выдохнул омега. — Ага, хорошо прям. Смотри! Муравейник! — выпалил Чонгук, заметив шебуршащую горку между двумя молодыми соснами. Они понаблюдали за муравьями. Потом попытались поймать их. Тэхён палочкой, Чонгук голыми руками. Но насекомым было чем заняться и без человеческих детёнышей, так что они не поддавались на провокации, и продолжали носиться по своим важным делам. — А там что, ягоды?! — омега указал на полянку, которая подмигивала им едва заметными красными точками. Чонгук вновь взял друга за руку и они углубились в лес. Да, вся поляна была усыпана обалденно-вкусной лесной земляникой. Пришлось слопать всё до последней ягодки, чтоб добру не пропадать. Потом их привлекли заросли папоротника, ростом чуть выше Чонгука. Там мальчики стали играть в самые веселые прятки в своей жизни. Кто-то считал до пяти, а другой просто прятался среди раскидистых резных листьев. Вода мог искать сколько угодно и находил чисто случайно, ведь растения теснились так густо, что вообще не давали увидеть товарища. В один кон, когда водил Чонгук, Тэхён замер за огромным листом папоротника и тихонько подхихикивал: «Он меня точно не найдет». Как вдруг, откуда ни возьмись к нему на плечо упал паук. Маленький, но жутко длинноногий и быстрый. Хоть Тэхён и не боялся обычных пауков, этот вселил в него настоящий страх. Мальчик закричал и помчался в сторону альфы. — Гука, Гукааа! — вопил он. — Убери его! — Что? Чего ты пищишь? — старший поймал омегу, едва устояв на ногах, и быстро избавил от нападавшего чудища. То возмущенно подергало лапками и скрылось, красноречиво виляя брюшком. — Всё? Всё, он ушел? — в ужасе хлопая глазищами спросил Тэхён. Чонгук лишь засмеялся и прижал к себе пугливое создание. — Хватит пряток, пойдем к реке, — сказал он. — Только не отпускай меня, — попросил омега, которому всё еще было тревожно. — Ни за что, — отозвал Чонгук и потянул друга за руку… не в том направлении.***
Примерно в тот момент, когда дети увидели муравейник, в лагере послышались первые признаки бодрой жизни. Хосок вышел из палатки и потянулся. Чимин тоже показался под солнцем, весь растрепанный и сонный. — Вот это да! — удивился Чон. — Это ж надо! Взяли и все уснули посреди дня. Сто лет такого не было со мной. — Просто жара сегодня, да и свежий воздух заставляет расслабиться. Тут такое бывает, — сказал Пак, отпивая глоток воды из бутылки. — Пойду освежусь, — расстегивая тончайшую рубашку, сказал Хосок. — Я, пожалуй, тоже. Пока альфы охлаждались в приятной водичке, из палаток вышли и остальные. Малыш на папиных руках был совершенно голенький, в одной только кепочке. — Он же загорит! — испугался Джин, увидев крестника. — Пусть немного, — хмыкнул Юнги. — Сейчас лучше вообще отвернись, потому что я собираюсь окунуть его в речку. — Ой, ты вообще…! — но отворачиваться беременный не стал. Все четверо взрослых с улыбками наблюдали, как Хёнджини бултыхал своими микро-ножками в воде. Сначала он удивленно вытаращил глазки, не понимая, что происходит нечто приятное, вошел во вкус и просто наслаждался процессом. — А эти сони чего не идут? — спросил Хосок, кинув взгляд на палатку Паков. — У вас, видимо, очень уютно, раз выползать не хотят, — посмотрел на палатку Чонов Чимин. — В смысле «у нас»? — тут же насторожился Джин. — Они проснулись раньше, — подал голос Юнги. Он поднял на руки сына и вышел на берег. — Недавно вышли погулять. Точно к вам не заползли? Все пошли проверять палатки, хотя и так знали, что детей там нет. — Только спокойно, Джини, — сразу же подхватил мужа психолог. — Сейчас прибегут. Они не могли далеко уйти. Но река, обзор на которую открывался довольно хороший, была совершенно пуста. Ни всплесков, ни торчащих макушек над камнями, ничего. — Вы сидите здесь, а мы поищем, — сказал Чимин и махнул старшему альфе. — Разделимся? Они ведь могли уйти и в другую сторону. — Да, хорошо. Пак пошел вверх по реке, Хосок — вниз. — Я не смогу сидеть на месте, — Джин трясущейся рукой отёр лицо. — Пойдем тоже? Его умоляющий взгляд, да и собственное внутреннее волнение, заставило Юнги поддержать друга. Каким бы дурацким родителем, по его же словам, он не был, но наличие в этих краях пчёл, змей и кабанов — не давало быть совершенно спокойным. Он накинул на малыша легкую одежку и они последовал за Чимином. В той стороне был наиболее густой лес, а значит больше вероятности заблудиться именно там. — Тэхён-а! — звал Сокджин. — Чонгуки, сынок, где вы? — вторил ему друг-омега. Чимин ушел уже далеко вперед и тоже звал мальчиков по именам. Крики Хосока едва доносились до них, а значит и он еще не нашел сорванцов. Так продолжалось минут двадцать, а потом беременному стало сильно нехорошо и омегам пришлось вернуться в лагерь. Усадив друга в тень и напоив водой, Юнги пытался успокоить его. Но не получалось. Наверное потому, что он и сам начал уже сильно волноваться. — Чимин и Хосок обязательно их найдут, не переживай. Мальчишки просто заигрались где-нибудь на опушке. Сейчас придут. Но прошло еще полчаса, а потом еще и в «сейчас придут» уже не верил даже сам Юнги. Тем временем Чон прошерстил весь прозрачный лес неподалёку от реки. Спустился по уступам, которые вели в деревню Намджуна, осмотрел каждый кустик возле склона, но так никого и не нашел. Он вернулся в лагерь и постарался не выказывать паники, которая захватывала, даже его рациональный и хорошо подготовленный к стрессам, мозг. — Значит они там, — указав в чиминову сторону, сказал он. — Сейчас попью и пойду искать дальше. — Скоро уже начнет темнеть, — открыто плакал Джин. Его тревожные ладони поглаживали живот, будто пытаясь защитить еще не рождённого ребёнка от такой же участи, что постигла его брата. — Это я виноват, — в сотый раз терзался Юнги, прижимая к себе Хёнджина. — Ну хватит уже, — прикрикнул на друга Джин. — От того, что ты это говоришь, легче не станет. И ты не виноват! Ты тоже дремал, как и все мы — ленивые жопы, блин! За двумя мальцами вчетвером присмотреть не смогли! Все хороши! Не вини себя, а то вон, Хёни всё чувствует, хочешь чтобы он плакал? — Нет-нет, всё хорошо, маленький, — приласкал малыша омега и благодарно посмотрел на друга. Он боялся, что тот будет ругать и винить его. Ведь только Юнги видел, как мальчишки выходили на прогулку.***
Пока родители сходили с ума и сбивали ноги, ребята уверенно топали по лесу. Сначала их развлекало всё, что попадалось на пути. Но потом уже захотелось поскорее выйти к своим, но никак не получалось — лес не хотел заканчиваться, сколько по нему не иди. — Кажется мы тут уж ходили, — заметил Тэхён, с трудом и альфьей помощью перебираясь через поваленное дерево. — Угу, — Чонгук и сам заметил, что идут они куда-то не туда. — Надо папу позвать, — кротко, от резко накатившего страха, предложил омега и крепче вцепился в руку друга. — Надо, только сначала давай свернем вон туда. Мы же шли так, — он указал направо, — и до сих пор не пришли к речке. Значит, надо идти так, — и он указал налево. Логика железная. Но, слава небесам, по случайности она оказалась почти верной. Они пошли по хвойному ковру, ступая через ветки и неизвестные грибы. С момента их выхода из лагеря прошло уже не меньше четырех часов. Оба устали, но Тэхён сильнее из-за своего, в целом более слабого, организма и малого возраста. — Домой хочу, — пробормотал он. Сначала тихо и просто, как факт. Но, не дождавшись ответа от друга, повторил гораздо жалостливее: — Чонгук-а-а, я сильно хочу домой! К папе! — Не хныкай, Тэхёни, ну, — маленький альфа остановился и стал вытирать чумазыми пальцами слёзы на омежьих щечках. — Не трать силы. Отец всегда так говорит: на нервы тратишь больше сил, чем на дело из-за которого нервничаешь. Просто делай. Чонгук был горд, что смог воспроизвести слова Чимина. Жаль только Тэхён почти ничего не понял. Но плакать временно перестал. С разводами на щеках и подрагивающими губами, он смотрел на Гуки, как на своего героя, огромными глазами полными слез и восхищения. — Просто делай? — механически повторил он. — Да, — уверенно кивнул старший мальчик, обнимая друга, — значит, просто иди. А поплакать мы еще успеем. — Ладно, — кивнул Тэхён и смачно шмыгнул носом. — А можно песенку петь? — Конечно. Они пошли дальше, придерживаясь выбранного курса. Какое-то время Чонгук нёс омегу на закорках, крепко держа под тонкие бёдра. Тот обнимал своего сильного друга за шею и тихонько напевал их общую любимую песню. Гуки, хоть и сильнее уставал с ношей на спине, не хотел отпускать Тэхёна. Так ему было спокойней, что маленькому омежке ничего не угрожает. Альфа как будто взял на себя ответственность за друга. За своего единственного и самого любимого друга. Но отпустить всё же пришлось. Немного отдохнули и поплелись дальше, держась за руки. А спустя еще немного времени случилось непредвиденное. Не заметив в зарослях край обрыва, Чонгук смело шагнул с него и кубарем покатился вниз, утягивая младшего за собой. Это было то самое место, где почти десять лет назад Юнги точно так же свалился и поранил себе ладони. Но омега был взрослый и мог определить масштабы ущерба, а вот Чонгук, будучи смелым мальчишкой шести лет, не стал обращать внимания на то, что после падения заболела ножка. Он встал, отряхнул в волос кусочки глины и прочий мусор, и тут же бросился к Тэхёну. Тот был невредим. То ли он смог правильно сгруппироваться, то ли ангелы, которые присматривают за беременным Джином решили во что бы то ни стало уберечь старшего сына своего подопечного, чтобы тот не сошел с ума от беспокойства накануне родов… В общем, маленький омежка отделался легким испугом. И когда Чонгук, прихрамывая, подошел к нему, Тэхён засмеялся. — Река! Гуки, ты привел меня к речке! — радостно выпалил он. И правда, они были в паре десятков метров от реки. В той самой ложбинке, где Юнги с Чимином провели первую совместную ночь. — Ура! — обрадовался альфа. Он помог товарищу подняться и побежал к воде. Духота леса и общая тревожность заставила их не слабо попотеть, поэтому они с удовольствием умылись и поплескались в приятной воде. — Па-па! Пааа-пааа! — стал кричать Тэхён, когда они вновь выбрались на берег. — Молодец! — похвалил старший. — Ты громкий! Ой, — вдруг выпалил он. После прохлады реки, его подвернутая нога стала более чувствительной и теперь мальчику было больно даже просто наступать. Он опустился на камень и осмотрел свою щиколотку. С виду всё было как обычно, ну разве что слегка посинело и припухло. — Больно, да? — заволновался Тэхён. — Па-пааа! ПА! ПАА! — еще громче стал вопить он. — Гука, давай я принесу тебе лапух, что б как бинтик. — Давай, — улыбнулся совершенно выбитый из колеи альфа. Он не помнил случая, чтобы его тело подводило хозяина. Да, он как и все дети царапался, набивал шишки и обдирал коленки, несмотря на то, что рос он в респектабельной семье и с пеленок вращался в высших кругах общества. Под парадным костюмчиком и накрахмаленной рубашечкой скрывался самый обычный мальчишка, которому не чуждо любопытство и все его последствия. Тэхён приволок целый пучок травы и лопухов. — А что это у тебя? — спросил Чонгук, заметив россыпь красноватых пупырок на предплечье друга. — Пока рвал там, — он указал на заросли травы, — на крапиву попался. Ниче, — отмахнулся омега и деловито стал обкладывать щиколотку альфы широкими листьями. Часть засунул в сандалик, часть привязал длинными травинками, так, что в итоге получилось что-то и правда напоминающее повязку. — Ого! — искренне восхитился Чонгук. — Ты очень хорошо сделал. Тэхён гордо разрумянился, но сказал лишь: — Сильно не вертись, а то упадет всё. — Можно я подую на твои крапивки? — чувствуя внутри что-то огромное и жутко теплое, предложил Чонгук. Наверное это была благодарность. За то, что омега с ним рядом, не хнычет и не плачет, за то что помогает и заботится, за то что такой добрый и красивый, даже с этими чумазыми щеками. Точно, это была благодарность. А что же еще? Он стал тихонько дуть на покрасневшую кожу. Тэхён прикрыл глазки и чуть морщился, потому что от теплого дыхания друга было всё же немного неприятно. А потом Чонгук сделал то, что обычно делал Юнги, если сын ранился. Он стал целовать рядом с поврежденным участком и приговаривать о том, какая нехорошая эта крапива! Хулиганка, обидела моего мальчика! Ух, этой крапиве сейчас а-та-та дам, будет знать, как жалить моего малыша! Омежка замер и, распахнув глаза, смотрел, как любимый друг целует его руку. Может это место такое? Раз тут все кому не лень целоваться начинают. Но как бы то ни было, о жгучем раздражении на коже Тэхён моментально забыл. Покричали-покричали, посидели, полежали. Солнце стало клониться за деревья. Хоть и было еще вполне светло, но тревога накатила сама собой. И как будто этого было мало, на их крики явились совершенно неожиданные дикие и страшные на вид гости.***
— Это с реки! — услышав очередное отдалённое «Па-паа», сказал Хосок. Оба альфы, рыскавших по лесу, ускорились в направлении детского голоса. — Слава Богу! — едва сдерживаясь, чтобы не бежать по колдобинам и путаным травам, выдохнул Чимин. — Они целы. — Надеюсь, — подхватил Чон. Он тоже еле держал себя в руках. Психолог, хоть и поддерживал мужа, но в большинстве случаев относился ко всем заботам о сыне гораздо спокойнее. В его возрасте уже знаешь о мире гораздо больше чем в двадцать пять и готов ко многому. Но к такому жизнь его не готовила: бегать по лесу и каменистому берегу, в панике выискивая следы своего первенца… Еще парный крик. Теперь гораздо ближе. — Немного осталось, я уже вижу просвет, — сообщил Пак, петляя между деревьев. Они выскочили из леса чуть ниже по реке, спустились со склона и попытались определить откуда шел зов. — Чонгуки-и! — позвал отец. — Тэхё-оон! — крикнул Хосок. — Мы тут! — раздались голоса мальчиков из-за небольшого выступа на склоне. Родители побежали к ним, но открывшаяся картина заставила их замереть на месте. Кровь заледенела от страха в жилах альф, ноги инстинктивно отказывались повиноваться. Перед ними было целое стадо диких кабанов. Всё то же полосатое семейство, только разросшееся по количеству отпрысков. В основном тут были поросята-подростки, но так же имелось и несколько крупных мамаш. Дальше за ними, в углублении сидел Чонгук, прижавшись спиной к сухой глинистой стене. А перед маленьким альфой стоял Тэхён, смело размахивая слишком большой для него веткой какого-то дерева. — Пошли прочь! — откинув секундное оцепенение, Чимин бросился к детям. Если в их первую встречу он еще мог позволить себе роскошь бояться этих животных, то теперь, ни о каком страхе не могло быть и речи. Отцовский инстинкт сработал почти мгновенно. Оба альфы подхватили на ходу какие-то палки, по несколько камней и, громко крича и размахивая руками, как психи сбежавшие из одиночной комнаты с мягкими стенами, стали пробиваться к своим сыновьям сквозь толпу полосатых шерстяных спинок. Самые мелкие четвероногие кинулись врассыпную. Те что постарше — уставились озадаченно, самочки возмущенно нахмурились. — Отец! — закричал Чонгук, вскакивая на ногу и держась за стену. — Осторожно! — предупредил Тэхён. И как раз во время, потому что в нескольких метрах справа от мужчин появился взрослый клыкастый кабан. Он был явно недоволен тем, как эти две сомнительные личности обошлись с его семьей. Ну, его тоже можно понять, так ведь? Потому-то он помчался к альфам возмущенно хрипя и пыхтя на ходу. Быстро оценив обстановку, Хосок крикнул другу: — Хватай обоих, лезьте наверх. Вон там есть выступы! — А ты? — не оборачиваясь, спросил Чимин. Он подхватил сына, потом омегу. Тот все не хотел выпускать из рук ветку. — Задержу его немного. Бегите! — рыкнул Хосок. Выхватил ветку из рук сына и тут же направил ее на кабана. Тот ненадолго растерялся, что дало Чимину мгновение проскользнуть мимо и оказаться на удобных выступах. Уже через пять секунд мальчики были в безопасности. — Давай к нам! — позвал Пак, чуть спускаясь обратно. — Ребята, стойте там, не подходите к краю! — Отец, идем сюда! — со слезами в голосе позвал Тэхён. Но Хосок был зажат — впереди, отгороженный лишь пышной веткой, сердился громадный кабан, позади и по бокам — высокая стена. До выступов нужно было пройти каких-то пару метров, но это было невозможно. — Эй ты, Ниф-ниф! — Чимин спустился и швырнул камень в круп кабана. Тот обернулся и, недолго думая, рванул на обидчика.- Ох, ты ж…! — выругался Пак и снова взлетел по выступам наверх, едва успев подтянуться на руках за верхний край обрыва. Зверя, из-за большого разгона, чуток занесло, что дало Хосоку маленькую фору. Он не преминул воспользоваться ею и бегом последовал за другом. От волнения ноги соскальзывали с сухой глинистой крошки, но страх подгонял, а радость за спасенного ребенка — окрыляла. И уже через десяток секунд все четверо людей растянулись на траве в нескольких метрах над недовольным диким зверем и его большой семьей. Хосок с Чимином тяжело дышали и посмеивались, не веря своему счастью, мальчики обнимали отцов, всё было хорошо. — Только не рассказывай Джину, ладно? — попросил Хосок, неся сына на плечах. Тот клевал носиком, но по прежнему обнимал родителя за голову. — Ясно дело, — прыснул Чимин. А потом обратился к мальчику, сидящему на его руках: — Гуки, слышал? Не говори папе о кабанах при дяде Сокджине. Дома всё расскажем. — Хорошо, — пожал плечами маленький альфа. На отцовских руках было удобно и спокойно, поэтому его тоже клонило в сон. Едва заблудшие оказались в поле зрения омег, те пустились им на встречу. Джин, как и ожидалось, стал ругать, хвалить, целовать и обнимать своего ребенка. Юнги занялся лодыжкой старшего сына, попутно расспрашивая, что именно случилось и как так вышло, что они пропали так надолго. Чонгук рассказал всё, кроме эпизода с кабанами. По его словам отцы просто пришли, когда он подвернул ногу. Но тут в рассказ вмешался Тэхён, который проспал просьбу Хосока утаить самый интересный момент их приключения, и выпалил: — А кабанчики?! — невинно глядя то на папу, то на друга, который и о поцелуях, кстати тоже забыл взрослым рассказать. — Гука, ты что забыл кабанчиков? — Ка... какие еще кабанчики? — побледнев, спросил беременный и прижал к себе Тэхёна, будто тому до сих пор угрожала опасность. Пришлось Хосоку рассказать, что случилось и насколько героически вел себя их сын, размахивая гигантской веткой и защищая своего альфу. Да-да, тэхёнов отец именно так и сказал: «своего». Маленький омега жмурился от гордости и краснел от стеснения. А потом, когда все немного подуспокоились, спокойно так выдал: — А еще Чонгук-а меня целовал. Но раз он мой альфа, то можно же, да?