Только твой

Телефон в моей квартире затрезвонил рано утром. - Серег, привет! Как дела? Я зайду вечером, даже ближе к ночи. – радостно прозвучал голос Василича. Не успел я ответить, как связь оборвалась. Сон как рукой сняло. Быстро встал, умылся, позавтракал, сбегал в магазин за обожаемой моим долгожданным гостем сгущенкой. Сказать по правде, банка всегда «дежурила» в холодильнике, но в последнее время наше общение с Юркой ограничивалось лишь звонками, и у меня не было повода купить новую. Я покинул группу совсем недавно и с головой ушел в музыку, чтобы было не так грустно и больно осознавать, что оказался не у дел, а Шатунов работал на износ, но теперь с Разиным, и встречи стали до обидного редкими. Чтобы мысли обо всем этом не донимали, чуть позже сварганил нехитрый обед и ужин, понимая, что если парень приедет к пустому холодильнику, то не обрадуется. Потом, чтобы скоротать время, взял книгу. Для фона работал телевизор. Неожиданно диктор произнес: - В Москве состоялся концерт группы «Ласковый май». Зазвучала знакомая мелодия и камера выхватила сначала беснующийся зал, с ревущими в три ручья девчонками, а после крупным планом Василича. На нем был жёлтый костюм, состоящий из брюк и лёгкой рубашки. Он был босой, что вызвало некоторое удивление, но в целом образ был очень удачный и сексуальный. Отложив книгу, которая была у меня в руках я уставился в экран. Юрка кокетничал с залом: строил глазки, развязно жевал жвачку с открытым ртом, пританцовывал и наслаждался ситуацией. Пел чисто, старательно выводя каждый звук и проживая эмоции, тем самым зажигая народ ещё сильнее. Он давно понял, что очень красив, и беззастенчиво пользовался этим. Даже со мной он иногда позволял подобные выходки. И я терпел, потому, что любил его до беспамятства. Он был моим вдохновением, моей любовью. С того дня, как увидел его. Ему прощалось все: сложный характер, капризы, опоздания на репетиции, чрезмерное курение, хотя я всегда опасался за его связки. Наши отношения постепенно привели нас в постель. Василич сразу понял куда все катится, но в силу неопытности, особой прыти не проявлял, отдав право мне решать как, когда и что. День пролетел незаметно за чтением, музыкой и делами. Звонок в дверь прозвучал набатом в тишине квартиры, заставив вскочить и ринуться к двери. - Кузявочка, привет! – вваливаясь в прихожую приветствовал меня мой ночной гость. - Привет – привет, проходи. – похлопал я его по спине. Юрка, скинув кроссовки, протопал прямо на кухню, и первым делом полез в холодильник за сгущенкой. Я прошел следом, поставил чайник, вытащил из хлебницы батон, и нарезая его ломтями, поинтересовался: - Как концерт? Видел отрывки по телевизору. - Супер! Только устал пиздец и пару раз в нотах накосячил, но вроде, никто не заметил. – пропыхтел Юрка, ковыряя открывалкой крышку банки. Наконец он ее открыл, а я тем временем, успел налить ему чаю. - Василич, вопрос. Где ты набрался такой пошлости? На концерте сплошь кокетничал. Я, помнится, тебя такому не учил.. - Охуеть наука. Разин велел вести себя посмелее, девчонкам нравится, и мне по приколу. – с полным ртом пробормотал мальчишка, макая очередной ломоть хлеба прямо в банку. Ложку с блюдечком он принципиально проигнорировал. - Чтобы больше такого не видел. - погрозил я пальцем. - А то что? – прищурился пацан, шумно хлебнул из кружки, и облизнул перепачканные сладким губы. Возбуждение нахлынуло мгновенно. Захотелось обхватить парня руками, привлечь к себе и целовать пока воздух в лёгких не кончится. Поднявшись, и обойдя стол, я встал напротив сидящего. - А то вот – прохрипел резко севшим от возбуждения голосом, и поцеловал Юрку в губы, слизывая прилипшие крошки и пробуя молочную сладость сгущёнки. Неожиданно он отпихнул меня, куснув за губу, и хихикая бросился бежать в комнату. Пришлось поддержать игру и бежать за ним. Места было немного, но он умудрялся уворачиваться. Подскочил к инструменту, брякнул по клавишам, проскочив под рукой, бросил в меня стирательной резинкой, которую захватил по пути, когда пробегал мимо письменного стола, потом кинул думкой, которая лежала в кресле. Он крутился как волчок, не давая возможности его поймать. Наконец, удалось изловчиться. Я схватил его за руки и подвёл к зеркалу. Юра упирался и дёргался, но лишь для вида, это было понятно. - Смотри на себя, чертёнок такой. Клок бешеной плоти прямо, а не мальчишка. Смотри на нас… Внимательно. – мой голос опустился до шепота, и я зарылся носом в его волосы, вдыхая запахи ветра, мяты и чуть-чуть табака. Юрка давно перестал вырываться и послушно смотрел в зеркало, очевидно, не совсем понимая мою идею. А я начал раздевать его. Благо, трудиться сильно не пришлось, на нем была лёгкая одежда. Мои руки стянули с него футболку и погладили его тело. Губами я оставлял лёгкие поцелуи на его шее. Расстегнул его джинсы и пробрался внутрь. Эрекция там была в полном порядке. Молодость делала свое дело. Хватало пары невинных касаний, чтобы завести мальчишку с пол оборота. Дыхание Юрки сбилось, взгляд на мгновение расфокусировался. Присев на корточки, я стянул с него джинсы вместе с бельем, и отбросив ненужные тряпки в сторону, вернулся на свое место за его спиной. Мягко обхватив его член, начал неторопливо ласкать его по всей длине постепенно увеличивая скорость. Губами нежил его шейку и чувствительное местечко за ушком. Юрка было вздумал запрокинуть голову назад, но я придержал его подбородок: - Нет, моя любовь, ты будешь смотреть, иначе остановлюсь. Будешь знать теперь, как кокетничать направо и налево. – тихонько проговорил я, боясь громким голосом разрушить хрупкость момента. - Кузь…- только и смог ответить мальчишка, утопая в наслаждении. Колени его начали подгибаться, а пальчики на ногах, то поджимались, то расслаблялись снова. Моя рука была влажная от естественной смазки. Стало понятно, что Юрка вот-вот кончит. Он упрямо смотрел в зеркало, но синие глазки то и дело норовили закрыться. Я остановил движения и сделал несколько шагов назад, увлекая пацана за собой. Усадив Шатунова в кресло, живо разделся, и прихватив крем, который стоял на письменном столе, опустился на колени и потянул бедра мальчишки на себя, заставляя почти лечь. Юркины колени были высоко подняты, и мне открывался прекрасный вид на маленькие ягодицы. Не размениваясь на долгие прелюдии, я взял в рот его член, а пальцами, густо покрытыми кремом, проник в самое сокровенное. Мальчик вскрикнул и дернулся, запрокидывая голову назад. - Больно? - спросил я остановившись. Юрка отрицательно покачал головой и я вернулся к своему занятию. Целуя и нежа крепкую плоть, осторожно растягивая податливый проход, я получал ничуть не меньшее наслаждение, чем он. Василич начал стонать и беспокойно ёрзать в кресле. Я снова остановился. На его вопросительный взгляд, ответил: - Давай вот так. – и протянул руку помогая подняться. Сел на его место, и поманил его к себе, намекая, чтобы он был сверху. Юрка было хотел сесть лицом ко мне, но я развернул его спиной и аккуратно помог опуститься на член. Проникновение получилось достаточно глубокое и было видно, как напряжённо свелись вместе его лопатки, как вцепились его пальчики в подлокотники, слышно как на несколько секунд он перестал дышать. Через пару мгновений Юра привык к ощущениям, и качнулся на моих бедрах. Сначала слегка, потом наращивая темп. Я обхватил рукой его орган, помогая получить как можно больше удовольствия. Через несколько минут он прыгал на мне уже очень резво, даря острейшее наслаждение. Внезапно Юрка соскочил с меня, быстро повернулся лицом, и вернулся к прерванному. Движения стали совсем резкими, я обхватил талию Юры руками, и стал насаживать его сильнее. Даже грубее, чем было нужно, но судя по реакции, боли не причинял. - Кончу… сейчас… - сбивчиво пробормотал Василич, жёстко мастурбируя. - Давай… Я с тобой… - ответил я, задыхаясь от кайфа. В ту же секунду Юра выплеснулся мне на живот, сладко вскрикивая. Оргазм накрыл нас практически одновременно. Все тело свело судорогой, и я кончил, сжимая мальчишку в объятиях, глубоко насадив на член. Когда способность соображать вернулась, а Василич закопошился на мне, придержав его, и глядя в упор, я сказал: - Ты только мой. Запомни это. Он в ответ посмотрел на меня своими синими глазами и не менее серьезно произнёс: - Только твой, Кузь. Только твой.