— За компанию налопались мороженого и простыли от большого счастья, Космос? — Аде нравится наблюдать за смущённым сыном. Едва ли не краснел, но пытался держать лицо. Не любил вопросы о себе самом. — Ну, мама́!.. — голос четырнадцатилетнего Холмогорова полон возмущения. — Давно температурил, сынок? — миролюбиво интересуется Ада Борисовна, смотря на сына не без усмешки. Мальчик растет. Уже выше матери на голову, а сила в руках такая, что может её из комнаты в комнату переносить. Но всё ещё ребёнок. И чувства свои пока выражать не умеет. Что правильно. Не ко времени ещё. Успеет. — Жара же, — уверенно заявлял Кос, не опасаясь предостережений мамы, — а Лизка всё равно больше съела. Но мне не жалко. Пока! До вечера…
Не делала Ада поспешных выводов из детского общения, но прежде её сын с девчонками дружбы не водил. Симпатии были, но всё не дольше двух недель и проходили безболезненно, как и всякое свойственное возрасту Космоса увлечение. А здесь нет авансов в сторону кисейной рассеянности. Девчонка мяч с пацанами гоняет по двору, проделки покрывает и за маленькую себя считать не даёт. Но секреты и портфель нести доверяла Косу, велосипед свой чинить тоже ему, а он и рад стараться. Холмогорова не препятствовала. Да ради Бога! Может, выйдет из Космоса мужик настоящий, а не учёный муж, как папаша. К слову, фамилию после развода Ада не сменила. Смысла не видела быть снова Ариадной Вышнеградской (не любила Ада своё полное имя, но с документами и решением родителей не поспоришь спустя тридцать два года), если на пути маячил Николай Переяславский — адвокат, умница и очень приятный мужчина. Ада всё ещё думает, как преподнести новость о появлении в её жизни Коки сыну, но взрыва эмоций опасается. Космос мало предсказуем, а развод родителей до сих пор был для него болезненной темой. А тут возможный отчим. Кос мог среагировать негативно. Однако Ада не навязывает Косу плохого отношения к отцу, помня, что это они с Холмогоровым не ужились и смотрели в разные стороны, но и собственного гнева к Юрию не скрывает. Мог же быть рядом чаще, сына в отпуск с собой брать, а не говорить с ним только про учёбу, мифическое поступление в МГУ и видавший виды черный «Жигуль», который он, так и быть, подарит Космосу, если тот закончит школу прилично. Ада же знает, что прилежностью в учёбе её мальчик не страдал, но с тройки на четверку уверенно перекатывался. Списывать научился, а значит, что умел вертеться. А как оно дальше будет, мать Космоса пока не загадывала. Не пропадёт. — Тётя Ада, мы пришли! — звонкий девичий голос выводит Аду из состояния пространной задумчивости. — Мы воды попить, — вторят удалые голоса двух пацанов, — ненадолго… Одиночество Ады подождёт. На пороге квартиры появляется Космос в сопровождении Вити и Лизы. Девочка пытается на ходу завязать конский хвост, что не остаётся незамеченным Адой. Она спешит проявить заботу о подруге сына, видя, что с копной длинных волос не так-то просто справляться. Да и нравилось Аде возиться с девчонками. Всю беременность ждала дочь — куклу синеглазую и розовощёкую, но первого апреля шестьдесят девятого года на свет появился Космос, а мечта так и осталась мечтой. Впрочем, Холмогорова ни о чём не жалела. На внучке отыграется. — Космос, слишком холодное не пейте, — Ада делает сыну внушение, а затем поворачивается к Лизе, — а ты, краса, иди сюда. Сама тебе хвост сделаю, раз мамкины косы виски жмут. Что, Лиза, опять Космоса в дураках оставила? — Мам, хватит! — из кухни слышится недовольный вой Коса. — Продул, — Пчёлкин оглушительно засмеялся, подтверждая наблюдения Ады Борисовны. — Лизка у меня молодец! — В следующий раз повезет, — спокойно отвечает Лиза, чему Ада куда больше радуется, чем поросячьему повизгиванию её брата. — Спасибо, тётя Ада. С утра мама туго заплела, а они тяжелые и мешаются. Я расплела. Не люблю эти косы. Отрежу. — Не благодари, Лизок, — Ада Борисовна быстро и ловко расчесала длинные волосы девочки, после аккуратно сделав на затылке хвост. — Красота жертв требует, резать волосы не спеши. Да, мальчики? — Я красивый, и сестра моя тоже красивая, — гордо заявляет Витя, не споря с мамой друга. — По-другому не бывает. — Пей, вождь двора, — в гостиной раздается голос Коса, который ощущает себя хозяином дома. — Сдаёт он тут меня, поглядите… Космос успел вернуться, скорчить гримасу Вите и поставить перед Лизой стакан воды, не скрыв перед этим улыбки. Услышал, что заступилась. Рад. Маленькая Павлова в ответ улыбается глазами. Взгляд её совершенно лучист и ласков. Ада замечает особенную глубокую голубизну зрачков, наливающуюся сиянием, стоит девочке принять озорной вид. Одно удовольствие! — Ну что, казаки-разбойники? — Ада присаживается на диван, желая узнать, куда держат дальнейший путь дети. — Где ещё двоих оставили? Набор неполный! — Санька домой побежал, а Фил сказал, что на тренировку надо, — отвечает за всех Космос, поправляя на запястье новые наручные часы, — а мы гулять в садик, на лавках там посидим. Дома быть неохота. — Лизу потом проводите обязательно, — назидательно напоминает Ада Борисовна, зная, что сын вернётся домой к девяти, — и сами про время помните. Чтобы по дворам не искала! — Мам, когда оно такое было? — мама всегда права, но Космос не может пропустить несправедливый упрёк. Почти несправедливый. Это раньше мамка с трудом его домой загоняла. — Буду без опозданий, понял. — До свидания, тётя Ада! — До скорого, неразлучники! Дети оставляют Холмогорову в одиночестве. Вернувшись на балкон, Ада ещё долго смотрит им вслед, невольно задумываясь о том, что такая крепкая дружба не должна развеяться по ветру и пройти без следа. А у одного мальчика и одной девочки, быть может, и вовсе не дружба…***
Лиза оказалась дома, когда родители уже успели вернуться со службы. Папа привычно листал «Правду», попивая черный чай с лимоном и медом, а мама готовила ужин под негромкое рокотание кухонного телевизора. Обычный порядок, ничего нового и примечательного, если родители не задерживаются на работе. Так каждый вечер у Павловых проходил. Но появление Лизы на пороге квартиры изменило ход времени Татьяны Анатольевны: она не могла не обратить внимание на внешний вид дочери, и не спросить о том, как у неё дела. И эта сорвиголова опять распустила косы. Хулиганка. Возможно, что родись Лиза мальчиком, Татьяне было бы проще. Пацаны, говорят, сговорчивее. Однако сестра Валя советовала не делать поспешных выводов. И стоило посмотреть на Витю, который в свои четырнадцать уже просил называть его кличкой «Пчёла», как разумность довода отпадала. Попробуй, тётка, заставь единственного и неповторимого племянника не прятать по карманам «Беломор», выцепленный в честном споре. Сама же куришь напропалую, что человека жизни учишь? Поэтому Татьяна пыталась не жить слепыми родительскими амбициями. Хорошая у них девочка растёт с Лёшкой, как бы без неё жили? Зачахли бы с тоски. Подумаешь, что Лизка музыкалку бросила? В школу с гимназическим уклоном поступать отказалась, чтобы два языка иностранных изучать, а в обычную школу, но к брату — пожалуйста. С одноклассниками дружбы водила мало, но друзья Витьки теперь и Лизины спутники, а особенно целый Космос, который книжки ей таскает и сладким кормит. Что ж нам, мама, размениваться? Татьяна ничего против мальчишки с редким именем не имеет, но держит руку на пульсе, прекрасно помня себя в возрасте дочери и чуть постарше. Главное, чтобы допоздна по улицам не носились. Будет, что похуже, тогда и настанет время волноваться. И то не факт. Не всё в жизни повторяется… — Стараешься с утра, плетёшь тебя, а всё не то, — Татьяна с сожалением поглядывает на вьющиеся золотистые локоны дочери. — Лиза, расскажи матери, чем была занята? Опять с Витькой бегали по старым площадкам? — Тугие косы, мам, я распустила, — Лиза упорно доказывает маме своё, начиная рассказывать, как прошёл ещё один маленький отрезок каникул. — В карты играли во дворе у Коса, и я, кстати, выиграла у него, как ты меня и учила. Козыри все вытянула. Витька и Саша в отказ пошли, потому что думают, что я карты запоминаю. Валерка наблюдал. Космос один согласился, но всё шельмовать пытался, а я всё вижу. Веришь? — Верю, воронёнок, потому что ты моя дочь. Руки у нас везучие! — Татьяна умела обращаться с картами. Спасибо дворовому детству в старых московских коммуналках. Лизу азам раскладка простого гадального пасьянса и «Подкидному» она обучила сама, а Алексей смотрел на общее увлечение матери и дочери сквозь пальцы. Прагматизм в семье Павловых мирно уживался с любовью к картежничеству. — Опять через слово у тебя Космос затесался. Ну, моя остроглазая, как дела у дружка? — Сказал, что в следующий раз одолеет меня в честном поединке, поддаваться не станет, — Лиза беззаботно щебечет, напоминая матери певчую птицу, — а я что? Ты думаешь, что поддамся? Что слаба была? — Какой там? — оказавшись снова на кухне, Татьяна ставит перед Лизой тарелку с ужином, продолжая так же внимательно слушать. — Но гулять бы вашей ватаге поменьше, а книг больше читать. Мама дурного не скажет. — Мама всегда права, — раздается низкий голос Алексея Владимировича, сразу же обративший внимание дочери и жены на себя, — а что ты, голубоглазка, со всем справишься, я не сомневаюсь. Правда, мама? — Спорить с защитником ребятни не буду, — Алексей всегда был более лояльным к дочери, племяннику и их друзьям. Всего не разрешал, но определенно умел общаться на беззаботном языке школьников. Свой. — Но вашу банду с папашей во главе, помяните моё слово, я однажды накрою. Да, Павлов? — Мы тебе повода не дадим, мать, — мужчина хмыкнул, подмигивая дочери, благодарно на него смотрящей, — все твои ходы знаем… — Наизусть, мама, — Лиза медленно расправляется с макаронами и докторской колбасой в тарелке, потому что гораздо интереснее наблюдать за родителями. — Поживем — увидим, — карие глаза Татьяны заходились искрами, если она пыталась что-то доказать мужу и дочке. Борьба у них в крови. — И нет в мире таких крепостей, которых большевики не могли бы взять… — А особенно одна идейная хозяйка этой кухни, — Алексей добродушно усмехается, — даром что полгода в другом ведомстве квартирует. Везде в погонах. — Кто-то же должен вами командовать… Муж невольно напоминает Татьяне, что после вынужденного переезда из Ленинграда с карьерой следователя пришлось расстаться. Для собственного блага нужно было принять иные правила игры. О семье думать, о будущем. О таких простых семейных вечерах, подобных сегодняшнему. Чтобы их было больше. И Лиза смеялась, позабыв о своих любимых «ракушках» с колбасой, которыми оставалась полна тарелка с ярким детским рисунком. Но всё же рыжеволосая Таня бесконечно рада тому, что дочери всего лишь двенадцать лет. Трогательные переживания юности ещё не стучаться раненой птицей в форточку, а проблемы выбора и вовсе не смущали приветливого неба. Мать всегда смущать будут. Но Татьяна не обгоняет ни облаков, ни времени…