в спину удар, может, и проще —
мне ли тебя учить?
лживый угар — это же, в общем
твой безотказный щит
♫ Канцлер Ги — Слезы и кровь
Замок Ханадаги высился в наступающих сумерках. Сара не сказала Такуме, зачем они приехали сюда — просто говорила, куда ехать, и он подчинялся. Сидя рядом с ним, она разглядывала его отражение в боковом стекле, и думала — сможет ли им пожертвовать? Глупо было даже на миг в этом сомневаться, но Сара сомневалась. Ее отношения к Такуме стали более… нежными, и слова Канаме про их вероятную свадьбу заставили леди Ширабуки пусть на долю мгновения, но задуматься. Других мужчин вправду не было — других чистокровных. Если она воплотит в жизнь свой план, то и не будет. Точнее, будет только один. Но не Ханадаги. Машина мягко затормозила у ворот. Такума вышел, открыл дверь перед Сарой — и в тот же миг она схватила его за галстук, рывком притягивая к себе. Зашептала на ухо: — Ты сделаешь все, что я скажу? Ичиджо сглотнул — звучало это угрожающе, но он однажды поклялся и не собирался изменять своему слову. — Сделаю. — Хороший песик, — улыбнулась Сара, отпуская его. Вышла из машины — дверца закрылась за ней сама по себе, силой мысли. Медленно Сара подошла к воротам и приложила ладонь к замку. Убив Оури, она получила силу, которая помогала ей преодолеть защиту замка. Ворота задрожали, затряслись — как из-под земли, перед ними вырос смуглый вампир. Страж. Как же иначе. — Кто вы такие? — выпалил он, преграждая путь. — Такума, — Сара небрежно взмахнула рукой, не тратя времени на разговоры, — убей его. — Что? — опешил Ичиджо. — Зачем?.. Однажды он был готов убить Ичиоу, но это было совсем другое — с дедом у Такумы накопились свои счеты. Убить же незнакомого вампира, который перед ним ни в чем не был виноват… который выполнял свой долг, судя по всему, охраняя дом, в который они вторглись… Сара закатила глаза. — Я так и знала, что придется это использовать. Рука Такумы сама собой метнулась к ножнам на бедре — леди Ширабуки сказала ему взять с собой меч. Он обнажил клинок, не желая этого; тело двигалось само, без его желания — по чужой воле. Он потерял контроль над собой, словно находился в чужом организме, и он, подняв сверкнувший лезвием в лучах закатного солнца меч, бросился на стража. Сара даже не обернулась, легкой походкой следуя в замок, туда, где в гробу спал лорд Ханадаги. Сорвав крышку одним движением руки, взглянула на его лицо — от долгого беспробудного сна смуглая кожа посерела, волосы спутались. — Что вы делаете?.. С меча Такумы капала кровь. Сара удовлетворенно хмыкнула; сам Ичиджо был ранен только в плечо. Неглубокая рана, почти царапина. — Сара-сама, что вы… — Он не высох, — сказала она. Сощурилась, — Если бы высох, я заставила бы его выпить тебя. Досуха, — в ее голосе зазвучал металл. Такума не сомневался, что так Сара бы и сделала — он вновь видел перед собой королеву. Жестокую и хладнокровную, беспощадную и величественную. Он знал ее другой, но прямо сейчас это была ее величество Сара Ширабуки. Она склонилась над Ханадаги, и Такуме показалось, что Сара вот-вот его поцелует. Он крепче сжал рукоять меча, но не двинулся с места, хотя собственная воля к нему вернулась — не посмел. Брызнули капли крови, Сара выпрямилась, сжимая в ладони что-то красное… Ичиджо сглотнул — это было сердце. В следующий миг Ханадаги распахнул глаза. Угадав его движение, Такума не раздумывал больше, правильно или неправильно то, что он делает — бросился наперерез, успев остановить руку Ханадаги клинком. Иначе Сара рисковала бы лишиться собственной. — Щенок! — выплюнул Ханадаги. Такума ударил клинком наотмашь, отпрыгивая назад и закрывая собой улыбающуюся леди Ширабуки. Мир смешался в причудливом калейдоскопе. На пол капала кровь Ханадаги, от волос Сары пахло астрами, обивка гроба была такой ярко-красной, что слепила глаза. Закатные лучи солнца падали через витражное окно и ложились на каменный пол алыми бликами. Против Ханадаги у Такумы шансов не было — даже против ослабленного. И Ханадаги был чистокровным, убивать которого — преступление, карающееся смертью. Но если Ичиджо падет от его рук, то Сара… Он упрямо нахмурился — понятия не имел, что она делает и зачем, но раз он с ней, то должен идти до конца, и, когда разбуженный древний вампир атакует — он станет живым щитом. Раз… Два… На его мысленный счет «три» Ханадаги бросился вперед, и Такума приготовился к невыносимой боли, но — грудь древнего чистокровного пронзил другой клинок. Осколки разлетелись в воздухе, сверкая алым. Перед Такумой, сжимая в руках меч, стоял Канаме.