***
Утро Чонгука не задаётся с самого пробуждения. Разлитый кофе с молоком, нечаянно порванная об острый угол стула любимая рубашка, головная боль, что импульсами по всем венам расходится — всё неимоверно раздражает и злит. Альфа устало вздыхает, гладя чёрную рубашку без рукавов, попутно надевая зауженные к низу брюки и зачёсывая отросшие волосы назад. Что бы то ни случилось, сегодня ничего не сможет испортить ему настроение; человека, почти достигшего успеха, не остановить. — Главное документы не забыть, — говорит сам себе альфа, складывая нужные бумаги в папку. — И флешку. Садясь в машину и отправляясь в путь, Чон с ухмылкой представляет, как вместо брендов косметики или моделей со стильной одеждой на всех корейских и японских банерах будет светится новость о их проекте, а снизу выделятся красиво выведенные имена главных архитекторов. Альфа широко улыбается собственным мыслям и кидает взгляд на небо, зная, что тот, кто верил в него до последнего вздоха, тоже поднимает уголки губ вверх, искренне гордясь сыном. «Скоро моя мечта станет реальностью, пап», — мелькает в мыслях фраза. Он почти смог. Осталось сделать последний маленький шаг, чтобы достичь небывалых высот. Рассматривая красочный и живописный город, Чонгук не замечает, как прибывает на место встречи. Огромное здание приветствует изумительным видом. Высокие стеклянные двери и различные флаги стран, с которыми, наверное, сотрудничала компания. Современное здание чем-то похоже на резиденцию какого-то знаменитого депутата или даже президента, но масштабные буквы посередине, складывающиеся в «NRI», явно кричат о том, что Чон ошибается в догадках. Рики Нишимура — тот, кто буквально управляет каждой постройкой в городах Японии и без разрешения которого ни одно здание не начнёт строится. Власти отдают и вкладывают в бизнес Нишимуры все сбережения, ведь благодаря ему город цветёт, а сооружения не норовят рухнуть под натиском цунами и землетрясений. Возле входа Чонгука встречает секретарь, и оба проходят в большое помещение. Взгляд моментально цепляется за дизайн, мелкие детали и броские вещи. Строгий и утонченный стиль классицизма прекрасно вписывается в столь высокое и глубокое помещение. Колонны и длинные окна добавляют свою отличительную изюминку, и Зевс подмечает, что вдохновляется идеей и в голове выстраивает габариты будущего проекта. — Тут красиво, — завороженно шепчет Чон Ли, разглядывая окна. — Теперь понимаешь, почему я хочу коллаборацию с японцами? — ухмыляется Чонгук и видит, как секретарь кивает. Зевс проходится взглядом по здешнему колориту и отмечает, что, в отличие от его компании, тут намного больше рабочих. Подходя к кабинету Рики Нишимуры, он замечает, что буквально каждый уголок здания пропитан современностью. Внутри кабинет альфы искрился особенной красотой: абстрактные картины, возле которых висели достижения и награды компании, подсветка лазурного оттенка и большой деревянный стол цвета жжёного сахара — всё цепляло и приковывало внимание. — Рад видеть Вас, Господин Чон, — произносит Нишимура, а Чонгук тут же сканирует его глазами и подмечает красоту молодого тела. Японец одет в лёгкую рубашку кофейного цвета и чёрные брюки, что подчеркивают сильные бёдра и накаченные икры. Чонгук низко поклоняется в знак уважения и выравнивает осанку, приподнимая голову и протягивая руку для рукопожатия. — Здравствуйте, Господин Нишимура, — получая ответное пожатие, отвечает Зевс и сразу переходит к делу. — Для меня большая честь, что такой человек, как Вы, принял моё предложение о совместной работе. Я подготовил несколько проектов, и, возможно, для будущей постройки мы выберем один из дизайнов. Чон кивает самому себе и видит, как японец улыбается, похлопывая его по плечу. Как бы Чонгук ни выглядел со стороны, ему всё равно волнительно из-за возможного неодобрения проекта. Он переживает, что может услышать с чужих уст «банально» и с прахом проиграть самому себе. — Перед тем как согласиться на сделку, я взглянул на несколько Ваших проектов и их архитектуру и могу сказать, что у Вас талант, — улыбается Рики, проходя к своему рабочему месту и приглашая Чонгука присесть. — Я бы не согласился, если бы мне не понравилось. Так что не стоит так переживать, я с удовольствием взгляну на Ваши работы. Услышав заветные слова, Чонгук чувствует, как начинают с молниеносной скоростью меняться эмоции: радость, что сменяется внезапным страхом облажаться; печаль, которая жила внутри столько лет, оживает и бьёт по сердцу печальным фактом — его успеха, к сожалению, не увидит самый родной человек. Улыбка озаряет лицо Чона, и он быстрой походкой подходит к ноутбуку и вставляет флешку со всеми проектами, что имеются в его компании. Проходит секунда. Две. Три. И с каждой новой прожитой секундой улыбка Чонгука медленно сползает с лица, а тело окатывает ледяным потом. Флешка пуста. — Какие-то проблемы, Господин Чон? — с недоумением спрашивает Нишимура. По действиям Чонгука и быстро бегающим в разные стороны глазам становится понятно, что он не ожидал такой подставы. Не ожидал, что флешка окажется пустой… — Извините за то, что трачу Ваше время, Господин Нишимура, но могу я позвонить и разобраться с этим? — Чонгук пытается держать себя под контролем, но с быстро колотящимся сердцем и потными руками осуществить задуманное становится труднее. — Конечно, Вы можете совершить звонок, — отвечает Рики и указывает ладонью на выход. Чонгук, пытаясь сохранять спокойствие, почти выбегает из кабинета и набирает брата, замечая, как дрожат руки. И вроде бы мозг отказывается принимать тот факт, что все данные исчезли с флешки, которая ещё вчера была заполненной, но сердце будто бы подсказывает, что ничем хорошим данная проблема не закончится, мучаясь в агонии. — Хосок, что за херня? Почему данных на флешке нет? — неожиданно громко спрашивает Чонгук, нервно теребя подол рубашки. — Чонгук… нас взломали. И внутренний мир переворачивается с ног на голову. На висках выступает ледяной пот, а руки заходятся в бешеном треморе. Что?***
Вечером того же дня чемодан и документы, что привез с собой Чон и которые уже не имели никакой ценности, были собраны и отложены в сторону, пока находясь в спальне и сидя на ровно заправленной кровати, альфа держал себя за голову, закрывая глаза и всё ещё не понимая как и кто посмел тронуть дело всей его жизни. Целый день мужчины прошел как в тумане, а сам он не заметил как на смену яркого солнца пришел густой вечерний туман. Утром Чон просто вышел из кабинета Нишимуры, бросив лишь сухое «видно не судьба» и сел в машину, словно живой мертвец. Доехав до отеля и зайдя в свой номер, Чонгук лишь истошно закричал, пытаясь выплеснуть ту боль, что душила его, не давая нормально вздохнуть. После нескольких разбитых бутылок какого-то алкоголя об стену и двух глубоких порезов на руке от острого стекла, нервы так и не встали на место, а спокойствие не собиралось возвращаться. Тогда не хотелось ничего. Не хотелось видеть чужие лица, что выражали сочувствие и скорбь по утрате. Альфа не желал с кем либо разговаривать, прогоняя из номера отеля секретаря, что пытался успокоить, ведь потеря того, во что ты вкладывал всего себя, кажется невыносимой. Чонгук, до конца не приняв поражение, уже тогда был сломлен и будто потерян, потому что разочарование и ужасная обида плавила вены и поступала в мозг сильными потоками тока, что ставили на колени мысленно и делали из него ничто. Альфа чувствует себя никем. Сидя в самолете вечером и слушая слова пилота о том, что они перелетели границу Кореи, Чонгуку казалось, что голоса людей до него доносились будто сквозь толщу воды, в которую его погрузил тот, кто сейчас улыбается, понимая, что все усилия Гука и все его проекты теперь не его вовсе. — Господин Чон, — в который раз произносит Чон Ли, потряхивая плечо босса, — вам уже второй раз Юнги звонит. Может вы ему ответите? Чонгук приподнимает голову, которая до этого была опущена и смотрит нечитаемым взглядом сначала на Ли, что взволнованно смотрел в ответ, а позже на телефон. Фотография Юнги, смотря на которую у альфы всегда появлялась улыбка на лице, сейчас не излучает никакого позитива. Чон лишь стеклянным взглядом проходится по любимым чертам лица и откидывается на кресло, прикрывая глаза. — Чонгук? — произносит Юнги, как только альфа принимает звонок. Чон дрожь через голос омеги слышит, но не обращает внимания на это. Сейчас для него ничего не важно. Он лишь тяжело вздыхает и также выдыхает, пытаясь сдержать эмоции под контролем. До этого он чувствовал себя сильным человеком, которого не сломит буквально ничего, но последние часы доказали ему, что это вовсе не так. Каждый имеет слабое место и у Чона оно нашлось только во взрослой жизни. Сейчас. — Как ты, любимый? — тихо говорит Мин, после чего Гук понимает, что скорее всего Юнги уже узнал всё от Хосока. — Я не знаю, Юнги, не знаю, — охрипшим от громких криков, что были выплеснуты утром, отвечает Чонгук, сжимая корпус телефона от новых порций диких эмоций, которым снова рвутся наружу. Альфа пытается избавиться от кома в горле, сглатывая снова и снова, но всё кажется бесполезным. — Гук… милый, — мужчина слышит, что Юнги начинает плакать, — всё будет хорошо, слышишь? Я люблю тебя… После слов следует бездонная тишина, из-за которой альфа не сдерживается и, закрывая глаза рукой, надавливая на них пальцами, беззвучно проливает слезы, что одинокими каплями спускаются по щекам и разбиваются о шорты Чона. — Да, маленький, — еле находит в себе силы, произнести ответ Чонгук, — всё наладится. Всё будет хорошо. Наверное.***
Прилетев в восемь часов вечера в аэропорт Сеула, Чонгука встречает брат, моментально замечая тоску на его лице. По потертой футболке и шортам на нём можно было понять, что старший даже не обращал внимания на то, что надел, ведь мысли сейчас заняты совсем не тем. Альфа чувствует, что брата захлестнуло смирение и тот медленно, но верно опускал руки, не желая ничего предпринимать. У обоих красные глаза из-за пролитых редких слез и пустой взгляд, наполненный непониманием и страхом за будущее, за то, во что они вкладывались всю свою жизнь. — Как ты, Гук? — тихо спрашивает Хосок, пока они идут к машине. Младший пытается подбирать слова, чтобы ещё больше не огорчить брата, ведь прекрасно понимает его состояние. Он и сам держится лишь на надежде, что таится глубоко в сердце и теплит его, чтобы то не замерзло окончательно. Чонгук слышит отдаленные звуки проезжающих машин и гомон улиц. Слышит голос брата и пытается собраться с мыслями, чтобы ответить ему и не показаться в его глазах человеком, которого ударили в самое больное место и который уже не сможет снова вздохнуть полной грудью. Или уже? — Кто посмел это сделать, Хо? — вопросом на вопрос тихо отвечает Чон, когда они садятся в машину, которая везет их туда, что уже не имеет смысла. Хосок поворачивается к окну и из полуопущенных век смотрит на быстро сменяющиеся здания. Как бы он хотел знать ответ на этот вопрос. Кто посмел тронуть то, что для них является жизнью? Явно человек без сердца и совести. — Наши программисты узнали, что последний вход был с твоего пароля, — рассуждает младший, посматривая на брата, который хмурится, не понимая кто мог взломать их. Зевс опускает взгляд на свои кроссовки и прикрывает глаза. Кто был к нему настолько близко, что мог знать пароль и иметь доступ к его проектам? Кто мог воспользоваться его доверием, водя альфу за нос? Кто? — Ты уверен в Юнги? — выпаливает свою догадку Хосок, не подумав и сразу же натыкается на гневный взгляд брата, который на сто процентов уверен в том, что Мин не имеет к этому дела никакого отношения. — Думай о том, что говоришь, братец, — грубо отвечает Чонгук, закатывая глаза и отворачиваясь к окну. Он может сомневаться во всех, даже в самых близких, но не в Юнги. Не в своём маленьком мальчике, что уже четыре года является для него всем. Является миром альфы. Хосок кивает брату и понимает, что ляпнул лишнего. Мин не может иметь к этому делу никакого отношения, ведь уже давно доказал семье Чон свою верность поступками и своим отношением к Гуку. — Где он сейчас? Ты звонил ему? — через время спрашивает младший, смотря на дорогу, которая ведёт их в офис. — Мы с Тэ уже второй день не можем до него дозвониться. Чонгук, что до слов Хосока не сильно вникал в разговор, лишь поднимает голову и хмурится. Альфа разговаривал с Юнги утром и он знает, что чтобы ни случилось Мин не из тех, кто будет игнорировать родных. — В смысле? Я сегодня говорил с ним, — говорит Гук и попутно достает из кармана телефон, набирая Юнджи. Возможно младший просто уехал к бабушке, ничего никому не сказав. Такое бывает редко, но все же. — Гук? Здравствуй, — приветствует его женщина, а у Чонгука в этот момент руки из-за нервов чесаться начинают, — ты что-то хотел? Как там Юни поживает? Совсем забыл о бабушке. И больше Чонгук не слышит ничего. Не слышит слова Юнджи, не видит брата. Ничего. Непонимание накрывает его с головой и единственное на что он способен сейчас — это отключить звонок и отложить телефон в сторону. Он пытается не паниковать и расставить последние события в его жизни по полочкам, но кто-то снова и снова этот порядок рушит, наводя в его голове хаос. — Поворачивай, — приказывает Чонгук водителю, — едем ко мне домой.***
Как только машина братьев заезжает на территорию дома Чонгука, то оба сразу же выходят из неё и подходят к воротам. Хосок замечает, что Чонгук чуть ли не бежит в дом, чтобы узнать там ли Юнги. Волнуются оба, но сейчас главное сохранять спокойствие и холодный разум, а если подаваться панике, то понять они ничего не смогут. Старший дёргает ручку двери в дом и когда та оказывается заперта, то успокаивает себя тем, что Юнги всегда закрывал дверь на ключ, когда находился один в доме. — Успокойся, Гук, — видя дрожащие руки, говорит альфе Хосок, наблюдая за тем, как быстро брат достаёт из кармана свои ключи и открывает ими дверь. — Юнги? — как только Чонгук заходит в дом, он подрывается с места и бежит на второй этаж, выкрикивая имя омеги. И как на зло в доме была гробовая тишина. В каждой из комнат было чисто, а вещи, которые лежали на кровати ещё до отъезда Гука, до сих пор лежали на тех же местах. — Хосок… — словно мертвец произносит Чонгук, не шевелясь больше с места, — его не было дома. Чон с ужасом смотрит на брата, прикусывая щеку изнутри и ничего не понимая. — Что блять происходит…